Гоголь таскался в Небесное казино по три-четыре раза в неделю, бесконечно болтал о своей дурацкой свободе, а еще - кормил его пирожками. Сигма не очень представлял, чего он добивается, но пирожки были вкусными и это, наверное, главная причина того, что он все же пускал этого клоуна в свой кабинет. (такого, впрочем, попробуй не пусти)

— Дазай, ты горячий!.. — Я знаю. — Дурак... у тебя температура!

Как можно влюбиться в человека, которого, предположительно, видишь в первый раз?

Акутагава понял, что этот человек давно стал его личной зависимостью. Прекрасный, словно ангел, держащий смерть на кончиках своих пальцев, Достоевский.

История о мягком желтом свитере на два размера больше, о пакете персиков, которыми пропах Чуя и которые так любит Дазай, о букете белых полевых ромашек и о сделанных фотографиях.

В их встречах существовало только одно правило: никакого сексуального контакта.

Перед входом в кабинет босса Чуя по привычке опускает глаза в пол. На публику они, конечно, прекрасно притворяются, будто их отношения строго придерживаются рамок "хороший босс — прилежный подчинённый". Если рядом кто-то есть, Чуя может возразить, и даже поспорить с боссом, но потом, когда они останутся одни, ему придётся расплатиться за это своим телом и достоинством.

Заглядывая в милое, на первый взгляд, котокафе, надо всегда быть готовым к последствиям.

Он впервые так разбит, впервые проиграл. У него не осталось ничего, совсем ничего. Эта битва забрала у него силу воли и желание жить. Дазай проиграл, но выжил. Как последний трус. Он пролежал в больнице несколько месяцев, прежде чем его отпустили домой. Но повреждения и травмы были слишком велики, чтобы оставлять его одного.

Если бы в Йокогаме был психотерапевт, существование давалось бы гораздо лучше.