Стрекотание местных сверчков было удивительно громким, доносясь до чуткого слуха разбойника даже через закрытые окна. Был поздний вечер, и насекомые уже довольно давно начали нехитрый концерт. Пират, закончивший наводить порядок на кухне, устало потёр переносицу и кинул взгляд в сторону комнаты. Чернокнижник не первый день уже корпел над неким важным алхимическим рецептом, пытаясь вывести нужную формулу. Судя по периодическому шипению под нос — дело продвигалось не очень успешно, а син'дорай уже несколько раз выбирался из Сурамара, где они пребывали во время очередного затишья в военной кампании, до столицы, поскольку реагенты сами по себе, к сожалению, не образовывались в поместье. От иной помощи чернокнижник отказывался. Даже поужинал шал'дорай весьма наспех, вновь сбежав к бумажкам, как с неудовольствием подумал Файрил. Надо потом будет посмотреть, над чем работает ночнорожденный, может, всё же удастся помочь. Но — завтра, на свежую голову: многочасовые маршруты от дома до столицы и обратно даже с учётом порталов были весьма утомительны.

Нинурат чуть дёрнул ухом, когда услышал привычные по-кошачьи тихие шаги, раздавшиеся за спиной, но больше никак не отреагировал. Чёртов рецепт упорно не получался, видимо, где-то в расчёты вкралась ошибка, и мужчина никак не мог её поймать. Раздражённо выдохнув носом и выпрямившись на стуле, чернокнижник вздрогнул от неожиданности, когда на плечи мягко опустились чужие руки, аккуратными движениями начавшие разминать затёкшие от длительного пребывания в одной позе плечи и шею. Шал'дорай позволил себе ненадолго расслабиться и отвлечься от бумажек, разомлев от прикосновений сильных пальцев, оглаживающих напряжённые мышцы. Чуть жмурясь, он слегка запрокинул голову, и через пару мгновений макушки коснулись губы разбойника, который, обдав кожу горячим воздухом, негромко промурчал, продолжая разминать плечи и шею сурамарца:

— Алтарь науки не стоит того, чтобы ты складывал на него свою светлую голову. Тебе стоит больше отдыхать.

Нинурат, в глубине души согласившийся с ним, — но признавать это вслух, конечно, не собирался — позволил себе ещё чуть-чуть расслабленного безделья под неторопливым массажем, после чего дёрнул плечами, скидывая чужие руки, и выпрямился:

— Сам разберусь. Прекрати меня отвлекать.

Тихий смешок — и повторное короткое прикосновение горячих губ к макушке:

— Не засиживайся.

Сердито обернувшийся чернокнижник хотел добавить к своей предыдущей фразе ещё что-то едкое, но син'дорай в комнате уже не было.

— Тоже мне, мамочка… — тихо проворчал под нос шал'дорай, возвращаясь к работе.

<позже ночью, спальня>

Файрил проснулся посреди ночи, беспардонно выдворенный из объятий сна не самым приятным видением из прошлого — тесным "знакомством" с вурдалаком, что чуть не отправил его к праотцам. Несколько секунд он созерцал потолок, не сразу сообразив, где находится, после чего закрыл глаза и тихо выдохнул. Шрам ощутимо пульсировал, словно с тех событий прошло не пара десятилетий, а не больше пары лет.

Рядом заворочался чернокнижник, которому, кажется, тоже не спалось. Головорез, скорее всего, и не придал бы этому факту большого значения, если бы через некоторое время, после очередного ворочанья сбоку, шал'дорай не обнял его поперёк груди, примостив голову на плече, и до его ушей не донеслось тихое ворчливое:

— Всё-таки сам прибью.. когда-нибудь.

Проявления сентиментальности от сурамарца были событием весьма редким, поэтому пират непроизвольно вздрогнул и, негромко выдохнув, в ответном жесте обнял ночнорожденного за талию, прижав к себе.

Непременно прибьёшь.

Тёплое дыхание Нинурата чуть щекотало шею, потихоньку становясь ровным и спокойным — пригревшись в объятиях разбойника, он довольно быстро уснул. Син'дорай слегка повернул голову и приоткрыл глаза, рассматривая сурамарца. Мягко светящиеся в темноте татуировки, как и всегда, неизменно привлекали к себе внимание эльфа крови. Он не упускал лишнюю возможность изучить взглядом чародейский узор дремлющей арканы, словно гипнотизирующий головореза, и, поглощённый сим нехитрым зрелищем и расслабившись от щекочущего шею дыхания, Файрил сам не заметил, как провалился обратно в объятия сна — на сей раз без кошмаров.

<раннее утро, спальня>

Чернокнижник сидел на кровати, закрыв глаза. Солнце едва встало, освещая комнату неяркими розоватыми лучами. Было совсем рано, и вставать не очень хотелось — понежиться в тёплой кровати намного приятнее и уютнее. Внутренний голос пока ещё негромко зудел о том, что работа сама себя не сделает, но шал'дорай его игнорировал, малодушно подумывая лечь подремать дальше — собственно, одеяло до сих пор прикрывало его ноги и бёдра, делая эту идею ещё более соблазнительной.

То, что разбойник тоже проснулся, ночнорожденный заметил только тогда, когда его обняли крепкие руки, а шеи мягко коснулись чужие губы, каждое прикосновение которых задерживалось на долгие несколько секунд. Сурамарец накрыл своей ладонью руку син'дорай, обнимавшую его поперёк корпуса, чуть наклонив голову в сторону и позволяя цепочке поцелуев неспешно следовать от мочки уха к основанию шеи, порождая каждым прикосновением волну мурашек вдоль позвоночника. Желание вставать с кровати позорно капитулировало, уступив место желанию остаться в кровати и таять под нежными касаниями и поцелуями пирата.

Рука Файрила, что поглаживала плечо чернокнижника, скользнула вверх, к шее, и несильным нажимом развернула его лицом к лицу с самим разбойником. Смотрящий из-под полуопущенных ресниц шал'дорай встретился взглядом с зеленью глаз партнёра, едва заметно улыбнувшегося уголками рта и обжигающего кожу горячим дыханием. Чародей приоткрыл рот, намереваясь что-то сказать, но через мгновение головорез развернул его к себе немного сильнее и накрыл его губы мягким, но настойчивым поцелуем, а ещё через мгновение чернокнижник оказался опрокинут обратно на кровать, слегка притиснутый к подушкам. Ночнорожденный прикрыл глаза и вплёл пальцы в светлые волосы партнёра, не давая ему отстраниться и прервать поцелуй — если бы тому в голову пришла такая мысль. Свободная рука пирата коснулась груди шал'дорай, неторопливо скользя по сияющим арканой татуировкам — головорез сейчас не видел их, но знал наизусть каждую линию оных — и плавно спускаясь к животу. От нежных поглаживаний Нинурат слегка выгнулся навстречу к нависшему над ним син'дорай и выдохнул в поцелуй, стоило лишь ладони разбойника накрыть жаждущий внимания напряжённый член. Откликаясь на ласки, чародей чуть развёл ноги и инстинктивно двинул бёдрами, толкнувшись в кольцо ласкающих его пальцев, которые, коснувшись, как ему казалось, каждой чувствительной точки, скользнули ниже. Чернокнижник тихо застонал в губы Файрила, нетерпеливо подавшись навстречу проникшим в себя пальцам.

Пират, высвободив волосы из цепкой хватки шал'дорай, чуть приподнялся на локте, не прерывая при этом настойчивых ласк. Под взглядом головореза, удобно устроившегося промеж его ног, ночнорожденный чуть зарделся, но подключённый к ласкам третий палец вынудил его выгнуться сильнее, запрокинув голову и цепляясь освободившейся рукой за покрывало рядом с головой. А стон, сорвавшийся с губ сурамарца, заставил син'дорай непроизвольно облизнуться.

Красивое и чертовски возбуждающее зрелище...

Изнывая от тянущего ощущения в паху, Файрил прервал ласки и неожиданным быстрым движением закинул ноги чернокнижника себе на плечи, одновременно с этим притянув его к себе и плавно входя.

Нинурат вцепился в ногу эльфа крови, со стоном выдохнув и подаваясь, насколько это было вообще возможно в этой позе, навстречу плавным движениям бёдер партнёра. Этот взгляд разбойника сквозь полуопущенные ресницы откровенно смущал, заставляя щёки гореть. Но скручивающийся внутри клубок сладких ощущений постепенно поглощал и заставлял сосредоточиться только на нём, забывая о смущении. Каждое прикосновение чужих горячих губ и обжигающего кожу хриплого дыхания к собственным ногам чуть выше области коленей пропускали по всему телу как будто удары тока, постепенно подводя к той грани накала, когда ещё немного — и накроет экстаз. Отпустив бедро головореза, шал'дорай опускает руку на сведённый в истоме член, через несколько секунд нехитрых ласк задохнувшись от экстаза. А ещё через несколько секунд, глухо рыкнув и ткнувшись носом в чужое колено, крупно вздрагивает и пират.

Немного погодя головорез опускает с плеч начавшие затекать ноги чернокнижника и, отстранившись, тяжеловато опускается на кровать рядом, обняв шал'дорай и поцеловав его в шею. Приоткрывший глаз чародей что-то невнятно ворчит и накрывает обнявшую его руку своей.

<позже днём, комната чернокнижника>

Перегнувшись через плечо Нинурата, син'дорай некоторое время пристально изучает исписанные им бумажки и, не обращая внимания на привычное ворчание "Прекрати меня пугать своими подкрадываниями сзади!", задумчиво дёргает ухом, после чего, цапнув лежащий на столе карандаш, что-то чиркает в середине исписанного формулами листа:

— О неугасимое пламя души моей, я надеюсь, что это поможет тебе в твоих расчётах.. и ты наконец вылезешь из этих чёртовых бумажек.

— Да кто тебя просит в мои расчёты лезть!

— Всегда пожалуйста!~