Игорь честно не понимал, почему вообще произошла такая ситуация. Ну да, съел счетчики, ну и что? Зачем Жилину бегать за ним по полям и болотам? Ну съел и съел, не полковничьи же счётчики!
Хотя, может, и полковничьи, Катамаранов уже не помнил, чьими именно ему нужно было заесть вдруг загорчивший скипидар. Тогда Игорь мог понять, зачем друг так остервенело и упрямо за ним гнался. Не сказать, что ему не льстили такие погони — очень даже, ведь это можно назвать своего рода проявлением внимания к персоне Катамаранова. Как в школьные годы, когда бойкую девчонку за косичку дёрнешь, а потом убегаешь от неё, потому что она может за себя постоять и побить нерадивого ухажёра — а у самого улыбка до ушей. Приятно.
Странно, конечно, сравнивать Серёгу Жилина с девчонкой из школы, но, учитывая, что они вместе учились, то такая метафора тоже вполне себе подходит. Мальчика же за косичку не дёрнешь.
В любом случае, Жилин его догнал, поймал за загривок (почему-то в этот момент Игорь решил не вырываться и смиренно отдаться на волю судьбы) и потащил в участок. Ну, хоть исполнил свою угрозу в виде тёплого покрывала в кутузке. Катамаранов в это покрывало и завернулся, скрутившись клубочком на лавке и повернувшись спиной к Серёге. Мол, смотри, обиделся. Милицейский в ответ на такой жест лишь беззлобно хохотнул и отошёл куда-то к себе, приговаривая:
— Ничего, голубчик, пятнашечку свою отсидишь, а потом снова будешь бегать по лесам своим, полям…
— Гспдин милицейский, — Игорь всё же повернул голову и наткнулся на добродушную серёгину мину в духе «говорите что хотите, я обязательно приму к сведению… когда-нибудь», — мож-жет, того… договримся?
— Не «того» и не «договоримся», мой хороший, — беззаботно ответил Жилин, отворачиваясь и направляясь к своему столу с бумагами, — пят-на-шеч-ка. И без разговорчиков.
По тону явно было понятно, что сегодня Катамаранов не сможет надавить на жалость, а значит, и стрелять глазками через решётку не выйдет. Игорь вздохнул и укутался поудобнее в покрывало: если не выпустят через пятнадцать минут, то хоть поспать можно. Беготня по полям от милиции (пусть и весьма привлекательных её представителей) очень утомляет, знаете ли.
Сквозь сон Катамаранов слышал тихие шаги, звук поворота ключа, но желание доспать все пропущенные часы оказалось сильнее, и Игорь даже не стал просыпаться и сбегать из кутузки. Но в какой-то момент Катамаранова всё же вырвал из сна звук голоса Жилина. И он был немного раздражён — это если учитывать, что полковник был обычно образцом дружелюбия, эдакий дядя Стёпа.
— Я этого отпуска, знаете ли, добиваюсь уже второй месяц! Вы не хуже меня понимаете, что людям при исполнении также обязан быть предоставлен отдых — тоже при исполнении… у меня, между прочим, скоро срывный нерв может случиться при таком активном исполнении! — недолгое молчание. Затем Жилин вернулся к своему привычному тону: — Ну вот, хотя бы такой договорчик. Значит-с, поставите на моё место кого-то на время? Спасибо, от души спасибо… До свидания.
Катамаранов потянулся и сел, сонно уставившись на прутья. Немного освежившееся сознание участливо обработало полученную информацию и выдало результат: Серега куда-то собрался уезжать. И на его месте будет какой-то другой милиционер — не факт, что добрый. Новый явно не будет сюсюкаться с дебоширом в каске и сразу куда-нибудь отправит далеко и надолго. А хотелось, чтобы Серега остался. Иначе как? Катамарановск без милиции? Нельзя.
— Игорёш, — к решетке подошел Жилин, лучащийся довольством, — у меня отличные новости: я в отпуск ухожу.
— С-серег, — Игорь жалобно взглянул на друга, — не бросай меня, а? Новый-то з-загоняет совсем. А ты хороший, ты не гоняешь.
— Ну да, скорее уж ты меня, — пробурчал Серега вполголоса, затем громче добавил: — а я тебя и не бросаю, ты со мной, голубчик, едешь. На да-ачу, там печка тёплая, озеро рядом, реди-ис с тобой посадим…
Катамаранов аж окончательно проснулся и отбросил покрывало.
— З-значит, не оставишь на съедение какому-то там новому?
— Только губу не раскатывай, там надо еще картошку окучивать, — довольно закончил Жилин, — и без скипидара твоего. Нечего там делать, кроме как делами заниматься.
***
По дороге на жилинскую дачу Игорь уже не раз думал о том, что можно было бы прямщас взять и выскочить в окно электрички, а затем — на любимые болота, лягушек пугать. Но что-то его останавливало, когда Катамаранов смотрел на довольного Серегу со спортивной сумкой на плече, который продолжал болтать о том, как это будет ему, Игорю, полезно, на природе и без всяких горячительных напитков.
В конце концов, это же не ссылка на каторгу, ради того, чтобы друг порадовался, можно и потерпеть.
Они прибыли на станцию и ещё какое-то время шли пешком. Когда впереди показался небольшой домик со слегка облупившейся краской на стенах, Игорь почувствовал слабый укол ностальгии: когда-то давно они с Серегой тоже ездили на дачу, но уже к Катамарановым. Эту, вероятно, Жилин получил уже за милицейскую работу. Учитывая, что должность он занимал уже давненько, то и домик был не совсем новый.
Чуть позже Серега, уже облачившийся в традиционно дачную униформу — старая майка и посеревшие от времени шорты, — деловито раздавал задания:
— Видишь, две грядки? Там сейчас будем редис сажать, он вырастет быстро, можно будет еще раз посадить. А во-он там картошку будем с тобой окучивать. Но с картошкой это нам на несколько дней работы, а надо будет еще сорняки подергать, капусту проверить…
Залипший на друга (нечасто увидишь не в полицейской одежде и в открывающей ноги) Игорь сначала не отвечал, а потом встрепенулся и обиженно воззрился:
— А мы что, совсем отдыхать не будем?
Жилин недоуменно перевел взгляд на Катамаранова:
— Будем, конечно. Спать когда ляжем, тогда и будем — ночью-то ничего не видно, у-хуху-ху, — хохотнул он.
— А как ж-же шашлыки… с водочкой под гитару, — Игорь оглядел фронт работ, и сразу как-то тоскливо стало. Без скипидара-то оно ещё хуже!
— А это, дорогой мой, называется тру-до-те-ра-пи-я, — Серега подошел и хлопнул по плечу Игоря, — тебе самое оно и надо. И никакой водочки, будем чай пить.
После нескольких часов копания в земле (сначала редис, потом сорняки) Катамаранов задумался о том, что, в принципе, можно было бы и свинтить в лес. Однако почему-то было приятно смотреть на работающего с максимально сосредоточенным лицом Жилина, особенно когда он не в ментовской форме, а волосы не скрыты фуражкой. Что-то такое <i>домашнее</i> было в том, что они вместе копались на грядках.
А ещё за работой было больше времени думать, чем обычно, еще и на трезвую голову. Обычно-то не хочется и не можется размышлять о чем-то более великом, чем о лисах и конкурсах, но, похоже, своей «трудотерапией» друг решил пробудить дремавшие в Игоре философские изыскания. И Катамаранов против воли стал размышлять о природе своих чувств, периодически поглядывая на Серёгу. И пришёл к вполне однозначному выводу, который озвучивать, разумеется, он не будет. Ни к чему это сейчас.
Впрочем, Жилин в итоге сам решил прервать работы через некоторое время и выдал:
— Пойдём, голубчик, на озеро купаться!
Такая перспектива очень понравилась Игорю. Побросав тяпки и лопаты, мужчины направились к водоёму. Шли где-то минут пятнадцать.
Катамаранов, чувствуя себя собачонкой, которую в жару вывели на речку, прыгнул в воду прямо в одежде и любимой каске и скрылся на дне, разглядывая метнувшихся во все стороны мелких рыбешек. Вспомнилось, как недавно спасал Инженера. Эх, Кеша, как ты там? Хоть бы эти Железные Рукава опять не втянули его в какую-нибудь мутную историю.
Игорь огляделся и обнаружил, что Серёга всё ещё не в воде. Вынырнул и зыркнул на Жилина, который чего-то мялся и по сторонам смотрел — интересно, мол, что вокруг происходит. Будто высматривал каких-нибудь опасных элементов. А чего их высматривать, вот один плавает, в каске. Скучает.
— Чего не купаемся, ментура? — крикнул Катамаранов, почему-то заулыбавшись. «Ментура» вздрогнул и ответил, скрестив руки на груди:
— Холодно!
— Дак вода — парное молоко! — Игорь непонимающе наклонил голову: Жилин не производил впечатления нежного человечка. Но, может, ему-то как раз и холодно, а самому Катамаранову нравилось. Но ему и по болотам нравится бегать.
В результате Серёга всё же решил потихоньку заходить в прохладную воду. Делает шаг — шипит, мол, холодно очень, постоит, ещё шаг сделает, ещё постоит. Игорь глаза закатил, шлёпнул руками по воде и отправил в друга кучу брызг. Милиционер взвизгнул, а криминальному элементу смешно стало, и он захохотал. Жилин этого не стерпел и кинулся в воду за Катамарановым — а ему этого и надо. В итоге Игорь наматывает круги в воде, как лягушка, а Серёга за ним плывёт, как пловец какой-то.
Наконец, Катамаранова догнали ближе к мелководью и схватили за загривок, как кота бешеного. Игорь в очередной раз замер, почувствовав холоднющие ментовские пальцы на чувствительном месте.
— Что ж ты, голубчик… обижаешь такое нежное и беззащитное существо… как советский милиционер? — пытаясь отдышаться, вполголоса проговорил Жилин, снова будто нависая над вмиг оробевшим Игорем. Тот попытался брыкнуться, но пальцы сжали загривок сильнее, — Придётся применить меры государственного принуждения и завтра копать картошку.
— А может, договоримся? — тоже вполголоса спросил Катамаранов, но лыба давится сама по себе.
— Ан нет, голубчик, пят-на-шеч-ка грядок тебе светит, — резюмировал Серёга и выпустил несчастного. Игорь рванулся и бросил подозрительный взгляд через плечо. Всё тот же Жилин, только мокрый, разве что выглядит как-то растерянно и довольно одновременно. Катамаранов выдохнул и поправил каску:
— Ну, пятнашка — значит, пятнашка.
С озера вернулись мокрые и довольные, а там уже и вечерело. Серёга ушёл в дом ставить чайник, а Игорь присел на ступеньки и залип на пылающее закатное зарево. Красотища. Навеяло вдруг всякие абстрактные мысли, умозаключения, в которые вдаваться не хотелось и которые раньше глушились скипидаром, а сейчас хотелось в них покопаться, разобраться. Например, каким это образом он наткнулся на подозрительных мужиков в белом и черном, которые бессовестно рыбачили в неположенном месте, и как это так вообще вышло, что Жилину так небезразлично, пьёт ли Катамаранов, в канаве ли валяется или у него на даче живёт.
Начали зажигаться первые звёзды, когда вышеупомянутый Жилин наконец-то вышел из домика, держа в руках две кружки и упаковку какого-то печенья подмышкой, и присел рядом в паре сантиметров, вручив кружку и положив между собой и другом ту самую упаковку. Катамаранов не глядя хапнул одну печеньку и стал сосредоточенно грызть, глядя куда-то в никуда.
— Чего задумался, Игорёк? — милиционер похлопал по плечу. Игорь повернул голову, увидел, что товарищ-то уже и майку снял (видимо, совсем мокрая), и довольно усмехнулся:
— Да так… о жизни, о том, кто рядом.
— Важно не то, кто рядом, а почём редис, — поучительным тоном произнес Жилин, отхлёбывая чай, — а теперь чего ухмыляешься?
— Красиво стелешь, — Игорь пожал плечами и взглянул прямо в глаза Серёге: — а вблизи ты ещё красивше.
— Ты там тайком скипидар не протащил сюда случайно? — по-милиционерски прищурился друг, — А то всякие флиртунские настроения на тебя нападают, когда ты не алё.
— А вот, — катамарановская улыбка расплылась ещё шире, — природа влияет благотворно.
— Ну-ну, — фыркнул Жилин и отвернул голову. Игорь нахмурился, не понимая, что сейчас произошло, и тоже отвернул голову, хапая печенье и занимая рот им — на всякий пожарный.
Так и просидели, пока чай не кончился. Жилин встал, собрал руки в замок и потянулся, подняв их над головой. Игорь в очередной раз залип.
— Ну, пора на боковую, вероятно.
На раскладушке спалось… хорошо. Лучше, чем в кутузке. И Серёгу по пробуждении было видно, который на диване спал. Прислушиваясь к тихому похрапыванию, Игорь подумал о том, что ему уже не хочется уходить — даже несмотря на тот факт, что трудотерапия по-прежнему входила в программу перевоспитания его, Катамаранова. Кажется, вчерашний день вполне благотворно повлиял на общее настроение, несмотря на тяжелые думы.
Завтракали печеньем, а на скромный вопрос «есть ли еще еда» Жилин ответил «попросим или сходим до деревни, купим чего-нибудь».
А потом с самого утра началось великое окучивание. Серёга не шутил про «пятнашку»: пятнадцать рядов картошки смотрели на Игоря угрожающе, а тот пожалел, что не может их просто распинать, чтоб не таращились. Но ничего не поделаешь, и Катамаранов, залихватски поправив каску и вооружившись тяпкой, ринулся в толпу зелёных гадов. А Серёга наблюдал, улыбаясь чему-то, пока друг напряженно пыхтел.
Как-то так и проходили дачные будни. Игорю постоянно находилась какая-то работа…
— Сер-рёг, так я ж позавчера убирал сорняки…
— А ты что думал, голубчик, один раз убрал — и всё? Не-ет, это же такая же трава, и она растёт е-же-днев-но, поэтому и следить нужно чаще.
— Ты просто ищешь, куда бы меня припахать лишний раз?
— И одуванчики еще пощипай.
…за обедом ходили либо в деревню, либо к соседям…
— Ой, товарищ полковник, вот вам и вашему другу шашлычков, да с водочкой…
— Водочки не надо, голубчики, — не давая Игорю раскрыть рта, рубанул Жилин, — у нас сугубо трудовая программа, поэтому без всяких там алкогольных спиртов, но благодарю покорно за предложение!
— Ой, ну раз такое дело, вот вам кабачков — уже у нас уродились, да, — ещё пару помидорчиков, малинка ещё поспевает…
По дороге обратно Серёга пояснил, жмурясь, как довольный кот, что у бытия полковником милиции есть свои неоспоримые преимущества, а именно — что все к тебе хотят подлизаться. Катамаранов задумчиво кивнул, разглядывая морщинки в уголках глаз. А ведь кажется наивным таким дядей Стёпой, а на деле вон оно как — положением пользуется.
…иногда даже сами жарили шашлыки…
В один из таких «шашлыковых» дней в гости решила наведаться Нателла Стрельникова. Игорь её помнил достаточно смутно, так как в школьные годы она училась в параллельном классе, поэтому в уже взрослом возрасте ему как-то не довелось общаться с ней близко. Но Нателла Стрельникова с Серёгой Жилиным каким-то образом были закадычными друзьями.
Игорь услышал шум машины и поднял голову в сторону звука от грядок с редисом, которые пропалывал. Серёга находился поодаль, так как готовил мангал, но голову тоже поднял.
Из машины выскочила Нателла, а следом за ней — ещё несколько женщин, но Стрельникова небрежно махнула рукой, и те без разговоров скрылись внутри автомобиля. Нателла с достоинством подошла к одетому в дачную униформу Жилину и начала говорить что-то вполголоса. Серёга, чтобы, видимо, лучше слышать, подошел ближе, и что-то ответил — Игорь, как ни прислушивался, ничего расслышать не мог. Но примерно он догадаться мог, о чём идет речь: Нателла же была женой лидера Железных Рукавов, поэтому, вероятно, выступала в данном случае посредницей между преступностью и милицией — то бишь, опять какие-то тёмные делишки прикрывать. Милиционер же слегка повысил голос, сказав фразу «это не в моей компетенции», на что Нателла лишь махнула рукой и придвинулась еще ближе. Катамаранову вдруг стало очень неприятно, и захотелось, чтобы жёнушка опэгэшная ушла с <b>их </b>с Серёгой дачи, оставив <b>их </b>в покое. Как ни странно, в Катамарановске её пока помнили как «путану-матку» (спасибо «Загадке Дыры»), поэтому стоило держать ухо востро.
В конце концов они закончили разговоры, и Жилин вернулся к мангалу, когда как Стрельникова упорхнула в машину к своим. Раздался шум двигателя, и машина укатила в обратном направлении. Игорь бросил тяпку на землю, встал и подошел к Сереге, скрестив руки на груди. Тот поднял голову и тут же стал выкладывать:
— Представляешь, Нателла приезжала с просьбой помочь ей в предвыборной кампании.
Игорь только хлопнул глазами. Значит, всё же какие-то тёмные делишки.
— Президентшей хочет стать, — объяснил Жилин, и Катамаранов понимающе протянул «ааа», хотя всё равно слабо верилось в происходящее, — спросила, могу ли я как-то повлиять на выборы, на что я сказал, что это не в моей компетенции. Затем она спросила, есть ли в Уголовном Кодексе статья за «гипноз», на что я её заверил, что нет и не было никогда. Потом немного поговорили за жизнь, чтоб просто так не стоять. Представляешь, развелась со своим лидером и свою банду мутит, «Железные Каблуки». Удачи ей пожелал, все дела. А, еще спросила, один ли я тут, я про тебя рассказал.
На последней фразе стало приятно. А еще понятно, почему приехала без мужа и без его конвоя, и Игорь кивнул.
— Я уж испугался, что ты сейчас всё бросишь и за ней поедешь, — вырвалось у него. Друг лишь хохотнул:
— А шашлыки ты сам, что ли, будешь жарить? Скорее ты белок пожаришь, у-хуху-ху.
…купались в озере, даже ходили за грибами.
— Игорёк-снегирёк, не ноем, идём бодрым шагом! Вот-вот впереди должны показаться самые большие поляны с грибами!
Катамаранов лишь усмехнулся и скрестил руки на груди, глядя исподлобья: он-то вообще только один раз спросил, где же та самая пресловутая «грибная поляна», а друг тут же взбаламутился, как болотная ряса, и стал через каждые минут пятнадцать уверенно говорить, мол, мы почти дошли, «да я же сюда вот буквально недавно ходил с соседями», «вот еще немножко и дойдём». Судя по чутью Игоря, они ходили кругами уже третий час Но Серёга просто так сдаваться не хотел, и Катамаранов просто молча шёл рядом, иногда улыбаясь. Зато хоть ноги разомнут, а то в три погибели на грядках сидеть тоже не очень хорошо.
Наконец, главный грибник устал и прислонился к берёзе.
— Ладно, видимо, этого на сегодня будет достаточно, — Жилин кивнул на корзинку, где дно было едва заполнено белыми грибами и парочкой подболотников, которые Игорь уломал положить с собой, раз уж подберёзовиков нет, — пошли домой?
— Пошли, — легко кивнул Катамаранов.
И дошли, наверное, минут за сорок до дачи — прямиком до того места, откуда стартовали. Под руководством Игоря, разумеется, иначе бы до ночи плутали.
— Ты. ты как, балда, нас вывел-то? — Серёга был не на шутку удивлен и даже, кажется, восхищен, — Ты, голубчик, действительно как голубь какой-то! Чутьё-то голубиное, Игорь, молодец!
Тот лишь застенчиво улыбнулся и почесал голову под каской. Конечно, полдня они потеряли, но ради похвалы это того стоило.
А по вечерам как-то так повелось, что они сидели на крылечке и вели неторопливые разговоры: о жизни, о школьных годах, о том, почему Катамаранов такое беспокойное существо, что везде залезет и всех напугает. Сам субъект обсуждения с интересом слушал рассказы о своей поимке в куче других ситуаций от другого, как говорится, лица. И в один из дней Игорь, уже доведенный до точки кипения своими размышлениями, наблюдениями и прочее, всё же выпалил:
— Серёг, а почему ты так за меня впрягаешься? На дачу привёз, хотя я мог тебе и теплицу сломать, и грядки затоптать, и еще что-нибудь — сам же говоришь, что я вечно в неприятности попадаю. Еще и трудотерапию придумал какую-то.
— А вот, Игорёш, — Жилин пожал плечами с улыбкой, — такое тоже в жизни бывает. Друг ты мне, вот и сердце за тебя болит. Хочется, чтоб ты хорошим человеком был и остался.
— Просто так? — недоверчиво спросил Катамаранов. Серёга закатил глаза:
— Ну я же сказал, не просто так. А еще, видимо, люблю тебя, бешеного.
И как-то так легко он это всё сказал, что Игорь в улыбке расплылся и ответил через несколько секунд:
— И я тебя, ментура.