Если Гарри будет честен с самим собой, то последнее, чего он хочет, это постоянное присутствие Драко Малфоя в его доме, но напарники есть напарники, и, возможно, то, чего он хочет меньше всего, окажется именно тем, что ему нужно.

Гарри абсолютно уверен: это Малфой виноват в том, что они застряли во времени, снова и снова переживая один и тот же день.

Гарри хорошо справляется со своей работой, он профессионал, быстро раскрывает дела и является уважаемым аврором. Малфой — непрофессиональный, саркастичный, с осуждающими бровями и в слишком шикарной для работы мантии. Если бы он держал себя в руках и не был такой занозой в заднице, всё было бы прекрасно. Тогда бы они не ввязались в очередной спор, а Гарри не отвлёкся и, конечно, не активировал случайно мощный артефакт.

И если сейчас Малфой просто уберётся с дороги, Гарри точно сможет всё исправить и они вернутся к своей привычной профессиональной неприязни друг к другу.

Драко повернул голову, коснувшись щекой подушки, чтобы посмотреть на Скорпиуса.

— А ты знал… — он замолк, его горло судорожно сжалось, и это было слишком заметно в тишине, нарушаемой только звуком ровного дыхания Майкла, доносившимся из соседней спальни.

Скорпиус, его прекрасный, умный малыш, в ожидании глядел на него. У него был разум Драко. Глаза, нос, рот и волосы Драко. Он весь был его. Весь его. Всё, что ему досталось от Майкла, — это дикие кудри и зелёный цвет глаз, и иногда Драко смотрел в эти глаза и воображал, будто он унаследовал их не от Майкла, а от кое-кого другого.

Драко наклонился ближе к сыну, прикусил дрожащую нижнюю губу, тяжело выдохнул и прошептал:

— Ты – моя звёздочка в огромном чёрном небе.