После этого Чонгук взял плед и лёг рядом с Тэхёном, накрывая его и себя и прижимаясь к нему как можно ближе. Сейчас, когда они касались друг друга, голой кожей Чонгук чувствовал, какой Тэхён холодный — несмотря на то, что в домике было сухо, температура сильно упала. На несколько минут Чонгук просто прижал к себе Тэхёна, согревая его. Тот, чувствуя чужое присутствие, немного расслабился, узнав Чонгука, но ничего не сказал. Чон тоже решил ничего не говорить — он не знал, о чём сейчас думает Тэхён, да и не было ничего хорошего чтобы сказать.

Тэхён развернулся, только мельком заглянув в глаза Чонгука, и его взгляд был полон и скорби, и вины. Только увидев, как его возлюбленный, весь грязный и мокрый, смотрит на него, Тэхён заплакал и прижался к его груди, вздрагивая и от слёз, и от холода. Чонгук плотнее закутал их обоих в плед и теснее прижал к себе Тэхёна, поглаживая его по спине и шепча:

— Чшш… чш…

Он не знал, что ещё ему сделать, чтобы утолить чужую боль. Его тревога не успокоилась, а только сильнее разрослась. Видеть, как Тэхён рыдает, не было никаких сил. Чонгук хотел бы, чтобы он не плакал, чтобы успокоился, но что? Сказать ему «не плачь»? Это было бы глупо.

— Я с тобой, хён, — шепнул Чонгук, обнимая его обеими руками. — Ты совсем замёрз…

Тэхён только вцепился в него пальцами.

— Моя бабушка, она ушла, — выдавил он скрипучим от слёз голосом. Чонгук прижался носом к его волосам. Сердце сжималось.

— Я знаю, хён.

Тэхён сделал паузу и сказал:

— Я хочу умереть…

Чонгук знал, что Тэхён этого не хотел, но у него закололо внутри от страха из-за этих слов.

— Хён, ты не хочешь умереть, правда ведь, ты хочешь увидеться с бабушкой… — слабо проговорил Чонгук, гладя его по голове. Тэхён немного помолчал и кивнул, сглатывая болезненный комок в горле.

— Я больше её не увижу…

— Ты ещё можешь с ней проститься…

— Мои родители едут сюда за этим, — тихо ответил Тэхён, не прекращая плакать.

— Если ты не хочешь… — «видеть её мёртвой», чуть не сказал Чонгук, — ты можешь… не ехать.

Даже сейчас в нём всё ещё жило эгоистичное желание не отпускать Тэхёна. Не отпускать от себя. Не отпускать в неизвестность. Не отпускать туда, где ему будет больно. Чонгук знал, что сейчас не до его великих чувств, но не мог просто заткнуть их, и винил себя за это. Всё что он мог сделать — заткнуться самому. Тэхён не отвечал ему, и они продолжили так лежать.

— Я… заставил всех волноваться, — всхлипнул Тэхён через какое-то время.

— Не беспокойся об этом, — ответил Чонгук. — Я же тебя нашёл… Ты можешь быть здесь сколько угодно. Сколько захочешь. Тебе не нужно волноваться об этом, хён…

— Я не хочу уходить… — он зажмурился.

— Тогда оставайся пока здесь, — Чонгук расположил его на своей груди, чувствуя, что от клеёнки идёт холод. Через некоторое время Тэхён проговорил:

— Мне кажется, что здесь время течёт в обратную сторону. В ту сторону, когда принц и дракон были совсем юными и играли здесь. Если я выйду отсюда, то магия разрушится, — он ткнулся носом в голую грудь Чонгука. — Бабушка больше не позовёт меня кушать… Это правда, она больше не позовёт меня… Мы исчезаем в пустоту… мне страшно.

Слёзы выступили на глазах Чонгука, и он только крепче стиснул Тэхёна.

— Хён… — пробормотал он. — Мы никогда не сможем узнать, что нас там ждёт… но сейчас наше «я» есть, и это здорово. Бабушка бы не хотела, чтобы ты умирал из-за неё. Ни один человек, который тебя любит, не хочет этого. Я знаю, потому что люблю тебя, хён… я с тобой, хён.

— Я останусь здесь ещё немного, — вытерев слёзы с покрасневших от соли глаз, прошептал Тэхён. — Ещё немного, хоть чуть-чуть… прости, Куки…

Чонгук только прижал его голову к себе; и так они пролежали ещё некоторое время. Плед немного их согревал, и вдвоём было хотя бы терпимо. Чонгук не знал точно, сколько времени прошло. Небо из-за непогоды было тёмным, к тому же, он, возможно, задремал, обнимая Тэхёна и грея его. Но дождь действительно поутих, и это было к лучшему. Им нужно было вернуться до наступления темноты, это точно.

— Хён… — он потряс Тэхёна. Тот разлепил свои глаза и вздохнул.

— Прости меня, Чонгуки, — еле различимо пробормотал он, и его голова снова тяжело упала на грудь Чона.

— Хорошо, хён, я понимаю…

Ещё пятнадцать минут они лежали, и Чонгук предпринял ещё одну попытку.

— Хён, ты простудишься…тебе надо поесть.

— Надо вернуться, но мне теперь так стыдно, — вяло прошептал Тэхён. — Я не хочу больше никого видеть…

— Хочешь, я скажу, чтобы они ушли? — спросил Чонгук.

— Нет… это невежливо.

— Мы можем выбраться сами, без посторонней помощи. Дождь почти закончился…

— Что я наделал, — Тэхён снова заплакал, как-то неаккуратно пытаясь стереть грязь с лица Чонгука. Они оба были вымазаны, как поросята.

— Хён, — Чонгук перехватил его руки. — То, что произошло, это серьёзно… никто не будет укорять тебя в твоей реакции, правда.

— Я не хочу…

— Пожалуйста, хён. Нам нужно вернуться, — продолжал уговаривать его Чонгук. — Тебе дадут успокоительное, и в конце концов, твои родители ждут тебя… ты вымоешься, поешь и выпьешь тёплой воды, немного поспишь и решишь, что ты хочешь делать. Ты справишься. А если ты не будешь справляться, то ничего. Мы поможем тебе. Всё в порядке, хён, ведь я пришёл за тобой. Мы можем вместе пойти обратно.

— Я хочу домой…

В конце концов Тэхён согласился. Чонгук переоделся в сухое, запихал грязную одежду с пледом в рюкзак и позвонил учителю. И вот они выдвинулись обратно. Тэхёну повезло, что он почти не промок, а теперь их обычная дорога превратилась в расхлябанную грязюку. Недолго думая, Чонгук присел на корточки и взвалил Тэхёна на свою спину.

— Хён, моя обувь уже всё равно промокла, а твоя нет. Поможешь мне?

— Да, конечно, — Тэхён крепко обнял его за шею. Чонгук боялся, что он свалится, потому что Тэ выглядел плохо, но тот хорошо держался. Они добрались до водостока, и Чонгук отцепил верёвку и обвязал их обоих — для верности. Поток уменьшился, но лучше подстраховаться.

— Не хотелось бы поскользнуться и спуститься обратно по грязевой горке, да, хён? — в надежде приободрить Тэ произнёс Чонгук, но тот не ответил. — Хён, держи верёвку тоже, на всякий случай.

Таким образом, Тэхён нёс рюкзак, Чонгук нёс Тэхёна, и оба они держались за верёвку. Подниматься обратно было не так трудно — во-первых, поток уменьшился, а во-вторых, хотя нести Тэхёна и было тяжело, из-за большего веса вода не сбивала с ног, да и теперь Чонгук просто держал верёвку, которую команда с того края тянула на себя. И ещё… с Тэхёном было теплее.

На выходе их встречали с радостью. Хотя Тэхёну это было больше неприятно, по крайней мере, он мог не волноваться, что его кто-то ненавидит из-за его бегства.

— Простите, учитель… профессор, — пробормотал он, слезая со спины Чонгука.

— Главное, что ты более-менее в порядке…

— Ах, ребёнок… — запричитал Юнги и прижал его голову к своей груди. Из-за того, что они были почти одного роста, учителю пришлось встать на цыпочки для этого, а Тэхён и так понурился, а теперь почти окуклился в объятиях Юнги.

— Ты в порядке? Ничего не сломано? Не поранился?

Тэхён безмолвно помотал головой.

— Пойдём обратно, твои родители уже ждут тебя, — сказал Намджун.

— Мы пойдём сначала и помоемся, переоденемся, — встрял Чонгук. — Так что дайте нам ещё немного времени, ладно? Тэхёни здесь… так что всё в порядке.

С безмолвного согласия он повёл Тэхёна в свою комнату. Тот всё ещё был в полном раздрае — отвечал невпопад и смотрел мимо, но уже не плакал. Чонгук отвёл его в душ и заперся вместе с ним, чтобы помочь отмыться, а затем отдал свою одежду.

— Хочешь лечь ко мне? — спросил он.

— Что? — вяло отозвался Тэхён.

— Ложись в мою постель, а я позову твоих родителей сюда. Хочешь? И тебе не придётся никуда идти.

Чонгук вытер его волосы и уставился в ожидании, пока Тэхён не сказал:

— Хочу…

— Хорошо, пойдём тогда…

Чонгук уложил его в постель и накрыл одеялом. Однако стоило ему развернуться, чтобы уйти, как Тэхён поднялся и прижался щекой к его спине, обняв за талию и никуда не желая отпускать.

— Чонгук…

В этом молящем зове сочетались и извинение, и благодарность, и просьба. Чонгук накрыл его руки ладонью, сидя на постели.

— Чонгук, прости… я приношу тебе одни проблемы день за днём… прости меня за это…

Чонгук бы соврал, если бы сказал, что не устал беспокоиться за Тэхёна. Он соврал бы, если бы сказал, что его сердце не разбивалось от тревоги. Но…

— Хён, лучшая благодарность для меня — что ты будешь в порядке, — пробормотал Чонгук. — Пожалуйста… я знаю, что тебе тяжело. Я не виню тебя. Но я всё ещё хочу, чтобы ты был рядом, и чтобы ты был сильным. Даже если не хватает сил — не убегай, попроси помочь, я… с тобой.

— Я постараюсь, Чонгуки, я буду стараться, спасибо… — Тэхён прижался к нему в последний раз и отстранился. — Не уходи… позвони или… попроси кого-нибудь, только не уходи…

Он помолчал, со слезами, снова скапливающимися в его глазах.

— Я ведь скоро уеду…

Чонгук передал весточку и просидел с Тэхёном до тех пор, пока его родители не пришли — в тот момент он их покинул. И в этот же вечер Тэхён со всеми своими вещами покинул интернат — и никто не знал, вернётся ли он снова или же нет. Чонгук проводил его с тяжёлым сердцем.

***

— Учитель Мин… — Чонгук старательно тёр ладошками друг о друга, подобно мухе. — Ну пожалуйста… Хоть разочек, один раз!

— Я не могу, — учитель перевернул страницу книги, но, не в силах сосредоточиться, отложил её. — Сначала ты, а потом другие попросят. Правила есть правила.

— Но учитель! Он же там совсем один! Дайте я позвоню ему, пять минуточек, а потом верну телефон на место! — невзирая на все нормы вежливости, продолжал упрашивать Чон. — Я же не прошу вернуть мне телефон насовсем! Пожалуйста… Это же другое, мне надо как-нибудь связаться с Тэ!

— Чонгук, дождись выходных, и мы выдадим тебе телефон, — вздохнул Юнги. — Я понимаю, что тебе сейчас очень важно связаться с Тэхёном, но всё равно — если ты упросишь меня, потом придут другие и тоже будут клянчить свои гаджеты. Я всё ещё хочу, чтобы вы не только в экран смотрели.

Не успел Чонгук возразить снова, как Юнги продолжил:

— Кроме того, возможно, что Тэхёну сейчас не до тебя. Я знаю, что ты хочешь к нему прямо сейчас, и ты считаешь, что ты теперь самый главный, но это не так. Ты появился всего месяц назад, Чонгук. Даже если ты влюблён по уши… сейчас рядом с ним его семья, которая лучше всего знает, как его поддержать и утешить, а тебе ещё только предстоит этому научиться, — закончил Юнги. — Если ты не хочешь, чтобы Тэхён думал, что ты его покинул, напиши ему письмо.

— П-письмо? — опешил Чонгук.

Письмо?…

— Вы живёте в одной стране, письма доходят сейчас быстро, — кивнул Юнги. — Я могу тебе помочь их отправить, адрес у меня есть. Это тебя устроит?

Чонгук пораскинул мозгами пару секунд и активно закивал. Слышать некоторые слова от учителя Мина было неприятно, но его не уговорить.

— Тогда вперёд, — шикнул на него учитель Мин. — Не теряй времени даром. Заодно попрактикуешься в сочинениях, и можешь приложить всякие мелочи для Тэхёна. Мы все сейчас надеемся, что с ним будет всё в порядке, но я, если честно, сомневаюсь, что он вернётся.

— Вы так думаете?..

Чонгук обеспокоенно стиснул край своей футболки.

— Если это будет лучше для него, я надеюсь, что он не будет себя заставлять, — отозвался учитель Мин. — Я знаю, ты очень хочешь его увидеть, но…

Это эгоистично сейчас. Чонгуку стало немного стыдно.

— Я пойду напишу что-нибудь…

С тех пор Чонгук ежедневно писал письма Тэхёну. Длинные, подробные письма — не только о себе, но ещё и о Чимине, и о Хосоке, и о Богоме, и о девочках, и об учителях, обо всём, что происходило, и подчас учителю Мину приходилось умолять ограничить его свои эссе. Часто Чонгук звал остальных поучаствовать в написании письма, так что он склонялся над бумагой, а над ним склонялось ещё голов десять. Он делал фотографии, распечатывал их на тонкой бумаге через директорский принтер и тоже вкладывал в письма. Через это он связывался с Тэхёном.

И хотя он сам присутствия Тэ не мог почувствовать, он надеялся, что сам Тэхён чувствует присутствие Чонгука. И чтобы наверняка, Чонгук много раз писал: целую, обнимаю, тискаю, глажу, щипаю, щекочу — все варианты того, что Тэхёну нравилось. Он старался не быть слишком назойливым. И тем не менее, письма уходили каждый день. Чонгук не знал, когда какое письмо Тэхён получит, поэтому нумеровал их датами, чтобы он не запутался в случае чего. Всё другое действительно потеряло свой блеск для него. Всё, что он хотел делать — это писать Тэхёну письма.

Не то что он действительно тосковал и убивался, отказываясь есть — нет, он занимался, играл, общался с другими ребятами, но беспокойство и невозможность узнать, как там Тэ, съедало его. Он старался относиться к этому, как к будущей подготовке — они не увидятся ещё долгое время. Но когда Чонгук отправится домой, у него всё-таки будет хотя бы телефон!..

В конце концов, наступило воскресенье, и Чонгук получил свой гаджет обратно на целый вечер. И первым делом он зашёл к себе в каток, чтобы проверить входящие сообщения. Как и ожидалось, там был завал. Его знакомые писали, его подписчики писали, какие-то незнакомые люди — за неделю всего накопилось много, особенно после трансляции, но Чонгук искал один конкретный диалог.

И он его нашёл.

С замиранием сердца он нажал пальцем на ник, напротив которого была цифра «3»

3 — это совсем немного сообщений. Но это ничего. Чонгук открыл диалог и принялся читать.

«Привет, мой возлюбленный донсен. Мне пришло твоё первое письмо. Ты очень умный у меня. Твои слова меня согревают. Я очень скучаю по тебе. Я уже немного в порядке, не переживай за меня. Я смирился с утратой. Мне очень стыдно перед тобой за моё поведение. Но сердце до сих пор очень сильно болит. Я рассказал про тебя маме и папе, они очень рады и хотят с тобой познакомиться. Они сказали, что бабушка, наверное, тоже бы хотела с тобой познакомиться. Как ты думаешь, мы могли бы сходить к ней как-нибудь? Мне очень грустно, но я держусь. Я очень-очень много плачу, поэтому я рад, что ты меня не видишь, я весь опухший, и ты бы испугался. Я шучу. Я всё равно был бы тебе рад. Если честно, похоронные дела очень выматывают. Хотя всем занимаются мама и папа, это всё меня окружает, и я уже не могу принимать соболезнования. Всё, чего я хотел, это побыть ещё немного с бабушкой и не думать о том, что она нас покинула. Мама говорит, что частичка наших родных всегда с нами, и я думаю, это правда. Например, ты тоже сейчас немножечко со мной. Ничто не проходит бесследно, это немного помогает мне смириться. Я надеюсь, что мы скоро увидимся. Пожалуйста, пиши мне почаще, я очень рад твоим письмам. Может, и к лучшему, что учитель Мин не дал тебе телефон. Мой голос сейчас такой осипший, что я едва могу говорить. Мама переживает за меня. Но я буду в порядке, обещаю, не переживай. Надеюсь, ты увидишь эти сообщения… Не переживай за меня, не волнуйся, хорошо? Я обещаю, я буду в порядке.»

Чонгук промотал ниже и начал читать дальше.

«Бабушка мне иногда снится. Как думаешь, может быть такое, что сознание человека остаётся ненадолго с нами после смерти? Может, призраки существуют? Или я так хочу с ней ещё разок поговорить, что мой мозг показал мне бабулю во сне. Наверное, так, мы никогда не узнаем. Во всяком случае, моё желание исполнилось. Я ещё раз увидел бабулю и поговорил с ней. Совсем чуть-чуть, но мне этого хватило. Я проснулся уже гораздо счастливее, и плакать так сильно уже не хотелось. В конце концов, это хорошо, что бабуля прожила долгую счастливую жизнь. Она всегда говорила, что у неё хорошая счастливая жизнь. И я хороший внук. Всё заканчивается, и это была хорошая жизнь. Я хочу прожить такую же жизнь… Наверное, это можем быть мы с тобой. Мы можем выйти замуж друг за друга. Через десять лет мы можем даже кого-нибудь усыновить и жить до самой старости в нашем доме и никогда-никогда не ссориться, только крепко любить друг друга… Мысли об этом меня успокаивают, я обещаю себе, что буду жить счастливо изо всех сил, прямо как бабуля. Это меня очень успокаивает. Хотя немножко стыдно что я думаю об этом. Наверное, сейчас неподходящее время для мечт, но я думаю, что бабушка бы не хотела, чтобы я так убивался… мне грустно, но я стараюсь, наоборот, себя развлечь. Вдруг бабушка ещё здесь, вдруг она будет винить себя за то, что мы все только плачем… Но я всё ещё не знаю, как мне выразить свою любовь к ней. В самый последний момент меня не было рядом, я был далеко… а теперь уже поздно. Я просто часто говорю, что люблю её, что желаю ей всего лучшего там, где бы она ни оказалась, и уже скучаю… наверное, это всё. Больше я ничего не могу сделать. Мы с тобой обязательно навестим её, да? Я скучаю по вам тоже… Сейчас я не хочу ничего делать… но я часто вспоминаю о том, что было. Спасибо тебе за фотографии. Я рад, что у вас там всё хорошо, и что Чимини поправился. Это очень здорово. Передавай всем ребятам привет от меня, передавай привет учителям, скажи, что у меня всё будет хорошо. Завтра я обязательно встану с постели и сделаю что-нибудь. Я уже расстраиваю родителей, хотя они мне ничего не говорят, я ведь всё равно знаю, что они беспокоятся… Поэтому я должен справиться. Я ведь уже не маленький, верно? И ещё, Чонгуки, не донимай учителя Мина, он не вредный, он просто хочет как лучше. Я думаю, в данном случае лучше послушаться его. Мой любимый донсен, очень скучаю по тебе. Все болит, так по тебе скучаю.»

Последнее письмо было совсем недавним.

«Сегодня я получил ещё твоё письмо. Ты пишешь мне каждый день, и хотя они доходят позже, всё равно я рад их читать и перечитывать, спасибо тебе большое. Я собрал их все и читал по очереди раз за разом. Самое сложное позади… Я уверен, что всё будет хорошо, как только я совсем оправлюсь. Сегодня тебе должны будут отдать телефон, поэтому когда тебе отдадут его, пожалуйста, позвони мне. Я соскучился по тебе и по твоему голосу. Хочу тебя увидеть очень сильно. Может быть, я познакомлю тебя с родителями? Очень сильно люблю тебя, Куки. Очень одиноко без тебя, очень скучаю. Очень хочу к тебе…»

Чонгук прижал к себе телефон, жмурясь и повторяя про себя последние строчки. Главное, что он в порядке… Тэхёни в порядке. И он хочет, чтобы Чонгук позвонил! Ах, услышать его голос снова!

Торопясь, он написал:

«Тэхён? Привет, хён, я здесь! Я так соскучился по тебе, как ты? Хочешь, я позвоню? Ты готов, чтобы я позвонил?»

Ответ пришёл почти тут же.

«Мой любимый Куки! Звони мне скорее, умираю как хочу тебя услышать!»