Почему страстный нумизмат убил лучшего друга и не жалеет об этом?

В лавке стоял полумрак. Всё помещение магазинчика было обвешано часами, реликтовыми и совсем безделушными. Кроме них на стенах висели пустые рамы, куски обоев, да кое-где сплели свою паутину пауки.

Дверь звякнула, оповещая о первом за последний год посетителе. Холод ночи ворвался следом, сдувая накопившуюся пыль.

В помещение зашёл парень лет двадцати пяти. Прошёл вдоль стен, осмотрел часы, ни на чём не цепляя внимание. Какая-то кукушка решила вылететь из механического гнезда – парень вжал голову в плечи, испугавшись её резкого, короткого полёта, но не издал ни звука.

Он зажмурился, выдохнул и сжал кулаки, чтобы не выдать, как трясутся руки.

Он подошёл к прилавку и заглянул за него. Там стояло потрёпанное одинокое кресло – и не было ни души. На полке лежала газета за прошлый год с громким заголовком «Министерство времени изъяло последний стабилизатор парадоксов». Лежали разбитые очки, стояла забытая кружка.

Парень не решился нарушить тишины места своим голосом. Вместо этого он потянулся к звонку на прилавке – тот крякнул глухо, едва слышно.

– Иду, иду! – раздалось с другой стороны занавесок позади прилавка.

С приходом торгаша, пожилого полного мужчины с круглым покрасневшим лицом, помещение ожило. Ненамного – разом вылетело ещё пару кукушек, да хлопнула где-то форточка.

– А, покупатель! Надеюзь, ждёшь ты недолго – взё для покупателей, взё! Уже выбрал что-то? – потирая ладони, весело спросил торгаш.

– Мне монеты.

– А, – всё его веселье сменилось на серьёзность.

Торгаш постучал пальцем по подбородку, раздумывая. Затем полез куда-то под прилавок.

– Ваз, нумисматов, нынче не взтретишь, зовзем. Хм, хм. Дай подумать, не торопи.

– Мне…

– Не торопи.

Торгаш вылез из-под прилавка и вывалил на него две монеты. Парень скептически посмотрел на них – и перевёл такой же взгляд на торгаша.

– Что? Ты молод, и взё впереди! Ты найдёшь монеты, много монет.

– Их только здесь продают.

– Са изтории, да. Много у тебя изторий? Ты молод, нет-нет.

– Я готов послушать Ваши.

– Хм.

– У Вас давно не было слушателей.

Торгаш снова задумался. Парень смотрел прямо, переминаясь с ноги на ногу. Ладонь его иногда сжималась в кулак.

На торгаша он не смотрел, упрямо сжимая губы.

– Ну что ж, хорошо. Раззкажу, – хитро прищурился торгаш.

Он махнул рукой и повалился на жалобно скрипнувший стул. Паренёк облокотился о прилавок. В полумраке что-то блеснуло – на холщовом халате торгаша были вышиты буквы Т.Н.

– Был у меня в прошлом друг лучший. Зтр-рашный нумисмат, надеюзь, ты не будешь таким. Зтрашный потому, что грабил людей он, са монеты редкие, какие только найти можно. Никто его поймать не мог. Почему друг? Хе-хе…

Торгаш покачнулся на стуле – паренёк удивился только, как тот не сломался, – прищурился и подмигнул заплывшим глазом.

– Я был в доле. Долго-долго был. Пока друг тот не пропал з концами – и взе монеты его ко мне не перешли. Он озуждён был, коли появитзя – на каснь. Не появилзя. А монеты мои.

– Разве это богатство?

– А нет? Для тебя – нет?

Парнишка промолчал.

Торгаш улыбнулся широкой улыбкой и постучал ладонью по столу, незаметно одну монету подменяя на фальшивку.

– Этого мало. Для историй. Неужели у Вас нет ещё?

– Са монеты – нет, нету.

– А без? Покажите мне коллекцию. Одну монету можете оставить себе.

Торгаш недоверчиво прищурился. Мальчишка был худ и бледен, словно болен чем-то, и всё же неопасен.

Торгаш смёл настоящую монету с прилавка.

– Договорилизь.

Он махнул и потратил минуту, чтобы подняться со стула. Затем указал на занавески – и парнишка нырнул за них. Осмотрев придирчивым взглядом комнату, торгаш нырнул следом.

За занавесками был целый мир – или таким казался. Часы всех цветов и размеров, ковры на полу и стенах, картины с пейзажами. Скульптуры, подсвечники, растения и яркий тёплый свет. Приглушённые тона причудливо смешивались с красным и зелёным.

Показывалось всё жирное богатство владельца.

– Сдезь, сдезь. Зюда.

Парнишка бегло осмотрел стены и двинулся за торгашом. Ковры глушили его шаги.

Торгаш вскрыл замок на массивной двери, смахивая цепи. Привычным уже движением махнул рукой, нажимая на подсвечник – и последняя преграда рухнула.

Они лежали, блестя под искусственным светом. В отдельных коробочках, обитых бархатом. Сейф уходил вверх высокой башней, и везде сверкали монеты, монеты, монеты.

И каждая была уникальной.

– Был у меня друг…

– Лучший.

Торгаш противно засмеялся, и его смех прервался булькающим звуком. Грузное тело осело на пол, пачкая тот кровью из вспоротого со спины горла.

У парнишки дрожали руки. Вытерев нож платком, он медленно убрал его в карман. Затем наклонился к телу, скривился и извлёк из карманов торгаша ключи, карамельки и поддельные монеты.

– Одну можешь оставить себе, – и плюнул на его тело.

– Или взе, –послышался со спины парня весёлый голос, и раздался выстрел.

Рот мальца распахнулся в удивлении. Судорожно сжимая рану на груди, он осел на пол – к телу торгаша. Последним, что он увидел, были вышитые буквы Т.Н. на камзоле незнакомца.

Худой неизвестный, того же молодого возраста, быстро наклонился следом, и подобрал с тела паренька загадочное устройство.

– Пока, – он выстрелил снова.

Устройство зажужжало и полыхнуло синим светом, пуская волну пыли по вычищенной до блеска комнате.

В лавке стоял полумрак.