Кларк – художница, а Лекса – фотограф. После не очень дружелюбной первой встречи, они оказываются заинтригованы друг другом. Робкая дружба начинает перерастать в нечто большее. Готовы ли они к этому?

Она сделала бы что угодно, чтобы удержать Октавию. И хотя ненависть всего мира ранила Дийозу и в половину не так сильно, как одна лишь мысль о том, что её могла возненавидеть Октавия, она была уверена, что в конце концов свыкнется и с этим.

Это был портрет. Портрет Лексы на ее рабочем месте. На бейджике значилось ее имя, а в волосы был вплетен небольшой цветочек. Она улыбалась, и это было до жути красиво.

- Как только мы выйдем отсюда, Мерфи, я прострелю тебе башку, - пообещала она, на что парень только улыбнулся.

- Тебе придется постоять в очереди. Желающих много, - словно произнося должное, Джон фыркнул, погружаясь в свои мысли.

Единственное, что заставляет ее бежать - мысль о том, что Лекса хотела, чтобы Гриффин осталась жива, чтобы она дошла до конца, чтобы остановила войны, создала мир, о котором они вдвоем так мечтали, так много говорили в последний день.

Кларк остается только бросать краткие взгляды на Лексу и бесконечно ею восхищаться. Кларк — совершенно другая.

Зима на Альфе оказывается внезапно холодной, и Кларк привычно кутается в свитер Беллами. Лишь оказавшись в полной их людей кухне, она вспоминает, что о том, что они вместе, никто не знал. До этого.

Не вешай омелу друзьям — сам на неё попадёшься.

 Мир вокруг был разрушен до основания, но у Кларк был повод не терять надежду: голос Беллами Блейка в приёмнике. 

Габриэль считает, что Октавия особенная. Октавия привыкла считать себя никем.