Позиция "за"

Самопожертвование, за. PG. Джен. Драма, фэнтези, смерть персонажа, война.

Черточка. Круг. Витиеватый символ.

Арлета выводит руны так старательно, как делала это разве что десять лет назад, едва поступив на обучение к придворному магу. Ей приходится усилием воли унимать дрожь в руках, чтобы линии не выходили неровными, и то и дело сдувать с лица спутанные тёмные пряди – заколку она потеряла где-то при последней волне атаки...

Грохот заклинаний, рёв пламени и лязг оружия начинают затихать. Это дурной знак. Судя по всему, остатки защитников перевала уже добивают, а это означает, что у неё осталось мало времени.

И нет права на ошибку.

Выводя по памяти сложные символы, Арлета невольно возвращается мыслями к тому, как всё это началось.

Месяц назад в королевство Амбер пришла война. Никто, конечно, не удивился бы настойчивому желанию Аурии – ближайших соседей – в очередной раз покуситься на их территории, но мирный договор должен был быть действителен ещё как минимум полгода и нападения сейчас никто не ожидал.

"У аурийцев нет души", – шептались между собой жители Амбера и в тот день, когда вражеские силы без объявления войны вторглись на их территорию, Арлета осознала, что готова с ними согласиться.

Потому что только существа без души могут вести себя так, как вели их солдаты: глумясь над мирными жителями, отбирая у них последнее, безжалостно пытая родителей на глазах у их собственных детей. Что самое отвратительное, не готовый к войне Амбер не мог выстоять. Войско, возглавляемое королем, успевшим прославиться как талантливый полководец, планомерно сдавало один город за другим, впуская чужую армию всё дальше на свои земли и неся при этом потери. Силы и ресурсы были попросту несоразмерны. Ей, сопровождавшей короля вместе с Мастером всё это время, конечно, везло, потому что магов берегли, но на её глазах гибли те, кто успел за короткий промежуток времени стать ей другом. Это было страшно. Но не более страшно, чем видеть обречённые пустые глаза попадавшихся им беженцев.

Глубоко вздыхая, Арлета проводит новую черту. Фигура, охватывающая добрых локтей десять, почти готова.

Лязг становится ближе. Рядом раздаются шаги и девушка вскидывается, готовясь защищаться – на кончиках пальцев вспыхивают голубые молнии. Проклятье, капитан Актор ведь обещал, что даст ей хотя бы полчаса!

Но тревога оказывается ложной, потому что секунду спустя взгляду предстаёт мальчишка, старше её едва ли на год – больше двадцати она ему бы точно не дала. Важно, впрочем, не это, а то, что на его латах виднеется рисунок лилии. Герб Амбера. Свои.

– Госпожа маг, – голос мальчишки отчаянно дрожит. Боится. Боится до трясущихся поджилок, но с поля боя не бежит, а выполняет приказы. Арлета его понимает – она бы, наверное, тоже боялась, если бы не чувствовала себя настолько уставшей. Если бы у неё ещё оставались на это силы. – Капитан просил предупредить, что аурийцы ненадолго отступили. Очевидно, готовятся к финальной атаке.

К атаке, которая окончательно сломит их всех.

– Я заканчиваю, – Арлета улыбается ему в ответ и от этого простого движения затянувшаяся рана на губе снова даёт о себе знать. Она машинально слизывает кровь. – По моему сигналу – бегите. Бегите как можно скорее. Капитан Актор жив?

– Потерял глаз, — мальчишка, чьего имени она никак не может вспомнить, смотрит на неё с восторгом и почти что благоговением и девушка вздрагивает. Она знает, что не заслуживает подобного. — В остальном ничего, держится.

– Иди, – кивает ему Арлета и возвращается к рисунку. А ещё, как бы ей ни хотелось от этого отделаться, к воспоминаниям.

В конце концов войско дошло до перевала через Туманные Горы. Единственный и довольно узкий переход через горную гряду на множество верст окрест. В обход – недели три пути можно потерять. Конечно же, это было преимущество, не воспользоваться которым было бы глупо. Особенно, когда пришло сообщение из соседней Элии с обещанием выслать помощь.

Она помнит, как король в тот вечер беспокойно смотрел на карту, сложив руки за спиной.

– Нам нужно выиграть время, – сказал он тогда глухо. – Часть войска останется здесь и будет сдерживать их столько, сколько сможет. Это даст нам подготовиться и, если повезёт, дождаться союзных сил.

В тот вечер она самолично подписала себе приговор.

– Здесь понадобится маг, – сказала она, выступая вперёд прежде, чем успела задуматься о том, что творит. – Позвольте мне остаться, Мастер, Ваше Высочество.

Арлета навсегда запомнит выражение обычно беспристрастных глаз придворного чародея, когда тот услышал её слова: немудрено, он отпускал на верную смерть ту, кого воспитывал с девяти лет. Впрочем, что тут навсегда запоминать, времени забывать у неё и нет. Жить осталось недолго. В ряды мертвецов она себя добровольно записала уже дважды.

Первый раз – оставаясь вместе с защитниками перевала. Второй – сейчас, собираясь сотворить заклинание, которое совершенно точно её убьёт.

Рисунок закончен. Руны сплетаются между собой, образовывая два пересекающихся треугольника, и девушка решительно встаёт в самый центр.

"Почему ты делаешь это? Беги!" – отчаянно шепчет внутренний голос, когда она медленно достаёт из ножен кинжал.

Кинжал. Безупречно острый серебристо-стальной клинок с гравировкой лилий на рукояти. В первые дни после начала войны судьба свела её со старым другом. Эван – смешной мальчишка с вечно взлохмаченными золотистыми кудрями. Эван, который драке всегда предпочитал слова и в мирной жизни увлекался алхимией, но никак не сражениями. Арлета не понимала, что заставило его взять в руки клинок, но на её вопрос тот лишь пожал плечами: «Не сдавать же чужакам свою страну» – и вручил ей кинжал, заметив наставительно, что всегда полагаться лишь на магию опасно.

А спустя неделю умер у неё на руках, потому что вражеская стрела прошила ему левое лёгкое.

Эван умирал за страну, а за что собирается умереть она?

Арлета никогда не питала особых чувств к Амберу. Ну страна и страна, не хуже и не лучше других, никакого тебе патриотизма. Тем не менее, было нечто другое.

Задавая себе вопрос "Для чего?", она вспоминала Эвана, чья смерть оставила внутри неё зияющую дыру. Мастера, находящегося сейчас с остальным войском. Капитана Актора, которого ждали дома, в родном городке, жена и маленькая дочь – он с невероятной теплотой упоминал их при разговоре. Всех тех, кого она успела и не успела узнать. Тех, кто уже отдал жизни во благо страны. Или может отдать в будущем, если она ничего не предпримет.

Чувствуя странную влагу на щеках, Арлета ласково погладила рукоять оружия. Она не успела спасти старого приятеля... Но ещё может спасти множество других людей.

Одна жизнь за тысячи? И колебаться нечего. Особенно, если среди них – друзья и тот, кто заменил ей отца.

Жаль, что она не успеет попрощаться с Мастером.

Для активации заклинания остаётся самая малость – пара капель крови да заученные давно слова. Но прежде она вскидывает руку, посылая в небо льдисто-голубую молнию.

Сигнал.

Противник, должно быть, знатно теряется, когда защитники перевала вдруг дружно и крайне быстро ретируются прочь, открывая им проход своим бегством.

Медлят, чуя подвох.

Арлета улыбается и царапает ладонь ножом. Её шатает. Откровенно говоря, она погибнет в любом случае, потому что это волшебство выпьет у неё остаток сил.

Она даёт им всем время, немного времени, чтобы солдаты Амбера успели отойти, а замешкавшийся противник решил, пускаться ли в погоню. И ведь не бросаются же сразу, гонимые азартом и злостью боя, чуют, что дело нечисто.

Впрочем, потом они всё же сдвигаются с места и девушка думает, что они идиоты. Что ж, ей же лучше.

Старинное заклинание срывается с губ скороговоркой и она чувствует, как с каждым словом сил становится всё меньше, а ноги подкашиваются.

Туманные горы сотрясаются и вздрагивают. Камни падают. Маленькие, большие, огромные куски горной породы откалываются и сыпятся, закономерно увлекая за собой всё новые и новые.

Она устраивает чёртов обвал, призванный перекрыть проход через перевал напрочь.

Арлета стоит в центре рисунка раскинув руки и наблюдает за этим зрелищем. Оно красиво. Несмотря на смертельную опасность, по-настоящему красиво. Только бы грохот ещё так не резал уши и колени не подгибались.

Мелкий камешек падает рядом, оставляя царапину на щеке.

Аурийцы сами себя загоняют ловушку. Вперёд они не успевают, но и возвращаться уже слишком поздно, потому что камни стремительно погребают под собой людей – убежать от обвала невозможно. Войско большое и большинство, конечно, успеет выбраться, но всё же их численность она сократит знатно. А оставшимся… Оставшимся останется идти в обход, давая Амберу и его союзникам столь драгоценное сейчас время.

Камни неумолимо настигают и её – неудивительно, ведь девушка даже не бежит, зная о тщетности этих попыток. Страха она не ощущает, лишь удовлетворение от хорошо выполненной работы.

Удар. Падение на спину.

Огромная масса давит на грудь, а множество камней, насыпавшихся сверху, мешают дышать. Кажется, что-то сломалось, а ещё острый осколок проткнул ей живот…

Глядя в небо сквозь просвет меж навалившихся обломков, Арлета безмятежно улыбается. Ей спокойно. Она дала достаточно времени им всем, а остальное уже не важно.

Ученица придворного мага Арлета Мюррей уже не увидит, как через пять дней Амбер дождётся помощи от союзников. А через два месяца – война будет окончена, и её саму, обменявшую свою жизнь на возможность дождаться подмоги, назовут героем. Посмертно.

Капитан Актор, благополучно выживший в той войне и вернувшийся домой к семье, заглянет к ней на могилу и столкнется с донельзя уставшим, поседевшим мужчиной, не сразу признав в осунувшемся старике великого мага на службе у короны. Ему хватит такта ничего не говорить, а молча положить на постамент охапку лилий и уйти.

Мирные жители вздохнут с облегчением. Беженцы смогут вернуться домой. Разрушенное восстановят.

Принесенная ею жертва не будет напрасна.

Позиция "против"

G, Джен, Ориджинал, Драма, Сказка, Мистика

С самого рождения Джимми внушали, что он особенный мальчик. Мама, папа и братья всегда говорили, что молодец. Джимми покупали все самое лучшее, вкусное. Братья не завидовали, а лишь улыбались, отводя глаза. Мама часто плакала, когда думала, что никто не видит, а отец никогда не брал младшего сына на охоту, хотя Джимми очень этого хотел. Старшие братья защищали от соседских мальчишек. Со стороны они казались идеальной семьей, которая почему-то заботилась о младшем сыне слишком сильно. Никто не пытался ничего объяснить соседям, а только мило улыбались, скрывая за улыбкой очень много.

Шло время. Джимми рос добрым, смышлёным мальчиком, который мог пойти на все что угодно ради семьи. Конечно, таким его вырастили родители, которые многое вложили в него и его покорное поведение. Братья с возрастом превратились из веселых мальчиков в грубых и немного жестоких юношей, но рядом с Джимми они были другими. Вся семья жила двойной жизнью, только в присутствии маленького мальчика. Соседи все больше интересовались этой семьей и их поведением, но людям по большей части плевать на других, пока они никого не убили.

Спустя еще время. День своего рождения, день своего совершеннолетия Джимми ждал, как никогда ничего не ждал. Он с утра был весел, гадая, когда же родители и братья начнут его поздравлять. Но ни их, ни подарков, ни чего другого, что было в дни рождения братьев, нет. Дом, который еще вчера был наполнен голосами, людьми, запахом еды, был пуст. Джимми пытался найти хоть кого-нибудь, хоть что-то, что могло помочь вернуть семью. Пустота. Тишина. Джимми стал руками смахивать слезы, что полились от страха за маму, за папу, за братьев, но не за него самого.

«Где же они», – шептал он, оседая на чистый пол, который так тщательно мыла вчера мама.

«Я могу помочь, милый Джимми», – женский голос прозвучал оглушающе в тишине дома.

«Как?» – Джимми, стёр последние слезинки и вскочил на ноги.

Он ведь смелый, сильный мальчик, который найдет родителей. Только странное чувство, которое он не мог объяснить, появилось в его душе, словно все так и должно быть.

«Иди за мной», – голос стал отдаляться, и Джимми поспешил за ним.

Он шел в лес, все дальше уходя от деревни, от дома. Куда его направляли, он не понимал, но еще больше он не понимал, где его родные и что с ними. Раньше он никогда не заходил в лес один, только с отцом или братьями, да и то недалеко. Голос вывел его к колодцу, но не к семье.

«Где они?» – крик отчаяния прорезал тишину леса.

«Здесь», – голос прозвучал эхом из колодца. – «Они здесь».

«Ты врешь! Мама, папа, братья, где вы?» – Джимми не верил странному голосу, который утверждал, что его родные в старом пустом колодце.

Мальчик, нет уже юноша, осматривался по сторонам, пытаясь высмотреть хоть что-то, что могло помочь ему. Но вокруг был все тот же лес, колодец и ничего больше. Джимми кружил вокруг, не зная, что ему делать. Если он прыгнет в колодец, а это окажется обманом, то он потеряет семью.

«Нет. Должно быть еще что-то».

Джимми был в полном отчаянье. Голос смиренно молчал. Неужели, ему придется рискнуть жизнью ради призрачной надежды. Голос снова заговорил:

«Нет, Джимми. Ты, должен это сделать. Ты, должен умереть ради них».

Снова тишина. Даже сам лес угнетал Джимми, все: природа, звери, птицы – молчало. Он подошел к колодцу, заглянул, крикнул, бросил камень, но ничего не произошло. Хотя он сам не знал, что должно было случиться. Юноша сел на землю и стал думать, вспоминать. Родители были слишком добры к нему, даже по–особенному, но братья они никогда не могли скрыть свои эмоции полностью. Не спеша он изучал каждый момент с семьей, они всегда были добры, чтобы он, действительно, сделал это сам, но зачем?

Неужели, вся жизнь была одним сплошным обманом, ради его смерти, ради того, чтобы он сам на это пошел и даже не задумался о своей жизни.

«Все правильно, сынок», – это была мама, но что тогда здесь происходит.

«Да, мы растили тебя, чтобы ты умер ради нас», – заговорил отец.

Голосов братьев не было, но и без этого Джимми уже все понимал. Его растили с самого детства, как свинью на убой, готовили к одной цели – смерти. Отец ругался, что он пытался уйти в лес один, а вдруг его бы убили раньше. Братья защищали, чтобы он был жив. Только мама любила, заботилась, но искрение ли? Сейчас вся жизнь Джимми проносилась в его голове, одно воспоминание сменялось другим, он думал, нужно ли ему идти на эту жертву.

Джимми не верил до конца голосам, но он не мог отрицать и сопротивляться своим мыслям, которые уходили все дальше от семьи. Если он пожертвует собой, то его семья будет жить, а он нет. Неужели, нет другого способа, который не будет связан со смертью и жертвой.

«Есть, но тогда твоя семья будет страдать», – тот самый таинственный голос снова заговорил.

«Ну и что, зато мы все будем живы и вместе», – Джимми все еще был ребенком в душе, который надеялся на хороший исход в любой ситуации.

«А твоя семья будет этому рада? Они же растили тебя для этого, ты забыл?»

Джимми молчал, он не знал, что ответить на это. Он снова принялся обдумывать и пытаться понять, для себя в первую очередь, что ему делать. С одной стороны была семья живая счастливая, но без него, а с другой его жизнь, которая не может быть просто платой для какого-то колодца и голоса из него. Юноша кивнул своей единственной мысли, которая не покидала его с самого начала раздумий.

Он подошел к колодцу, посмотрел вниз и твердо, властно, что для него было не свойственно, сказал:

«Я не согласен».

Джимми резко развернулся и почти побегом рванул прочь из леса. Он сдерживал до последнего слезы, но дома, когда он вернулся, они все же пролились. Ему пришлось бросить семью ради своей собственной жизни, но ведь то, что они хотели сделать, было неправильно. Почему Джимми не чувствовал угрызений совести или сожаления, что он сделал. Слезы, которые пролились, действительно были, но слезами горя и скорби, а не сожаления. 

Он быстро собрал некоторые свои личные вещи, которые хотел оставить себе, и вышел из дома. На улице он вытирал лицо рукавом рубахи, когда увидел своих живых родителей и братьев. Они были в ярости. Отец угрожающе надвигался на сына, пока мать презренно кривилась от отвращения к своему собственному сыну. Братья же спокойно стояли, даже не пытаясь сделать хоть что-то.

«Ты должен был погибнуть, ради нашего благополучия», – начала мать, стоя все также за мужчиной.

«Вы живы?» – Джимми от удивления остановился. – «Тогда зачем мне было умирать»

«Чтобы мы были счастливы, нужно было принести жертву»

Джимми резко увернулся от удара отца. Он не хотел теперь иметь ничего с этой семьей, поэтому просто решил уйти прочь. У него не было близких знакомых, которые могли его приютить, но он уже был взрослым и мог сам решать, что ему делать.

Он молча прошел мимо матери, братьев, даже не взглянув на них. Джимми, не зная куда идти, пошел в деревню. Сейчас его мысли занимала вся эта ситуация. Он чувствовал, что все это было глупым и ненужным, а особенно безумным звучала самопожертвование самого Джимми. Неужели, кто-то в его семье, действительно, думал, что он пожертвует собой. Ведь обычный человек не стал бы идти на необдуманные поступки, которые могут быть напрасны. Куда ему податься, Джимми не знал, но он был уверен, что все это к лучшему.