Фаулер полагал, что хорошо знает лейтенанта Андерсона. Хэнк никогда не думал, что окажется в комнате допросов на месте подозреваемого. Перкинс хочет понять, почему у гражданского лица оказался в руках пистолет в присутствии полиции. Но одно понятно точно – у всех бывают неудачные дни.

И в напряженные дни начала революции в городе появляется неуловимый стрелок.

Как давно это началось? Когда в добрых карих глазах, обычно источающих любопытство и интерес к очередному делу, впервые промелькнул этот дьявольский огонёк?

Известная история, в которых двух упрямых идиотов заставляют работать вместе, но про принятие и осознание себя, борьбу с психологическими травмами, серийных убийц, с которыми не все чисто, и про неловкую дружбу злобного человека и занудной машины. Но сначала, детектив, позвольте подбросить монетку. Это важно.

Что может чувствовать андроид? Может ли он вообще чувствовать?

И что может чувствовать человек к андроиду?

Ни Хэнк, ни Коннор не знали.

Может ли Коннор причинить вред человеку, если этого требует выполнение миссии? Немного размышлений о законах Азимова и принципах вагонетки во время смертельно опасной поездки по заснеженной трассе.

Коннор всегда спокоен, он исправно выполняет все приказы людей. он видит ужасные вещи, происходящие каждый день и что-то происходит в его голове с каждым новым уничтоженным на его глазах девиантом.

Если бы Энн спросили о том, как бы она описала мир сейчас, то первое, что пришло бы ей в голову: "Добро пожаловать в будущее".

Хэнк не хотел всего этого. Как и не хотел больше чувствовать, не хотел жить.

Он больше не позволит себе пройти через все это снова.

Голоса преследовали его с самого момента девиации. Агрессивные, сводящие с ума, требующие. Стоила ли новоприобретённая жизнь того ада, через который приходится проходить каждый день?

У детектива Рида была одна привычка. Точнее, их было много, но именно эта в какой-то момент являлась очень даже хорошей, а в иной – такой паскудной, что хотелось фейспалмить. Все его коллеги знали об этом. Даже те из них, кто шарахался от него с неприязнью или плохо спрятанным опасением на грани страха.