Очень старенькая работа, но слишком её люблю, поэтому выложу~

Красота движений мужчины заставляет пробежаться холод по телу мальчика. Когда Никифоров выполняет комбинированный волчок, футболка с леопардовым принтом — которая с самого начала позабавила Юрия — чуть приподнимается, оголяя пресс и накаченное тело фигуриста. Щёки Плисецкого покрываются лёгким румянцем, но мальчик, будто испугавшись выдать своего смущения, сильно сжимает губы и хмурится.

Задумчивый взор сорокасемилетнего мужчины направлен на плазменный экран, на котором откатывает свою программу, казалось бы, по-прежнему молодой парень.

Виктор ещё некоторое время растерянно наблюдает за удаляющейся фигурой Юрия сквозь стекло. — Прости, — одними губами произносит он, опустив взгляд.

Когда в семье вместо двух родителей всего один, ребёнку всегда чего-то не хватает, будь то обычная забота или простое внимание. Взрослые часто не могут сами разобраться со своими проблемами. Вот тогда за дела берутся маленькие свахи.

— Я помогу тебе, — уверенно говорил Никифоров, доставая из ящика своего стола небольшую чёрную шкатулку, на крышке которой красовалась золотая корона. Юра внимательно наблюдал за Виктором, пусть и не совсем понимал его действий. — Это моё самое дорогое сокровище... — практически прошептал он, открывая крышку шкатулки. |AU, где Юра теряет надежду, Витя ему помогает, а Юри — живой дух и талисман фигурного катания|

— Сладкий, отдохнуть не желаешь? — пробормотал Виктор сексуальным голосом, а Кацуки аж кофе подавился. — Во-первых, мы женаты!

— Я не понял, — начал говорить Плисецкий, краем глаза поглядывая на Виктора, который опять пытался утащить Юри куда-то. — Он клеит твоего парня на твоих глазах, а ты и сделать ничего не хочешь? Морду набить ему, например?! — Я не бью никому морды, Юра, — сказал Отабек, чувствуя как кожу на руках медленно разрывают когти, которые он тут же постарался скрыть. — Да и Юри этого не одобрит... — Ну да, конечно не одобрит. Он будет ждать, пока Никифоров откровенно предложит ему общую постель.

Отабек всегда думал, что беременный омега — это ужас. Но оказалось, что самый настоящий ужас — это альфа беременного омеги. Хуже может быть только два альфы.

— У тебя губы потрескались, — Виктор положил мастерку Юри на изгиб локтя и достал из своего кармана небольшую баночку с бальзамом для губ. Собрав пальцем немного полупрозрачного крема, он провёл им по губам Юри, нанося бальзам, а уже после этого русский наклонился к чужому лицу. Где-то на заднем плане в шоке пищит Кендзиро Минами.