Даже если у трона лежат мёртвые пешки, игра закончится только тогда, когда падёт король.

Тёмный дворецкий (Kuroshitsuji)
 

— Поттер, — прорычали в самое ухо, вжимая в стену, бледная рука замерла на его шее и несильно сдавила. — Какого черта ты не аппарировал в безопасное место?! Тебя не должны видеть. Особенно Дамблдор!

Не успел Гарри перешагнуть порог небольшой комнаты, где по идее должны быть директор и Волдеморт, как был поражен: в небольшом зале из черного мрамора находился лишь Том. Бледный, осунувшийся, опирающийся на стену и сжимающий тонкими пальцами палочку… Но он был один. Поттер не сказал бы, что шел сюда медленно, но за то время, пока крался, укрываясь щитами от летящих заклятий, он надеялся успеть к бою, чтобы прикрыть Тома. Но, видимо, их дуэль длилась совсем недолго, так как Дамблдора тут не было.

Заметив вошедшего в красной мантии, Риддл не сразу понял, что это Гарри, так как лицо было скрыто под капюшоном, а в таком полумраке, в котором утопал весь зал, Том принял его за мракоборца. Лишь то, что он узнал на руке перстень, спасло Поттера от проклятия. Не раздумывая, Том подлетел к юноше и впечатал того в стену, нависнув над ним и жадно вглядываясь в лицо.

— Что с тобой случилось? — спросил удивленно Риддл, кончиком пальца проводя по белой челке и небольшому шраму у виска. — Ты будто старше стал…

— Да, пришлось поторговаться годами. Малая цена за путешествие, — усмехнулся Гарри, прикрывая глаза и судорожно сглатывая. Близость к Тому выбивала из колеи. Они никогда не оказывались так близко друг к другу.

— Достал камень? — спросил Волдеморт, рукой скользя от шеи к груди, туда, где билось сердце. Чтобы почувствовать, ощутить, что Гарри с ним, что он жив. Что сердце бьется. Ему это было важно.

— Достал. Только с ним возникли проблемы, — нехотя отозвался Гарри, скривив губы и ощущая, как Том напрягся, и хватка на груди перестала быть такой ласкающей и приятной. — Сначала мне придется отдать его Джонни. Амара сказала, что только в его руках этот камень будет работать как положено. В твоих же руках он осыплется пеплом, а сам ты умрешь без возможности возродиться. Я могу держать его свободно в руках, потому что я его вроде как хранитель. И должен доставить его наследнику, — чужие пальцы вновь обхватили шею, отчего Гарри едва не задохнулся.

— Повтори! — процедил взбешенный темный маг. — Почему вообще этот сопляк имеет какое-то к этому отношение?! Ты ближайший наследник Певереллов!

— Потому что его мамаша — сквибка, — хрипло прошелестел Гарри, не предпринимая попыток освободиться от грубой хватки. — Ее род — побочная ветвь Певереллов и, кстати, Слизеринов!

Глаза Темного Лорда полыхали гневом и яростью, пальцы едва не задушили Поттера, но, заметив, как взгляд того угасает, поспешно одернул руку.

— Мантикора меня раздери, — прошептал Том, прикрыв лицо рукой. — Кто такая Амара?!

Поттер, пытающийся выровнять дыхание, осоловело моргнул и как-то по-идиотски улыбнулся.

— О, друг мой, это та женщина, с которой ты все избегаешь встреч, — ухмыльнулся Гарри, заметив, как до побледневшего мага доходит смысл. — Поэтому, если у тебя есть какие-то претензии, выскажись ей.

Волдеморт озадаченно нахмурился, мрачно разглядывая Поттера. А затем, когда тот уже успел облегченно вздохнуть и выпрямиться, Риддл подлетел к нему, приблизив лицо, касаясь носом чужой щеки.

— Непременно выскажу, Гарри, — прошелестел он, сухими губами коснувшись заросшей щетиной щеки, и ощутил, как молодой человек вздрогнул. Хищно ухмыльнувшись, Том палочкой незаметно укрыл их мощным щитом и крепче прижался. — Приготовься, скоро будет шоу, — предвкушающе проговорил он и губами спустился к шее.

Гарри хотел было спросить, какое шоу, но так и продолжал молчать, ртом ловя воздух. Губы были обжигающими, руки холодными. Когда чужие губы коснулись его губ, он едва не задохнулся, только и успев вцепиться в мантию Тома. В следующий миг произошло слишком много, чтобы понять, что именно. Пока Гарри таял в чужих крепких объятиях, забыв на миг обо всем, послышался оглушающий взрыв.

Распахнув широко глаза, Гарри охнул; обломки мрамора, колонн, бетона и плит взметнулись в воздух. Пламя и пыль будто окутали их со всех сторон. Он ощутил себя в эпицентре воронки из огня и обломков. Сам же Темный Лорд, не отрываясь от лица Гарри, успел накинуть на голову того капюшон и зажал что-то в руке. Их закрутило в водовороте аппарации. Поттер зажмурился, лбом уткнувшись в плечо Тома, все еще не расцепляя пальцы.

— Что. Это. Блядь. Было?! — прорычал Гарри, падая на смятую траву и яростно сверля взглядом Темного Лорда.

Послышались звуки аппарации, люди в черных балахонах окружили их.

***

Ночь — разливы пурпурного по черному бархату, лиловой бахромой касалась кроны деревьев. Воздух холодный, колючий, подобно иглам царапал кожу. Рядом стояла фигура, облаченная в черную мантию; глаза блестели от предвкушения чего-то столь прекрасного, от созерцания величественного замка. Всполохи красного и бледного желтого озарили небосвод; Гарри смотрел завороженно, задержав дыхание. На мосту тоже кипела битва; какой-то пятикурсник отбивался от надвигающихся на него вампиров. Смешно, если учесть, что силы были не равны и те, будто заигрывая со своей жертвой, будто насмехаясь, лениво двигались из стороны в сторону, уходя от прямых лучей заклятия.

Там на поляне, где обычно собиралась толпа ребят, стоял лесничий, Хагрид махал своими большими ручищами, его громкий бас разносился над лесной рощей, где летали встревоженные птицы. Гарри закрыл руками уши. Его охватывала дрожь. Магия тяжелым грузом легла на плечи, и он задыхался, покачивался на ватных ногах. Звон в ушах не утихал, крик птиц будто становился громче. Зимний холодный воздух вдруг превратился в нестерпимо горячий, обжигал кожу, метелью взметался вокруг.

— Ты в порядке, Гарри? — спросил Том. Его руки — контраст с колючим ветром — теплые, согревающие. Обжигающие.

— Д-да, просто… — он и сам не мог ответить, что именно он испытал.

Словно магия этого места освободилась из плена и рухнула на него, придавливая, пригибая, снегом погребая под собой. Они нарушили какой-то особый баланс, когда разрушили купол. Он служил сдерживающим элементом, концентрируя в одном месте магию. Но теперь купол пал и магия обрушилась всем своим весом на неподготовленного него.

— Ты не ощущаешь разве, Том? — шепотом спросил Гарри, вцепившись в руку Волдеморта. — Разве ты не чувствуешь ее?

Он едва мог шевелить губами, а глаза стали иссушенными, в них будто насыпали песок; было сложно открыть и посмотреть на стоявшего рядом мага.

— Чувствую, — послышался восторженный голос. — Но на меня она не так негативно действует, как на тебя. В чем дело? Тебя словно отвергает это место, — с сомнением подметил Риддл.

— Я не знаю, — честно проговорил Гарри и наконец смог поднять голову и пьянящим взглядом посмотреть на спутника. — Но, нет, она не отвергает, будто исследует… изучает. Магия не имеет как такового разума, она питается силой, ей нужно направление, ее кто-то должен контролировать. Хогвартс управляется действующим директором, а магия самим местом. А так как баланс сил был нарушен…. тем более, если учесть сегодняшний день. То я не удивлен. Нужен директор, тогда магия утихнет.

— Дамблдор… — прошептал Том, на миг обеспокоенно посмотрев на слабого и бледного Поттера.

— Нет, — возразил тот. — Он отказался прийти на помощь ученикам и школе, когда они так нуждались в нем. Сам Хогвартс отрекся от Дамблдора так же, как он отрекся от него. Нужен новый управляющий школой. Я думаю… — Гарри покачнулся, поморщившись, цепляясь сильнее в чужую мантию, как в спасательный круг. — Снейп отлично бы, как мне кажется, подошел бы на эту роль.

Волдеморт молчал, поддерживая Гарри за руку. Он оглянулся и подозвал кого-то.

— Снейп еще не прибыл? — на припорошенную снегом землю преклонил колено один из Пожирателей в серебристой маске.

— Нет, мой Лорд, — отозвался тот; из-за глубокого черного капюшона и маски не было видно лица. Но по голосу Гарри узнал Барти Крауча-младшего. — Мне распорядиться, чтобы его призвали немедленно?

Гарри уже немного оклемался и мог стоять самостоятельно, кутаясь в кроваво-красную мантию и с ностальгией, трепетом и нежностью вспоминая образ Лили. Он, конечно, по-прежнему не испытывал той любви, как у сына к матери, но уважение, скорбь и благодарность вполне ощущал. Все же она отдала за него жизнь, она приняла его, даже когда узнала, с кем он. Она не оттолкнула, не отказалась, просто молчаливо выразила поддержку. Плащ, что дала она, был до нелепости простым, сшитым из тонкой материи. Насколько же их миры соприкасались, что даже вещи были сшиты из простых и легкодоступных материалов. Вещь, подаренная Лили, казалась чем-то важным, драгоценным и даже хранила запах луговых цветов и горных массивов.

Поттер обернулся к говорящему с Пожирателем Тому и нахмурился. Было странно, что Снейп не присутствовал здесь. Отчего-то Гарри думалось, что тот будет отстаивать Хогвартс. Хотя бы детей. Да, он успел узнать вкратце, что тот штурмовал Азкабан, но тюрьма пала уже часа два как. Так почему?

— Нет, не стоит его отвлекать, — услышал Гарри голос Риддла. — Поттер, ты сможешь временно занять должность, пока не будет утвержден на эту должность новый директор? Чтобы утихомирить магию, иначе она разнесет тут все.

Гарри удивленно вскинул голову, потеряв дар речи. Не так-то просто было стать директором, даже временно. Это решение принимал сам Хогвартс, если посчитает эту кандидатуру достойной. Приемлемой. Достаточно сильной и волевой, чтобы взвалить на себя этот груз. Еще не было таких случаев, чтобы директором стал кто-то столь молодой. Да и потом, разве уважаемая Макгонагалл не считалась заместителем директора?

— Макгонагалл мертва, Поттер. Из тех, кто подходит по силе и кому я бы это доверил, лишь ты справишься. Тебе всего-то надо будет перенять управление на четыре часа. Северус занят лечением наших товарищей и прямо сейчас явиться не сможет. Ему попросту уже не хватит сил принять управление в свои руки.

Гарри хмурился и упрямо смотрел. В голове вновь возникли мысли, будто не его — знания, что щедро выстраивались в образы и витиеватые шипящие слова. Он ахнул, вспомнив, как, а главное, при каких обстоятельствах Смерть передала ему знания. Ведь сам он никогда прежде не становился директором и о Хогвартсе знал до скудного мало. Сейчас он прекрасно знал, правда, пока в теории, что ему придется сделать. И эти познания заставили Гарри застонать в голос.

Сначала ему пришлось бы пробраться в Хогвартс, борясь попутно с самой взбесившейся дикой магией. Найти источник силы школы, ее камень или родник, от которого Хогвартс черпал магию и на чем держался. Оборвать связь с прошлым директором и перенаправить нить на себя. Пережить не самые приятные ощущения, когда Хогвартс, минуя все ментальные блоки, ворвется в сознание и, если посчитает достойным, создаст двухстороннюю связь. Только тогда Гарри сможет поднять новый купол и восстановить начинающий рушиться Хогвартс. Это дело не пяти минут и не часа. И это лишь временные бразды правления, но сколько же сил отнимет.

Гарри хотел было отказаться, но глянул на разношерстную толпу, признавая очевидное: эти люди не подходили для управления школой. Кто-то слаб магически, кто-то слишком жесток и алчен, кто-то слишком глуп или самоуверен. Нет, для Хогвартса эти люди не подходили. Мог подойти Том, но тот выглядел так, словно если Гарри сейчас возразит, он его обязательно проклянет. Отказ явно не принимался.

— Я не успел толком отдохнуть, а ты хочешь, чтобы я с самим Хогвартсом сейчас силами мерился? — проворчал Поттер и все же кивнул. — Постарайся, чтобы Снейп прибыл как можно скорее. Я, боюсь, не выдержу всей ночи.

Вампиры оттеснили учеников, но трогали не всех, лишь тех, кто в открытую и бесстрашно пытался нападать. Гарри заметил у самого входа на крыльце, как Диггори прикрывал защитным куполом первогодок, а рядом с ним, на безопасном расстоянии, стоял вампир в пурпурном плаще. Непонятно было, ругались они или просто разговаривали, но тот вампир, кажется, не планировал нападать. Гарри дождался, когда Пожиратели незаметными тенями займут посты у границы, охраняя ее, и отправился к замку.

Гарри понимал, что его или тех, кто лоялен к нему и Волдеморту, не тронут, но зрелище перед ним все равно предстало ужасное. Большой зал был практически разрушен, на полу лежали тела пострадавших или мертвых. Радовало, что среди них не было первогодок — лишь с пятого по седьмой курс, те, кто мог оказать сопротивление. Среди раненых было от силы пятеро гриффиндорцев, связанных своими же.

— Поттер, — кивнул старшекурсник, с небольшим изумлением глядя на своего предводителя. — Несколько гриффиндорцев оказали сопротивление нападавшим и нам в частности; трое погибло, пятерых удалось связать, еще девять успели убежать. Прости, среди наших оказались предатели, мы не сумели их всех остановить…

— Ничего, Хьюго, — ободряюще улыбнулся Гарри, но был уверен, что улыбка вышла больше натянуто. — Мне придется временно принять на себя управление Хогвартсом и остановить разрушения. Отведи всех недовольных в… В общем, туда, где их можно сдержать и где безопасно. Я с ними позже поговорю.

Староста кивнул с готовностью и вместе с другими товарищами под прицелом палочек повел пленников в импровизированную тюрьму. Гарри тем временем взглядом искал Юлиана или Эрвина. Нужно было отослать вампиров, пока они не перебили всех учеников.

Поттер с грустью взглянул на тело бывшего декана; он был уверен, что она, как истинная гриффиндорка, стойко сдерживала нападение, пытаясь защитить детей. Как жаль, что самих детей от них же она защитить не смогла.

Юлиан нашелся у входа в директорскую башню вместе с другой группой вампиров; те, заприметив юношу в красной мантии и приняв за мракоборца, ощетинились и, будто дикие звери, зарычали.

— Юлиан, это Гарри. Могу я поговорить с тобой? — Поттер с настороженностью поглядывал на вампиров, но палочку не вытаскивал, да и агрессии к ним не показывал. Ему был нужен лишь их лидер.

Монтгомери с сомнением посмотрел на бледное лицо, выглядывающее из-под глубокого капюшона, и, кивнув своим, направился за принцем Гриффиндора.

Гарри понимал, что тот спросит за факультет. Ведь предполагалось, что они все займут сторону Поттера, как это было когда-то с Юлианом. Гриффиндорцы вставали, все до единого, на защиту своего принца и шли за ним. Никто не выступал против, даже если политика их принца не устраивала.

— Я знаю, что не оправдал надежд, — начал Поттер, устало потирая глаза и откидывая капюшон; выглядел он и правда бледнее обычного, — но сейчас не об этом. Ты видишь, что происходит? Магия Хогвартса вышла из-под контроля. Мне придется временно занять должность директора. Я должен… — он скривил губы. — Просить тебя и твоих собратьев отступить. Так как школа не примет того, кто поощряет убийства и пытки учеников. Без этого я не смогу предотвратить разрушение школы и обеспечить безопасное тут пребывание.

Юлиан смотрел угрюмо, поджав губы. В его взгляде стоял укор, но он не выказывал злости, продолжая ждать, когда Гарри закончит. Поттер был уставшим, все из-за того, что спал он урывками — совершенно мало, да и в том месте, откуда он вернулся, не было располагающего места, где он мог бы нормально отоспаться. Время там шло с другой скоростью, и для человека оно текло иначе.

— А что Дамблдор?.. — изогнул бровь вампир.

— Сбежал из министерства, — ответил Гарри. — Кажется, он был удивлен, что мы сотрудничаем с вами. Он слаб и, как я понял, болен. Он не оставит это так.

— Знаю, — усмехнулся Юлиан. — От тебя пахнет смертью… — подметил он; их нюх отличался тем, что они могли улавливать запах смерти.

— Долго рассказывать, — отмахнулся Поттер устало. — Как-нибудь встретимся, я поведаю тебе эту историю. Джонни, он жив?

— Жив твой братец, — хмыкнул вампир. — Связанный сидит в кабинете директора под присмотром двух Пожирателей.

Гарри удивленно вскинул брови, напрягаясь.

— Он слишком буйный, пришлось усмирить, — пояснил Юлиан. — Ладно, мы покинем школу, но… Я хотел уточнить кое-что, — на бледных бескровных губах проступила ухмылка. — Завтра собираюсь исследовать лес недалеко от поселка под Уилширом. Возможно, Орден засядет где-то там. Ты же понимаешь, что те, кто лоялен Дамблдору, по домам не сидят. К тому же среди них нет никого чистокровного. А значит, что у них нет защищенных домов.

— А где ранее собирался Орден? — спросил Гарри, нахмурившись. Он с тоской подумал, что выспаться как следует ему в ближайшее время, похоже, не светит. — Да, сообщи потом время.

— Кажется, в доме Дамблдора, в Годриковой Впадине. Но сейчас там половина домов разрушена, поэтому я не думаю, что они до сих пор собираются там. О том месте многие знают, — Юлиан сочувственно прошелся по нему взглядом. — Уж не знаю, где ты был, но ты явно изменился, Гарри. А еще тебе бы отдохнуть. Ох уж эти людские слабости, — сморщился он. — Ладно, я пойду своих уведу. Держи в курсе, если Дамблдор заявится сюда. У меня к нему есть пара вопросов, — осклабился вампир.

Гарри содрогнулся. Быть врагом вампира он точно бы не захотел и даже немного сочувствовал Альбусу.

***

Холодно. Зыбко. Вязало во рту. Туманное марево хохотало, дрожало в бархатной белизне. Сжаты в кулаки руки, сжаты до боли зубы и трясло. Лихорадило, знобило и першило в горле. Он был связан, на глазах уже отсутствовала повязка, но странное ноющее ощущение в груди не проходило. Где он?

Голова едва поднялась, будто налитая свинцом, и в глазах все тот же белый туман. Голоса приглушенные, издевательские; то картавили, то шептали, то громогласно витийствовали, словно призывали к чему-то. Чья-то ладонь в черной перчатке легла ему на плечо покровительственно, кто-то так уверенно заверил его, что все хорошо.

Хорошо ли?

Что-то серебристое мелькнуло перед глазами с мелодичным перезвоном капели, кто-то совсем рядом плакал навзрыд, с отчаянием. На губах его засохла скорбь, а по кому, он и сам не знал. Но ему тоже горько, душно, и он рад, что не помнил по кому скорбел.

Он зажмурился крепко, звон в голове усилился, в памяти крошился камень, черное полотно окрашивалось яркими всполохами ярко-алого да малахитового, вырисовываясь в голову льва, из уродливой пасти которого выплескивалась толчками змея. Мир вокруг окрасился в пепельный, мимо проносились лица, руки, крики. А перед ним напротив стоял некто такой отдаленно знакомый и такой чужой, бледный, с необычными желтыми глазами. Губы этого знакомого незнакомца искривились в насмешке, он что-то говорил обманчиво добродушно.

Перед глазами таял белый морок, будто воском капая на злосчастный бетонный пол, что подметали полы кроваво-пестрой мантии. Чья-то фигура — до боли знакомая, резкие черты повзрослевшего лица. Хотелось вскрикнуть и прижаться к этому человеку в поиске защиты, ведь мама вещала ему в далеком и призрачном детстве, что мир жесток, что лишь в семье его спасение. И он верил. Всегда верил. Потому что не может родной человек врать, потому что не посмеет обманом рушить и ломать. Потому что его любят. Не могут не любить.

И злость накрыла с головой, дыхание сбилось, и вновь прошиб озноб. Он вновь сфокусировался на ярком красном пятне, безучастный и безвольный, с повязанным на шее бордово-желтым галстуком. Тот, кого он считал родным и близким, продолжал витийствовать, рукой в воздухе очерчивая круг. Голос врывался сквозь пелену и успокаивал.

— Мы не знаем, что ждать от них, особенно когда они лишились своего лидера, — громко заявил юноша в красной мантии и сокрушенно покачал головой. — Они наверняка прячутся в деревнях, в селах, в маленьких городах. Нужно действовать!

И он был с ним сейчас согласен, как никогда. Нужно, непременно. Иначе предатели собьются в стайку гиен и выждут, когда их жертва допустит промах, когда окажется беззащитной. Они нападут всей стаей.

— Они проиграли, — возразил какой-то человек в неприметной потрёпанной мантии. — Им некуда бежать.

«<i>Срывая маску, он уверен, что выиграл и нет больше надобности притворяться. Но невдомек ему, глупому, что доска перевернулась и все стало наоборот. Теперь он жертва. Теперь он пешка</i>».

И связанный пленник громогласно захохотал, срывая связки, захрипел и попытался не провалиться в темноту вновь.

— Джонни, — юноша с невероятными зелеными глазами посмотрел участливо, пальцами водя по щекам. — Ты очнулся.

Джонни. Его зовут Джонни. Это было что-то, и это было важно. Но тот, кто так добр, вновь нахмурился, смотря куда-то ему за плечо.

— Что с ним? — голос жесткий, требовательный, стальной. Такой был только у отца, когда Джонни умудрялся что-нибудь сломать. Но после папа всегда становился добрым…

— Контузило от сильного удара, мистер Поттер, — послушно отозвался женский голос. И Джонни тоже нахмурился.

— Я тебя знаю, — заявил он уверенно и нагло, будто не был связан и ему не грозила опасность. — Ты — Гарри!

Джонни думал, что это открытие вызовет какую-то радостную эмоцию на лице его странного родственника. Потому что лично он испытывал облегчение, когда вспомнил, как зовут человека перед ним. Но разве он не был младше?

— Он что, лишился памяти? — прошипел совсем грозно «мистер Поттер», резко поднимаясь на ноги и все еще направляя палочку на кого-то за спиной пленника.

— Гарри, в самом деле, вы же не станете ее убивать, — ахнул мужчина в кителе и привстал со своего места.

Но Гарри промолчал, было видно, как он ярится, как мечутся его мысли. Как свет все глубже уходит под кожу, уступая зыбкой мгле. Он не убьет женщину, не станет мучить ее, лишь приказал:

— Вылечите его!

Джонни стремился вцепиться в руку Гарри, но его руки все еще были прикованы к подлокотникам, он дёрнулся, тяжело дыша, голос его сошел до жалобного скулежа.

— Не надо! — вымолвил он, судорожно подавляя вздох.

Гарри недоуменно посмотрел на брата, медленно, словно нехотя, опустил палочку и нахмурился.

— Я вернусь через час, упаси Мерлин, уважаемая мадам Помфри, если он не вспомнит все. Мне некогда возиться с мальчиком, потерявшим память. Он обязан быть в сознании и здравой памяти, вам понятно? — вкрадчиво прошелестел Гарри, обманчиво по-доброму улыбнувшись.

Джонни не успел спросить, что же такого важного он должен был вспомнить, но фигура в кроваво-красной мантии скрылась за тяжелой дверью. Оставил его одного в душной комнате, где что-то щёлкает, трещит, ухает. Позади тот, что держал руку на его плече, лениво отнял ее, и та призрачная защищённость пропала, оставляя после себя запах моря и холод. У небольшого стола стояли люди, на которых Джонни не обращал внимания раньше, ибо все его внимание было приковано к Гарри. Но сейчас…

Люди показались ему врагами, злыми и напыщенными: дождались, когда уйдет тот, кто дарил защиту, и нападут. Непременно нападут. Джонни сжался на своем стуле, яро вцепившись в подлокотники. А медсестра — пожилая женщина в сером колпаке — обошла его и остановилась напротив.

— Чем же ты так важен для него? — ни к кому не обращаясь, проговорила устало Помфри и с сочувствием посмотрела на мальчика. — Будет неприятно, мистер Уолтер. Сейчас подойдет мистер Снейп, чтобы попробовать вернуть вашу память. Вам есть что сказать? Может, что-то помните из последних событий? — при этих словах люди за спиной ведьмы вздрогнули и поёжились.

— Ну… — Джонни угрюмо посмотрел исподлобья на доктора. — Я помню детство, — просто сказал он. — Помню, как упал с качели, помню… Помню сестру свою, она, кстати, больна, и я обещал ей, что вылечу ее. Я… — Джонни хотел сказать, что Гарри его брат. Но сказать об этом ведьме он не смог. Нет, не потому, что была клятва, о которой ему напомнила магия, не больно, но ощутимо ужалив в районе солнечного сплетения, а потому, что что-то подсказывало ему, что об этом распространяться нельзя. — Все какое-то нечеткое, мэм. Какие-то вспышки, лица, коридоры петляют… Я понимаю, что я Джонни, что учусь в Хогвартсе, я — гриффиндорец. Но это все, оно как-то в кучу, понимаете? То есть старые детские воспоминания смешались с более свежими и… — он запнулся, тяжело было связно сформулировать то, как он видел всю ситуацию.

Медведьма тяжело вздохнула и покачала головой.

Дверь распахнулась, и на пороге показалась фигура, укутанная в черную мантию. Глаза мужчины были такими же чёрными, как и его мантия. И Джонни понял, что это Снейп. Профессор зельеварения.

Под тяжелым взглядом ониксовых глаз мальчик поежился и вжался в спинку стула. Страх сковал его легкие, отчего стало трудно дышать. Этот мужчина показался ему злодеем из страшных сказок о чудовищах. Этот темный маг излучал собой опасность. Он фонил ею.

Не торопясь он приблизился и долго смотрел на бледного Джонни. Под глазами профессора залегли глубокие тени, кожа будто пожелтела, глаза потускнели вмиг.

— Мистер Уолтер, сейчас я применю к вам легилименцию, — не обращая ровным счётом никакого внимания на страх мальчика, начал объяснять Снейп, — будет неприятно, возможно, даже больно. Из побочных ощущений вы можете ощутить головную боль, тошноту, головокружение, панический страх и рефлекторно начнете выталкивать меня из своего сознания. Я бы попросил сдержаться и не делать этого, так как процесс может затянуться, а вы вряд ли хотите, чтобы за невыполнение обычной просьбы мистера Поттера, — при этих словах он жутко осклабился, — пострадала мадам Помфри.

Джонни сглотнул и с ужасом посмотрел на Снейпа, переводя взгляд на притихшую ведьму. Он не желал ей зла. Оставалось обреченно согласиться и вновь посмотреть в черные глаза.

— Итак. Смотрите на мою переносицу, мистер Уолтер. Я начинаю отсчет, вы медленно расслабляетесь и ни о чем не думаете, смотрите на переносицу, старайтесь не отвлекаться и не закрывайте глаза.

Джонни вдруг вспомнилось, как в одном из фильмов какой-то шарлатан-маг вводил в транс своих клиентов. Было примерно так же, вот только тут не шарлатан, а легилименцию он еще на себе не испытывал. Было страшно, но он смело кивнул, давая понять, что готов, и сфокусировался на чужом лице.

— Пять, — голос Снейпа стал мягким и бархатным, шелестящим. — Четыре, — мир вокруг вздрогнул, задрожал и яркими белыми точками наполнился воздух. — три, — все его внимание сконцентрировалось на одном человеке в черном, звуки поутихли, краски стерлись. — Два, — и вот он уже летел в какой-то воронке, его затягивало, сдавливало так, что нечем дышать. Глаза черные затягивали в свою бездну. Некуда бежать. — Один.

Это было странно.

Сначала он будто просто парил в невесомости; кругом темным-темно, откуда-то доносятся звуки арфы, чей-то голос мягкий скандирует стихи, яркой красной вспышкой проносится стрела, рассеивая мглу.

Серое небо падает ему на голову, оно летит, у самой земли обращаясь в пепел; из-за него ничего не видно, он идет упрямо, разгоняя пепелище и обрывки газеты в воздухе. На пороге разрушенного дома ему машет женщина с черными волосами, и ее улыбка искажается, когда он подходит ближе.

— Ты мне не сын более, — говорит она холодным и чужим голосом.

Джонни отшатывается от нее, дождь упрямо бьет по лицу, хлещет крупными каплями, вызывая зуд. Он проходит мимо матери и открывает дверь. Гостиная Гриффиндора пестрит алым да золотым, девочка с каштановыми кудрями взмахивает палочкой, выпуская сноп ярко-золотистых искр. Она смеется заливисто, заразительно, и он тоже улыбается ей в ответ.

Напротив стоит Гарри. Холодный и хлесткий взгляд, руки его непропорционально длинные, похожи на паучьи лапы, и Джонни задыхается, падает на колени перед ним, глаза щиплет, а тело сводит яростной судорогой. Боль. Ни с чем не сравнимая боль и хлесткая обида, напополам с горечью.

Черный бархат стропит, скорбит серое небо, по большому залу раскинулись флаги; бордовый и зеленый лентами взметнулись к потолку. Лев рычит, скалит пасть, змей серо-зеленой лентой оплетает морду, а потом стекает на то место, где должен быть пол. А вместо пола грязная земля с пожухлой серой травой, и он поднимает с камней меч; рукоять его полнится рубинами и топазами. Серебро стекает по глянцевой поверхности, в небе вспышками разноцветными искрятся звезды — много звёзд.

— Я, Джеймс Карлус Поттер, принимаю тебя как своего сына. Обещаюсь быть рядом, когда это будет нужно, помогать, когда будешь нуждаться. Обещаю тебе свою защиту и магию. Плоть от плоти, кровь от крови моей, имя тебе — Абигор.

И образ мужчины тает, растворяется, а тьма вокруг обретает форму, окутывая его холодным голубым светом, он ощущает, как пальцы покалывает, как мир вокруг трещит. Наполняется звуками, тиканьем часов и тихим шорохом.

Директорский кабинет вновь возвратился, Джонни тяжело дышал и стискивал кулаки.

Тень профессора отшатнулась от него, смотря немигающим взглядом, усталым и дезориентированным. Джонни прикрыл глаза; боль по телу растекалась лавой, виски сжимало, и к горлу подступала тошнота. Воспоминания нахлынули волной, смывая собой ту легкость. Стало нечем дышать.

***

— Что…

Драко потерянно смотрел на родное лицо, на того, кем дышал столько времени, кого боялся потерять. Кого уже почти потерял. Гарри выглядел все так же, все тот же с этой солнечной улыбкой и насмешливым взглядом. Но что-то неуловимо изменилось, будто он вытянулся в росте, будто повзрослел на четыре года, будто стал старше. Резкие черты лица и широкие плечи, взгляд потяжелел, загрубела улыбка. Глаза стали странными; один все так же наполнен живой и яркой зеленью, а второй будто потемневший турмалин — практически черный. Драко знал, конечно, что Гарри был у Темного Лорда, и они проводили какой-то эксперимент. Но игры с взрослением?

— Что с тобой? — выдавил Малфой, пораженно рассматривая Гарри.

— Драко… Я все тебе расскажу, но не сейчас. Ты же понимаешь, что это не лучшее место, — тот обвел рукой пространство вокруг. — У стен есть уши.

— Просто скажи, что ты не пробовал экспериментальное зелье старения? Северус вместе с Темным Лордом над ним работали и, кажется, даже испробовали на ком-то… Но, Гарри, это опасно, — нахмурился Драко, исподлобья буравя взглядом.

— Нет, к зелью это вообще не имеет отношения. Скажи лучше, кто-то из наших пострадал? Есть бежавшие, выжившие, погибшие?

— Нет… в смысле никто из лояльных нам не погиб, пострадали — да, но живы. Из всех учеников… — Драко задумчиво посмотрел на потолок. — Я точно не скажу. Завтра можно будет посчитать всех, чтобы узнать точно — кто выжил, кто сбежал, а кто ранен. Я следил лишь за нашими, — пожал он плечами в безразличии, отведя взгляд. Его что-то глодало. — Это все, да?.. Ну, наши… отношения.

Голос его был пустым и безэмоциональным, колючим. Гарри вздохнул глубоко, сглатывая тяжелый ком в горле.

— Я… — он тоже старался не смотреть на Малфоя. — Я не знаю. Это тупик, — вздохнул Гарри. — Ты дорог мне, Драко. И я хотел бы для тебя лучшей жизни, чем я. Постоянно вокруг меня что-то происходит, кто-то страдает, я… не эталон чести и морали, я вообще не из тех, кто идет на поводу совести. Иногда я бываю жесток, убиваю, если это поможет делу. Убью собственного отца, если он станет угрозой для меня. Я хотел бы, чтобы ты не видел всего этого: моих срывов, кошмаров, иногда я вообще невменяем. Хотел уберечь тебя, обезопасить… Чтобы ты обзавёлся семьей. Я слишком дорожу тобой, чтобы портить тебе жизнь и отравлять ее.

— Но что делать, Гарри, если я уже тобой отравлен? — сипло выдавил Малфой, в уголках его глаз появились слезы. — Скажи, что мне делать, если яд под названием любовь распространился по моим венам? Что делать, если я не могу без тебя? Я поссорился с отцом, плюнув даже на то, что он может отлучить меня от рода. Я отказался от спокойной жизни в тот день, когда подошел к тебе в коридоре. Помнишь? — он отступил в тень, пряча свое лицо. — Каждый раз, когда ты где-то с… Тёмным Лордом, я умираю. И каждый раз, когда ты появляешься рядом, будто так и должно быть, ничего не объясняя. Я принимаю тебя, не лезу с расспросами, не давлю. Но… сейчас, Гарри. Ты поступаешь как сволочь. Не смей. Не смей так поступать. Или убей тогда. Я приму смерть только из твоих рук. Убей, и я не буду больше докучать!

Гарри подавил тяжелый и усталый вздох. Он не спал больше суток, не успел выйти из Арки, как оказался в эпицентре боя. Сейчас предстояло поговорить с Джонни, при этом всем, конечно, он понимал, что и с Драко нужно объясниться. Но он надеялся отсрочить это, не сейчас, по крайней мере. Но упрямый взгляд Малфоя прожигал.

— Драко, давай это мы обсудим позже?.. Я не спал больше суток, и то место, где я побывал, далеко от приятного. Сейчас я сильно устал, и мне еще нужно поговорить с братом, передать ему кое-что. Завтра мы с тобой увидимся и обсудим все, — он добавил в голос твердости. — Я не отказываюсь от тебя, как и не хочу брать ответственность за то, что ты в итоге возненавидишь меня. Это будет несложно, если учесть, с кем я провожу время, — добавил он кисло.

— Я не… Ладно, хорошо, завтра тогда, да? — рассеянно отозвался Драко, отступая все глубже в тень.

Гарри ободряюще улыбнулся и привалился к стене в ожидании Помфри.

Когда они прибыли к Хогвартсу, Гарри поразился тому, что происходило на его территории. Обычно светлый и ухоженный дворик был устлан обломками башенок, колонн и стекла. На земле кровавые полосы и тела детей. Сердце пропустило удар, липкий холодящий ужас подступил к горлу. Рядом стоял Том, спокойный и собранный, только такой же уставший.

Гарри нахмурился, смотря себе под ноги; в нем что-то изменилось, несмотря на то, что он всего полторы недели провел за гранью. Он не ощущал этих изменений раньше, по крайней мере, не столь ярко. Там приходилось постоянно куда-то идти, что-то решать, взвешивать каждое слово. Там, рядом с ним, тенью ступала сама смерть, оберегая его. Он не имел права не отплатить ей, отдав камень Тому.

Когда Волдеморт узнал, что дар самой Смерти принадлежит другому, и что если он возьмёт его в руки, то умрет, сказать, что тот был зол, не сказать ничего. Риддл был раззадорен битвой в министерстве, особенно вымотан боем с Дамблдором, который умудрился в самый последний момент сбежать. Хоть Гарри и было немного жаль директора, но от хладного трупа на черном мраморе он бы не отказался. Потому что тогда Орден бы пал следом за своим лидером. Поттер сомневался, что там найдутся люди равные по уму и жизненному опыту с Дамблдором, а еще нужно было быть стратегом и, как минимум, хорошим интриганом. Хотя, как убедился Гарри, старик был резв и весьма силен, не уступая Тому.

Хогвартс пострадал несильно, в основном были разрушены подземелья и одна из башен, в остальном повреждения были незначительные.

Гарри уже видел, как умирают люди, видел трупы, видел, как карает предателей Волдеморт. Даже убивал сам. Но чтобы вот так, на некогда каменном узорчатом полу, увидеть тела некоторых преподавателей, учеников и тех взрослых, кто оказывал сопротивление… Было сложно, немного тошнотворно и жутко от представшей сцены. Гарри, с одной стороны, понимал вампиров: Юлиан рассказывал, как им приходилось прятаться, даже несмотря на свои силы и возможности, они не могли пойти против правил, придуманных волшебниками. Во-первых, магов было на порядок больше; во-вторых, они считали высшими существами преобладающими над остальными, такими как; вампиры, оборотни, гоблины, русалки, великаны и так далее. Хотя, как считал Поттер, в знаниях вампиры и русалки превзошли магов. Они, в отличие от волшебников, сохранили свои древние традиции.

После возвращения мир вокруг предстал перед Гарри шумным, наполненным событиями, войнами и интригами, что плетут заядлые пауки-обманщики. За гранью было намного спокойнее, тише, чище, не было резких шумов, не было людей, ищущих выгоду и жаждущих власти и богатства. Все там было до умопомрачения просто, но и сложно в то же время. Тут, в реальности, люди казались совершенно бездушными — обычный, ничего из себя не представляющий биомусор, кичащийся своим якобы происхождением и занимаемой должностью. Это все, что они имели тут, но что все они не понимали, так это то, что за гранью все это будет уже неважным, пустым. Ему показались люди смешными и глупыми, жаждущими, чтобы о них знали, били кулаком себя в грудь, выставляя свои амбиции на показ. Если раньше Гарри на это не обращал внимания, то сейчас это очень бросалось в глаза. Лишний раз он с тоской вспоминал о тех местах, где побывал там, за гранью.

— Мистер Поттер, — рядом послышались шаги, и он чудом не вздрогнул от голоса. — Мистер Уолтер пришел в себя и, если верить заверению профессора Снейпа, все вспомнил, — взгляд колдомедика был недобрым, холодным и колким, с нотками страха. Гарри про себя усмехнулся.

— Благодарю, мэм, — кивнул кратко он и направился к лестнице, ведущей в кабинет директора.

***

Гарри вернулся в кабинет директора и угрюмо обвел взглядом помещение, отмечая про себя, что здесь стало немного уютнее. Среди всяких склянок и хрустальных шаров были и статуэтки разных птиц, песочные золотые часы и большой думосбор в углу. У стула, где сидел не менее мрачный Джонни и крепко сжимающий кружку чая, стояли Гриндевальд и Снейп. Оба мага смотрели немигающим взглядом на вошедшего.

— Гарри Поттер, — подал голос Гриндевальд, склонив голову к плечу. — Вы знаете, где находится сейчас Альбус Дамблдор, не так ли?

Гарри, чей взгляд был прикован к брату на стуле, вздрогнул и посмотрел на Темного Лорда. Большие глаза волшебника смотрели проницательно и, казалось, в самую душу. Гарри даже порадовался, что этот человек так и не добрался до преподавания. Сталкиваться с ним регулярно не было никакого желания.

— Точно, нет. Был намек, что он в лесах Уилтшира. Но это непроверенная версия, все же времени на побег у него было мало и, пока он соберет свой Орден, пока найдут место надежнее… Есть еще вариант: Годрикова Впадина. Поправьте, если я ошибаюсь, кажется у него там дом.

Гриндевальд кивнул, выйдя вперед. Его руки были спрятаны в черных кожаных перчатках, а волосы убраны в хвост. Сам волшебник был одет легко для этого времени года, как показалось Поттеру.

— С новым Годом, Гарри Поттер. Надеюсь, что вы сообщите мне, как только найдёте Альбуса.

Гарри отшатнулся; голос у мага был приятным, шелковым, а дыхание обжигало, заставляя сердце биться быстрее.

«Да что же им всем нужно от Дамблдора, что его все так ищут?» — возмущенно подумал Поттер, отходя в сторону и пропуская Гриндевальда. Находиться в такой близости от Темного Лорда было опасно.

— Я тоже пойду, моя помощь тут больше не понадобится, — вставил свое слово Снейп. — Мистер Поттер, мистер Уолтер все вспомнил. Вы можете с ним поговорить. Только не давите на него, иначе случится срыв, хоть он и выпил успокоительное.

Поттер рассеянно кивнул и дождался, когда все из кабинета выйдут, оставив его с братом. Гарри наложил на комнату чары антипрослушки, а на картины чары немоты и глухоты: что бы они сегодня не увидели, рассказать об этом не смогут.

— Ты! — выдохнул Джонни и зло нахмурился. — Ты такой же, как и все они — убийца, да?! Пострадали ни в чем не повинные люди! Ты — чудовище! — вспыхнул он, и на глазах его выступили злые слезы.

— Это время так устроено, тут либо ты убиваешь, либо убивают тебя. Что ты знаешь о том мире, который все считают гранью?! — Гарри склонился над братом и пристально посмотрел ему в глаза. — Каждый, кто умирает, оказывается там, где ему место. Будь он тут богатый, сильный и со властью, там он ничто. Лишь немногие умудряются занять какую-то вершину. Не тебе судить, человеку, который едва не предал собственного брата. Просто потому что — принципы! Дамблдор мог убить меня, хотя он почти так и сделал, оставив меня магглам, едва не лишив рассудка! Ты считаешь, цель оправдывает средства, если это сделано во имя добра?! А если этот кто-то «светлый» маг? А если он делает все, чтобы вырастить ребенка героем, чтобы однажды тот пожертвовал собой во имя их мира?! Ты тоже рассказал тогда директору обо мне, чтобы, как тебе казалось, закончить тиранию. Был ли я когда-то жесток без основания?!

Джонни молча таращился на брата, шмыгая носом. Он вжался в спинку стула. Пальцы его вцепились в подлокотники, дыхание сбилось. Джонни был напуган.

— Так был ли я когда-то безосновательно жесток и несправедлив к кому-то?! — надавив, спросил Гарри.

Джонни замотал головой, опуская пристыженно взгляд.

— Как только я узнал, что ты мой брат, я хотел убить тебя! Устранить, потому что ты — угроза для моего существования. Ты — слабость, которой быть не должно. Но ты жив, я на протяжении всех лет защищал тебя и оберегал. Считаешь, я заслуживаю такие слова в свой адрес?! Ты — неблагодарная тварь, паразит, что отравляет меня. Как ты вообще смеешь считать, что я — чудовище? Оглянись, мальчик. Мы все монстры! Святых нет.

Джонни мелко задрожал и вскинул голову; непокорный, дерзкий, но все еще немного напуганный взгляд смотрел на Гарри. Тот криво улыбнулся, из-под капюшона это выглядело немного устрашающе. Джонни заерзал под давлением чужой магии, что массивным плотным воздухом ложилась на плечи.

— Вот. Просили передать тебе, — взмахом руки Гарри протянул ему черный камень с кроваво-красными гранями.

Брат недоуменно вскинул брови, в замешательстве разглядывая странную вещь в чужой руке. Интуиция вопила, что это нечто опасное и брать это было бы верхом неразумности.

— Кто? — спросил Джонни, с подозрением смотря на Гарри.

— Сама Смерть, — интригующе прошептал Поттер. — Невежливо оспаривать дары самой Госпожи, Джонни. Дай ладонь, — Гарри схватил тонкое запястье брата, магией сделал небольшой надрез на ладони и вложил силой туда камень, стиснув пальцы Уолтера, чтобы тот сжал в ладони артефакт.

Комната задрожала; с полок посыпались мелкие безделушки и склянки; по небольшому круглому помещению взметнулась золотистая с красным пыльца, угольно-черный туман задрожал и, скрутившись в жгут, обвил тело Джонни. Гарри с замиранием смотрел на то, как густой дым дрогнул и из него сформировалась фигура в серой рясе и седой бородой до пола. Над Джонни и Хиеронимо, а это был именно он, образовался голубоватый купол, поэтому осколки и едкая пыль не достигали их.

Поттер не слышал, о чем они говорят, а из-за мерцающего купола было сложно разобрать шевеление губ Джонни. Он, было видно, успокоился, почти без страха смотрел на призрачного старика напротив него и продолжал сжимать камень в ладони; кровь тонкой струйкой капала на грязные плиты, но Джонни не обращал на это внимания.

Дело было сделано, Гарри доставил камень. Он устало уселся в мягкое директорское кресло, прикрыв глаза. Это были сумасшедшие дни, и усталость давала о себе знать. Он готов был уснуть прямо тут. Но голос, пронесшийся над ухом с ветром, заставив его подскочить на месте.

— Спасибо, Гарри…

***

Гарри был счастлив вернуться в башню Гриффиндора и поспать в своей спальне. Волдеморт на пару со Снейпом, который пришел под утро, занимались восстановлением Хогвартса. Теперь вместо профессоров были Пожиратели. Конечно, отобрали самых адекватных и разумных, не швыряющихся проклятиями. Гарри был рад видеть живого и невредимого Рона, рад был услышать ворчание и нотации Гермионы, которая помогала другим девочкам обрабатывать раны парней, а для тех, кого ранили сильнее, девочки устроили в комнатах старшекурсников подпольные лазареты. Конечно опыта в медицинских знаниях у них было мало, а мадам Помфри была в школьном лазарете и лечила тяжелораненых учителей, кто остался жив.

Гарри был рад увидеть, как первогодки, облачённые в яркие цвета Гриффиндора, стояли в гостиной и наравне со всеми, с палочками наготове, не спускали взгляда с входа в гостиную. Опасались, видимо, что кто-то мог пройти, несмотря на то, что все уже утихло и опасность миновала, но их готовность отражать атаки была похвальна.

Гарри проспал почти до обеда, его никто не трогал; как позже доложил Невилл, приходил пару раз Драко и Блейз. Слизеринцы интересовались самочувствием Поттера. Гарри им был благодарен, что не будили. Было важно выспаться.

Оставшиеся полдня он пропадал в кабинете директора, помогая Снейпу с охапкой документов. Волдеморт хотел изменить школьную программу, обеспечить вложения в казну Хогвартса и нанять новых профессоров. Главное, квалифицированных сотрудников. Больше никаких шарлатанов.

Министр умер от инфаркта, как сообщил утренний пророк. Да и вообще атмосфера в Хогвартсе заметно поменялась: с веселой и яркой, уютной, стала мрачной, серой и холодной. Гарри никогда еще не видел Большой зал таким… Пустынным. Пара столов были сдвинуты, и за ними сидели студенты с разных факультетов. Слизеринцы держались одним единым целым и как можно подальше от остальных. Хаффлпафф во главе с Седриком развесил траурные флаги на стены. Рейвенкловцы ни с кем не разговаривали, сидя небольшой кучей. Одни гриффиндорцы старались помочь всем, кому было нужно. Особенно этим доставая профессора, нет, уже директора Снейпа.

Гарри лениво ковырялся в тарелке, гоняя горошинку. Есть не хотелось, а вид понурых и непривычно тихих учеников сводил желудок.

Через окно влетела сова и приземлилась на столе напротив Гарри, протягивая лапу. Юноша взял свернутый в трубку пергамент и сломал печать. Это было послание от Юлиана. Они вышли на след Дамблдора и его свиты. Выдвигаться придется поздним вечером, чтобы не привлекать внимание.

— Невилл, Рон, на вечер ничего не планируйте и передайте Драко и Забини, чтобы были готовы к одиннадцати часам и стояли у главных ворот с вепрями. Мы выдвигаемся в полночь!

Никто не возразил и не отказался, даже вопросов не задали, кивнув. Они знали, что Гарри собирался на поиски бывшего директора и Ордена Феникса, среди которых были и обычные дети. Да, взрослые добровольно ввязались в это, преследуя свои интересы и взгляды, которые уже успели укорениться с годами. Но дети… Они, по сути, не имели своего мнения, и не потому, что за них все решали взрослые, а потому, что слишком много им лжи скормили те. Грубо говоря, детям навязали неправильное видение: Волдеморт — зло и все, кто с ним связан — такое же зло.

Гарри не помнил, чтобы Дамблдор объяснял вообще, какие у Волдеморта были планы и почему сам директор считал их плохими. Так было и с другими детьми, им никто толком не разъяснял мотивов Волдеморта, вешая лапшу, что тот жаждет захватить власть и ущемить права маглорожденных и прогнуть под себя всю Шотландию. Хотя, как по мнению Портера, это было слишком даже для могущественного Темного Лорда. Он не стремился разрушать, напротив, он хотел, чтобы маги выбрались из древности и подстроились под современность, чтобы вернулись к старым знаниям своих предков. Чтобы маглорожденные поступали в Хогвартс с базовыми знаниями о магии и здешних устоях. Никакой тирании и истребления не было в планах. Лишь процветание. Разве сам Дамблдор когда-нибудь задумывался, а что будет, если маглорожденные встанут у руля, притесняя чистокровных? Вымирание магов как вида и новые войны с магглами. Все это было навязано современным детям, увы, чьи родители присягнули на верность Дамблдору

***

— Так куда мы? — спросил Рон, потирая руки. Зима выдалась весьма холодной. — Что-то стало известно о местонахождении Ордена Феникса?

— Да, — ответил Гарри и коснулся резных прутьев ворот. — Дойдем до Хогсмида, а оттуда перенесемся порт-ключом к месту встречи. Предупреждаю, там будут вампиры. Не лезьте к ним с расспросами и не встревайте в конфликты. Рон, это тебя касается, — с этими словами Гарри с укором посмотрел на друга. — Знаю я тебя, любителя споров.

— Гарри… А вампиры нам зачем? — спросил Невилл, переступая с ноги на ногу.

— У них свои счеты с Дамблдором. Я дал понять Гриндевальду о местонахождении старика, но предупредил, что мы там появимся. Наша с вами задача: убедить ребят, что их используют как пушечное мясо.

— И как ты себе это представляешь? — с сомнением протянул Драко. Гарри мысленно извинился перед ним, что они так и не поговорили. Поттер всячески избегал разговора весь день. Притом выходило удачно, но он понимал, что позже этого не избежать. — Мы возьмем и такие встанем на пенек, расскажем душещипательную историю становления мира?

— Нет, — вздохнул Гарри. — Для начала посмотрим, сколько их там, чтобы понять масштаб. В основном дети идут за родителями. Я не хочу воевать со сверстниками, которые сами не знают, за что сражаются. Разведаем обстановку и, если что, поможем схватить парочку взрослых из Ордена. Они могут знать конкретнее о планах Дамблдора.

— А что Снейп?

— Снейп сейчас на стороне Темного Лорда, он не виделся с Дамблдором уже давно.

Ребята помолчали и двинулись в сторону Хогсмида, подсвечивая дорогу Люмосом. Гарри не хотел впутывать в это своих ребят, но и один соваться туда не собирался.

У Гремучей ивы ребята взялись за порт-ключ и перенеслись к границе леса, где, предположительно, прятались орденцы. Юлиан и парочка вампиров встретили их молчанием, легким кивком головы. Гарри напрягся, заметив еще три фигуры: это были Сириус, Джеймс и еще какой-то мужчина в серой мантии.

— Итак, наша обязанность на сегодня — не развязать войну. Обменять вот этого товарища на Дамблдора, — указал Юлиан на того самого мужчину. — Если все же без драки не обойдётся, нам придется пойти на крайние меры. Убиваем всех, потому что вас щадить не будут, имейте в виду. Особенно старайтесь не ввязываться со взрослыми, некоторые из них в прошлом мракоборцы. Всем все ясно?

Гарри вскинул удивленно брови и хмыкнул, перекатившись с пятки на носок, заинтересованно посмотрев на бледного мужчину между Джеймсом и Сириусом.

— Гарри, я рад тебя видеть. Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах, — виновато буркнул тот. — Меня зовут Ремус Люпин, я друг твоего отца и крестного. Мы хотим выманить Дамблдора, чтобы он позже предстал перед судом… Если, конечно, он доживет. Сам понимаешь, он много кому задолжал.

— Что ж, приятно с вами познакомиться, сэр, — кивнул Гарри. — Было бы хорошо, если можно было бы с ними договориться, так как без влияния Дамблдора они более разумны.

— Не переживай, Гарри. Мы постараемся устроить все с минимальными потерями. Они знают лишь тебя, сын, а твои друзья со Слизерина должны быть под чарами. Мы, гриффиндорцы, обычно сторонники света и угрозы не представляем. Придем под предлогом передачи своего друга им.

— Зачем им Ремус? — удивленно спросил Рон. — Они готовы обменять его на Дамблдора. Это ловушка?

— О, мистер Люпин сыграет роль несчастного, которого силой столько лет держали в лагере оборотней. Его знания могут быть очень полезными для Ордена. Дамблдор это понимает и готов на сделку. А если там будет еще и Джеймс Поттер, который якобы умер… — на губах вампира появилась ухмылка. — Гарри, для тебя особое задание: пока мы отвлекаем орденцов, ты проникнешь на их базу. Это бывший военный лагерь, они давно уже там собираются, кто-то там живет. Тебе надо попасть в красный вагончик, где у Дамблдора хранятся старинные артефакты. Темный Лорд хотел кое-что забрать у старика и просил для него это взять. Какая-то старая палочка, которую директор носит при себе. Та, что при нем — муляж, хорошая копия, оригинал хранится в сундуке. Справишься?

Гарри уже понял, про какую палочку шла речь. Он удивился больше тому, что Дамблдор ее не использует. Почему? Неужели Амара говорила правду и только истинным наследникам эти артефакты будут подчиняться в полную силу?

«<i>Тебе, мой дорогой, мантия. Она укроет и спрячет от всего видящего и невидящего, позволит уйти, спрятаться, не попадаться. Камень — эликсир смерти и жизни, в нем заключена сила всего живого. Этот камень достанется Джонни, потому что он светлый, он благородный и бескорыстный. Только ему позволено удержать в мире живых любого умершего. Палочка станет верным спутником воина; его помощником, его проводником. Она станет его продолжением, и лишь с его смертью умрет и палочка. Никому она не будет верна так, как ему…</i>»

Гарри согласно кивнул, накинул капюшон черной мантии и вместе с остальными шагнул в загадочную темень лесной рощи.

Поселение Ордена Феникса было не самым большим, но вполне впечатляющим. Вагончики, как правило, зеленые и темно-оранжевые, выделялись в белом снегу. Гарри поразился, что место не спрятано под чарами. Но как объяснил Ремус, они их ждали. Нет, доверием никто не воспылал, и по контуру шли чары, которые при приближении должны были разнести тех, кто вступил на эти земли, но все равно, сомнительная безопасность. Более глупых он не встречал.

— Из-за нападения Пожирателей на Косой переулок и массового увольнения с должностей, люди пошли за Дамблдором. Он предложил им кров, — усмехнулся Люпин. — Удивительная доверчивость с их стороны.

— Я вообще всегда поражался, что ему верят, — буркнул Гарри, поправляя капюшон. — Он же никогда ничего конкретного не говорит. Все какими-то обрывками и недосказываниями. Чему верить?

— Он умеет убеждать, — усмехнулся печально Ремус, который шел рядом с ним. — До нападения на ваш дом он убедил Лили сидеть дома и не высовываться, потому что там безопаснее. Я и Джеймс ей говорили, что лучше уйти, пока не поздно, но она уперлась: «Дамблдор же сказал, что нам ничего не угрожает и мы в безопасности», — передразнил он ее слова. — Хотя она была очень одаренной и умной. И так глупо повелась. Так что я не виню их, даже мы с Джеймсом не сразу раскусили это коварство.

— Но я как-то сразу не повелся на эти слова, — пожал плечами Гарри. — Еще в Гринготтсе я понял, что Дамблдор мудрит. Иначе почему у него был мой ключ? Мантия отца? Я думал поначалу, что это Джеймс такой безалаберный, но потом… — махнул он рукой. — О, смотрите, идут.

— Все на изготовку, слизеринцы прячьтесь, Гарри, надевай свою чудо-мантию и подбирайся ближе к контуру. Пока мы отвлекаем, ты пройдёшь, — скомандовал Юлиан.

Двое сопровождающих Монтгомери вампиров ушли в тень, слизеринцы накинули на себя дезиллюминационные чары и тоже ушли в тень. Гарри ободряюще улыбнулся Ремусу и спрятался под мантию-невидимку.

Дамблдор стоял рядом с тремя бывшими мракоборцами, и его взгляд задорно блестел из-под очков-половинок. Сириус и Ремус первыми скинули капюшоны и подошли к границе. Рядом стоял под черной мантией Джеймс. Гарри подошел ближе, встав почти вплотную к куполу, и ожидал, когда Ремус перешагнет границу, чтобы уцепиться за него и пройти следом. Так как мантия не определялась ни одной известной магией, то и попасться он не опасался. Хотя из-за мрака не было видно практически ничего, зато лагерь освещался фонарями; были видны скамейки, гирлянды, играло где-то волшебное радио. На первый взгляд на территории не было никого, даже в вагончиках не горел свет, но при детальном рассмотрении можно было разглядеть, что по всей площади стояли маги под скрытыми чарами.

— Ремус, мой мальчик, я искал тебя, — улыбнулся Дамблдор. — Думал уж, что не увижу. Как хорошо, что Сириус все же нашел тебя и спас, — воодушевленно проговорил старик.

Гарри и многие собравшиеся фыркнули от этого, Сириус и Ремус кисло улыбнулись.

— Я привел не только Лунатика, профессор, — загадочно проговорил Блэк. И, махнув рукой, он снял капюшон с стоявшего рядом человека. — Джеймсу тоже будет что рассказать. Поверьте, я пытался добиться, чтобы никого не использовать при обмене. Но… Волд… — он запнулся и поморщился. — Тот-Кого-Не-Называют настоял, что если я не приведу ему Дамблдора, то Джеймса, Ремуса и других ребят, — он указал на Невилла и Рона. — Убьют. Я хочу, чтобы Ремус и Джеймс были под защитой, пока я не найду способ, как их спасти от кары Темного Лорда.

Сириус настолько проникновенно это все говорил, что даже Гарри готов был ахнуть и поаплодировать. Это было похоже на правду. Сириус ведь не говорил Дамблдору, что он по другую сторону, просто хотел держаться в стороне. А его прижали.

— Вся семья Уизли под ударом, Гарри пропал. Я… — Блэк судорожно вздохнул. — Я только обрел друзей, вернул их… я не могу потерять снова. Разве вы, профессор, не выступали раньше в защиту тех, кто в этом нуждается?! Может…. А вдруг Гарри у Волдеморта? Я… я не могу так рисковать.

— Сириус, — взгляд Дамблдора чуть помрачнел. — Гарри, кажется, на его стороне. Разве нет? — и с чего он, спрашивается, это взял?

— Что вы такое говорите?! — возмутился Джеймс. — Он напал на нашу семью. Убил мою Лили. Едва не убил его самого! Он собирал ребят, чтобы выступить против Волдеморта, но…. Он пропал. Вы единственный, кто смог бы вытащить его и помочь нам. Мы будем тут дожидаться Гарри.

Дамблдор сдался и будто постарел лет на десять, посмотрел на своих товарищей и кивнул им.

— Хорошо. Мы спрячем вас, но… Юлиан, мальчик мой. Ты пришел от лица Волдеморта? Вот уж не думал, что такой одаренный юноша попадает в такую паутину, — покачал тот сокрушенно головой.

— Не вам меня судить, мистер Дамблдор. Если вы согласны на обмен, то, будьте добры, переступите черту и позвольте этим беженцам присоединиться к вашему Ордену. Темный Лорд обещал не трогать их, если вы добровольно пойдёте со мной.

— Да кого ты слушаешь, Альбус! — возмутился стоявший рядом Грюм. — Он врет и не краснеет! Пусть убивает. Я уверен, за столько лет эти двое спелись с этими гнидами!

Гарри едва не поперхнулся воздухом и подавил жгучее желание зарядить ему в лоб.

— А дети? — обернулся Дамблдор к Грюму. — Они тоже должны умереть и только потому, что ты готов пожертвовать всеми ради своей безопасности? Гарри, возможно, в плену, лояльные нам семьи под ударом. Нас и так очень мало осталось. Тем более, это же Джеймс Поттер. Ты ведь сам убедился, когда продиагностировал его. А Поттеры никогда не встали бы под знамена убийцы.

Грюм промолчал, но яростного взгляда как здорового, так и волшебного глаз не спускал.

— Черт с тобой, — махнул он.

Когда Дамблдор вышел, а Ремус вместе с Гарри зашли за охранные чары, тот уловил, что палочка директора и правда была искусной подделкой. Уж больно сильно состаренной она выглядела, а на самой рукояти не было видно рун, хотя они должны были там присутствовать.

Пока взрослые занимались обменом, Гарри скользнул в сторону вышки и наложил чары на ботинки, чтобы не оставлять следов. Пройдя так несколько ярдов, он замер: черное небо окрасилось вспышками красного и бледного-сиреневого. Значит, Дамблдора забрали, а остальные решили атаковать. Ну, или их атаковали, и сейчас его люди пытались отбить заклятия. Из-за снежной стены Гарри не мог разглядеть, что именно там происходит. Нужно было скорее забрать палочку. Он только и успел заметить, как на площадке стали появляться волшебники в разных одеждах и двинулись в сторону границы, чтобы схватить пришедших.

Красный вагон нашелся почти сразу, вот только открыть его стало проблемой — кровная защита. Гарри усмехнулся двуличности Дамблдора, который так яростно выступал против любых кровных ритуалов, ведь это было из раздела темной магии.

Те знания, что передала Смерть, немного облегчили его думы. Как оказалось, кровную защиту можно было обойти при желании, она могла стоять только на двери, но ведь можно было вломиться через стену.

Если он попытается взорвать вагон, то создастся шум. С одной стороны, это было хорошо для его команды — он переключит внимание Ордена на себя -но с другой стороны это было опасно, и он так не доберется до палочки.

Гарри обошёл вагон и встал у задней стены, магией пытаясь вырезать кусок ржавого металла, но защита не пропускала ничего из режущего. Гарри мысленно обматерил Дамблдора и, отойдя на полшага назад, взмахнул палочкой.

— Фините! Редукто! — охранный купол, оплетающий вагон, задрожал, замерцал, но выстоял. Хотя обычная защита треснула, но это мало помогло. — Черт тебя дери, — выругался Гарри.

Он нахмурился и прислушался, взрыва не было, но кто-то мог заметить вспышки света. Откуда-то доносились крики, но Гарри старался не вслушиваться. Он вздохнул и направил палочку на упрямый кусок металла.

— Прощай, мое прикрытие, — обреченно вздохнул он. — Адеско Файр!

Голубоватый огонь заструился змеей в сторону вагона и оплел его; затрещала магическая защита, и вагон охватило пламя. Гарри дождался, когда половина вагона расплавится, и перенаправил пламя в небо, отменяя проклятие. Он понимал, что привлек внимание, и медлить было нельзя.

— Акцио Старшая палочка, — откуда-то из недр охваченного пламени убежища Дамблдора полетела палочка и аккурат упала на ладонь Поттера.

Но не успел он насладиться своей победой, как ощутил сильное жжение в области его метки и боль в сердце — а затем, прежде чем упасть в обморок, он услышал по связи дрожащий голос Драко.

«Гарри. Невилл мертв».