Примечание
После всех событий, произошедших в Глэйде и вне его стен, а также тяжелого дня, который они провели в процедурных кабинетах, Томас должен чувствовать себя измотанным. Да, так он себя и чувствует, абсолютно измотанным и потерянным. Но сон просто не идет. Когда он закрывал глаза, то видел застывшее лицо Чака, который погиб по его вине. Каково осознавать, что еще неделю назад все парни из Глэйда были живы и вели размеренный образ жизни за надежными стенами, не опасаясь ничего. Разве что только быть ужаленными гриверами, что им не грозило, ведь никто из ребят не смел ослушаться самого важного правила - не покидать Глэйд.
Наверное, поэтому сейчас Томас лежит без сна в глазу, думая о том, что было бы, если бы он не побежал в тот момент, не выскочил за Ворота в последний момент, отбрасывая руку Ньюта, который почти успел ухватить его за рукав. «Что, если…» Он тяжело выдыхает и прикрывает рукой глаза. Даже когда они были открыты, он мог видеть лишь неясные очертания предметов мебели в их новой комнате. От этого становилось не менее жутко. Сколько он себя помнил, он думал, что не боится темноты. Но сейчас даже его кофта и брюки, которые висят на спинке стула, приобретают зловещие очертания. Словно лапы проворных гриверов, которые поджидали свою добычу за очередным поворотом Лабиринта.
«Что, если» опять проносится у него в голове, когда пред глазами стоит образ Галли, который направил пистолет прямо на него. Он видит пустые глаза Чака, видит и ребят, которые не смогли спастись от гриверов. Перед глазами Томаса маячит разрушенный и опустевший Глэйд. Он отрывает руку от лица и протягивает ее наверх, в темноту, сам не понимая зачем. Он знает, что теперь невозможно что-либо изменить. Но почему тогда его руки так дрожат, если ничего уже не исправить.
- Томми, не спишь? – Внезапно раздается едва слышный голос с верхнего яруса, что заставляет Томаса вздрогнуть и медленно опустить руку. Похоже, Ньюту тоже не спится этой ночью.
- Нет, - его голос был слегка охрипшим из-за долгого молчания, поэтому Томас не уверен, что Ньют услышал его. Но он слышит звук пружин наверху, и его глаза быстро различают в темноте Ньюта. Его друг наклонился через бортик кровати и теперь с любопытством разглядывает с совершенно нового ракурса. Светлые растрепанные волосы и блеск его глаз даже в темноте кажутся очень яркими и завораживающими, поэтому Том приподнимается на кровати, чтобы оказаться на одинаковом уровне с Ньютом, на что тот лишь ухмыляется.
- Может, поднимешься, - тихо приглашает Ньют. Томас едва заметно кивает, про себя отмечая, что им так и не удалось побыть наедине с того самого дня, как они покинули стены Глэйда. Впрочем, у них времени на разговоры было немного, не говоря уже о каком-то уединении, которое в сложившейся обстановке казалось чем-то невероятным. И сказать Ньюту хотелось многое, а сделать и того больше. Томас медленно встает со своей кровати, вставая босыми ногами на холодный бетонный пол, и также медленно, стараясь быть как можно тише, залезает по лестнице на кровать своего друга. Ньют уже перевернулся на бок, освобождая место на кровати Томасу. Как только Томас удобно устраивается рядом с ним, Ньют накрывает их одеялом и едва заметно улыбается уголками губ.
Их лица находятся в неприличной близости, и они внимательно смотрят друг другу в глаза, словно пытаются прочитать мысли друг друга. Кажется, что рядом с Ньютом время остановилось. Тишина, изредка прерываемая похрапываниями их друзей, создавала ощущение некого умиротворения, которого так желал брюнет. И Томас, наконец, чувствует долгожданное тепло, исходящее от тела Ньюта. Его руки дрожат уже куда меньше, чем пару минут назад. Так близко, стоит только протянуть руку и можно прикоснуться к этому жару, который даже через футболку обжигает не хуже огня. Но он не решается сделать этого, только не сейчас. Сейчас явно не лучшее время и место, чтобы позволить себе такую роскошь, как подмять под себя Ньюта и делать с его телом все, что только захочется. Впрочем, в Глэйде они бы тоже не позволили себе такое рядом с ребятами.
- Ты как? - Тихо спрашивает блондин, а Том нервно сглатывает, переводя взгляд с его ключиц на его губы, а затем встречаясь взглядом с Ньютом.
- Я во всем виноват, - только и может сказать в ответ Томас, на что Ньют хмурится:
- Чак? - От этого вопроса по телу Томасу проходит неконтролируемая дрожь, заставляя нервно сглотнуть и отвести взгляд от испытующе темно-карих глаз, которые в темноте выглядят черными.
- Не только, - неуверенно начинает Томас. - Не только о Чаке. Другие ребята из Глэйда и… Алби, - он произносит это настолько тихо, что Ньюту приходится вплотную придвинуться к нему, чтобы разобрать, что говорит его друг. Теперь между ними не осталось свободного места и Томасу показалось, что он готов задохнуться от такой близости и чужого горячего дыхания возле его шеи. - Я хотел всех спасти. Я действительно хотел вам помочь. Я не мог больше наблюдать за тем, как вас... - он запинается, чувствуя чужую руку на своей щеке. И сейчас большая и шершавая, от тяжелой работы в Глэйде, ладонь Ньюта обжигает щеку не меньше, чем его тело.
- Томми, послушай, что я тебе сейчас скажу, - Томасу всегда казалось, что Ньют обладал особой выдержкой и твердостью, которая позволяла ему быть заместителем Алби в Глэйде. Томас слегка прикрывает глаза, чувствуя, как большой палец блондина аккуратно поглаживает его скулу. Все это действует на него более чем успокаивающе. - Неважно кем ты был до Лабиринта. Это больше не имеет значения. Я уже говорил тебе об этом, - Томас не смеет его перебить, он слушает его голос, стараясь больше ни о чем не думать. - Ничто не имеет смысла больше, чем то, кто мы сейчас. И я рад, что ты на нашей стороне. Я рад, что повстречал тебя, Томми, - Томас резко открывает глаза, наконец, поняв, насколько близко находятся их губы. Ньют на секунду замирает, будто что-то обдумывая, и намного тише добавляет:
- Несмотря ни на что, Томми, - Ньют медленно убирает руку от его лица. Он облизывает губы только в, ему свойственной, манере и слабо улыбается другу. Это сводит Тома с ума. Его снисходительное отношение. То, как он называет его. Томас не мог с уверенностью сказать, что в прошлой жизни его никто так не называл, но сейчас Ньют был единственным, кто мог позволить себе такое. Да, сейчас он единственный, кого хочет видеть Томас.
Резкий всхрап заставляет ребят вздрогнуть и застыть. Томас и Ньют переводят взгляды с соседней койки друг на друга, не смея шелохнуться, чтобы не разбудить никого. На несколько секунд в комнате вновь становится тихо. В этой тишине они ясно слышат тяжелое дыхание друг друга. Их чувства словно обостряются, а внутри все словно переворачивается от такой интимной близости, которой они оба так желали со времен Глэйда. Томас не выдерживает первым, приподнимаясь на руках и нависая над Ньютом.
- Томми, какой же ты все-таки кланкоголовый, - тихий шепот обжигает его губы. На что Томас только затаил дыхание, а Ньют берет лицо Тома в руки, предельно сокращая расстояние между их губами. В этот момент весь остальной мир для них уходит на второй план. И в этот момент близости Томаса уже не мучают никакие «Что, если…». Все становится не важным, кроме них самих, их чувств друг к другу, их губ. Все это тонет в томительной истоме и сейчас Ньют становится тем, кто занимает все его мысли. Ньют зарывается руками в его темные волосы, а Томас лишь крепче прижимает Ньюта к себе, обвивая руками его талию. Обветренные губы Ньюта еще сильнее будоражат сознание Томаса. Они словно тонут в этих ласках, в этом долгожданном тепле. Они тонут друг в друге, отдавая все чувства и эмоции через поцелуй. Только рядом друг с другом они чувствуют себя так хорошо. Только Ньюту Томас может доверить самое сокровенное: его мысли и чувства. И Ньют отвечает ему тем же, отдавая всего себя без остатка. Когда в легких Ньюта практически не остается воздуха, а чувство того, что, если они продолжат, то не смогут уже остановиться так просто, он прерывает их поцелуй. Сбитое дыхание Томаса щекочет его щеку, поэтому Ньют искренне улыбается и смотрит прямо в бездонные темные глаза своего друга, поглаживая его щеки и нежно очерчивая пальцами скулы брюнета.
- Но в тот момент, когда ты побежал в Лабиринт, я понял, что пойду за тобой куда угодно. Мне кажется, что Чак думал также, когда пошел за тобой. И Алби сказал бы все точно то же самое, - Тихо шепчет Ньют на ухо Томми, обжигая своим дыханием его ухо, от чего у Томаса все сжимается внутри. После этого Ньют приподнимается на локтях и касается губами лба Томаса, задержавшись на несколько секунд, чем вызывает волну мурашек у Томаса и смущенную улыбку. - Спи, Томми.
Теперь Томасу легко как никогда. Он действительно верит в то, что они, наконец, оторвались от ПОРОКа и могут начать новую спокойную жизнь вдали от этих стен, вдали от стен Глэйда. В объятиях Ньюта он чувствует себя совершенно спокойно и умиротворенно. Теперь все просто обязано быть хорошо.
Но спустя пару часов его сон будет прерван. Он проснется от металлического лязга вентиляционной решетки. Услышит свое имя и аккуратно спустится вниз, пытаясь не разбудить Ньюта, чтобы последовать за незнакомым мальчишкой из вентиляции. Позже он узнает, что здесь все не так просто и их приключение, похоже, еще далеко от завершения. И осознание того, что количество капсул, перевозимых за таинственные двери каждую ночь, равнялось количеству глэйдеров, которых каждый день подзывал к себе Дженсон, заставит Томаса как можно скорее вернуться в их комнату. Пытаясь переварить то, что он увидел сквозь прутья той решетки, Томас заберется под одеяло к Ньюту, но так и не сможет потревожить его сон и лишь уткнется тому носом в шею, стараясь не думать о том, какие тайны таит это место. По крайней мере, до утра.