Позиция "за"

Ориджинал Джeн R Драма, Детектив, Смерть персонажа, Преступники, Полиция.

Звонок

Всё начинается с малого. Очередной звонок в полицейское отделение — один из десятка таких же за день. Это большой голод, Нью Йорк. И преступность большая, соразмерная.

Но было в нём что-то, что разительно отличало этот звонок от остальных. Более серьёзное что-то.

— Алло? — чавкает Боб в трубку. Боб, человек-полицейский, человек-дайте-два-пончика-с-посыпкой-пожалуйста, человек, который сейчас небрежно вытирает запудренную липкую руку о новенькую форму, отвечает на этот особенный звонок.

На другом конце что-то отвечают. Боб смеётся, что бывает не часто в разговорах с возможными жертвами преступления, он даже как-то по-доброму улыбается, подтверждает что-то. И кладёт трубку.

Боб поднимается с кресла, и его живот, стиснутый до этого хлипкими пластмассовыми ручками, принимает свою обычную, менее собранную форму; немного выглядывает из-под последних пуговиц рубашки пупок. Боб добирается до столовой и взглядом кого-то ищет.

Замечает.

Он подходит к Колину — мужчине, который будто срисован со словаря, с иллюстрации под определением «Среднестатистический американец». Возможно, что это определение под него и придумывалось, с его-то внешностью, характером и «семейными ценностями».

И сейчас, когда его потревожили, Колин, как и подобает кому-то, на чьем лице заглавными буквами выбито «Среднестатистический американец», медленно повернулся и спросил:

— Чем-то могу помочь?

Боб, поглядывая на недоеденный сэндвич на столе, подавил слюну. Конечно, он уже поел — но сейчас был обед и никто не мешал взять себе порцию чего-нибудь ещё. Отнести на рабочее место, раскрыть, пока ещё горячее, ароматное, чтобы у всех коллег животы скрутило… Но он здесь действительно не за этим.

— Колин, тут на горячую линию звонок был.

— Я тут причём?

Проглотив улыбку, Боб смотрит на Колина с каким-то даже умилением.

— Звонили тебе. Бабушка. Она волновалась, что ты трубку не берешь. Передавала, что хочет увидеться с тобой, скучает. А у тебя телефон разрядился, наверное, а? Давай мне, заряжу, — он протягивает руку в ожидании. Она немного потная. Колин смотрит на неё, слишком долго молчит. Боб вздыхает: — Ну, как хочешь. И всё-таки, повезло тебе с бабкой! Моя бы, будь она жива, скорее бы перец съела, чем поинтересовалась, как я там.

Но Колин подозрительно молчит. Боб решает, что он раздражён такой настойчивостью, поэтому решает отступить. Он кидает равнодушное «Ну, давай» и уходит к стойке заказов за чем-нибудь горячим. До конца обеда ещё есть пятнадцать минут.

Колин остаётся сидеть. Он смотрит на забытый сэндвич, но аппетита совсем нет. В этот момент образ среднестатистического американца разлетается на осколочки, и он закрывает лицо руками, чтобы этого никто больше не видел.

И всё-таки звонок чем-то отличался. Более серьёзным чем-то.

Колин знает чем.

Потому что его бабушка мертва.

Банк

Уже вечером Бобу приходит другой звонок. Настоящий, с места преступления. Их команда, пять человек во главе с Эбигейл, новоиспечённой начальницей, отправляются на задание со всей возможной скоростью. Нужно торопиться.

Это ведь перестрелка в банке, прямо как в настоящих фильмах! У Эбигейл чешутся руки поймать преступника, Дирижёра — а судя по описанию это точно он. Один человек, в белой маске-улыбашке, самое известное зло Нью Йорка… Полиция уже долгие годы соревнуется с ним в ловкости и гибкости мозга, правда всё никак поймать не может. Но это же те, старики. Не Эбигейл. Она-то, юный ум, за раз его скрутит.

Их машина пребывает на место. Уже отсюда слышна эта напряжённая тишина — страх заложников и молчание ожидающего их Дирижёра. Он точно готов. Сейчас счёт идет на минуты.

Их команда, экипированная в защитные костюмы, заходит в здание. Как всё-таки хорошо, что на Эбигейл шлем: команда не должна видеть её волнение.

— Разделяемся, — говорит она в рацию.

Здание действительно большое, нужно успеть проверить все десять этажей, найти заложников, а главное — преступника. Эбигейл знает: живым он точно отсюда не уйдёт, каким бы мастером ни был. Она этого не допустит.

Обследовать тёмные коридоры оказывается более страшно, чем светлые. Лампы включать нельзя, да и если можно, то где? Нет никаких выключателей. Приходится пользоваться фонариком.

Эбигейл водит им по бело-золотым стенам, пытаясь найти кровь или какую-нибудь другую зацепку. Обои, наверное, дорогущие — думает про себя. Да и кафельный пол внизу точно не дешёвый. Просторные офисы с большими прозрачными как слеза младенца стёклами… Двери, чертовки, половина закрыта! Приходится взламывать.

Рация молчит. Изредка слышно то «Чисто» от Синди, то «Ничего» от Гейба. Как же жаль, что рации у них не первой новизны — даже интонаций за помехами не слышно! Скука.

Каждому по два этажа. Долго. Дирижёр, где он? Здание оцепили со всех сторон, выхода нет.

«Эби, ну как у вас там?»

Ригма. Точно, сидит на связи в своей тесной машине, варится под тридцатью градусами. Ужасная участь. А ведь суббота.

«Пока ничего» — отвечает Эбигейл.

Они отправили всего пять человек, чтобы поймать такого приступника, как Дирижёр. Это не просто доверие, проносится у неё в голове.

Так не бывает.

Как и со звонком.

Через десять минут соревнование с Дирижёром превращается в гонку на скорость. Один звонок меняет всё дело.

«Я нашёл заложников» — из рации Колина.

Эбигейл бежит с седьмого этажа на пятый, чтобы помочь. Это опасно. Но они нашли заложников! Маленькая победа. Ход конём. Ход… Чем-нибудь ещё — по усмотрению, но точно тем, что им поможет.

Заложники сидят с тряпками во рту, привязанные к батареям. Их двенадцать — перепуганных, заплаканных, мотающих головой.

Колин молчит рядом, ждёт, видимо, приказов. Эбигейл не видит его лица, но может предположить, что на нём. Радость, спокойствие… может, страх.

Эбигейл хочет сказать ему что-то, похвалить за работу, но голос её срывается в тот момент, когда из рации слышится:

«Он на крыше!»

Это ясно, кто. Дирижёр. Они его нашли.

И вместо всех слов, которые она хотела сказать, Колин получает только «Спасай заложников».

Лифт едет медленно. Шестой, седьмой, восьмой… Зелёная кнопка переодически мигает. Минуты раздумий. Пушка заряжена.

Она ему покажет.

Десятый. Шаткая лестница на крышу. Люк, ржавый донельзя. И так просто… На крыше, продуваемой порывистым холодным ветром, есть двое: Синди с пистолетом в левой руке и он, Дирижёр. В своём чёрном концертном костюме, за который его и прозвали так нелепо; с этой дурацкой маской на всё лицо; с пулей в груди, истекающий кровью на пыльный бетон.

Всё закончилось, победа.

Ему не дали уйти.

Только на душе у Эбигейл паршиво. Ему не дала уйти Синди. Синди, которая вчера хвасталась своим новым парнем, своим новым бывшим Эбигейл. Это была Синди — не она.

Всё закончилось, и Эбигейл никак не помогла.

Дальше были хлопоты. Нельзя было дать Дирижёру раскрыть своё лицо перед толпой жаждущих расправы людей. Толпы, которая смотрела новости и видела его исключительно в маске. Толпы, которая жаждет расплаты за сотню новеньких надгробий — за один только этот год.

Но у Дирижёра, наверное, есть семья. Родители, жена, ну бабушка с дедушкой в конце-то концов. Каково будет им, ни в чём не виновным, быть гонимыми обществом за ошибки кого-то с диагнозом?

А такие люди без диагноза не бывают.

Поэтому полицейские не снимали его маску сейчас, даже засунули его голову в пакет для надёжности.

Их машина с мигалками, старая добрая, поехала туда, где можно установить личность преступника. Колин и Ригма остались там, у банка, для устранения прочих дел.

Соревнования окончательно выиграно, звучит победный гимн…

И всё-таки.

Дирижёр

Всё наконец закончилось. Можно выдохнуть. Вся эта череда из преступлений, загадок и жертв — сложен последний кирпичик в тюрьме для поганого злодея.

Они приехали только ради одного: воочью увидеть Дирижёра – серийного убийцу, монстра и просто гениального человека. Хотели собственноручно снять с него раздражающую маску довольства.

И вот, просторная пустая комната, и единственный предмет в ней, привлекающий к себе всё внимание – стул, на котором сидит привязанный мёртвый преступник: его голова скошенная бездвижная, окутанная в чёрный пакет; руки и шея крепко привязаны за спинкой стула, чтоб не упал.

Группа перешёптывется. Их лидер, Эбигейл, девушка в чёрном костюме осторожно снимает свой шлем. Она подходит ближе к Дирижёру, почти вплотную. Её руки потеют от волнения: только год службы и уже такая честь – словить самого опасного преступника города!

— Готовы? — спрашивает она.

— Да.

Будто мог быть другой ответ…

Эбигейл тянется рукой к голове Дирижёра и небрежно снимает пакет — затем срывает и маску. Самодовольный смешок застревает где-то в горле.

Быть не может.

Как такое возможно?

Это же шутка, да?..

О да, весь этот спектакль, всё это представление – одна большая шутка, слепленная умелыми руками Дирижёра для маленьких глупых полицейских. Всё встаёт на свои места: молчание верхов, приказ ловить его впятером…

Они бы ведь никогда так просто не поймали его.

— Это же… — слышится приглушённый шёпот Синди из группы и сразу затихает там же.

Эбигейл опускает руку, делает несколько шагов назад, но как заворожённая продолжает смотреть на труп перед собой. Её трясущиеся руки тянутся к старенькой рации, и сломанный, едва слышный голос чётко даёт понять, что дела действительно плохи.

Такой потерянной её никто ещё не видел.

— Да, Ригма? Колин мёртв, — докладывает она. И всё ещё отказывается принимать увиденное за правду.

Джастин закрывает рот рукой, его голубые глаза смотрят на лидера с ужасом:

— Если он тогда был на крыше, то с кем ты…

Эбигейл делает шаг назад.

— Кого я оставила с заложниками?

Она всё понимает.

Ничего ещё не закончилось, колесо судьбы начинает очередной круг, соревнование длинной в жизнь продолжается. Но, к сожалению, уже не в жизнь Колина.

Где-то эхом звучит довольный хохот Дирижёра. Он очень рад, что первый акт его величайшего действа прошёл удачно.

Позиция "против"

Ориджинал, Джен, Статья

Соревнование. Почему это плохо

Стоит ли считать соревнования чем-то хорошим и даже полезным? Действительно ли они помогают человеку стать сильным и найти новых друзей? Моё мнение – нет. И я сейчас всё объясню.

Раньше соревнования действительно мотивировали человека совершенствоваться и учили тому, что «главное не победа, а участие». А сейчас что? Каждый сам за себя.

К сожалению, не каждый вид спорта, да и вообще любая деятельность, не может похвастаться своей сплочённостью. Везде есть страшная конкуренция, которая никого не пощадит.

Особенно от этого страдают дети. Многие родители пытаются реализоваться через них: кто-то не пошёл на гимнастику, кто-то не стал балериной, кому-то не повезло с музыкой. Поэтому свои мечты пытаются впихнуть своим детям. И довольно агрессивно. Родители настолько помешаны на этом, что забывают о психологическом здоровье ребёнка.

И когда вижу современные детские соревнования, хоть гимнастика, хоть детский конкурс красоты, у меня просто мурашки по телу. В последнее время это не конкурсы для детей и для их саморазвития, а для их мамочек, которые не смогли ничего добиться в своей жизни, а теперь мечтают зарабатывать на своих деточек. И вместо того, чтобы учить их дружбе и сплочённости, они говорят своему ребёнку: «Вот, с ними не дружи, они только будут мешать нашему успеху!». В итоге их таких вырастают люди, которые готовы пойти на победу любой ценой, но только не честной.

Кроме того, все эти подготовки к соревнованиям лишают детей детства. Вместо того, чтобы просто погонять с друзьями в мяч, они долго и упорно готовятся «рвать и побеждать». А стоит только им заняться обычным хобби, которые не нуждаются в соперничестве и соревновании, так это сразу же разочаровывает их родителей. Они тут же давят на то, что «на этом невозможно заработать денег и не обеспечить старость родителям». Родители не понимают, что такое давление может только вызвать ненужный стресс и беспокойство, а не делает ребёнка сильным и лидером.

Но хуже всего то, как и родители и дети реагируют на поражение. Первые заставляют чувствовать вторых виноватыми во всём. Вместо слов поддержки дети получают лишь порцию негодования, разочарования и плохие отношения. Это может разрушить их самооценку, особенно если они чувствуют, что не соответствуют требованиям или никто не признаёт их усилия.

И какими дети станут, когда вырастут? Став взрослыми, они также будут не уверены в себе, боясь совершить малейшую ошибку. Вспомните, сколько людей пострадало от всех этих спортивных соревнований или конкурсов красоты. Их просто не сосчитать. Все они добились высоких достижений? Нет. А многие из них счастливы? Нет. Это то, о чём они мечтали? Не думаю.

А представьте, что происходит с теми людьми, которые всю жизнь занимались чем-то одним, а после лишаются способности даже и это делать. Любой может проиграть все свои достижения, свои заслуги. Каждый может потерять всё, что имеет. Любое самое удачное достижение, сделанное в прошлом, может оказаться пустым звуком и никогда не пригодиться в будущем.

Сколько спортсменов травмировало себя на интенсивных тренировках, не выходя их спортзалов ради всего этого. А каково было детям, которые участвовали в детских конкурсах красоты, в свои десять-двенадцать лет «завершить» карьеру модели. И что с ними теперь? Хорошо, если у них есть понимающие родители, которые готовы поддержать своё чадо в любой момент и найти слова для утешения… Но, к сожалению, не у всех так солнечно и прекрасно.

Тем, кому не так сильно повезло, остаётся только до конца своих дней слушать то, что они никто и звать их никак, да и толку теперь никакого не будет от таких «бракованных». Или слушать о том, что дети маминой подруги/папиного друга в свои двадцать лет добились успеха, которого не смог добиться их ребёнок в таком же возрасте. К несчастью, такие родители никак не поймут, что такой метод «воспитания» больше приводит не к мотивации, а к ещё более сильной деградации.

Не все понимают, что конкуренция разрушает личность каждого участника таких соревнований. Это только отнимает силы и энергию у каждого. Вместо того, чтобы получить удовольствие от обычного участия, от общения с приятными людьми и искать креативный подход к своей цели, участники тратит огромное количество энергии на конкуренцию, которая на деле не имеет никакого смысла в жизни.

Многие люди говорят, что соревнования, где есть жёсткая конкуренция, мотивирует и разогревает азарт. Мне кажется, что это говорят те, кто не собирается побеждать честно. В конкурентной борьбе неизбежно волнуется каждый. Тот, кто действительно желает побеждать, будет спокойно делать то, что он задумал, рассуждая обо всём трезво. Конкуренция даже в простом соревновании может оказаться губительна для всех участников, включая победителя. Это только мы видим, как он уверенно одержал победу. Но мало кто знает, какой ценой он смог получил эту победу. Конкуренция в соревнованиях может сломать даже сильного человека. У такого может случиться депрессия, из-за которой он захочет бросить своё дело, даже если хорош в нём на сто процентов. Им трудно объяснить, что рейтинг и турнирная таблица – это не важно в этой жизни.

Поэтому я считаю, что не нужно считать соревнования чем-то нужным в этой жизни. Не нужно говорить детям, что они никто без грамот, достижений и прочего ненужного хлама. Почему бы не научить их и себя тому, что для настоящей победы нужна сплочённость, а настоящая награда – это дружба? Если мы наконец-то поймём, что это объединит не только маленькую команду, но и целый мир, то жизнь станет намного лучше.