Отец никогда не любил фотографироваться, а когда от него не осталось даже целого трупа, надеяться увидеть его хоть как-то стало невозможно. Не осталось ничего, кроме воспоминаний — и попыток нарисовать.

Первые портреты стали для Урие последними — совершенно неосознанно он больше никогда не решался рисовать людей.

На предложение хоть на вечер заглянуть в Шато ему отвечают целое «Извини» и что-то о невозможности пропустить тренировку. Урие впервые осознаёт, насколько такой ответ может быть раздражающим — но молчит, глядя в удаляющуюся спину.

Иногда складывается ощущение, что смерть запала на него и пытается защитить своими способами. Давайте дадим Ширазу Гинши вагон везения, потому что так смешно наблюдать, как он из разу в раз пытается помереть. Как из разу в раз у него не получается.

Муцуки не любит своё тело.

— Нарисуй меня, — наконец произносит она, заставляя Урие промахнуться мимо яблока.

Он нашёл Муцуки на опушке у края обрыва. Она держалась одной рукой за ветку дерева и смотрела на море. Ветер трепал её заметно отросшие поседевшие волосы и грязную рубаху.

— Подстригите меня, как можно короче! — просит Сайко парикмахера, в ближайшем салоне. Она совсем не понимает, как связаны стрижка и желание стать сильнее. Но Ширазу же понимал? А вдруг Сайко такой способ тоже поможет?