А не столь далеко уже слышится гул приближающихся раскатов скорой грозы, что желала стать завершением знойного дня в этих краях. Она катит свинцовую тяжесть облачности по холмам будто волны, пригибает ветром к земле растительность и щедро изливается ливнями на сушь испытывающих жажду земель. Из-за этого за Эфиром вздымается немного пыли — он торопится, а попав под ливень смеётся, раскинув руки. Воображает, что летит.

Много лет, что связали дружбой и уверенностью в том, что более чем другом ни один из вас другого не видел, стянули души обоих, раня нежную магию и чувства невидимой, но ощутимой нитью, что вообще-то связывала ваши жизни красным цветом, стоит лишь набраться смелости...

Время, рождающее в душе обоих чувства, переходящие грань дружбы, и пусть Ласт об этом не знал, думая лишь за себя, чувствуя, как эмоции медленно, но верно все больше перетекают за эту стенку под названием "дружба", Эфир был очарован с первого дня.

Спровоцировать кого-то — целое искусство. И не малым бесстрашием надо обладать, чтобы отыскать триггер монстра. А что будет, если найти его удалось почти случайно, а этот монстр вам очень сильно нравится? Ммм, вот и посмотрим.

Безобидные, казалось бы, шутки, обоюдоострыми иглами достигали цели, оседая где-то в костях нетерпением узнать больше. Немного понадобилось времени, чтобы осознать, что вдвоем им было интересно общаться, что-то обсуждать или делать. Ещё меньше его ушло на понимание того, что хотелось чуть большего. Но последний пункт остался неозвученным, сделав общение если не пикантным порой, то уж точно занимательным для обоих, превратившись не то в игру, не то в соревнование: чей бастион падёт первым.

Что есть страх? Это... слабость. Непонимание себя, словно есть некая брешь в душе, за гранью событий которой спрятана пугающая неизвестность. Шагнешь — и сойдёшь с ума, потеряешься безвозвратно или утратишь нечто важное, а потом и не вспомнишь даже, что именно исчезло, было убито, стёрто или уничтожено... Если только не появится кто-то, способный прогнать их светом собственной души, загородив собой от тени.

Казалось бы, он должен был думать о том, как прошел первый рабочий день. Вспоминать маленькие взлеты и падения, коллег, их голоса, шутки и слаженность команды, но... Вместо этого были лишь кадмиевые глаза, такие блестящие, что словно бы отражали собой весну цветущих вишен.