Сугавара очень любит свою работу. Жар, исходящий от печи, запах теста, сдобы и бисквита, фруктов и карамели, шоколада и кофе. Ему нравятся люди, нравится говорить с ними, слушать радости и горести, советовать, что взять к дню рождения лучшего друга, а чем заесть болезненный отказ. Суга тоже нравится людям — улыбчивый, лёгкий в общении незнакомец, который выслушает, даст совет, если захочешь, а если очень плохо, угостит сладостями.
У Суги нет загонов, трудностей или глубоких душевных мук. У него потрясающая жизнь, его приняли в университет, который он хотел, его друзья — лучшие люди во вселенной, а ещё он нашел лучшее место для подработки.
Ещё интересней его жизнь становится, когда в дверях кондитерской появляется незнакомец. Высокий, очень высокий, широкий в плечах, темноволосый и безмерно красивый. Не той красотой, что восхваляют в журналах мод и на известных телевизионных каналах, где тощие девушки вещают о мнимых стандартах. Нет, этот парень красив по-своему: когда смотришь на него, невольно хочется оказаться в его объятиях, прижаться к широкой крепкой груди. От него, как иногда выражался Суга, исходит тепло. Он надёжный, в нём чувствуется стержень. У него прямой взгляд, спокойное лицо, и Коуши отдал бы всё в этом мире, чтобы увидеть его улыбку.
Этот парень приходит по вторникам и покупает вишнёвый пирог. Всегда, каждый раз, только его. Сначала Сугавара просто любуется статным красавцем, затем всё же предпринимает попытку заговорить. Очевидно, помогает его аура, о которой все говорят и которой, опять же по словам друзей, просто невозможно отказать, но парень отвечает. Отвечает с охотой, прищуриваясь и слегка, лишь уголками губ, улыбаясь.
— Только пирог? А не хотите попробовать наши пирожные с заварным кремом? Объедение, — светло, ясно и широко улыбаясь, спрашивает Коуши.
— Нет-нет, спасибо, — парень выкладывает деньги на кассе. — Только пирог.
Суга, всё ещё улыбаясь, достает из-под прилавка плоскую коробку с логотипом кондитерской, отрезает квадратик пергамента и стелит на дно коробки. Любовно укладывает пирог на пергамент, отточенным движением закрывает упаковку и, уложив в фирменный пакет, передаёт покупателю. И тот наконец улыбается по-настоящему. Сугаваре почти хочется завизжать. Такой хорошенький. Они обмениваются взглядами, и незнакомец выходит. Суга, мечтательно вздохнув, укладывает подбородок в чашу из рук, упирающихся локтями в прилавок.
— Сугавара-сан, может, прекратите уже слюни пускать? — язвительно интересуется его сменщик.
— Может и прекращу, — вместо этого Суга расплывается в ещё более широкой улыбке и несильно тычет парня в бок. — Улыбнись, Цукки.
— Ох, избавьте меня от этого, — уклоняется Цукишима. — Спросите, как его зовут, узнайте номер и пригласите на свидание.
— В следующий вторник так и сделаю, — Суга отрывается от прилавка и с хитрым прищуром движется к Цукишиме. — А сейчас проверим, как сильно ты боишься щекотки.
— Суга-сан!
***
В следующий вторник вышло лишь узнать имя незнакомца. Суга сделал над собой усилие, ибо знакомиться всегда сложно, и представился. Ушиджима Вакатоши. Коуши с удовольствием перекатывал во рту имя, пробуя на вкус. Длинное, красивое. Сугавара любил такие имена — их нужно долго произносить, пропускать по языку, выталкивая воздух наружу, успевать прочувствовать.
Цукишима не упустил возможности подстебнуть, что номер телефона Суга так и не взял. Коуши предпочел показать язык.
— И я здесь кохай, — трагично покачал головой Кей.
За это он получил ещё один язык и ощутимый тычок в ребра. Дверь оповестила колокольчиком о посетителе. В кондитерскую вошла миловидная девушка — большеглазая, с каштановыми локонами вокруг лица и широкой улыбкой.
— Привет, Суга-сан, — девушка помахала рукой. — И тебе привет, редиска.
Цукишима решил включить полный игнор и стал раскладывать товар на прилавок. Суга улыбнулся в ответ.
— Широфуку, рад тебя видеть, дорогая, — Коуши выудил из-под стекла большой шоколадно-клубничный торт. — Тебе ведь как обычно?
— Да-а-а, — Широфуку облокотилась на стойку и скуксила грустную моську. — Этот парень сказал, что скоро я стану размером с дом. — Суга театрально приложил руку к груди. — Суга-сан, иногда я так жалею, что ты гей. Я бы встречалась с тобой.
— Детка, они ведь просто не знают, что у тебя обмен веществ, как у спортсмена. Но ты ещё найдешь своего сладкоежку, — упакованный в картон торт лежал между ними на прилавке.
— Ну, а ты? — Юкие быстро поменялась в лице, становясь загадочной. — Нашел мужчину мечты?
Цукишима фыркнул и присел на прилавок, складывая длинные ноги перед собой, а руки на груди.
— Наш Суга-сан на той стадии, когда он готов пускать литры слюны, но не попросить номер телефона этого «потрясающего парня», — Кей изобразил в воздухе кавычки и ехидно усмехнулся.
— О боже, — глаза Широфуку расширились, занимая пол-лица. — Я так давно здесь не была. Я должна знать все.
Суга обиженно надулся, по очереди глядя на Цукки и Юкие. Цукишима только плечами пожал.
— Знаешь, обычно он просто вздыхает и улыбается, — усмехнулся Цукки, — может, ты повлияешь на него, и я наконец перестану выслушивать все это?
— Цукки и Широфуку, сплетники, — Суга подвинул торт ближе к девушке. — Я всё ещё здесь и отказываюсь быть объектом для сплетен.
— Суга-сан, вы сами всё время подталкиваете кого-то к шагам в личной жизни, но категорически отказываетесь слушать советы, когда у вас не всё в порядке?
— Редиска прав. Суга-сан, ты красавчик, тебе невозможно отказать. Пора и нам начать тебя поучать, — Юкие положила деньги на стойку.
— Боги, неужели я так делаю? — на лице Суги отразилась паника.
— О, постоянно.
— Всё время.
Глаза Коуши стали большими, а рот приоткрылся. Он сделал шаг назад, падая на стул возле входа в подсобку.
— Я ужасен, я отвратителен, — Сугавара закрыл лицо руками.
Широфуку тут же оказалась за прилавком и присела на корточки около Суги, погладив его по коленям.
— Суга-сан, ты потрясающий, ты очень хороший.
— На самом деле вы делаете всё правильно, — заключил Цукки. — Люди не любят слушать правду, когда она о них самих. Вам удается подать всё так, что никто не чувствует себя хуже из-за этого. Вам тоже нужны такие пинки время от времени. Но у нас нет ещё одного Сугавары Коуши, для самого Сугавары Коуши, — Цукишима усмехнулся, увидев взгляд Суги, направленный на него. — Не смотрите на меня так. Да, я умный, а вы иногда ведёте себя как ребенок.
— Цукки, запиши это в книгу исторических моментов: впервые Сугаваре кто-то вправил мозги, а не он кому-то.
Кей усмехнулся, но покорно достал из-под прилавка помятую тетрадь. Последняя запись в ней гласила: «Ойкава все-таки заставил Иваизуми съесть восемь рогаликов на спор». Отступая на пару клеточек, Цукишима вывел новую надпись, закрыл тетрадь и убрал её на место.
Эта традиция появилась год назад, когда Цукки только устроился на работу сюда. Суга тогда ляпнул что-то вроде: «Цукишима впервые не нахамил кому-то. Надо записать это в книгу исторических моментов», — и действительно схватив рабочий блокнот, вписал туда это. Со временем исторические моменты стали просто происходить и вписывались в блокнот то Сугой, то Цукишимой. Этих моментов оказалось достаточно, чтобы исписать блокнот и две тетради. И они всё ещё продолжали это делать.
***
В следующий вторник настроение Суги, так отчаянно подогреваемое всю неделю, резко падало ниже нуля. Ушиджима не приходил, хотя до этого всегда являлся не позже одиннадцати. Коуши нервно отстукивал ритм на стойке, раздражая Цукишиму, да и себя самого. Стрелка часов неумолимо приближалась к часу, а Вакатоши всё ещё не было.
— Суга-сан, идите на обед. Мало ли, какие дела могут быть у человека. А оставить себя без обеда я не позволю, — тон Кея был довольно строгим.
— Ты прав, — Суга вздохнул и собирался уже отправиться в подсобку, как дверь решительно отворилась, и их взору предстал Ушиджима. — Добрый день. Вишнёвый пирог? — лицо Коуши моментально расплылось в счастливой улыбке.
— Да, спасибо большое, — Вакатоши улыбнулся в ответ.
Сугавара быстро заработал руками, упаковывая сладость и протягивая покупателю. Тот положил на прилавок деньги и развернулся, чтобы уйти.
— Извините, я… эм, — Суга замялся и с надеждой посмотрел на Цукишиму. Тот к удивлению Суги кивнул и незаметно показал большой палец вверх. Вау! — У меня сейчас обед, не хотите перекусить вместе, если у вас есть время? Здесь через дорогу очень уютный ресторанчик. И цены там приличные.
— Был бы очень рад.
Сердце Сугавары сделало кульбит, нырнуло в желудок и забилось с тройной самоотдачей.
— Тогда я… сейчас, пять минут, — Коуши скрылся в подсобке.
Суга быстро скинул рабочий фартук, натянул светло-бежевое пальто и схватил небольшой кожаный рюкзак. Ушиджима ждал его на улице, прямо у входа. Коуши полетел к двери и напоследок обернулся, чтобы встретиться взглядом с Цукишимой. Тот драматично вскинул руки вверх, изобразил облегчение и, приложив руки к груди, пробормотал что-то вроде: «Аллилуйя». Сугавара без зазрения совести показал ему средний палец и под ошарашенный взгляд вышел на воздух.
— Ну, я готов, — он улыбнулся, встретившись взглядом с Вакатоши.
— Тогда я весь в вашем распоряжении, — ответил тот спокойно.
Уютный и маленький, тайский ресторанчик примостился в конце улицы. Суга любил обедать здесь, в основном из-за разнообразия острых блюд. Они уселись за угловой столик напротив друг друга и тут же получили меню. Ушиджима скользил взглядом по незнакомым названиям и пытался не выглядеть дураком. Суга же с очень сосредоточенным лицом листал меню. Через минуту вернулся официант.
— Добрый день, мне пожалуйста: том ям*, фруктовый чай и кханом крок**, — улыбаясь работнику проговорил Суга и перевел взгляд на Вакатоши. Тот выглядел крайне озадаченным.
Ушиджима пожал плечами, а затем наклонившись к Коуши прошептал:
— Я понятия не имею, что все это значит. Закажите мне что-нибудь.
— Моему другу: кхао ман кайи и, — Суга снова посмотрел на парня напротив. — Вы будете что-нибудь сладкое? И что будете пить?
— Можно просто воды? — спросил он так, будто Суга мог не разрешить.
— Конечно, — затем, оборачиваясь к официанту, — и просто воды, — улыбка Коуши снова вернулась к Вакатоши. — Может, перейдем на ты?
— Если скажешь, что ты мне заказал, — усмехнулся Ушиджима.
— Ох, это всего лишь курица с рисом, — Суга улыбнулся. — Я должен был пригласить тебя в раменную, просто не подумал.
— Все в порядке, — Вакатоши подарил ответную улыбку. — Так, чем ты занимаешься в свободное от сладостей время?
Суга буквально летел обратно в кондитерскую. Ему было легко, сердце приятно стучало, а душа парила где-то в небесах. Ушиджима оказался безумно интересным собеседником. Он умел поддержать любой разговор, много слушал и чувствовалось, что слышал. Оказалось, что Вакатоши профессионально занимается волейболом, много тренируется и даже в сборной, но пока только запас. Суге действительно интересно, учитывая, что он и сам занимался в старшей школе, а Ушиджима безумно классный рассказчик. Время пролетело слишком быстро, прощаться не хотелось, и Вакатоши предложил пообедать в следующий вторник.
Когда Коуши вошел в двери кондитерской, на него уставились шесть заинтересованных глаз. Даже Цукишима удивил волнительным выражением лица.
— Что? — недоумённо пролепетал Сугавара.
— Ну-у-у, — раздался тройной синхронный хор.
— Он дал тебе свой номер? — затем, прощебетала Юкие.
— Вы договорились на следующее свидание? — слегка задыхаясь вопрошал Ойкава.
— Вы прекратите распускать здесь слюни? — с лёгким скептицизмом подвел итог Цукишима.
— Да пошли вы, — мрачно выдохнул Суга. Потом улыбнулся, ещё немного маринуя друзей, и наконец счастливо ответил разом на все вопросы: — Да!
Широфуку с видом человека спасшего тысячи людей, протянула руку ладонью вверх. Цукишима с Ойкавой недовольно полезли по карманам.
— Нет, — Коуши замотал головой, делая страшное лицо. — Только не говорите, что делали ставки.
— Они в тебя даже не верили, Суга-сан, — обречённо покачала головой Юкие. — О, и я ведь даже не знаю, как его зовут.
— И я не знаю, — тут же встрял Ойкава.
— А я не помню, — со скучающим видом поведал Цукки.
— Давай, Коу-чан, мы все ждём.
— Ну уж нет. Иди к черту, Ойкава. И ты, Широфуку, я не собираюсь с вами это обсуждать. Вы — плохие, — Суга изобразил обиду на лице и двинулся в сторону подсобки.
— Ох, я кажется вспомнил, — Цукишима сделал самый что ни на есть — меня озарило — вид. — Ушиджима Вакатоши.
— О боже! — это уже был Ойкава. — Коу-чан, ты влюбился в Ушиваку?
Сугавара даже не знал, как на это отвечать. Ушивака?! Серьезно? Иногда Коуши искренне хотелось своих друзей — прибить.
— Коу-чан, он же жуткий, — испуганно пролепетал Тоору. — Жуткий-жуткий Ушивака. Он же дома лягушек препарирует.
— Чего? — эмоции Суги не поддавались никакому объяснению.
— Я уверен, что так и есть. У него такое лицо, будто всё указывает на это.
Суга приложил руку к лицу, покачал головой и с видом великомученика изрёк:
— Ойкава, если ты не прекратишь, я нажалуюсь на тебя Иваизуми. Ушиджима — нормальный.
— A boy like that who'd kill your brother***, — пропел Ойкава, проявляя весь артистизм, на который был способен.
— But my heart, Anita, but my heart, — принял Суга и рассмеялся. — Всё, хватит. Прекратите уже лезть в мою личную жизнь. Займитесь своей, а если не отстанете — включу поучающего Сугу.
***
Обеды по вторникам стали чем-то вроде нормы. Ушиджима приходил за своим излюбленным вишнёвым пирогом, ждал, когда Суга переоденется, и они шли в тот самый тайский ресторанчик. Коуши познакомил Вакатоши с особенностями кухни тайцев, рассказал немного о культуре и традициях. Ушиджима в свою очередь рассказывал о тренировках, учёбе и увлечении садоводством. Серьезно разбирающийся в этих вопросах, Ушиджима увлекал Сугу. Но Вакатоши будто не замечал ни одного намека от Сугавары. Их обеды, длившиеся уже месяц, так и оставались просто обедами. И как бы Коуши не стрелял глазами, как не бросался двусмысленными фразами, Ушиджима казалось был глух ко всему. Суга понял, что не выдержит этого больше, и с самым загадочным и соблазнительным видом, на который только был способен, поинтересовался:
— Ушиджима, ты не хочешь пригласить меня на чай?
Вакатоши секунду растерянно смотрел на Сугу, а потом его будто осенило. Ровно, так, как он это делал всегда, прозвучало:
— Если ты хочешь. Я свободен в субботу.
На том и решили. Суббота подобралась быстро, Сугавара был настроен решительно. Заскочив на работу и прихватив те самые пирожные с заварным кремом, он отправился к назначенному месту.
Пришли быстро. Квартира у Вакатоши была просторной и светлой. Коричневые, золотые и бежевые тона. Некстати вспомнились дурацкие лягушки Ойкавы, и Суга мысленно стукнул себя по лбу. Он сидел на небольшой, но удобной кухне, пока Ушиджима ставил чайник и искал что-то в холодильнике. Действительно ставил чайник. Вот просто, не пытался подобраться ближе, не тянулся за поцелуем, а хлопотал на кухне, начисто игнорируя все потуги соблазнения. Да кто же зовёт на чай и действительно его пьет? Совсем отчаявшийся Суга — трахаться-то хочется — опустился до низменных способов, достойных только Ойкавы. Он вытащил из фирменного пакетика пирожное «случайно» чуть не уронил, и начал самозабвенно вылизывать пальцы, измазанные кремом. Несколько секунд Ушиджима внимательно смотрел на Коуши, после чего обыденно и серьёзно, так, словно Суга действительно просто испачкался, поинтересовался.
— Может, тебе салфетки дать?
Да он издевается! Суга встал из-за стола, подошёл вплотную к Вакатоши и спросил напрямую:
— Зачем ты пригласил меня на чай? Чаю попить?
В этот момент лицо Ушиджимы надо было фотографировать. Такого озадаченного выражения Суга не видел никогда. Очевидно Вакатоши и правда ничего такого и близко не подумал, а Коуши, отчаянно желавший уже оказаться в этих сильных, мощных руках, ощутить вес этого притягательного тела, просто застонал.
— Ушиджима, ты мне нравишься, — начал Суга подбираясь ближе. — Нравишься, как парень. И сейчас я задам один вопрос, а ты ответишь честно и быстро. Я нравлюсь тебе?
— Нравишься, — немного оторопело, но глядя прямо в глаза.
— Ну вот и отлично.
Медлить Сугавара не стал. Закинув руки на мощную шею и привстав на цыпочки, Суга впился в чужие губы, давая понять, что его «нравишься» имеет вполне конкретную цель. И вот теперь, кажется, до нашего волейболиста дошло. Удивлённо рыкнув, Ушиджима вцепился в талию Коуши, притянул к себе и ответил. Ох, как он ответил. Целовался Вакатоши потрясно. Глубоко исследуя рот Суги, покусывая язык и губы, вылизывая, он почти добирался до гланд. Сугавара простонал в рот Ушиджимы, чуть обмяк, полностью поддаваясь порыву и позволяя вести. Вакатоши подхватил Сугу под колени, тут же усаживая на кухонный стол. Плотно обхватив бедра Ушиджимы, Коуши стал опускаться на стол спиной, не прерывая поцелуя и утягивая за собой. Стояло у обоих. Локоть Сугавары упёрся во что-то, с громким треском свалив на пол. Кажется, это было небольшое радио, потому что через секунду послышались гитарные аккорды.
Она — мой вишнёвый пирог.
Глоток холодной воды, такой сладкий сюрприз.
На вкус так хороша, что заставляет мужчин кричать.
Сладкий вишнёвый пирог.
Серьезно? Суге почти захотелось оторваться, чтобы понять, кто там такой умник. Но потом Ушиджима, которому теперь, кажется, было плевать, даже если случится апокалипсис, так сжал его ягодицы, что и Суге стало плевать. К его члену притёрся внушительный стояк, по телу пробежалась дрожь. Коуши потянул за футболку на спине Вакатоши и тот отстранился, позволяя стянуть её с себя. Суга избавился от своей футболки и тут же был перевернут на живот.
Качаемся на крыльце,
Качаемся на газоне,
Качаемся где хотим
Потому что дома никого.
Качаемся влево
И качаемся вправо,
Если я подумаю о бейсболе,
То я буду качаться всю ночь.
Ушиджима выцеловывывал его спину, кусал и ставил метки, а Сугаваре оставалось лишь цепляться руками за края стола, пытаясь удержаться в этой реальности. Песня била басами, голос солиста проникал куда-то в подкорку, подогревая внутри и так бушующее пламя. Пальцы Вакатоши скользнули на живот, разобрались с застёжкой на джинсах, и он спустил их вниз одним резким движением.
Быть распятым на столе, обнажённым, возбуждённым и желающим нравилось Суге даже слишком сильно. Ушиджима впился зубами в ягодицу, смял половинки в руках и Суга отчаянно зашипел, подаваясь назад, за такой возбуждающе-агрессивной лаской. А потом — святые угодники! — потом Вакатоши развёл ягодицы в стороны и приник ртом к его входу.
Качаемся в гостиной,
Качаемся на кухне,
Народ не остановится,
Они слишком заняты суками.
Качаемся там, ведь
Она хочет, чтобы я ее накормил,
Поэтому я замесил тесто,
И она облизала венчик.
Влажный горячий язык скользнул по сморщенному колечку мышц, покружил у входа, затем толкаясь внутрь. Коуши всхлипнул, застонал отчаянно, упираясь лбом в прохладную столешницу, но не получая облегчения. Член ныл, требуя внимания, но Суга позволил Ушиджиме решать самому: когда, как и насколько интенсивно он будет его ласкать.
Я кричу, ты кричишь,
Мы все кричим для неё.
Даже не пытайся, потому что
Ты не можешь ее проигнорировать.
— Смазка, у тебя есть смазка? — прохрипел Суга, собирая последние остатки разума.
— Что? — Вакатоши оторвался от увлекательного вытрахивания ануса языком и попытался понять, что от него хотят. — А, да, секунду.
Суга ожидал, не меняя положения. И действительно вскрикнул, когда ануса коснулись толстые, длинные пальцы, проникая внутрь. Два пальца вошли с трудом, но Ушиджима обхватил руками его член, заставляя отвлечься от неприятных ощущений. Пальцы отыскали комочек простаты и Суга, застонав, насадился, умоляя о большем. Вакатоши добавил третий палец, уже откровенно трахая ими. Коуши подмахивал, кричал, пытаясь одновременно толкнуться в шершавую ладонь, поглаживающую член, но так, что этого было недостаточно.
Качаемся на барабанах,
Качаемся на гитаре,
Качаемся на басах,
В моей машине сзади.
Без денег,
Без бензина.
Но мы попадём, куда
Мы собирались, если мы
Будем качаться действительно быстро.
Волна облегчения скользнула по телу, когда к растянутому входу приставили головку. Ушиджима входил медленно, настолько медленно, что Суга издал мучительный стон, когда член вошёл на всю длину. Коуши толкнулся назад, призывая к движению, и вскрикнул, когда Вакатоши сразу резко вышел, а затем снова насадил на себя. Рука на члене уже не гладила, а жёстко отдрачивала, пока сзади вбивался толстый, горячий ствол. И да, о боже, это все, что нужно было Суге, чтобы протяжно кричать, насаживаться и выгибаться. Охеренно!
Качаемся! Всю ночь на пролёт
Качаемся!
Качаемся в ванной,
Качаемся на полу,
Качаться так трудно,
Мы забыли запереть дверь,
Зашёл ее отец,
Шесть футов четыре дюйма,
Он сказал: «Ты больше не будешь качаться
С моей дочерью».
Ушиджима входил резкими, жёсткими толчками. Кусал спину, лопатки, вылизывал позвонки, хватал за бедра, сжимая до синяков. Ох, Сугавара будет помечен. Крышу рвало, сердце заходилось, а оргазм подступал неминуемым вихрем. Все тело сжалось в сладкой судороге, Суга запрокинул голову, раскрыв рот в беззвучном крике, и кончил, пачкая стол. Вакатоши толкнулся ещё несколько раз, отчаянно смял ягодицы и кончил следом, подминая под себя расслабленное тело.
— Слушай, а у тебя ещё пирога вишнёвого не осталось? — спросил Суга, делая глоток из кружки.
— А тебе было мало? — выгибая бровь ответил Ушиджима.
— Ну, если ты о пироге, — сделал ударение Коуши. — То я всегда не против добавки. Но я имею в виду тот, что ты берешь у нас.
— Я его не для себя беру. У меня режим, я мучного не ем, а пирог для лучшего друга, он в больнице лежит.
— Оу, жаль, конечно, — посетовал Суга.
— Да нет, у него перелом всего лишь, хоть и сложный.
— Да я про пирог, — прыснул Коуши.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, после чего зашлись в единодушном смехе.
***
Тендо отыскал кондитерскую не сразу, хотя указания Ушиджимы запомнил, но сразу же расплылся от удовольствия, входя внутрь и вдыхая запах сладостей. Недовольный чем-то продавец угрюмо пялился в телефон, не обращая ни малейшего внимания на вошедшего. Высокий, угловатый, в квадратных очках, светленький и симпатичный — он сразу приглянулся Сатори.
— Привет, — продавец поднял взгляд, встречаясь с глазами Тендо, и скривился. — Хей, милашка, заверни мне вишнёвый пирог и себя, ты ведь такая сладкая булочка.
Лицо продавца скривилось ещё сильнее. Внутри Тендо уже разгорался азарт.
— Не стесняйся, куколка, я кусаюсь, но тебе понравится.
– О, это мы ещё посмотрим, – на лице светловолосого отразилось презрение и ехидство.