Позиция "за"

PG, повседневность, реализм, быт, ориджинал

Побеждает ли дружба?

Этим ранним утром в кафе ещё было пусто. Единственной посетительницей, была девушка по имени Ида. Сидя за столом, она попивала чёрный чай и попутно легонько покусывала пирожное. Над барной стойкой расположился небольшой квадратный телевизор, он показывал репортаж про какие-то детские соревнования. Женщина-тренер, подняв руки двоих ребятишек, весело произнесла: «Победила дружб-а-а-а-а!» Детишки радостно закричали.

Девушка презрительно фыркнула и уставилась в свою чашку. Победила дружба… Эти слова всегда пробуждали в ней шквал эмоций, даже спустя столько лет. Когда она была в классе четвёртом, школа устроила спортивные соревнования между параллельными классами. Это было вроде как поздней весной, тогда уже и деревья зазеленели да и потеплее стало, по крайне мере можно было ходить уже без ветровок. Классная руководительница избрала Иду для того, чтобы та пробежала в небольшом марафоне, сколько именно она не помнила, запомнила лишь то, что для 12-тилетнего ребенка бежать было прилично. Она не то чтобы прям рвалась участвовать в соревнованиях, но это был отличный шанс заработать медальку или хотя бы грамоту для того, чтобы принести её родителям. Тогда они наконец-то её похвалят и она хотя бы денек покупается в лучах родительской гордости. И что ещё важнее, на полочке, где лежат разные трофеи родных, появится и её собственная награда. Эта мысль заставляла девочку усиленно наворачивать круги вокруг дома, это должна была быть не просто медалька, а самая лучшая, золотая медаль!

И вот, наконец-то настал день Х. Небо было абсолютно голубым, воздух лёгким, а солнце ярким. Стадион постепенно наполнялся семьями участников, сочувствующими одноклассниками и просто зеваками. Родители Иды не смогли прийти, но она решила, что так будет даже лучше. Девочка предвкушала, как она вечером радостно выскочит, чтобы показать свой трофей. Ида буквально искрилась от энергии и решимости. Однако ожидание марафона было мучительно долгим. И вот, оно наконец-то закончилось. По результатам соревнований её и одна из команд соперника по очкам шли вровень, а значит, что от неё зависело, победит ли её класс или нет. Участницы заняли позиции. Ида была как пружина, готовая распрямиться в любой момент. Свисток. Она распрямилась и стремительно помчалась вперед. Ветер бьёт в лицо, дыхание сбивается. Легкие начинают гореть, а ноги молить о пощаде. У Иды темнеет в глазах, но она бежит. Она близка к финишу, но видит рядом с собой ещё одну фигуру. Мысль о трофее подстегивает как хлыстом, девочка делает рывок из последних сил и, вырываясь вперед, первой пересекает черту. Свисток. Ида сваливается на траву неподалеку, давая прохладному ветру остудить себя. О да, мало того, что теперь у неё есть собственный трофей, так ещё именно она вырвала победу из рук противника.

Немного погодя команды выстроили в линейку. Директриса, прелестная пожилая женщина, подходила к каждому участнику и, улыбаясь, отдавала тому заслуженную медаль. Иде она улыбнулась особенно тепло, когда отдавала девочке ЕЁ золотой трофей. После выдачи наград она встала перед командами.

— Дорогие ребята, — сказала она, — сегодня вы показали замечательные результаты, каждый из вас внёс значительный вклад в достижения своей команды. И решением наших судий... — женщина посмотрела на стоящих позади преподавателей, после чего лукаво улыбнулась и повернулась назад. — Мы решили, что в нашем школьном соревновании побеждает… — Ида не смогла сдержать хищную улыбку — ...побеждает дружба!!! Ура-а-а!

Аплодисменты со стадиона заглушают удивленный возглас Иды. Ощущение триумфа и радости стремительно улетучивались из неё подобно воздуху из пробитого воздушного шарика. Какая дружба, ведь победил её класс, она победила!

Горькие слёзы начинают застилать её взор, клокочущая обида и ярость не дали ей попрощаться с ребятами, она сразу поплелась в сторону дома. «Победила дружба…» — грохотало в её голове. Какие фальшивые слова, такие же фальшивые, как эта сделанная из пластика медаль, как победа, как её старания. Девочка яростно сорвала с шеи медаль и швырнула её куда-то далеко в кусты….

Ида дёрнула головой. Эти воспоминания опять пробудили в ней это терзающее чувство обиды. Уже будучи более взрослой она осознавала, откуда идёт это чувство несправедливости. Мало того, что подобная фраза обесценивает труд маленьких, но всё-таки людей, так ещё и впоследствии жизнь много раз докажет, насколько эта фраза неправильная. В школе победила дружба, но, придя домой, новую игрушку покупают почему-то брату, ведь «он старался больше».

Девушка всегда думала, что даже с малого возраста надо прививать некую соревновательность. Не в том плане, чтобы выдрессировать ребенка на безупречное обучение с одними пятерками в семестре. А объяснить ему, зачем оно нужно. По жизни всегда будут встречаться люди, которые в чём-то лучше или хуже тебя, и может выйти так, что тебе придется за что-то с ними соревноваться. За бюджетное место на учебе, за повышение в должности, в принципе за что угодно. И в каком-то смысле это даже хорошо.

Потому что это чувство заставляет тебя совершенствоваться, становиться лучше, хотеть преуспеть в чём-то и помнить, что у тебя зачастую будут соперники. Однако, важно ещё привить знание о том, что не все битвы, не все соревнования заслуживают того, чтобы стараться в них победить. Может выйти так, что вы потеряете куда больше, чем приобретете. Проигрывать и порой уходить — это нормально, точно так же, как и хотеть быть лучше, чем другие. Но главное, чтобы дух соревнования был помощником, а не бичом. Этому принципу Ида начала следовать с тех самых пор, как услышала это такое лживое «Победила дружба».

Расплатившись за чай, девушка ушла дальше. Сегодня ей предстояло соревнование за еще одно место под солнцем.

Позиция "против"

PG, Ориджинал; Джен, Драма, Ангст, Упоминания самоубийства, Повествование в настоящем времени

Оборотная сторона

В четыре года — первая победа. Его пластилиновый ёж больше других похож на ежа.

В четыре года ему дают попробовать тяжёлый наркотик — триумф превосходства. А ведь он даже не любит ежей…

В четыре года Даня не понимает, что такое триумф превосходства. Ему нечасто достаются шоколадные медальки, да ему и не очень нравятся сладости. Зато очень нравится удивление взрослых, их восхищённые улыбки и восторженное «Ну ты даёшь!». Он чувствует себя чуточку больше. А в четыре года хочется быть большим.

В младшей школе он пробует экзотический вкус «Лучший». Он ненавидит прописи, но старательно выводит букву за буквой. У него заплетается язык в иностранных словах, но он зубрит звук за звуком. Ему жутко хочется спать по утрам, но он меняет часы сна на повтор стихотворений. «Самый прилежный, аккуратный, талантливый…» — говорят со всех сторон. «Дыня!» — кричат одноклассники. Они не ищут лучшее прозвище. Он сам по себе из Дани превращается в Дыню. Сладкий и всем по вкусу? Ну ничего, зато гниёшь быстро. На обороте его грамот невидимым кривым курсивом расползается незаслуженная ненависть и презрение. Но он привыкает, чувство триумфа — как противоядие от отравляющих слов. Он приходит в класс первым: хранит титул лучшего — ни опозданий, ни прогулов. Корона этого титула сжимает голову температурной болью, триумфальный венок душит сиплым кашлем, который Даня затыкает, — ещё не выходной. Он уходит из школы последним — «Самый разносторонний!»; а ещё мало кому хватает терпения дождаться Дыню после уроков и кружков, чтобы сделать из него пюре. Он прячется с фонариком под одеялом и решает задачи: «Лучший ребёнок Даня всегда ложится вовремя!». В лучах воскресного солнца переливается гирлянда медалей; на их обороте выцарапаны несбывшиеся обещания друзьям и невысказанные сомнения.

В короткий миг он чувствует себя по-настоящему свободным. Качели несут его вверх — «Дыня первым прикончил всю домашку на лето!», качели летят вниз — в классе новенькая, и она уже прочитала больше, чем задали. И Даня читает запоем с раннего утра до позднего вечера. Мчится к финишу со скоростью 290 слов в минуту. Он тонет в историях, судьбах, мирах; делает краткий вдох для отчёта в дневник. «Умничка Даня прочёл больше всех во всей школе!» Дыня катится с лестницы, его хоронят под книгами, что он нёс в библиотеку. Другим нужно спокойствие, а не новые рекорды.

Больше пинков.

Больше доз.

Ему не страшно быть запертым в подвале и слышать хохот одноклассников за дверью. Его пугает возможность стать с ними на одну ступень или спуститься ниже. Даня никогда не даёт сдачи. «Даня — эталон поведения». Дыня оживает с дозой и чувствует, что его обидчики ничтожны настолько, что, если случится пожар, он не кинется их спасать: его бы, конечно, признали героем за такой поступок, но кайф был бы не тот.

Рано или поздно победы над равными перестают окрылять, как раньше: его невольные спонтанные соперники один за другим сходят с дистанции, и он поднимает ставки. Быстрее — чем он уже делал. Выше — чем он уже забирался. Сильнее — чем он уже восхищал.

Даня несёт домой спортивный кубок — первый в истории школы. Кубок полон слёз от бессилия; кубок звенит хрипом безнадёжно испорченных связок от крика в подушку. Дыня гниёт, но становится слаще, как раненый герой. Он даже рад: у него есть официальная причина для дисквалификации, причина перестать ненавидеть себя за отсутствие голоса. «Даня был чудо-младенцем! Никогда не кричал». Снисходительный взгляд учителя музыки — вытрезвляющая капельница.

Он сдаёт только те экзамены, на которые мало кто отважится, ещё меньше преуспеют. Его аттестат отличника по-настоящему красный. «Даня очень рассудителен для своих лет», но Дыня летит на велосипеде вниз по улице навстречу оживлённому перекрёстку, знает, как тормозить, но не может этого сделать.

Он поступает в лётную академию, потому что туда берут только лучших. У него никудышная вестибулярка, и он живёт на тренажёрах, пока не умирает — от перегрузок. Его сердце запускается: то ли от реанимации, то ли от осознания, что он вылетит. «Даниил — пример целеустремлённости для нас всех!» — эпитафия на могильном камне последнего шанса на спокойную жизнь. Среди лучших курсантов в минуты триумфа заходится изрубцованное сердце. Среди лучших добыть дозу всё сложнее, но она ценнее вдвойне. Ему не видать неба, но он на земле достигает заоблачных вершин. «В чём смысл?», «Зачем так загоняться ради галочки?», «Забей!», «Расслабься!» — но для этого, как истинному наркоману, ему нужна доза. Только с ней он чувствует себя живой, значимой частью мира. Между строк красного диплома целая бесконечность «Зачем?!». В папке с заслугами — бездна проигнорированных сообщений и неотвеченных звонков.

Дыня болтается в грузовике прочих безработных, и всё равно Даня — первый. Восхищение рядовых менеджеров и водителей его достижениями — дешёвая замена чистому превосходству, но помогает держаться. Спокойно гнить и разлагаться, глядя на подпирающие стеллаж награды. Изредка перебивается горько-сладким вкусом побед над теми, кто с ним и не думал соперничать, кому он нужен и в титуле последнего. Он намеренно идёт против потока людей, что следуют по ветру, заряжается поражённым «Я б так не смог!», идёт туда, где доза будет ценнее и мощнее. «Расскажите о себе». И Даня с охотой и лёгкостью рассказывает о своей жизни, ведь его жизнь — череда побед.

Череда его побед — это не жизнь. Это ложь. Начатый пластилиновым ежом бесконечный чек-лист. Он ведь не хотел лепить того ежа. Совсем. Ему не нравились ежи и как пах пластилин. Но чей-то голос вместо выстрела сигнального пистолета укоризненно заметил, что тогда Даня будет хуже других, что «молодец» ему так и не достанется. Он ведь не раз начинал что-то просто потому, что это было интересно и приятно. И каждый интерес неминуемо превращался в очередного дилера — двуличного обманщика: он предлагал ему дозу пусть не пьянящего превосходства, но терпкого наслаждения — просто так, а затем отворачивался к тысячам других, что были лучше. Это был хаотичный марафон: каждый бежал своим путём к своему финишу, а Даня жаждал обогнать всех. День и ночь работал, чтобы доказать миру, что достоин лаврового венка, — и упорно преуспевал лишь в том, чтобы крылья превращать в оковы. Чтобы то, что приносило воодушевляющую радость, погребало его под осознанием невозможного. И он отказывается изучать новое, остервенело давит вспыхивающие искры, чтобы не становиться на старт в очередном марафоне.

Даня попадает на работу не потому, что лучший из кандидатов, а потому что единственный. Он даже смиряется, что в этом забеге обречён на череду провалов, что окружённый профессионалами своего дела он безнадёжен в стремлении стать первым. Это его Шанс. Завязать. Освободиться. Но отточенные рефлексы не победить, и Даня — «лучший за всю историю стажёров» — выполняет задачу раньше срока. Случайность! И снова — первый, кто додумался до очевидного. И он срывается. Даня лидирует в списках лучших работников дня, недели, месяца. Собственное имя в лидерах и повсеместное «Да ты крут!» — что в глазах, что в словах — дороже премии. Новый уровень. Даня упивается триумфом и шествует на вершину криво нарисованной маркером таблицы. Дыня иссыхает и скукоживается от неотступного страха сделать шаг назад. Дыня бьёт рекорды по количеству успокоительного на ночь длиной в четыре часа.

Он смотрит на юбилейный торт «Поздравляем чемпиона», что не такой сладкий, как окружающие его речи. Десятки доз разом заставляют желать больше. Ещё и ещё. И он заранее знает, что их будет мало. За каждую новую платит днями жизни; они сливаются в засвеченную киноленту с редкими уцелевшими кадрами. Эту ленту никто не станет смотреть, даже он сам. Он как Тутанхамон: его смело можно запихнуть в палату мер и весов как эталон успешного человека, но большинству будет интересная лишь его маска.

И снова привыкание. Чужое восхищение теперь вызывает вымученную улыбку. Даня всё ещё «первый» и «единственный» во многих эстафетах, но он помнит лишь список провалов. Одну за одной, как камни в воду, он бросает медали в раскалённую печь. Масса расплавленных металлов равна его собственной, но в отличие от них из него уже не отлить ничего нового. Стопка кубков стоит рядом, как лучший друг, которого он обогнал и бросил ещё где-то на отборочном этапе. Ветер растворяет в ночи пепел сожжённых благодарностей. От всего его прошлого остался лишь уголь и бесформенная болванка. Пропажа наград вызывает большой переполох. А заметит ли кто-то, если исчезнет он?

На неспокойном обрыве мыса Рока он стоит один и даже чувствует тот самый кайф — ведь он опередил сотню тех, кто покорно остался в городах из-за штормового предупреждения. На несколько минут он снова Даня, может, даже Даниил. Несколько минут он снова слышит эхо множества «Зачем ты это делаешь?», оставшихся без ответа. Он чертовски устал в этой гонке, сгнил изнутри, но не знает, как остановиться. Самоубийство с края мира — его последний триумф, ведь среди знакомых и знакомых незнакомых никто таким не похвастает.

Проблема лишь в одном.

Даня слишком мёртв внутри, но Дыня слишком труслив, чтобы умереть.

Доза разбивается о прибрежные скалы, где волны кипят, как его расплавленные медали. Этот проигрыш — его вариант детокса. Таких отрезвляющих пилюль придётся принять ещё очень и очень много, чтобы отучиться соревноваться со всем миром — и самим собой. И он начинает с малого: отступает назад, сходит с очередной дистанции, хоть уже почти чувствовал сладость будущей победы. Первые шаги даются, на удивление, легко, как спуск с мыса по каменистой тропе. Главное — пережить ломку. Главное — не сорваться.

Может, один последний забег?

Объявлено соревнование за титул самого счастливого.

Желаете принять участие?