Расстрел...

Часы на стене показывали 23:04. За окном давно стемнело, лишь редкие машины нарушали тишину. На окраине города почти всегда было тихо. Полная луна освещала улицы лучше, чем тусклые фонари. Сверчков почти не слышно, из-за чего создавалось ощущение, что город вымер.

В старом многоквартирном доме было также тихо, как и на улице. Изредка можно было услышать скрежет когтей, одного из многочисленных животных мистера Джонса. В старой квартире на восьмом этаже послышались шорохи. Чайник на плите запищал, оповещая хозяина квартиры о наличии горячей воды. Послышались быстрые шаги.

Две девушки тихо вошли в кухню. Брюнетка достала кружки, а рыжеволосая выключила чайник. Две ароматные чашки кофе остались остывать на столешнице, а из маленького ящичка была вытащена упаковка шоколадного печенья.

Гин присела на стул и взглянула на рыжую. Чуя удобно устроилась на подоконнике кухни, смещая свой любимый кактус. Тишина что повисла в квартире не была напряжённой, скорее расслабляющей. Обе девушки знали, что на рассвете их убьют. Они знали это с самого начала. В Портовой Мафии запрещены однополые отношения. Запрещены и карались расстрелом.

Акутагава наблюдала, как её возлюбленная меланхолично закуривала сигарету. Поджав губы, она отвела взгляд от Накахары. Чуя тактично промолчала, зная не любовь Гин и к сигаретам. Тихо тикали часы, где-то в спальне пеликнул чей-то телефон. Но идти за ним не было желания.

— Эта тишина сводит с ума... — прошептала Чуя закрывая глаза. Поставив кружку на стол, брюнетка подошла к ней. Нежный взгляд серых глаз встретился с усталыми голубыми. Губы соприкоснулись в лёгком поцелуе.

— У нас есть время до рассвета... — прижав к себе рыжеволосую, сказала Гин. Та лишь уткнулась носом в шею брюнетки. — Почему это так не справедливо?..

— Жизнь такова милая... Если бы я только была парнем... — Накахара судорожно выдохнула. — Не было бы никак проблем, но теперь... Они узнали... Тебя убьют, котёнок...

— Тебя ведь тоже... Несмотря на то что ты одна из глав Исполкома... — Гин перебирала волосы Чуи. Акутагава знала как можно успокоить свою девушку. И Чуя была ей благодарна за это.

Полгода назад они съехались в этой квартире. Маленькая квартирка в богом забытом районе. Спальня, ванная, гостиная, кухня и коридор. И каждую комнату они с любовью обустраивали.

Но завтра они покинут это место, ставшее им родным. Гин обвела грустным взглядом кухню. Она знала на что шла, когда влюблялась в девушку. Она знала что если об этом узнают, их обеих убьют. Она это прекрасно знала.

Её взгляд зацепился за фотографию в рамке, что висела на стене. Чуя, Гин, Рюноске и Осаму щурились от солнца и улыбались глядя в камеру. Эту фотографию повесила Чуя, в память о парнях. Осаму Дазай был наставником Рюноске Акутагавы в Портовой Мафии, и по совместительству братом Чуи. Осаму также был парнем Рю. Но чуть больше полугода назад, об их отношениях узнали. Их обоих расстреляли, потому девушки не желая повторить судьбу братьев, старались быть осторожными.

Накахара невесомо коснулась губами шеи сероглазой, та продолжала непрерывно смотреть на фотографию вспоминая брата. Она слабо улыбнулась, вспоминая как в тот день они вчетвером гуляли в заброшенном парке. Тогда её возлюбленная пыталась утопить своего брата, на что Акутагавы тихо посмеивались в сторонке. Из воспоминаний её выдернула Чуя, которая ластилась к Гин, как кошка.

— Мне кажется, или Осаму на том свете нас убьет... — рыжая задумчиво покрутила прядку волос.

— Вы с ним были очень разными... — это было правдой. Осаму и Чуя были разными начиная от внешности, заканчивая характерами. Осаму более спокойный и серьёзный, но он очень любил подкалывать сестру. Та же наоборот, энергичная и очень эмоциональная. — И не скажешь что брат и сестра...

— Он мой кровный брат... Потому мы почти и не похожи... Но я любила его, не смотря на все наши ссоры... — Гин ласково погладила Чую по голове. — Мы воспитывались вместе... С самого детства мы вместе... До шести лет мы воспитывались его мамой... А после её смерти мы везде были вместе... В одном приюте, в одной школе... Нас вместе забрал отец... Я скучаю по Осаму...

Брюнетка крепче прижала к себе Накахару. Чуя ненавидела рассказывать о жизни, что была у неё до того как попала в Портовую Мафию. Акутагава ценила каждый рассказ голубоглазой и благодарила её за это.

Часы пробили полночь. Чуя осторожно слезла с подоконника, оставляя недопитую кружку кофе на столе. Девушка осторожно взяла ладонь Гин в свою. Гин улыбнулась и потянула Чую в спальню. Это была небольшая комната с двуспальной кроватью, шкафом, комодом и кучей различных растений, а также с дверью на балкон. Накахара часто ворчала насчёт этих самых растений и как Гин с ними носиться, но периодически дарила брюнетке новый цветок. Балкон был довольно просторным, если можно было его так назвать. Книжный шкаф, два плетёных кресла, столик и местечко для хранения вина. Балкон был полностью во владении Чуи. На столике осталась полу пустая пачка сигарет, а раскрывая книга всем своим видом показывала, что хозяйка была здесь недавно.

С ухмылкой рыжеволосая повалила Акутагаву на кровать. Первый поцелуй лёгкий, почти невесомый, но последующие настойчивые, грубые, но по-своему нежные. Чуя могла быть и грубой и нежной одновременно, и это буквально сводило с ума сероглазую. Та эйфория, которую дарила ей Накахара, стоила того чтобы умереть. Поцелуи перешли в укусы, и с тихим стоном Гин выбросила из головы все мысли.

  ***

Птицы уже во всю пели свои серенады, а солнце только поднималось. Время на экране телефона показывало 04:00. Чуя снова сделала затяжку. Буквально через полчаса Босс пришлёт своих людей в этот богом забытый район. И через полчаса девушек повезут на расстрел. Услышав за собой шуршание Накахара обернулась. Сонная Гин потирала глаза, на обнажённое тело была накинута одна из рубашек Чуи. Та лишь улыбнулась на это. Акутагава всегда была очень милой и ей всегда шла одежда Чуи. Сероглазая невозмутимо села на колени рыжей, всем своим видом показывая, что хочет ласки.

— У тебя нет ни стыда, ни совести... — прошептала Чуя на ухо девушке, когда та закрыла глаза.

— Я знаю и... Я люблю тебя... — она прикусила губу. Подобные признания у них были редкими, ведь они обе предпочитали выражать свою любовь действиями.

— Я люблю тебя, Гин... — Чуя заправила чёрную прядь за ухо. — Я всегда буду любить тебя...

Не дождавшись ответа, Накахара нежно поцеловала девушку. Пара слезинок скатились по щекам Акутагавы. Осознавать что скоро тебя убьют очень страшно.

— Прошу... Держи меня за руку... Как сейчас... — судорожно выдохнув, прошептала Гин прижавшись к Чуе.

— Конечно милая... — рыжая меланхолично смотрела на восходящее солнце.

Прижимая к себе брюнетку, Чуя гладила её по голове, пытаясь успокоить. Это был их последний рассвет.