Самая утопающая в зелени лондонская квартира — обитель демона Кроули — выглядит как обычно. За одним исключением: сегодня в ней слишком много ангельской благодати.
Азирафель деловито закатывает рукава и заносит руку в предупреждающем жесте.
— Лучше отойди подальше, дорогой.
— Может, мне ещё из дома уйти? — ехидно интересуется Кроули, нехотя сползая с любимого трона. Только-только уселся поудобнее, а ангел уже гонит прочь. — Чтобы ты растлевал фикусы светлой аурой и использовал мой канал связи с Адом для просмотра «Седьмой печати»?
— Ты сидишь рядом с камином. Я могу случайно тебя развоплотить.
— Аккуратнее надо быть, — беззлобно ворчит демон и заставляет теплящийся огонь вспыхнуть сильнее. Кроули не совсем уверен, что пламя достаточно адское для их экспериментов, но не бежать же к Вельзевул на поклон! Приходится довольствоваться малым, хотя аскетичный образ жизни был придуман явно не для них с Азирафелем. — Жаль, что здесь нет Гавриила или хотя бы Сандалфона. Мы могли бы проверить, сжигает ли он ангелов, — хмыкает Кроули, но затыкается под укоризненным взглядом друга: порой ему кажется, что этот взгляд действует хуже любого благословения. В нём прямым текстом читается сплошное «Ты — последний демон, которому я хотел бы причинить вред», а между строк — «Но моё терпение скоро закончится. Вместе с пунктами демонического списка». И откуда у него такое трепетное отношение к начальству, особенно сейчас, когда они уже вторую неделю разрабатывают план спасения от святых и нечестивых «выговоров с вынесением из личного тела»?
— Мне бы для начала обычный огонь священным сделать… — вздыхает Азирафель. — Не уверен, что хватит сил. А приглашать врагов домой очень неразумно, дорогой — даже если хочешь их убить.
И пока Кроули напряженно вспоминает, сколько веков прошло между их первой совместной попойкой в маленьком ангельском шатре и первым полупьяным: «Мой дорогой друг!», Азирафель расправляет крылья, поднимает очи к потолку (алтаря в доме демона днём с огнём не сыщешь) и бормочет:
— Яви нам власть Твою и свет Твой, и озари благословением Твоим этот прекрасный камин, и эти ярко полыхающие дрова, и живой огонь, горящий лишь по воле Твоей…
М-да, думает Кроули, работать с людьми куда проще. Всего-то внушить хорошие помыслы вместо дурных… Любой демон справится, даже призывать никого не нужно.
Ощущение благодати начинает щипать глаза: не помогают даже очки, и демон всё-таки уходит в коридор — от безгрешности подальше. Завороженно наблюдает издали за священным светом, окутывающим фигуру ангела. Перья, обычно неаккуратные и взъерошенные, сейчас выглядят идеально уложенными и даже поблескивают на кончиках, а непослушные кудри словно сияют изнутри. Божественная картина. Жаль, что смотреть на неё так больно…
Миг — и свет мощным лучом устремляется в камин. Мирно потрескивающее полено отвечает на сверхъестественное вторжение снопом ярко-алых искр.
Азирафель оборачивается, сияя улыбкой, и Кроули быстро стирает с лица всё, что хоть как-то напоминает тоску и лёгкую зависть. Вальяжно подходит ближе, по пути чудеся ботинки с подошвой потолще, и внимательно осматривает камин. Вроде бы ничего не изменилось… Разве что пепел стал чуть светлее. Но огонь, обычно не причиняющий никакого вреда, слегка обжигает сунутый в него палец. Да, до настоящего священного пламени ангелу ещё тренироваться и тренироваться…
— Ауч! — вскрикивает Кроули, отдергивая руку, и смотрит на Азирафеля с неповторимой смесью восторга и раздражения. — В следующий раз будешь на себе испытывать! Ещё немного святости, и я мог бы сгореть!
Азирафель отвечает ему таким же уникальным виновато-радостным взглядом, и Кроули едва сдерживает смех. Уставший от критики и непонимания начальства, после дьявольской порции одобрительных слов этот ангел готов горы свернуть и моря осушить…
— Теперь ты попробуй!
Воодушевленный первым успехом Азирафель подсовывает поближе стакан. Без лишних напоминаний отходит в сторону и затыкает уши. А Кроули пытается собраться с мыслями: проклинать воду — это вам не на фикусы орать. Тут принципиально другой подход нужен.
ЖУРЧИ ХУЖЕ? ЗАКИПАЙ ДОЛЬШЕ? ЗАСТАИВАЙСЯ ЗА ПЯТЬ МИНУТ?
Нет. Всё не то.
Он бросает контрольный взгляд на ангела — тот уже успел зажмуриться, видимо, чтобы не было соблазна читать по губам — и, призвав на помощь всю злобную часть своей натуры, шипит:
— Пуссть в твоих глубинах утонут обесссилевшшие и захлебнутсся одним глотком жаждушщие. Пуссть тобой не зальют пожар и погубишшь ты в ссвоей пене вссё живое…
Ничего не меняется. Ни брызг, ни пузырьков, ни даже ряби на воде. И даже Тьма, на которую он надеялся (хоть и не особо-то мечтал о встрече с ней), не окутывает его, чтобы осуществить проклятие. Нужно что-то более серьёзное. Но что?
Дурное воображение, обычно выручающее из передряг, что-то тихо шепчет, но Кроули не может разобрать слов. Прислушивается — и ужасается, но послушно повторяет:
— Пуссть ссам Ссатана пожелает тебя исспить.
По-прежнему ни брызг, ни ряби, ни прочих спецэффектов. Но вода теперь не прозрачная, а жутко-красная, словно бутафорская кровь.
Кроули несмело пробует её языком, благоразумно решив, что ангелом лучше не рисковать.
— И как оно? — интересуется некстати прозревший и крайне заинтригованный Азирафель.
— Пахнет отвратительно. На вкус — гадость, — честно признаётся Кроули, и на удивление шустрый для своей комплекции ангел ловко выхватывает стакан у него из рук. Принюхивается и — второй раз за вечер — расплывается в довольной улыбке.
— Сам ты гадость, — ласково сообщает он, без всяких сомнений делая большой глоток. — Я помню, что ты не любишь сухие вина, дорогой, но это не повод их оскорблять!
— Это вино?!
— Уж точно не кровь невинных дев, — с ухмылкой отвечает ангел и протягивает стакан хозяину. — Попробуй сам. Только начуди в него немного сахара.
Кроули фыркает. Азирафель по доброй воле подбивает его на кулинарные извращения? Чем бы ни был этот напиток, он определенно проклят!
Но уже один глоток примиряет его с реальностью — в стакане действительно вино. Терпкое, кислое, явно не из лучшего винограда, в общем, из тех, которые Кроули обычно выливает ко всем чертям, потому что отрезвление после него в разы отвратнее самого распития. Он возвращает нехитрую тару Азирафелю и щелчком создаёт бутылку нормального алкоголя. Забавно — проклятие превращает воду в вино… Где-то он уже слышал о подобном. Но где?..
— А-ангел, — хитро тянет он, предвкушая отличное развлечение, — а ты не помнишь случайно, за что Бог сбросил с небес сына своего?
— Не сбросил, а послал помочь людям, — Азирафель настораживается: похоже, начало беседы ему заранее не нравится. Оно и правильно. Странно, что он не вспомнил эту древнюю байку первым.
— Знаешь, похоже, Иисус был не таким уж и хорошим парнем…