Почему слепой кладоискатель прыгнул в смертельную ловушку?

Halo (как ориджинал), R, джен.

ЖиП: детектив, реализм, смерть (второстепенного) персонажа.

AU, 1930-е, повествование от первого лица, нелинейное повествование

Джон впервые за много лет видел свет во всепоглощающей, затягивающей, как трясина, тьме. Он переливался всеми цветами, которые раньше появлялись лишь во сне, окутывал яркими всполохами крепкие, покрытые мозолями от бесконечной работы ладони и, кажется, проникал под кожу, делая её такой… такой… свежей — это кожа не тридцатилетнего старика, а пятилетнего задорного ребёнка с золотыми запонками на подтяжках.

И Джон снова видел кровь — по-прежнему алую, как закаты, открывающиеся с их любимой крыши, и по-прежнему горячую, жгущую и бьющую фонтаном.

Как жаль, они так и не узнают, что оно сработало.

***

— Значит, Келли Шэддок?

Бледная девушка, которой из-за заплаканных глаз хотелось накинуть лет пять, если не все семь, кивнула, давя готовый вырваться из груди всхлип. Я открыл блокнот и быстро черкнул пару слов — исключительно для вида, потому что память и без того была что надо.

— Линда рассказывала мне, что вы очень хороший частный детектив.

Линда Правдин. Так, это о её деле все газеты кричали год назад, и чуть ли не сам мэр округа обещал найти вора, вынесшего средь бела дня бумаги из её дома с секретами самого крупного военного производства страны. Как она меня нашла, ума не приложу, но именно из-за этой истории у меня есть личный дом на Тридцать пятой улице.

— Её проблема легко решалась, если посмотреть с нужной стороны.

Я дружелюбно улыбнулся и чуть наклонился ей навстречу. Она, может, и неплохая девушка, просто что-то устроило в её жизни полный кавардак. Неправильно это, что при таких изящных тонких ручках у неё пальцы стёрты едва ли не в кровь, но в последние годы, после Депрессии, многим приходилось туго.

Мисс Шэддок ещё раз кивнула, сжав край платка, и утёрла им нос.

— У меня не так много денег, — её голос дрогнул, и она прикусила нижнюю губу, — но, если вы мне поможете, я обязательно покрою все расходы и смогу отдать чек. Он на полторы тысячи долларов, и это всё, что осталось мне от брата.

Я присвистнул. Полторы тысячи зелёных покроют аренду дома и машины на полгода вперёд. Чёрт, это слишком хорошо звучит.

Сглотнув, я уточнил:

— Так в чём заключается моя работа?

Келли, как я уже её ласково окрестил, вскинула голову, и пронзительный, настойчивый взгляд голубых глаз устремился на меня.

— Я хочу, чтобы вы нашли убийцу моего брата, мистер Эллсворт. Об этом писали в позавчерашней газете на пятой странице, седьмой абзац.

Я с сочувствием поглядел на неё. Она заметила это и гордо расправила плечи. Ладно, Келли, тебе всё-таки двадцать лет.

— Подробности?

— Моего брата, Джона Шэддока, двадцатисемилетнего работающего красавца, приветливого парня и доброго друга каждого несчастного, кто-то спихнул с крыши. — Она снова потеребила платок. Жалко, конечно, что человечество лишилось столь выдающейся личности, но истерику я не потерплю. Когда я собрался согласиться и проводить девушку до дверей, она выдавила: — Просто посадите эту сволочь на электрический стул, Фред! Мой брат... он должен был жить!

— Сделаю всё, что в моих силах, — ободряюще улыбнулся я и, подойдя к креслу, приобнял Келли за плечи. — Вы устали, мисс Шэддок. Вас прокатить до дома?

— Спасибо, меня проводит приятель Джона. — Она жалобно посмотрела на мой галстук и, внезапно рванув за него, уткнулась носом в плечо. — Сделайте, всего святого ради, даже больше.

— Обязательно. — И похлопал её по худой спине.

***

— Инспектор Лопис?

Я поймал её в коридоре Управления. Суровая, жёсткая и чертовски привлекательная леди, каким-то чудом угодившая в Отдел по расследованию убийств, спешила, но на меня-то у неё всегда найдётся минутка.

— Фредерик? И что ты сегодня здесь забыл? — Она выгнула тонкую тёмную бровь и сверкнула зелёными глазами. — Мне позвать Эша и Марка, чтобы они опять выставили тебя за дверь?

Не обращая внимания на угрозы, я подхватил её под локоть и повёл к кабинету инспектора. Не первый раз всё-таки прихожу в гости.

— Эй, ты же знаешь, как я отношусь к своему полному имени. — Игриво подмигнул, толкая дверь, и затянул Лопис внутрь.

— Стараешься никак не относиться, — фыркнула она. — Что на этот раз, а? Будто у меня других дел нет.

Я устроился на стуле перед её рабочим столом, приподнял свисающий лист и положил туда укатившийся под ботинок карандаш, после чего ослепительно, как всегда уверяла Линда, улыбнулся и произнёс:

— Джон Шэддок, Пятая авеню, многоэтажка, позавчера. Что-нибудь говорит, Вета?

— Только то, что мы отрабатываем версии несчастного случая и самоубийства. — Она устроилась в своём кресле и поставила подбородок на руки. — А ты считаешь, что его кто-то скинул, да?

— Моя клиентка считает, — быстро поправил я. От Лопис у меня секретов не было: всё равно видит насквозь. — И она очень мило просит отыскать убийцу.

— Можешь сразу послать за чеком.

— А что ответить?

— Джон Шэддок.

Я хмыкнул.

— Я не шучу, Фред. — Она одной рукой достала тонкую папку из ящика стола, продолжая опираться на вторую. Когда она повернула дело ко мне, я распахнул его со скоростью света и увидел полдюжины наполовину исписанных листочков. — Значит, дело обстояло так: в полдень полицейский, дежуривший у светофора, заметил незнакомого высокого парня, ожидающего, пока в подъезд кто-нибудь зайдёт. Вошедшим оказался — не поверишь — Джон Доу. Тот самый, что потерял свою собаку, а оказался замешан в сговоре против корпорации «343 индастриз», помнишь? — Я кивнул. — В общем, в четверть первого он открыл входную дверь, за ним прошмыгнул Шэддок, а через семь минут твоя будущая проблема стояла на крыше здания. Здесь свидетелей целая толпа, но они в один голос заявляют, что парень был один.

Да-а, дело начинало становиться противным.

— Может, его заставили? Есть намёки, что ему угрожали? — Слабая попытка.

— Ни одного. Врагов тоже нет, зато друзей целая куча.

Да уж. Видимо, Лопис сообразила, глядя на мою грустную физиономию, что делу капут, и ободряюще ухмыльнулась.

— Я дам тебе адрес одного его приятеля, Фред. Возможно, ты увидишь то, что пропустила полиция.

Она начеркала несколько строк в блокноте, вырвала листок и подала его мне. Шанс один на миллион, но вдруг?..

***

Сэм хлопает его по плечу, прежде чем раствориться в чёрной пустоте ночного города:

— Эй, Джон, — он оборачивается, — аккуратнее там, идёт? Я не знаю, что ты собираешься сделать, но, пожалуйста, ради меня и Келли, будь осторожен.

— Она мой единственный билет в нормальную жизнь, Сэм.

Джон слышит, как он сжимает кулаки и шепчет, думая, что неслышно: «Если она что-то сделает, я...» Он ловит его руку — не с первого раза, но ловит — и улыбается.

— Всё будет в порядке. Обещаю.

***

Рабочий район, где за квартиру ты платишь десять баксов в неделю и даже получаешь скидку, если решаешь остаться хотя бы на месяц, — вот, куда меня привела помощь Веты. Грязно-серое здание с обитым от постоянных наездов бордюром, развалюхи, место которым только на автосвалке, и отвратительный запах стряпни из дешёвых ресторанчиков, понатыканных на каждом углу.

Сэмюэль живёт здесь, на четвёртом этаже в квартире 3-Б, и я направился туда как можно скорее. При всём уважении, не стоит задерживаться на таких улицах, если надеваешь дорогой костюм. Ну, от греха подальше.

Внутреннее убранство подъезда оказалось под стать внешнему: на стене, дружелюбно задевая всяк сюда входящего, висела паутина, а с потолка так и норовила обвалиться побелка, ставшая с годами коричневатой.

Допрыгав по ступенькам наверх, я постучал в нужнюю дверь. Она гораздо приличнее, чем все прежде виденные, но это ещё ни о чём не говорит.

Через минуту раздались тяжёлые шаги, и дверь приоткрылась. Сунув в щель ногу, а внутрь — карточку, я постарался выжать непринуждённую улыбку.

— Я Фред Эллсворт и расследую гибель вашего знакомого, Джона Шэддока. Пропустите?

Кто-то громко фыркнул, и через миг огромная клешня затянула меня в квартиру.

Нет, она и впрямь лучше, чем я предполагал: пыль занимает всего лишь процентов пятнадцать от пола, а бельевая верёвка с подвешенным синим комбинезоном стеснительно высовывается из-за двери в ванную — уже не посередь прохода. Стены, конечно, немного обколупались, да и горящая тусклым лампа была только одна (остальные просто не работали).

Я наконец обратил внимание на причину своего появления здесь.

Вообще, Сэмюэль — парень не промах. Высокий, то есть где-то на полголовы выше меня, светленький, с выразительными зелёными глазами и квадратной челюстью, производил неизгладимое впечатление, особенно когда злобно поглядывал на вас в полутьме. Я одарил его очередной ослепительной улыбкой и повторил:

— Нам нужно поговорить.

— Келли попросила вас, да? — Ещё злее. — И так денег нет, а последние, которые брат копил на операцию, глупышка собирается спустить на какого-то детективчика. Тьфу.

На операцию? Это уже интереснее.

— Да, думаю, полторы тысячи всем нужны, — кивнул я сочувственно.

— Ну вот и оставьте их ей, — буркнул Сэмюэль, отодвигаясь с прохода. — А раз пришли, то садитесь-ка в гостиной.

Я пожал плечами, но приглашение принял. Явно помнившая лучшие времена комната была самой большой в доме, и именно поэтому в ней нашёл своё место старый красный диван — когда-то красивый, но изрядно пострадавший. Я же нашёл своё место на нём.

— Окей. — Сэмюэль закрыл входную дверь. — Приступайте.

Пока я вытаскивал блокнот из пиджака, моя жертва устроилась на столе и внимательно разглядывала мой ботинок. Ладно, теперь нужно проложить путь к его сердцу и как-нибудь вызвать на откровенность. С дамами это получалось само собой: слово за словом, и вы уже танцуете в клубе, а с мужчинами всё было гораздо сложнее.

— Позволите мне называть Джона Шэддока просто Джоном? — Кивок. — Значит так, вы с Джоном, по собственному признанию, работали вместе на производстве, когда произошёл несчастный случай, после которого он ушёл.

— Кислота попала ему в глаза.

Кажется, у меня отпала челюсть. То есть слепой парень, проживший четверть века с нормальными глазами, в один момент потерял всё — и мы ещё надеемся, что это убийство?

Тем временем Сэмюэль продолжал:

— Мы не только работали вместе, мистер Эллсворт. Он был... был... — Чёрт, не рыдай. — ...Он был моим лучшим другом. – Он закрыл глаза и едва слышным шёпотом добавил: — И даже звал меня братом.

О, а ты не такой злобный, каким прикидываешься. Вон какая добрая улыбка-то расползлась.

— Мы были вместе с глубокого детства. Ходили в одну школу, мечтали попасть в армию, но внезапно родители Джона погибли, ничего не оставив сыну, только-только ставшему совершеннолетним. Ему пришлось тянуть сестру, которой в то время было только четырнадцать. Я не мог его бросить.

Постойте, это моя челюсть заставила его всё рассказать? Восхитительно! Но пока неважно, хотя потом нужно будет поэкспериментировать.

— И поэтому вы устроились на производство — как там? — химических штуковин, да?

— Если хотите, называйте так. Это опасная работа, зато зарплаты хватало на жизнь. На не очень хорошую, но всё-таки приемлемую жизнь. Но всё изменилось в один день. Одиннадцатого ноября два года назад канистра с кислотой, которую только утром привезли на завод, разорвалась.

— Разорвалась? — переспросил я. — От взрыва?

Он отрицательно мотнул головой:

— Она загорелась, а рядом как раз стоял Джон. Он должен был перенести её в соседний зал вместе с парочкой ребят, но те удрали курить. Такое случалось, — я про курение, — и все относились к этому нормально.

— Но что произошло после? Никаких выплат? Никаких извинений руководства?

— «Несчастный случай, сэр!» — скривился Сэмюэль. — Но три тысячи долларов всё-таки получилось вытрясти из компании, однако их тут же пришлось потратить на адвоката, учёбу Келли и долг за квартиру. Джон снова был на дне, и никого, чёрт возьми, кроме меня, это не волновало!

Эй, здоровяк, не злись! Я же тогда не знал, что такой Джон вообще существует, а смотришь так, словно я во всех бедах виноват.

— Ладно, короче, он стал искать подработки. Через год Келли занялась шитьём — ей как раз стукнуло восемнадцать — и накопленное подарила Джону. Он потратил всё до единого цента на пишущую машинку, научился печатать десятью пальцами и отправился испытывать удачу.

Вау.

— Он пытался устроиться секретарём? — на всякий случай уточнил я.

Сэмюэль скривился, но кивнул.

— Что-то в духе. Я не спрашивал, потому что не хотел видеть, как свет надежды покидает его лицо, но спустя год у него получилось найти работу. Какой-то сердобольной капитан в отставке, узнав о его судьбе, пристроил Джона в научный центр своей жены. — Вау! — Фортуна снова полюбила нас, и я надеялся, что всё так и останется.

— Поэтому вы верите, что Джон не расстался с жизнь по собственному желанию?

— Он не мог этого сделать, понимаете? Просто не мог! Он наконец был так счастлив!

— Но, тем не менее, он мёртв, — заключил я. Кажется, зря, потому что Сэмюэль подскочил со стола и с кулаками бросился ко мне. Уже на полпути, едва я успел поставить блок, он резко застыл и вперил на меня очень, очень гневный взгляд.

— Если вам что-то нужно, спросите об этом доктора Хэлси. У неё работал Джон.

Кэтрин Элизабет Хэлси? Она же одна из величайших учёных современности. Возможно, я начинаю понимать, почему они так верят в убийство.

***

— ...Моя судьба в ваших руках, мэм!

Он не видел её лицо, но чувствовал, с каким подозрением она относится к его словам.

— Пожалуйста, если в вас есть хоть капля человечности, дайте мне испытать то лекарство.

— Оно убьёт тебя, — возразила Хэлси. — Неужели ты настолько отчаялся, что ищешь смерти?

— Нет, — он покачал головой, — но я верю, что вы сможете вылечить мои глаза. Чёрт возьми, — он стукнул по её столу, — мэм, я прекрасно знаю, что оно сработает! Вы уже испытывали его на животных, так испытайте его и на мне.

Хэлси замолчала, и Джон слышал, как она сминает край халата, покусывая губу, отодвигает бумажки, неизменным ворохом лежащие на её столе, и ищет среди них что-то.

— Это мой последний шанс, — тихо произнёс он.

— Я знаю, Джон.

— Так что вы ответите?

***

Уже почти шесть часов, и у обычных людей в это время заканчивается рабочий день, но я-то уникальный, а потому, проторчав с трёх до половины пятого в приёмной и ещё полчаса церемонясь с нашедшей для меня минутку секретаршей Хэлси, я оказался в ставшем для меня чуть ли не недосягаемой мечтой кабинете доктора как раз в тот момент, когда она собиралась уезжать домой.

Да, и час я потратил на то, чтобы получить хоть капельку сведений о Джоне.

Ни черта полезного, скажу я вам: проработал Джон у неё, как и говорил Сэм, два года, а вообще попал потому, что муж Хэлси очень искренне попросил её приглядеть за «несчастным мальчишкой», ну а больше я не заслужил.

— Может, вы хоть подскажете, были ли у Джона мысли по поводу скорой кончины? — наугад, но вдруг.

— Я почти не общалась с ним, исключая рабочие вопросы, — покачала она седеющей головой. Какое-то шестое чувство, которому я и был обязан успешной карьерой, проснулось и неприятно потягивало, намекая, что Хэлси что-то скрывает. Что — не говорило, но это уже моя работа. — Однако, насколько знаю, с ним подружилась моя дочь.

— Где я могу найти её? — я мило улыбнулся — кажется, в десятый раз за последние полчаса. — Адрес?..

— В приёмной. А теперь, мистер Эллсворт, мне нужно работать.

И она открыла какой-то доклад, позволив мне незаметно умыкнуть привлекшую внимание папку, недавно спрятанную, но забытую под спинкой моего стула. Открыл я её, когда вышел из кабинета.

Кажется, сегодня всё-таки мой удачный день.

Внутри лежала записка, где размашистым, твёрдым почерком кто-то вывел следующее: «Если ты это читаешь, удача снова покинула меня, Кортана. Пожалуйста, не откажи в последней просьбе: извинись за меня перед Келли и Сэмом, но не грусти — этот риск того стоил. Понимаешь, моё сокровище? Путь к нашей счастливой жизни обязательно проходил через это. Дж. Ш.»

Потрясающе.

***

— Как она могла согласиться, Джон?!

Кортана орала на него, но Джон лишь устало улыбался и старался поймать её за гибкую талию, которая почему-то вечно выскальзывала из рук.

— Я запрещаю тебе, слышишь?! — Она топнула ногой, и пришлось отпрянуть, чтобы не навлечь ещё более громкие крики на свою больную голову.

— Эй, всё будет хорошо, Корти.

Джон поймал её за подбородок и аккуратно поцеловал в лоб.

— А если не будет? Я так боюсь, Джон. — Она уткнулась ему в плечо. — Даже не за репутацию компании: мама как-нибудь разберётся, — я за тебя боюсь!

— Что ни случится, всё к лучшему.

В любом случае он знает, что делать.

***

— Значит, Фред, ты адекватно пережил истерику Кортаны, которая-то секретарша Хэлси и подружка Джона, после того как подсунул ей послание с последней волей усопшего, а потом ещё и вытянул из неё, что именно произошло? — Вета ухмыльнулась, протягивая мне зажжённую сигарету. Я, естественно, взял. Не отказывать же такой очаровательной девушке?

— Ага. Знаешь, это типа страшный секрет. Почти военная тайна. — Она понимающе кивнула, но я-то видел, что ей уже смеяться охота. — Однако по старой дружбе таки расскажу, как было дело. К слову, можешь ставить точку в расследовании, потому что Кортана подтвердила версию с самоубийством.

— Я завтра вызову её в участок. — Я согласно кивнул.

— Удивлён, что ты не нашла её раньше.

— Мне-то Хэлси не распространялась насчет связи между Джоном и Кортаной. Но ты, молодчина, смог выбить.

— Спасибо, спасибо, — поклонился я, уже откровенно посмеиваясь. — И так, ситуация сложилась следующая: док Хэлси согласилась испытать лекарство на Джоне, прикинув, что через два-три, ну максимум четыре дня он должен прозреть, причём буквально. Она выписала ему отпуск и хотела сослать в своё родовое гнездо, но Джон воспротивился и остался дома.

Однако прошла неделя, а на хоть какой-нибудь результат не было ни малейшего намёка. Джон не отчаивался, надеясь, что Хэлси просто ошиблась, но за день до смерти ему пришло письмо, подписанное известным политиком, этаким любимцем народа, с приблизительно следующим содержанием:

«Джон Шэддок, я знаю, что доктор Кэтрин Хэлси сделала с вами, а также знаю, на сколько лет ей придётся покинуть семью и отправиться в тюрьму за опыты над людьми. Вы не сможете не дать показания, потому что мне так же известно, как сильно ваша сестра нуждается в вас. Да и Кортана — любовь всей вашей жизни, я же не ошибаюсь? — отправится следом за матерью как соучастница преступления.

Предупреждаю вас об этом из чистого человеколюбия, но хочу отметить, что вы никак не сможете помочь им. Конечно, если душа неспокойна — пытайтесь, но тогда и вас настигнет кара».

— Итак, ты хочешь сказать, что Джон завёл всех своим стремлением вернуть зрение в ловушку?

— В смертельную ловушку, потому что эта сволочь точила зуб на Хэлси. Именно.

— Поэтому-то он и сбросился с крыши? Чтобы избавиться от улик, и никто, кого он любит, не пострадал?

— Ага, — кивнул я. — Оригинально, правда? Конечно, если докажут, что за его смертью было что-то ещё, прокурор подпишет приказ о повторном вскрытии тела...

— ...Но этого не случится, потому что?..

Раздался звон электрического звонка, и прежде чем встать, я оборонил:

— Потому что им всем и так будет плохо, когда правда откроется. А если это Келли, которую я вызвал пятнадцать минут назад, то откроется она очень скоро.

Вета вздохнула и всё-таки, злючка такая, спросила:

— Так ты возьмёшь чек?

Вот как же я её за это не люблю! Вечно пытается то ли наступить на больное место, то ли удостовериться, что я прежний.

— Да. — Застыл перед дверью и с грустной усмешкой под удивлённый взгляд добавил: — На один доллар. За бензин. Знаешь, из-за этого дела о слепом кладоискателе, прыгнувшем в смертельную ловушку, пришлось поездить. Зато название красочное, не находишь?

Она опять ухмыльнулась, прикуривая сигарету от той, что я оставил на столе.

— Я закрою дело завтра.

...И всё же я люблю её. За искреннюю любовь к людям, наверное. Хоть в этом мы были похожи.