— Джонни, идем со мной, ну же, — Томас Роузен выловил Уолтера у портрета Полной дамы и потащил за руку в сторону лестниц.

— Том?.. Эй, подожди, куда ты… — Джонни попытался вырвать руку из крепкого захвата, но товарищ его проигнорировал, продолжая тянуть за собой.

— Сейчас все увидишь, — доверительным шепотом пообещал Том, и глаза его при этом лихорадочно блестели. — Ты должен это увидеть.

Последовав за Томом, Джонни едва не запнулся на той самой ступени, которая так любила пропадать. Уолтер напрягся, взвинченное состояние сокурсника было странным. Обычно, именно с того самого дня, после нападения на поезд, Том был спокойным. Они практически не общались, Роузен попросту старался избегать общества Джонни. И если поначалу Уолтер был взволнован этим, то позже смирился, хотя и не скрывал, что скучал по старому другу, кто стал первым, с кем он познакомился. Сейчас Том вел себя так, будто не было того года их обоюдного равнодушия. Том стремительно вел его по коридорам, а Джонни просто наслаждался этим. Он бы соврал, если бы сказал, что не скучал по таким вот совместным вылазкам.

Ребята поднялись на восьмой этаж и остановились у неприметной двери из дерева. Джонни тут никогда не был, этот коридор редко посещался студентами, и он даже не знал, что тут находится.

— И?.. Том, объясни, наконец, что мы тут делаем?

— Ты помнишь, что было в тот день в Тайной комнате? — вместо ответа спросил тот, нахмурившись. — Ты знаешь, что были за существа, которые напали на вас с Поттером?

Джонни хотел было спросить, откуда тот знает, хотя предполагал, что все тайное в школе всегда рано или поздно становится явным. Он озадаченно посмотрел на Тома и мотнул головой.

— Нет… Поттер так и не рассказал, кто были те твари. Возможно, что он и сам не в курсе.

— За этой дверью ответ на твой вопрос и, прежде чем ты туда войдёшь, я хочу, чтобы ты кое-что узнал. Я не общался с тобой не потому, что больше не хочу с тобой дружить, а потому, что хочу защитить. От себя. И на этот вопрос ты тоже найдешь ответ там. Я… Я не могу многое тебе рассказать сейчас, хочу, чтобы ты сам нашел эти ответы. А потом, если ты все ещё захочешь быть моим другом, мы поговорим. Готов?

Джонни напрягся и одернул руку от ручки двери. Что такого скрывал Том? И как это связано с теми тварями из Тайной комнаты? Поначалу он искренне хотел узнать все, но сейчас, стоя у двери, за которой и скрывались те самые ответы, он вдруг понял, что не так уж и сильно хотел бы знать это. Не стоило оно дружбы. Зачем ворошить прошлое? Но Том смотрел с мольбой, с отчаянием и взглядом просил, чтобы Джонни зашел туда.

— Т-там… эти твари? Там опасно? — глухо спросил Уолтер, стараясь отгородиться от исходящей опасности, что фонила через дверь.

— Нет, — замотал головой Том, неловко улыбнувшись. — Там нет ничего, что бы угрожало твоей жизни, Джонни. Я бы ни за что не подверг бы тебя опасности. За этой дверью, — Том кивком указал в сторону преграды, отделяющей их от разгадки тайны. — Все собранные материалы, учебники по тем самым существам и близким к ним по родству. Помнишь, ты как-то сказал, что являешься змееустом? Так вот. Однажды ты доверил мне свою тайну, теперь я хочу открыть перед тобой свою. Я не буду с тобой заходить туда… Боюсь, что ты не захочешь потом видеть меня.

— Эй, ты что? — возмутился Джонни и приблизился к Тому, положив ладони на его плечи. — Будь ты монстром, мы бы не познакомились. Разве ты похож на них? Ты добрый, смелый, храбрый, ты надежный друг. Даже то, что ты от меня отдалился, делает тебя в моих глазах хорошим другом, который хотел защитить и уберечь от тяжкой ноши. Что бы ни было за этой дверью, это ничего не изменит и не повлияет на нашу дружбу. Слышишь?

— И все же, Джонни, — Тома, казалось, не впечатлили эти слова, и он грустно улыбнулся, скорее, себе в утешение. — Поговорим об этом потом. Я хочу, чтобы ты посмотрел. Иди.

Уолтер фыркнул, явно не понимая столь странной реакции товарища. Несмело коснувшись ручки двери, он прокрутил ее. Помещение было окутано полумраком и больше походило на склад с множеством стеллажей и коробок, кучей какого-то хлама и инвентаря. Недоверчиво принюхавшись и осмотревшись, он шагнул в полумрак и тут же на палочке зажег Люмос. Комната казалась огромной, края ее были поглощены темнотой, а тот островок пола, куда доходил свет, был усеян папками, свитками и обрывками старых пожелтевших газет.

Он обернулся, Том с горечью ответил на взгляд и кивнул, разворачиваясь и удаляясь в сторону лестниц. Плечи его были опущены, он больше не смотрел в его сторону. Джонни покачал головой и вновь вернул свое внимание к куче хлама на полу. Прикрыв за собой дверь, он, продолжая светить себе Люмосом, присел на корточки, чтобы лучше разглядеть содержимое. Было видно, что совсем недавно эти папки просматривали, об этом свидетельствовала пыль, которая была на нетронутых папках и свитках, а на некоторых — особенно газетных вырезках — этой пыли не было. Взяв в руки один из свитков дрожащими руками, Джонни поднес палочку к нему, вчитываясь в строки.

В основном, это были своего рода записи легенд, перепись каких-то рассказов, небылиц. Все походило на какой-то бред, нежели полноценную информацию. Ему нужны были факты.

Книги, что лежали тут неровной стопкой, тоже мало чем были полезны. Хотя, пожалуй, полезность их была только в одном — в названии самих существ и приблизительных портретах. Это нечто было лысым, с темной кожей и черными глазами. Сами существа не имели пола, не имели точного определения своей сущности, даже первого упоминания не было. Кто тот первооткрыватель? Он же был? Откуда-то же они взялись? С такими размышлениями Джонни прикусил щеку с внутренней стороны, вспоминая слова Поттера. Тот определенно знал либо догадывался о чём-то таком.

— Может, личи?.. — шепотом задал вопрос Джонни, нахмурившись.

Нет, личи выглядели иначе — в прошлом маги, которые задумали обхитрить саму смерть, за что и поплатились своей внешностью, темной и гнилой магией. На картинке, скорее всего, была просто нежить, умело созданная магом. То есть кто-то достаточно сильный в некромантии мог создать такое существо, которое к тому же имело свою магию. Вот странно. Саму магию, если верить учебникам, взять из ниоткуда нереально, иначе бы все сквибы давно излечились. Воспроизвести свою магию им тоже не под силу. Значит сам маг, что их создал, и накачивал их своей магией. То есть из ничего можно создать нечто разумное с некоторым подобием ядра и напитать магией. Убить такую нежить мог только сильный некромант. Джонни уже приблизительно понял, кем были те твари, но все еще не понимал, какое отношение к этому имеет Том.

Один из небольших свитков отлетел в сторону, раскрывшись. Уолтер вздохнул и потянулся, чтобы взять его, да так и остановился, вчитываясь в убористый почерк какого-то мага. «Tenebris servus mortis»<note>[лат] — темный прислужник смерти.</note> Джонни нахмурился и притянул свиток, сев по-турецки. Глаза то и дело скользили по строкам, он читал очень внимательно, боясь пропустить хоть слово.

Из этих строк было мало что понятно, лишь невнятные, по большей части, даже не имеющие доказательств, легенды о неких полулюдях-полудемонах, что жили когда-то в лесах дикой Амазонки. Что спускалась к ним сама смерть… Вернее, тут, ее, конечно, называли иначе — так как понятия «смерть» в те далекие времена не было. Было понятие вечности. Люди тогда верили, что после того, как душа покинет тело, ее перевозил Харон на своей лодке в тот самый подземный мир. Странно, раньше считали, что люди после своей кончины уходили именно под землю, а не в небо. Но все это было не то…

Джонни просидел так час, копаясь в многочисленных записях и вырезках из газет и книг. Все это, конечно, было захватывающе и интересно, но оставалось все также непонятным: причем тут Том?

Потушив Люмос, Уолтер встал на ноги и отправился к двери. Только сам Роузен мог объяснить, что же такого про его происхождение Джонни должен был найти, но Тома не было в гостиной. Не было в комнате. Даже на излюбленном балкончике в башне Гриффиндора его не оказалось.

* * *

Нашелся Роузен в женском заброшенном туалете, куда с того рокового дня Джонни больше заходить не решался. Только желание разобраться и помочь другу пересилило, и он открыл дверь. Том действительно сидел в этом туалете, положив одну руку на колено, а второй что-то бездумно чертил пальцем на влажном кафеле.

— Том? — позвал Джонни и подошел ближе, присев на корточки. — Я прочёл.

— И… Ты пришел, — поднял глаза Роузен на друга. Взгляд казался потухшим и неживым, глаза совсем печальные.

— Да, но… Давай вот что. Ты расскажешь мне более понятным языком, я из прочитанного понял мало, но не смог понять, причем тут ты? Это всего лишь легенды, байки, какие-то сказки. Ну, в самом деле — какие прислужники смерти? — фыркнул Джонни и, пошарив в кармане, достал что-то блестящее и протянул Тому. — А я тебя буду успокаивать шоколадом. У меня его много, — доверительно сообщил он.

Том немного оттаял и улыбнулся, сменяя свое отчаяние на более благодушное состояние, чем порадовал Джонни.

— Я… Я был совсем маленьким, когда мама рассказывала мне историю о полуночниках, — начал Том, разворачивая плитку шоколада и освобождая ее от фольги. — Рассказывала о неких… м… Божествах, если можно так выразиться, что служили когда-то самой смерти. Конечно, на деле все было немного не так: смерть и есть божество, а вот те существа, которые ей прислуживали, были, скорее… неким экспериментом.

— Экспериментом?.. — вполголоса спросил Джонни и прикусил язык. — Прости, пожалуйста. Продолжай.

Том на это лишь скованно улыбнулся, и вновь его взгляд стал стеклянным и отрешенным, будто тот проваливался в глубокие дебри своих воспоминаний, будто рассказчик истории, важность которой он вознамерился донести.

— Ну да, экспериментом. Были ведь боги, что даровали жизнь, были и боги войны, боги любви. И была она — богиня посмертия. В мифологии ей дают разное имя, в зависимости от культуры. У нас ее, например, называют иногда Хель, иногда Мара… Все эти имена не ее, но… Людям так важно дать кому-то имя, пусть даже божеству, — хмыкнул иронично он. — Все боги что-то привносили в этот мир, а она лишь отбирала. Тогда ей тоже захотелось что-то дать. Зародить жизнь. Но… Жизнь дать, как говорится, та, что ее отбирает, не может. Получилось у нее что-то между живым человеком из плоти и крови и кем-то похожим на жнеца. Жнеца, кто видит смерть в ее истинном обличье, кто умеет общаться с мертвыми, кто живет меж двух миров. Тогда, такие… полулюди-полудемоны, как называли их люди, считались избранными самой госпожи Смерть. Она очень любила свое творение, свое детище. Даровала им разум, наградила интеллектом, знаниями. Они были ее глазами и ушами среди живых…<note>Легенда, которую рассказывает Том, вымышленная и придуманная автором специально для данного фанфика. </note>

Он умолк и вздохнул тяжело, собираясь с мыслями, опустив взгляд. В качестве поддержки Джонни протянул ему ещё одну шоколадку.

— А потом слуга влюбился в обычную крестьянскую женщину. Он перестал откликаться на зов своей госпожи, начал пропадать с той простолюдинкой, все больше отдавая предпочтение земным утехам. Разозлилась тогда госпожа на строптивого слугу, что посмел предать ее на благо какой-то любви, да отвернулась от своих слуг. Прокляла их. Впрочем, тот слуга, кажется, пытался извиниться, вернуть былое, потому что в одночасье та крестьянка бросила его, отдав свое предпочтение сыну мельника. Он был разбит. Вместе с любовью, с ее сладкой негой, он познал и горечь разочарования. Потом, конечно, он вновь влюбился, — фыркнул Том. — Да, его жизнь ничему не научила. Он вновь пошел на поводу своих желаний и, как итог, его любовь умерла спустя год их совместной жизни. Дети рождались мертвыми, либо не доживали и до полугода. Госпожа наслала проклятье, лишающее таких, как они, любви.

Джонни молчал. Он ощущал это витающее в воздухе наэлектризованное напряжение, ощущал смятение и подавленность Тома. Он уже, кажется, понял. Он все понял.

— Том…

— Нет, постой, — вскинул тот протестующе ладонь и облизнул сухие губы, вновь посмотрев на друга. — Это не все. Пришли в те края маги. Среди этих волшебников был один некромант. Тогда, конечно, не было и такого понятия — некромант, были такие же слуги смерти. Но это другая история… Ну и некромант тот нашел как-то способ приручить этих слуг с помощью своей магии. Ведь сила его превозносилась над теми, кто был уже не в почете у госпожи смерти. За то время Полуночники — как назвали сами себя эти бывшие слуги смерти — приспособились к жизни среди людей. Они больше не могли входить в священный храм госпожи, не могли видеть ее, не могли влиять на саму жизнь кого-то. Они были прокляты, поэтому никто, практически никто, не желал с ними сходиться. Но некромант, что взял их в свое подчинение, а затем, подобравшись к власти, начал сводить их против воли с людьми. Так и магами — те, что мы привыкли называть полукровками. В общем, там такая смесь… Их клеймили, как рабов. Выжигая на коже знак… некий символ вечного рабства. Вот такой, — Том оголил шею, где красовался едва заметный старый шрам-рубец и какая-то ни то родинка, ни то татуировка.

— Ч-что это? — запинаясь, спросил Джонни, чуть касаясь чужой кожи.

На шее был изображён полумесяц с некой вонзающейся в него стрелой, пронзающий насквозь.

— То самое клеймо, что выжигали рабам, помечая их.

Джонни не мог в это поверить. Не мог и не хотел. Глупости все это. Всего лишь легенды. Миф. Не больше.

— Но ты не раб! — парировал на это Джонни.

— Я — нет, но мои предки… Это не мифы, Джонни. И не сказки-страшилки. Это та правда, которая течет в моей крови. Совсем недавно проклятье проявилось и у меня.

— Что это значит? О чем ты? Что за проклятье? — обеспокоенно затараторил Джонни.

— Все те, кого я полюблю — будут медленно иссыхать. Постепенно те, кого любит такой, как я, начинают терять свою магию. Медленно, крупицу за крупицей… Пока не станут сквибами либо очень слабыми магами. Естественно, не один уважающий себя род аристократов не примет такого. Да и… я не хотел тебя терять, Джо. Правда, я…

— Так вот почему ты отдалился, — выдохнул пораженно Джонни и, в обход всех страхов Тома, накинулся на того с объятиями. — Я думал, что ты больше не хочешь со мной дружить и… Постой. Ты сказал, если любит. Ты что…

— Как брата, — заверил того Том. — Ты стал моим первым другом, первым, кто поддерживал меня. Кто искренне переживал. Я не хочу навредить тебе, Джонни.

— Я и сам неплохо себе могу навредить, да и других хватает, — фыркнул на это Уолтер. — А как это вообще связано с… той нежитью? Насколько я понял, твари эти созданы задолго до… Полуночников.

— Это первый эксперимент госпожи Смерти, — шмыгнул носом Том, обрадованный, что может теперь быть с другом без утайки. — Но они не удались… А потом этот же эксперимент повторил Салазар Слизерин, он тоже был некромантом.

— Но… — Джонни замялся и прикусил губу. — Если это так, то сейчас они, должно быть, все еще в подземельях. Мы все вновь в опасности!

— Нет, — мотнул головой Том. — Я подслушивал. Учителя спускались в Тайную комнату и всю ее исследовали. Твари уничтожены… весьма эффективным способом — некромант наслал на них убивающее. Только некромант может создать эту пакость, так и устранить ее. Тут главное: силу хорошую иметь.

— Поттер… — Джонни запнулся на полуслове и неуверенно посмотрел на друга. — Поттер тогда оставался в этой комнате один, отослав меня и Джинни.

— Навряд ли это Поттер, — скривился Том. — Он еще очень юн и молод, не обладает достаточными знаниями и опытом, чтобы такое провернуть, да и сил таких у него нет. Для этого надо быть именно потомственным некромантом, наследником самой Смерти, отмеченным ею. А он… пусть и показушник, но точно не некромант.

— Ты уверен? — шепотом уточнил Джонни.

— Да. У меня чутье на этих некромантов, моя метка при столкновении с ними начинает болеть, как бы оберегая от проблем, — пожал плечами Том. — В присутствии Поттера я ничего подобного не ощущаю, хотя с того дня я с ним мало пересекался. Тесно мы не общаемся, но я уверен, что он не некромант. Поттеры — светлые маги.

Джонни на это лишь вздохнул, но смолчал. Он тоже думал, что Поттер не некромант, но отчего же тогда такое липкое предчувствие опасности, что излучал Гарри Поттер? Что-то темное, страшное, холодящее. Что-то неживое. Джонни с тех пор сильно поднялся в своих способностях. Поэтому мог уже и спокойно отделять все эмоции и чувства, мог ощущать ауру магов, их настроение, импульс мыслей — негативно или положительно те думают, врут ли, когда говорят. Из всех в школе, Поттер, как и Юлиан Монтгомери, были для Джонни ребусом, который очень хотелось решить. Он ощущал некий азарт от этого, удовольствие. Раньше в этом списке был и Том, но теперь участников его личного соревнования в загадочности было двое. И он вознамерился их разгадать.

* * *

Четвертый курс стал на редкость той еще головной болью, в первую очередь для самого Гарри. Тремудрый турнир трех волшебников. Поттер искренне не понимал, почему этот Турнир допустили в Хогвартсе. Правда, была в этом все же и хорошая сторона — в школу прибыли иностранные гости из Болгарии и Франции. Гарри, как и большинство студентов, смотрел на дурмстрангцев восхищенно: он наслышан был об этой школе, что стоит на заснеженных холмах. Правда, в отличие от того же Рона, что восхищался Виктором Крамом — легендарным ловцом, — Гарри больше наблюдал за самими дурмстранговцами. У них в школе определенно точно была дисциплина; ребята ходили всегда небольшой колонной, держали спину ровно и вели светские беседы, всегда были учтивы, вежливы и — что поразило Гарри больше всего — их взгляды были жёсткими, властными, гордыми. Будто сами орлы спустились с заснеженных гор. А еще у Гарри было особое задание от Риддла, которое он ни за что не стал бы выполнять, если бы не личный интерес к заморским гостям. Нужно было проследить за Каркаровым. Гарри этот тип не нравился, уж больно смотрел тот как-то… странно, будто постоянно опасаясь нападения. Конечно, Том не из тех, кто стал бы откровенничать и рассказывать все детали, например, зачем ему вообще нужно следить за этим человеком, но Поттер и сам уже пришел к определенным выводам, которые он успел сделать за короткий срок слежки.

Во-первых, Снейп и Каркаров совершенно точно были знакомы. Они то и дело незаметно для окружающих, но весьма заметно для Гарри, переглядывались во время трапез. Взгляды эти были… Не совсем дружелюбными, скорее, неприязненными, будто оба давно находились в некой вражде. Во-вторых, Гарри не раз видел этих двоих вместе; пусть они и старались сталкиваться где-то, где не ходят студенты, но все же Поттер иногда заставал их вместе. Между профессором Снейпом и директором Дурмстранга Каркаровым прямо-таки летали настоящие искры то ли от ненависти друг к другу, то ли было между этими двумя что-то, что не видно стороннему человеку. Но Гарри умел анализировать и складывать кусочки пазла. Определенно точно что у Снейпа, что у Тома были какие-то личные интересы к этому болгарину. Не только же из-за того, что тот был Пожирателем Смерти, который когда-то предал своего предводителя. Хотя, будь все именно так, какой с этого интерес Снейпу? Тот вообще был в стороне от всех дел Пожирателей по словам Тома, лишь штатный зельевар. Значит, тут точно было что-то личное.

Гарри не спешил с докладом каждый раз, когда узнал что-то новое. Решил, что сначала нужно все узнать, собрать побольше информации, а потом уже идти с докладом. Хотя сама затея быть шпионом была ему не в радость. Он вообще не собирался быть у Лорда на побегушках. У него и своих обязанностей хватало. Но, ох уж этот личный мотив, чтобы быть поближе к дурмстранговцам. Его интересовали два человека: Виктор Крам, как бы странно это ни звучало, и Григорий Розманов. Эти двое были сторонниками всех этих политических дрязг, да и держались оба в стороне от своих товарищей. Гарри решил, что заиметь сторонников за границей было бы замечательным вкладом в свое будущее и будущее его плана. Он мог заручиться в дальнейшем поддержкой Болгарии.

Пока Поттер искал подход к иностранным гостям, Рон Уизли и Блейз Забини решили устроить авантюру, которая, к слову, с треском провалилась. Правда, Рон убеждал скорее себя, нежели своего товарища по несчастью, что заклятье на кубке довольно мощное и не даст пройти тем, кому не следовало. Хоть Блейз и пытался найти способ, даже обратившись к темной магии.

— Может, попросить кого-то из взрослых? — предложил Рон, покусывая губу. — Ну, или хотя бы кого-то из старшекурсников.

— Не сработает, — принял очевидное Блейз, нахмурившись. — Кубок заговорен именно на то, чтобы не пропустить несовершеннолетнего, если только… — на губах появилась хулиганская улыбка, совершенно ничего хорошего не предвещающая. — Помнится мне, как-то Поттер говорил, что если не получается добиться результата честным путем, даже хитростью не поддается, то, можно, прибегнуть к тяжелой, этой… как там ее?..

— Артиллерии? — любезно подсказал Рон.

— Да, вот, ее, — довольно кивнул Блейз. — Понятия не имею, что это за вещь такая, но нужно придумать, как обмануть Кубок.

— Напомни мне, почему мы в этом вообще участвуем? — устало спросил Рон. Его вообще не очень прельщала мысль идти до победного, даже ценой свободы, а очевидно то, что хотел предложить Блейз, было незаконным, опасным. Если уж Забини что-то вбил себе в голову, он не остановится не перед чем.

— Потому что я хочу посмотреть изнутри на этот Турнир, да и… Матушка будет гордиться, если выиграю. Обещаю, Ронни, мы поделим выигрыш на двоих, — добавил он, ухмыльнувшись.

— Ага, если не в Азкабане будем, — буркнул Рон. — Ладно. Ты нашел для себя выгоду в этом. А я? Мне-то что с этого Турнира? Стоит ли оно вообще того, чтобы рисковать так?

— Потому что тебе, мой нежный друг, не позволит твое гриффиндорское благородство отступить и бросить меня одного, — слишком уж уверенно заявил Забини. — Так что, мой лев, сегодня у нас операция под кодовым названием «Кубок», будем пытаться его обыграть. И я не отступаюсь, пока он не примет наши имена.

— И кто тут из нас гриффиндорец? — буркнул Рон, соглашаясь с очевидным: что-что, а, зная о задумке Блейза и самой опасности этой авантюры, он не оставит его одного. Либо они вместе отступят и примут поражение, либо вместе будут бороться до конца. — Твоему упорству позавидует сам Годрик.

— Ну так как, ты со мной? — глаза мулата сверкнули ажиотажем, предвкушением и какой-то безбашенностью.

— Будто у меня есть выбор, — вздохнул обреченно Рон, скосив взгляд в сторону Большого зала.

— Вот и славно. Значит сегодня ночью я буду ждать тебя в холле, — кивнул Блейз и обворожительно улыбнулся, хотя улыбка больше походила на оскал.

* * *

— Гарри! Ты в курсе, чем занимается твой друг? Оба друга! — в гостиной стало тихо от этого злого возгласа, принадлежавшего Гермионе Грейнджер.

Поттер, читавший до этого книгу, удивленно посмотрел на разъяренную чем-то подругу.

— Нет. А что случилось? — спросил он спокойно, посмотрев на притихших студентов, которые благоразумно вернулись к своим делам. — И не кричи ты так. Сядь и объясни толком.

— Рон и Блейз, они… — Гермиона открывала и закрывала рот, сжимая кулаки. Ее негодование было готово выплеснуться наружу. — Они хотят участвовать в Турнире и поэтому решили обмануть Кубок. Темной магией, Гарри. Это опасно. Их могут поймать и тогда… тогда…

— Гермиона, успокойся, — постарался утешить ее принц. — Я поговорю с ними, но зная Забини… Он не остановится, пока его либо не прихлопнут, либо пока он не получит желаемого. Этот парень упертый. Я не понимаю, зачем только им это, — вздохнул он, отложив книгу в сторону.

— Так ты поговоришь с Блейзом? Это ведь он зачинщик этого, точно говорю! Рон никогда бы не стал рисковать собой ради какого-то глупого Турнира, — Гермиона едва не плакала.

— Поговорю, Гермиона. Перестань ты так нервничать и принимать все близко к сердцу, — поморщился Гарри. — Постараюсь им… ну, как-то донести. Хотя я, считаю, что оба они не глупые дети, и думаю, что все взвесили — и риски тоже.

— Рон, он ведь… Ему это же совсем не надо, — всхлипнула Грейнджер. — Он не такой. Спасибо, Гарри. Я пыталась, но Рон, он… Он не стал даже слушать, отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Никогда он так не поступал, а сейчас вдруг…

— Гермиона, дорогая, не принимай ты все на свой счет, — вздохнул Поттер. Утешать девушек он совершенно не умел. — Рон не имел ничего против тебя, и я больше чем уверен, что он ценит твою поддержку. Но также я уверен, что он не оставит товарища одного, особенно зная, что тот может вляпаться в неприятности. Стоять в сторонке и наблюдать за этим — не его удел.

Гермиона с благодарностью посмотрела на Гарри и кивнула, а вот Поттеру было ее жаль. Девушка точно была очарована Роном. Они раньше всегда проводили вместе время, сидели за одной партой, в Большом зале сидели рядом. Поттер даже подумал однажды, что они смогли бы стать хорошей парой в будущем. Но… Забини давно уже крутился около Рона. У бедняги Гермионы не было просто шансов, ведь, куда интереснее общаться с парнем — о квиддиче, об авантюрах, чем с девчонкой… И вся та надежда в ее глазах рушилась. И Гарри тут был бессилен.

* * *

Поттер стоял у дверей Большого зала, лениво наблюдая за попытками Рона и Блейза обмануть Кубок. Те проявляли осторожность и применили дезиллюминационные чары, чтобы их не раскрыли, но их выдавал вспыхивающий красным пламенем кубок, что повеселило Гарри, и он покачал головой. Пора было вмешаться.

Он осторожно приоткрыл дверь и вошел внутрь; зал ночью был холодным и пустынным за счет того, что столы были отодвинуты к стенам, а в центре стоял на постаменте только кубок, куда безрезультатно пытались кинуть свои имена Рон и Блейз.

— Остановитесь, — проговорил негромко Гарри, выдавая себя. — И покажитесь уже.

Сквозь плотный воздух проявились две фигуры в мантиях с нашивками гербов их факультетов. Оба парня переглянулись, вздохнули и повинно опустили головы.

— Как принц факультета Гриффиндор, я недоволен твоим поступком, Рон Уизли. Ты поступаешь опрометчиво и рискуешь подставить под удар весь факультет. За это ты будешь наказан, — его глаза смотрели жестко и властно на понурого рыжика. — Но, как ваш общий друг, я не хочу, чтобы вы влипли в неприятности, и готов вам помочь. Но, Блейз, не думай, что ваш староста оставит без внимания эту выходку, он также будет оповещен об этом инциденте.

Забини тоже понуро кивнул и с надеждой посмотрел на Поттера. Кажется, того не волновало наказание, уж больно сильно, видимо, тот хотел участвовать в Турнире.

— Дайте ваши пергаменты с именами, я попробую их забросить в Кубок, — вздохнул устало Гарри. Ему еще предстояло вразумлять Рона, что он задолжал каких-то объяснений Гермионе. Он вообще не любил быть посредником среди враждующих, или, наоборот, влюбленных друзей. Но конфликта на факультете он не потерпит, тем более от приближённых. На них ведь весь Гриффиндор равнялся.

Парни скинули свое напряжение с плеч и протянули Поттеру два пергамента. Гарри коснулся своей палочкой двух клочков и прошел барьер, отделяющий их от кубка. Он спокойно закинул в огонь два пергамента и так же спокойно покинул границу барьера. Оба парня ошарашено смотрели на Поттера. Кубок не выплюнул их имена, как делал это множество раз до этого. Оставалось только глупо хлопать глазами, пытаясь понять, как у Гарри это получилось.

— Как ты это сделал? — спросил все же Рон.

— Магией, — пожал Гарри плечами, будто это все объясняло. — А теперь марш по кроватям! У тебя, Рональд, наказание уже сегодня, — сощурил он недобро глаза. — Ты же не надеялся, что я спущу тебе это с рук? Сколько раз я говорил, чтобы вы были осторожны, что бы там ни задумали. И чтобы это никоим образом не отразилось на всем факультете! Репутацию сложно держать под контролем, особенно если наши ребята, а особенно мои, ведут себя необдуманно, рискуя собой и всем факультетом!

Рон опустил взгляд и кивнул, следуя за Поттером к выходу, где Гарри и Рон попрощались с Блейзом и отправились в сторону башни Гриффиндора.

Рон с содроганием представлял, какое именно наказание его ожидало, и передернулся, скривившись в лице.

* * *

От Хогвартса кубок в итоге выбрал Седрика Диггори, который не раз пытался обратить на себя внимание Поттера и — чем ошарашив всех присутствующих — Блейза Забини. Несмотря на разгорающийся скандал двух других школ, которые требовали, чтобы и от них пошло два студента, Забини светился как начищенный галлеон. Похоже, его вообще не волновало, что скажут другие.

Рон ничуть не расстроился, что не прошел отбор, но за товарища переживал, нервно поглядывая на слизеринский стол. Гарри на это лишь качал головой. Гермиона с Роном не разговаривала, отсев к Лаванде Браун и уткнувшись в книгу. Кажется, Рон это не заметил, обратив все свое внимание на другого человека.

Первое соревнование было связано с драконами, где все очень переживали и болели за своих участников. Гарри, Рон и слизеринцы с замиранием наблюдали за зрелищем, что развернулось на поляне. Блейз Забини был последним участником и, чтобы выкрасть яйцо, не придумал ничего лучше, чем трансфигурировать маленького волшебного дракончика в большого дракона. Гарри восхитился его смекалкой и находчивостью. Гермиона, находясь все еще в обиде на Рона, а вместе с тем и на Блейза, попросту не смотрела на поле. Зато она поддерживала Виктора Крама, искренне сопереживая ему.

Второе испытание было той еще проверкой на выдержку — Дамблдор ничего лучше не придумал, как засунуть на самое дно озера ребят, и участникам было нужно вызволить оттуда заложников. Гарри содрогнулся, когда представил себе русалок, что, вероятно, могут напасть. Слава Мерлину, там не было никого из гриффиндорцев, иначе это была бы пытка и для него лично. Рядом с невозмутимым видом сидел Юлиан, глаза его сосредоточенно смотрели куда-то глубоко под воду. Поттер вздохнул с облегчением, когда на поверхности воды показался Блейз вместе с Дафной Гринграсс. Забини крепко держал бессознательную девушку за талию и греб к берегу, чему-то довольно улыбаясь. Хотя чему именно, догадаться было не сложно. Он ведь первый выполнил задание. Следом показался и Крам, затем вейла Флер и потом уже Седрик Диггори. Гарри скосил взгляд на вампира рядом, тот выглядел все также невозмутимо, его уголки губ чуть дрогнули при виде Блейза, и он зааплодировал. Гарри вздрогнул и тоже поспешил поаплодировать победителю.

Лабиринт с зарослями и живыми лианами, что сплетались между собой, предстал перед поражённой публикой во всем своем величии. Атмосферно сочеталась и погода: пасмурная и ветреная; зрители с замиранием наблюдали за всем происходящим, что транслировалось в воздухе в виде большого экрана. Гарри не хотел сначала вообще находиться тут, ему было куда комфортнее в теплой гостиной, да и нужно было доделать эссе, которое он все откладывал на потом, но друга поддержать тоже надо было, ведь Блейз был частью его команды, и было бы совсем бесчестно отсутствовать. Рон кусал губы, то и дело бледнея: его и без того яркие веснушки сейчас были похожи на вкрапления огня и яркими пятнами пылали на бледном лице. Видимо, Уизли сильно переживал за товарища.

— Вообще не пойму, зачем ему так нужно было участвовать в этом. Не понимаю, — бурчал Рон, недовольно скуксившись. — Сомневаюсь, что тут дело в матери, которой и дела нет до него, она вон флиртует с очередным несчастным, — продолжал ворчать он.

Гарри усмехнулся. Что-что, а миссис Забини была падка до чужого кошелька и имущества, потом у нее так некстати каждый раз умирал очередной муж, завещая перед этим все свое состояние несчастной вдове. Поттеру только и оставалось поражаться ее хладнокровию. Она будто самка богомола, получив желаемое, тут же устраняла свою цель. И ведь не подкопаешься — настолько убедительно та играла роль несчастной жертвы, что невольно хотелось ей посочувствовать и верить каждому ее слову. Блейз был ее единственным сыном, от того не менее «любимым». Лишь благодаря Блейзу, у них были личное имение и поддержка рода. Сама жизнь сына Марису волновала мало, мальчик был волен делать, что хочет, главное, чтобы это никак не отразилось на репутации их семьи и бюджета.

Пока Гарри размышлял о предприимчивости матери Блейза, тот уже схватился за ручки кубка вместе с Диггори. Поттер на этот жест милосердия лишь вздохнул. Насколько же разными были Мариса и Блейз.

— Победил Хогвартс! — обьявил Людовик Бэгмен, и стадион озарился громкими аплодисментами и криками.

Гарри на это лишь улыбнулся и тоже поаплодировал ребятам. Флер Делакур, представительница Академии Шармбатон, выглядела немного расстроенной, но держалась гордо, хотя глаза выдавали ее. Виктор Крам пожал руки победителям и что-то им сказал, чего не расслышал Гарри. А вот сами победители — помятые, в ссадинах и царапинах, счастливо, Гарри бы даже сказал глупо, улыбались, сжав в руках кубок, и подняли его над головами.

Когда дело дошло до раздачи обещанной тысячи галлеонов, Гарри, как и другие ребята, были шокированы поступком Блейза Забини, который после получения награды подошел к столу Гриффиндора, а именно к Рону, и отдал мешочек с золотыми монетами ему. В зале наступила тишина. Настолько тихая, что, казалось, слышно было каждый вздох.

— Эм… — неловко замялся Блейз под взглядом ошарашенного множества глаз. — Рон, ты ведь как-то говорил, что очень хочешь попутешествовать, но из-за нехватки денег ты позволить себе этого не мог, как и твои родные. Так как от меня ты денег принять отказался, то я решил, что эти деньги ты принять сможешь. Потому что это лично мои, бери их, Рон. Я надеюсь, что ты воплотишь свою мечту в реальность. Я бы хотел потом посмотреть колдографии твоих путешествий. Думаю, что этой суммы хватит, — на этом его запал уверенности закончился, и он шумно выдохнул, натянуто улыбнувшись. — Моя победа была не напрасной, а, Рон? Я же обещал, что выиграю.

Гарри не успел даже отойти от такого шока, не каждый день кто-то жертвует такой суммой ради кого-то, как услышал шум отодвигающегося стула и на весь зал послышался грозный окрик матери.

— Блейз Мартелиус Забини! Что ты делаешь?! Объяснись сейчас же! — голос Марисы едва не шипел, а глаза были широко распахнуты.

— Это мои деньги, мамá, — гордо ответил Блейз в ответ на её разъярённый взгляд. — И имею полное право распоряжаться своим выигрышем так, как пожелаю. Даже подарить. Пожертвовать в благотворительность! Хоть купить целый завод. Ты не имеешь права вмешиваться! — холодно проговорил он и, похлопав все еще ошарашенного Рона по плечу, стремительно покинул зал, не обращая внимания на возмутившуюся было мать.

— Вот это страсти, — присвистнул Финниган, переводя взгляд с мешочка с деньгами на округлившиеся глаза Рона, который так и сидел не двигаясь.

— Братишка, отомри, а то сейчас украдут твое богатство, — натянуто усмехнулся Джордж, похлопав брата по плечу. Рон опомнился, сжал в руке мешочек с галеонами и попытался встать, чтобы нагнать Забини, но его попридержали братья. — Да не то богатство, Рон, — заржал уже в голос Джордж. — Я про деньги, дурень.

Зал ожил и послышались шепотки, тихие смешки, а за столом Слизерина все так и молчали, смотря немигающими взглядами на стол Гриффиндора. Гарри оставалось только вздохнуть и тоскливо проводить взглядом мать Блейза — та пролетела мимо столов к выходу, яростно сверкая глазами.