Загадка: Утомительное одиночество и острая нехватка общения с умными собеседниками. Простыни рвутся часто — а как тут наешь бока, если всё время в стрессе? Врач ещё проблемы с кхм… самым дорогим углядел, прописал иглоукалывание. Но главное — поговорить не с кем, одна родственница и та на ладан дышит, хотя уже лет триста как помереть не может. Дождёшься от неё.

G, Джен, Фэнтези, Юмор

___________________________________

Психотерапия для Кощея

— Итак, здравствуйте, присаживайтесь, — я поздоровался с вошедшим клиентом и указал ему на удобное мягкое кресло с вельветовой обивкой.

Уже по внешнему виду вошедшего было понятно, что фронт работ мне предстоит ой-ой-ёй какой: болезненно худой, едва не рвущий одежду на себе собственными же костями, под глазами мешки, борода всклокочена, а лысина блестит и сверкает, как отполированный алмаз. Неогранённый, но всё же. Походка резкая, дёрганная, а сам хмурится и недоверчиво косится в мою сторону. Ничего, и не с такими мне удавалось найти общий язык! Закрыв за клиентом дверь, я вернулся на своё место и открыл записи на нужной странице:

— Прежде чем мы начнём, скажу пару слов о себе. Меня зовут Герберт, и я гештальт-психолог. Проходил также курсы повышения квалификации для работы в когнитивно-поведенческом подходе. Зоны моей работы: помощь в кризисных ситуациях, работа с тревогой, стрессами, фобиями, созависимые отношения, а также семейные консультации. Когда мы обсуждали удобное время для встречи, вы сказали, что вас ко мне направили. Мне бы хотелось понимать, кто вам дал эту рекомендацию.

— Эти ваши, зелёные, — он выразительно ткнул пальцем вверх, и я протянул понимающее «а-а-а». «Эти» любили устраивать весёлые выходные.

— Понятно. Что же, давайте начнём. Вы не против, если по ходу нашей беседы я буду делать пометки? — Клиент всё же кивнул, но на лице его я прочитал явное недовольство. — Можете подробнее рассказать о своём запросе? — я поправил очки, удобнее взял ноутбук и приготовился всё записывать.

— А что рассказывать? Уже вроде всё сказал: одиноко мне, не хватает общения с людьми. Даже нет! С умными людьми! Это самое важное. А то ишь, припрутся со своими копьями да щитами, кони их всю морковку потопчут на заднем дворе, а мне потом спину ломать, прибирать за ними! Сплю, вот, плохо... ещё и простыни рвутся часто. Ну вы видите! — он задрал кафтан, показывая прилипший к спине живот и едва не рвущие кожу рёбра. Мои брови взмыли вверх от изумления. Пальцы быстро двигались по клавиатуре, записывая сказанное и увиденное. — А как тут наешь хоть что-то, если всё время в стрессе?! Я бы может и хотел быть румяным и круглолицым, как эти богатыри несчастные! Дак меня то в кандалы, то к царю-батюшке вызывают, то работу мою срывают. Врач ещё проблемы с кхм… самым дорогим углядел, прописал иглоукалывание. А вы наверняка знаете, как я к иглам отношусь! Тут понимать надо. Это ладно, денег-то накопил за жизнь свою, оплачу себе курс лечения. С этим уж управлюсь. Но главное — поговорить не с кем.

— Вы живёте один? — уточнил я на всякий случай и посмотрел на клиента поверх экрана ноутбука. Он выглядел очень взвинченным, но, кажется, был открыт к диалогу. Иначе бы из него так не повалило!

— Что-то вроде. В разводе я. Машка моя с одним из этих сбежала, — удручённо вздохнул клиент, и я увидел, что в глазах у него собрались слёзы. Мужчина героически шмыгнул носом, проморгался и продолжил: — Одна родственница и та на ладан дышит, хотя уже лет триста как помереть не может. Дождёшься от неё.

— Я вижу, что развод вам дался непросто. Что вы чувствовали в тот момент? — я посмотрел на клиента и снова увидел, как в глазах у него собираются слёзы. Значит, этот гештальт ещё не закрыт, и из него очень сильно дует. Работа как раз для меня. А там уже и с «самым дорогим», и с дистрофией разберёмся.