Примечание
песня: Roxette — Joyride
***
Будильник звенел в очередной раз, и Мари, недовольно прищурившись, потянулась к аппарату, намереваясь его с концами отключить. А на руку упал тёплый солнечный луч. Кажется, уже давно рассвело.
Мари подскочила как ошпаренная. Боже, она ведь договаривалась с Пером, что сегодня они поедут на съёмки очередного клипа, встретятся пораньше, чтобы без суеты и напряга потом приступить к работе. И который же сейчас час...
Восемь. Она проспала на час, а должна быть уже на месте через полчаса.
Девушка спешно вскочила, лихорадочно пытаясь сообразить, как быстро собраться. Не, идти к приятелю всего ничего, минут десять, но как, как с нуля собраться...
Быстро захватить одежду в ванную, наскоро вытащив из шкафа что-то более-менее подходящее, поставить чайник — и запрыгнуть под душ, надеясь, что она успеет выйти оттуда до того, как чайник неодобрительно засвистит, требуя, чтобы его выключили.
Мари ненавидела рано вставать, особенно в выходные. А воскресенье вообще святой день, но, видите ли, прекрасная погода, а потом будут дожди, и всё, как это они будут снимать.
Она была крайне недовольна. Особенно тем, что проспала и подвела коллегу.
Быстро растеревшись после прохладного душа, она спешно оделась и, причесав волосы — боже, времени нет теперь даже уложить их! — выскочила, ожидая, что вода из чайника выкипела.
Но нет, было тихо.
На кухне сидел Пер. При её появлении он обернулся и весело рассмеялся.
— Королева Мари спала, правда? — беззлобно пошутил он.
Вот уже этот Гессле.
— А что ты ещё предлагаешь в утро воскресенья? — зевнула Мари, заливая кофе кипятком. В кухне, впрочем, уже стоял этот чудесный аромат — Пер всегда хозяйничал, если Мари была занята, зная, где что находится.
Должно быть, только кофе и мог ей поднять настроение ранним утром.
— Я предлагаю устроить joyride.
— Куда, Пер? — заныла она недовольно. — У нас же съёмки...
— Мне пятнадцать минут назад позвонил Андерс и сказал, что у нас срыв и вообще, нечего было никому морочить голову утром воскресенья.
Как Пер и ожидал, Мари взъерошила светлые короткие волосы — она всегда так делала, когда была очень рассержена, но старалась держать себя в руках.
— А вот вчера часиков так хотя бы в одиннадцать он не мог позвонить? — возмутилась Мари.
— Поэтому я предлагаю компенсацию, — Мари знала, что Перу, жаворонку по природе, не составляло никакого труда просыпаться с первыми лучами июньского солнца, и обычно он, действительно, звал куда-то Мари посидеть за кофе или пивом. — Поехали.
— Куда? Я вообще хотела бы с Мике встретиться.
— Мике подождёт, мы поедем куда глаза глядят, мы будем набираться вдохновения.
Неисправимый романтик, подумала Мари, надув губы. Она этого терпеть не могла.
— Чтобы я писала песенки вроде Watercolors In The Rain?
— Это было очень красиво, признай.
— Hotblooded мне больше по душе.
— Но ведь ты такие схемы выдаёшь, Маричка! Разве это не красиво?
— От аранжировки зависит, — она препиралась, а потом куда-то ушла.
— Мари, ты обиделась, что ли?
Она вышла через минуту, переодевшись в джинсы: утро, кажется, тёплое, но не горячее, шорты ни к чему.
— Почему обиделась? — пожала она плечами. — Если радостная поездка, значит, надо быть ко всему готовой.
— Так-то лучше, — Пер протянул ладонь, и она, прекрасно зная, что он хочет, дала звонкую "пять".
Она неторопливо выпила обжигающе горячий кофе, накрасилась, и они вышли на улицу.
Заметила, что на заднем сидении Пера лежала гитара. О, это кое-что, да значило. Они будут время от времени останавливаться и наигрывать любимые песни на обочине. Или же пытаться подобрать аккорды к новой песне.
И ведь, в самом деле, когда они записывали Joyride, Мари в предвкушении весны и лета именно так себе и представляла эту радостную поездку: на ярком синем небе ни облачка, солнце так светит, так раскрашивает день тёплыми красками, что хочется просто... жить.
Погода менялась потихоньку, и, хоть это утро было совсем тихим на той старой улочке, поднялся сильный ветер. Зашумели деревья ярко-зелёной листвой, а на солнце распустились первые цветы на ухоженных газонах.
Мари села в машину, думая о том, как давно ей этого не хватало: мчаться на переднем сидении на бешеной скорости — о, а Пер любит лихачить на дорогах, — и вместе с тем не думать ни о чём. Видеть просто любимые пейзажи родной страны, где они проводят всё меньше времени из-за гастрольных туров — ведь как они теперь популярны, "Joyride", кажется, заняла первые строчки чартов везде!
Пер просто физически из-за занятости не доезжал до автосалона, и старенькая "вольво" заводилась так, что своим рёвом, казалось, перебудила весь район.
И Мари вдруг поняла: а почему бы им не петь об этом?
— Пер, — она достала с заднего сидения свою сумку, откуда извлекла блокнот и ручку. — Можем начинать думать.
— О чём?
— Молодёжь, не имеющая денег на хорошую машину, уезжает из этого захолустья навсегда...
— Она тут больше не живёт?
— She doesn't live here anymore...
— А ты ворчала, - ласково засмеялся Пер.
Всё дальше за пределы Стокгольма, в машине только вода и шоколад, который они с удовольствием едят, пока на солнце он не растаял. Запивают водой и понимают, что им принадлежит весь мир.
И тут Мари поняла, что Пер едет не просто куда-то, а в их родной Хальмстад.
— Ты хотел проведать родителей? — спросила она, округлив от удивления глаза.
— Это лучший сюрприз, — нарочито равнодушно сказал он, хотя в душе, казалось, затронута струна, которая вот-вот лопнет, и он будет снова на драйве, снова вкладывать все эмоции в музыку и текст.
— Это действительно лучший сюрприз для них! — Мари давно не видела семью, и в первую минуту она пустила слезу, затем легко и звонко рассмеявшись.
— И для тебя, я знаю, как ты не могла найти на это время.
Солнце ласково пригревало, словно леди, которая убаюкивает их, как малышей. А тот мотив, который Мари так любила насвистывать, теперь насвистывал Пер, и это заставило её, как маленькую девочку, восторженно взглянуть на ещё пустые дороги и расхохотаться.
— Включи, пожалуйста.
И в машине раздалась эта песня: "Привет, дурачок, я люблю тебя! Давай, присоединяйся к радостной поездке!"
И так здорово катилось по пустым дорогам, так здорово накидывался какой-то текст будущей песни — а как иначе может быть в этой радостной поездке?