Корабль-призрак

Геральт снял заиндевевшие перчатки и сунул руки под куртку, пытаясь хоть как-то отогреть онемевшие от холода пальцы. Спрятав под скамью все свои скромные пожитки и зажав фонарь между ног, он сидел, вжавшись в корму лодки, и молился всем богам, чтобы поднявшиеся волны не перевернули его судёнышко.

— Куда ж вы торопитесь, милсдарь ведьмак? На море буря поднимается. Переждите, через два дня отправится кнорр, попроситесь и вас с радостью примут! — говорил ему старичок-рыбак, у которого Геральт одолжил лодку. Взглянув тогда на чистейшее голубое небо, ведьмак решил, что старичок сбрендил, и предпочёл довериться своему чутью. Ему было куда спешить. К кому спешить.

И об этой спешке ведьмак уже сотню раз пожалел.

Только солнце начало опускаться к горизонту, как на небо стремительно набежали тучи, за считанные часы оставив еле-еле тлеющий фонарь единственным источником света. Совсем скоро и в нём кончатся остатки масла. В непроглядной черноте Геральт не видел не то что ближайшие острова — даже границу между водой и небом. Его лодчонка, отданная на переменчивую волю моря, качалась на всё усиливающихся и усиливающихся волнах.

— Возьмите вот хотя бы плащ. Только чуть выплывете из залива и продрогните от морского-то ветра! — качал головой старик, когда Геральт укладывал сумки на дно.

Об этом он тоже пожалел уже добрую сотню раз.

Геральт выдохнул облачко пара, и оно тут же рассеялось в холодном воздухе. Ведьмак прикрыл глаза. Он злился сам на себя за поспешность и глупость. Когда скеллигский рыбак, чуть ли не с рождения ходящий по морю, говорит, что скоро начнётся буря, — ему стоит довериться. Даже если на небе и ведьмачий глаз не может рассмотреть хоть крохотное облачко.

Волны становились всё сильнее и сильнее, вода заливалась за борта. Геральт закрывал руками фонарь и надеялся, что сможет переждать бурю. Ведьмак и правда уже готов был начать молиться богам — если бы знал, какие слова точно их достигнут. Люди всегда обращаются к богам, когда больше не остаётся надежды и больше не у кого просить помощи. И отчаяние Геральта было тому лишь очередным подтверждением.

Интересно, умирал ли хоть один ведьмак от переохлаждения или ему выпала честь быть первым. Лютик не упустил бы шанса написать о таком юмористическую балладу.

Полыхнув в последний раз, фонарь погас. Геральт выругался. Теперь не то что горизонт — он и свои руки мог разглядеть еле-еле. И ведь ни единой звёздочки не прорвётся сквозь густые тучи. Когда Геральт попытался нащупать под скамьёй флягу с водой, его судёнышко резко качнулась. Фонарь упал куда-то на дно лодки, и ведьмак услышал треск дерева.

А потом его захлестнула волна, и он упал в воду.

Как-то раз летом в Каэр Морхен заезжал Лютик. Они сидели на причале возле полуразрушенной хаты медовара у безымянного озера и сушили промокшие сапоги, чувствуя приятный жар от нагревшихся на солнце досок, запах осоки и камыша и свежесть прохладной воды. Лютик задумчиво перебирал струны лютни, тихим голосом напевая незнакомую Геральту балладу — одну из тех, что бард сочинял для самого себя. Ведьмак, щурясь, как довольный кот, подставлял лицо золотистым солнечным лучам и легкому ветерку, спустившемуся с гор, и чувствовал небывалое тепло, заполняющее грудь. Он улыбался, но не губами, чтобы не подначивать Лютика на шуточки о ведьмаках, — Геральт улыбался душой и сердцем. Сколько бы не сомневались в наличии у него таковых все остальные.

Вода, заливающаяся в лёгкие, вытеснила из них последний воздух.

Тогда, в Каэр Морхене, рядом с причалом, подвернув штаны до колена, в воде стояла Цири. Растопырив тонкие пальцы, она пыталась голыми руками поймать плещущуюся на мелководье рыбёшку.

И ведь Цири тогда смогла поймать рыбу. Подбежала к причалу, показала свой улов — малька размером с мизинец. Такого даже хилому котёнку на ужин не хватило бы, но не это было главное.

Для Геральта главным было то, что Цири, растрёпанная и мокрая, показывая ему и Лютику на протянутых ладошках рыбку, улыбалась во весь рот.

Последнее, что ведьмак увидел в затягивающей его пучине, — свою перчатку. Что ж, раз не переохлаждение, то морское дно. Он всегда думал, что, постарев и растеряв прыть, погибнет от лап чудовища, которое окажется быстрее и проворнее. Как и положено погибнуть ведьмаку.

Геральт резко сел и закашлялся, хрипя. Его грудь словно сдавливал панцирь изо льда, промораживая насквозь одежду, добираясь до рёбер и лёгких. Ведьмак огляделся.

Он оказался на небывало огромном драккаре. Нос его украшала голова дракона, изрыгающая пламя, место вёсел занимали могучие крылья, закрывающие борта корабля, как щиты, а корма кончалась не срезом, а мощным хвостом с расставленными во все стороны шипами. И если бы только это было самым странным, но нет — словно сотканный из переливающегося голубым и серебряным тумана, драккар не качался на волнах, и парус, сквозь который просвечивало звёздное небо, не беспокоили привычные для моря порывы солёного ветра.

Геральт вдруг услышал раскатистый женский голос, зовущий его по имени. У мачты стояла статная и ладная, на две головы выше него женщина, сотканная из того же серебряного тумана, что и корабль. Ведьмак прежде не заметил её — а, может, она появилась здесь только сейчас.

Глаза на резком, узком лице с острыми скулами, длинным носом с небольшой горбинкой и тонкими губами смотрели на Геральта холодно, бездушно. Украшенные короной из водорослей, костей рыб и крупных жемчужин густые волосы волнами спускались по плечам. Грудь защищала простая кольчужная рубашка, перевязанная на поясе платком и ремнями, за которые был заткнут меч в ножнах, а на шее висел крупный медальон — почерневший за века серебряный уроборос. Правую руку защищала длинная, доходящая до локтя, латная перчатка, а плечи покрывала рыболовная сеть на манер плаща. Из-под кольчуги спускалась свободная юбка из легкой ткани, и узкие ступни были совершенно босы — холод скеллигской ночи был женщине совсем ни по чём.

— Поднимись, ведьмак, — произнесла она, качнув головой. Волосы открыли шею, и Геральт заметил у ушей тонкие разрезы жабр.

Пошатываясь, он подчинился и встал на ноги, тут же оперевшись о борта корабля, чтобы удержать равновесие. Кружилась голова, корабль закачался для него и без волн.

— Где я? — спросил он, двигаясь вдоль борта навстречу женщине.

Она промолчала.

— Кто ты такая?

— Важнее то, кто ты такой, ведьмак. Мутант, сын чародейки, богохульник, убивец чудовищ и убивец людей, среди которых есть и достойные воины Скеллиге. Долго ты бегал от своей судьбы. Но море ждало тебя. Рано или поздно море всегда забирает то, что принадлежит ему по праву.

Женщина наставила на Геральта вытащенный из ножен меч.

— Но как бы много воинов Скеллиге не пало от твоего меча, чудищ, что стращали мирных жителей островов, пало гораздо больше. Ты заслуживаешь того, чтобы жить, давать отпор новым напастям, быть щитом для слабых и нуждающихся. Ликуй, ведь милостивые боги дают тебе второй шанс! Выбей меч из моих рук, ведьмак, и будешь жить. А коли упадёт меч из твоих рук, море станет тебе последним пристанищем!

Не успел Геральт полностью вынуть меч из ножен, как ему уже пришлось отражать удар сверху. Металл лязгнул о металл, клинки зазвенели, начиная свою кровавую песнь.

При всей медвежьей мощи и кажущейся неповоротливости женщины в её стремительных и тяжёлых ударах, в быстрых и плавных движениях чувствовалась истинная воительница Скеллиге. Она скользила по палубе, как по льду, а меч в её руках был не просто оружием — кистью художника, что задумал новый шедевр. Вот только Геральту совсем не хотелось становиться холстом.

Ведьмак отбил удар и сразу перевёл меч в контратаку. Но защита женщины была идеальной — она отмахнулась от выпада Геральта, как от назойливой мухи. У каждого существа была своя тактика боя. Утопленики напрыгивали, размахивая руками, эндриаги выжидали, чтобы нанести один единственный, но смертельный удар, разбойничье отребье брало булаву потяжелее и махало в надежде попасть хоть куда-нибудь, а благородные чины даже в грязи по колено соблюдали все правила и стойки, как по линеечке. Женщина же не напирала, не бросалась отчаянно в атаку, была спокойна и неотвратима, как само море. И так же честна. Таких не возьмёшь измором и от таких не дождёшься ошибки, а помочь выиграть поединок могли лишь скорость и быстрота реакции. Или хитрость.

Геральт занёс меч для рубящего удара, а потом резко перевёл его в колющий, целясь в грудь женщины. Она с лёгкостью отбила меч и перерубила бы ведьмаку кисть, если бы он не ушёл вправо. Развернувшись и прыжком разорвав расстояние между ними, Геральт сложил пальцы в знак Игни. Но ничего не произошло — не вспыхнули золотисто-красные всплески энергии у ладони, не устремились вперёд обжигающие, огненные искры.

— На этом корабле не работают ведьмачьи чары! — крикнула женщина и рывком настигла Геральта, нанося удар сверху.

Ведьмак попытался уйти от атаки отскоком — но слишком поздно. Меч женщины прошёлся по правой руке, рассекая кольчужный наплечник доспеха и тугие мышцы плеча, как нос корабля рассекает волны. На удивление, кровь не брызнула, как должна была, — рука просто вмиг занемела. Издав тихий рык, Геральт перебросил меч в левую руку.

Кем, чёрт возьми, была эта женщина? Погибшей воительницей, призванной богами как их посланница? Воины не носят костяных корон и рыболовных сетей вместо плащей. И жабр у них обычно не бывает. Может, русалка или сирена? Или даже богиня, по воле моря снизошедшая до боя с простым ведьмаком?

Проломив атаку Геральта ударом клинка в клинок, женщина толкнула свой меч вперед, пытаясь вогнать его в шею ведьмака. Она оказалась в опасной и вместе с тем в такой привлекающей близости, от неё пахло озоном, как после грозы, и немного илом. Уходя от удара, Геральт закинул голову назад и упал на колени, проехался на них с полметра и тут же вскочил.

Удар — блок, удар — блок. С каждый замахом Геральт чувствовал, как холод в груди распространяется по телу. Море по капле забирало его жизнь, и всякое движение давалось всё труднее и труднее, словно бы ведьмаку приходилось прорываться сквозь постоянно сковывающий его лёд. Отбив очередной удар, он вдруг сбился и отступил на два шага ближе к мачте, уходя от рубящей атаки.

Геральт вдруг понял, что всё это время не дышал. Любая попытка сделать вдох кончалась ледяной болью, пронизывающей грудь до самого сердца.

Это пугало.

Но зато лишний раз подчёркивало, что его жизнь висит на волоске.

— Ради чего ты сражаешься, ведьмак? — воскликнула женщина, целясь мечом ему в бедро.

Ради той, спеша к которой он и попал в шторм.

Геральт выставил блок и тут же перевёл меч в удар. Он не достиг женщины, но перерубил канаты, удерживающие парус.

Ради той, что делала его по-настоящему счастливым.

Приложив к этому все оставшиеся у него силы, Геральт рванул раненой рукой парус, отрывая от него кусок, и тут же бросил его в женщину.

Ради своего Предназначения.

Не ожидав такой подлости, женщина запуталась в ткани и обрубках канатов. А когда выпуталась, по её защищённой перчаткой руке прилетел удар гардой ведьмачьего меча. Ладонь разжалась, и клинок отбросило в сторону, к борту драккара.

Геральт победил.

Женщина вдруг рассмеялась. Смех её был похож на раскаты грома, и тут же молния ударила в палубу корабля, а Геральт понял, что его уносит куда-то вниз. Появившаяся из ниоткуда огромная волна захлестнула драккар, и ведьмак вновь погрузился под воду.

— Милсдарь ведьмак!

Геральт закашлял и перевернулся набок, выплёвывая морскую воду. На висящие сосульками белые волосы налипли водоросли и прибрежный песок, ставшая мокрой и тяжёлой одежда неприятно приставала к телу.

Ведьмаку помогли подняться на ноги.

— Где… Где мои мечи? — прохрипел Геральт, осматриваясь.

Вокруг него стояли мужчины — наверняка рыбаки, которые его и обнаружили, — и молодая девушка, по виду местная травница.

— Всё здесь, мастер ведьмак. Лучше б о себе так беспокоились, чем о железках своих. Мечи и новые сделать можно, а вот вас такого ни в какой кузне не выкуешь, — заботливо защебетала девушка.

Откашляв последние остатки воды из лёгких, Геральт выпрямился. Кажется, его забросило именно на тот остров, на который он и собирался. Как забавно.

— Мастер ведьмак, вам бы к костру, обогреться, одёжку высушить… Дойти сможете?

— Смогу.

Геральт забрал из рук одного из рыбаков мечи и закрепил их за спиной.

— Зачем же вы в ночь поплыть решили, мастер ведьмак. Ночь ведь такая тёмная была, да буря поднялась! Хорошо, что сюда вас выкинуло, на рыбацкий берег, где мы сети ставим, а не там, за холмами.

— Видать, сберегла вас морская богиня, раз к нам в сети вас направила, — ласково проговорила травница.

Геральт взглянул на неё. Обычное серое платьице, немного растрёпанные волосы, прямой нос и тонкие губы. Но глаза большие, зелёные, и смотрят пронзительно.

Совсем как у Цири.

— Да… — ведьмак усмехнулся. — Сберегла.