— Ты влюблён в Мидорию-куна?
Вопрос застаёт Бакуго врасплох. Он поворачивается к Мине с бесстрастным лицом, всё ещё держа прядь волос Киришимы в руках, пытаясь прокрасить корни; краска пахнет клубникой.
— С чего ты спрашиваешь?
Мина хитро улыбается, чёрные глаза блестят в отблеске ламп, и Бакуго фыркает себе под нос, возвращаясь к делу. Ашидо просто считает, что, раз она счастлива с кем-то в романтических отношениях, то её близкие тоже могут быть счастливы только в романтических отношениях; чёртова проекция своих чувств на чужие.
— Я никогда не видела, чтобы ты с кем-то встречался.
Кацуки закатывает глаза и дёргает расчёской сильнее, чем нужно. Эйджиро скулит и заслуживает утешительный хлопок по голове.
— Потому что я ни с кем не встречался.
Ему двадцать пять, но хэй, он про-герой, входящий в топ-5 по стране. Он в порядке без романтических отношений, спасибо большое.
— Просто ты так иногда на него смотришь, будто думаешь о возможностях.
— Мы друзья детства. Конечно, я смотрю на него.
— Ну, ты бы переспал с ним?
Бакуго пожимает плечами. Киришима этого даже не видит, но всё равно смеётся, чувствуя спиной. Кацуки ударяет его по плечу.
— Я бы переспал с вами обоими. Не то чтобы это реальный показатель влюблённости.
Мина издаёт умилённый звук и кидается на спину Бакуго. Тот, шатаясь, тыкает кистью в глаз Киришимы, и тот смеётся, оборачиваясь и обнимая друга за торс. Они все пачкаются красной краской и химозно воняют клубникой, но какая разница?
— Чувак, это самое милое, что ты говорил нам.
— Но мы не будем с тобой спать, — добавляет Мина и смеётся.
Они засыпают вместе на двуспальной кровати. Бакуго зажат между двумя горячими телами, ноги Эйджиро и Мины переплетаются на его ногах, и их руки оказываются под его подушкой, но сам Кацуки зарывается носом в свежепокрашенные волосы Киришимы, а рукой обнимает девушку и притягивает к себе, почти выбивая её плечо из сустава.
Бакуго и правда любит их. Он взрослый и может признать это вслух. Он не любит их сексуально, разве что смотреть на них вместе со стороны, потому что энергетика заразна, а они вместе красивы.
Но он считает, что всё пошло не так отсюда.
Проблема не в том, что он может быть влюблённым. Это, на самом деле, далеко не проблема. Проблема в боли, которая есть уже сейчас.
Боль есть давно, просто незаметная. Это начинается с малого: с предположений того, что думает другой, не давая сказать важные вещи. Бакуго помнит это. Помнит глубокий вдох, который он совершает в свои восемнадцать, чтобы сказать:
— Я целовался только с парнем.
Это было в тему отношений, которые они обсуждали. Разговор сам приходит к этому, но этот вдох, который разрывает лёгкие? Он помнит это отчётливо, как и секундную панику, которая топит его разум.
Парень был каким-то неизвестным парнем в клубе для взрослых, в который Бакуго прошёл только благодаря своему страшному взгляду и совершеннолетнему другу. Это было возле чёрного входа с вибрацией музыки и басов на коже. Кацуки помнит мысль «чем эти губы отличаются от девчачьих?» и смятение, которое она вызывает.
Но в ответ на это всё Деку только улыбается ему:
— Зато ты теперь знаешь, что тебе не нравятся мальчики.
Бакуго сдувается, как воздушный шарик, и только кивает в ответ. Друзья детства, не так ли? Они должны предполагать, что знают друг друга слишком хорошо. Наверное.
<После этого они встречаются всё реже и реже, позволяя работе захватить друг друга. Там есть много переписок, много мемов и бессвязных историй. Их квартиры находятся рядом друг с другом, может, поэтому они видятся так редко, предполагая, что могут сделать это в любой момент.
Чаще они встречаются на работе.
Конференции про-героев происходят не так часто, но в этом году они оба там. Они встречаются возле метро и едут всю дорогу вместе, слушая специальный альбом в телефоне Деку с одной парой наушников на двоих. Это хорошая поездка, и альбом обновляется интересными инди-песнями, которые Бакуго раньше не слышал.
Конференция поделена на несколько залов. Бакуго договаривается с Киришимой, что они сядут в одном, но на входе обнаруживается, что их имена подписаны и распределены по разным залам. Это разделение не имеет какой-либо системы, и Бакуго замечает, как Каминари и Мина идут в неправильный зал, который не указан на табличках.
— Думаю, лучше сесть так, как указано здесь, — Мидория хмурится, смущённо глядя на незнакомые имена. Бакуго может только закатить глаза.
— Всем плевать. И все садятся так, как хотят. Это просто формальность, чтобы выдать бейджи, — он хватает свой собственный из рук почему-то напуганной девушки за столом. Мидория извиняюще улыбается за них двоих и хватает свой.
— Я не думаю, что так правильно, Каччан, — он хмурится ещё сильнее. Бакуго внутренне вздыхает. — Встретимся после конференции?
Бакуго идёт в зал, в котором договаривался встретиться с Киришимой, и занимает место. Его тут же берут в кольцо Мина и Эйджиро, а сзади садится Каминари, ухмыляясь прямо в ухо.
— Где Мидория-кун? — Мина обнимает его за плечи и оглядывается по сторонам. Её пушистые волосы лезут прямо в нос, и Кацуки совсем не жалко, когда он брызгает на неё слюнями при чихе. Серьёзно. Слишком пушисто.
— Пошёл в зал, который указан на его бейдже.
— Но... все же садятся так, как хотят, — Каминари сзади звучит действительно недоумённо, и Кацуки закатывает глаза в раздражении. Будто он не знает.
Конференция проходит хорошо. Журналисты тупы, задают свои тупые вопросы, Бакуго тупо рычит на них. Очень простое взаимодействие. Мина смеётся над каждым его рыком, а когда рычание заходит слишком далеко, Киришима бьёт его по ноге, чтобы Бакуго прекращал огрызаться и ответил нормально на вопрос.
Они задерживаются в зале, разговаривая между собой и планируя общий поход в кино. Мина спорит, что он обязательно заснёт на фильме ужасов. Бакуго спорит, что он способен высмотреть любую фигню, даже фильм ужасов. Каминари подтверждает спор со ставкой две тысячи йен.
Когда они заканчивают дурачиться, Бакуго понимает, что на самом деле не может встретится с Деку. Тот давно ушёл.
«Давай встретимся на выходных!» — получает он смс и не может сдержать лёгкую раздражённую улыбку. Мина подталкивает его вбок и странно дёргает бровями. Бакуго закатывает глаза.
Они договариваются встретиться в шесть вечера в воскресенье и остаться с ночёвкой в квартире Бакуго, чтобы досмотреть ту самую дораму про супер-героев, которая вышла на нетфликсе. Бакуго думал, что они могут встретиться с утра, но Мидория берёт дополнительную работу, так что ничего. Кацуки понимает. Работа чертовски важна.
Бакуго проверяет, что у него оплачен нетфликс, готовит ужин и вычищает комнату для гостей. За полчаса до прихода Мидория пишет, что задержится на час. Ещё через минут сорок пиликает смс, что задержится ещё на полчаса.
Бакуго пожимает плечами на это и начинает себе готовить ужины на следующую неделю. Ему действительно есть, чем заняться, так что плевать.
Звонок трещит в восемь вечера, но Бакуго только ухмыляется виноватому выражению лица Деку, когда открывает дверь. Парень промок от дождя, запыхался и явно испытывает стыд. Кацуки может доить эту эмоцию примерно месяц, получая дополнительные тренировки и патрули в удобное время.
— Прости-прости-прости, Каччан! — он не смеет поднять глаза, и это хорошее чувство. Бакуго хмыкает, и это звучит как сигнал, чтобы Изуку одним глазом взглянул на него и увидел, что он на самом деле не зол.
— Проходи, ботаник.
Неловкость проходит через несколько минут, когда Бакуго кричит на Мидорию за то, что тот не помыл руки перед едой, и тот в отместку вытирает их полотенцем для лица, что бесит Кацуки ещё больше и заставляет бросить кусочек помидора. Деку ловит его ртом.
Они расслабляются на диване, поедая домашнее кари и наблюдая за действиями героини. Она ведёт себя так глупо, что в какой-то момент умудряется бесить их обоих, что большое достижение.
— Это же очевидно, что у неё есть чувства! — в конце второй серии Деку подскакивает с дивана и кричит от отчаяния. Кацуки согласен.
— Да, и она знает об этом, но у неё большие проблемы с алкоголизмом, — что раздражает его ещё больше, потому что как будто этой проблеме дали хоть какое-то сюжетное обоснование (да, они не сделали это).
— Они бы разобрались вместе!
Деку недовольно пыхтит и усаживается обратно на диван.
— А ещё до этого она встречалась с девушкой, и парень явно не уверен, может ли вообще подкатить к ней, — Бакуго с сожалением смотрит на свою пустую тарелку. Ему нужно заесть чем-то этот разговор. — Они дружили с детства, а он даже не знает, какая у неё ориентация, — не то чтобы его тон сильно осуждающий, но, возможно, да. Осуждающий.
— Это слишком сложно! — Деку встаёт на её защиту, как будто она вообще настоящий человек и нуждается в этом. — Люди даже в сорок лет размышляют над своей ориентацией.
— Но у неё-то с этим явно нет проблем, — Бакуго хмыкает, когда героиня смотрит исподлобья на другого героя.
— Откуда ты знаешь?
— Очевидно, что она би.
— Она может быть паном.
— Тогда бы это подчеркнули.
— Или деми.
— Она не знала свою предыдущую девушку. Они вообще начали отношения с секса.
— Боже, как будто я могу размышлять об ориентации персонажей, когда не уверен в своей собственной.
Бакуго не замирает в ответ на эти слова. На самом деле, он считает, что реагирует очень хорошо: никак.
— Лучше поздно, чем никогда, — он пожимает плечами. — Это вообще сериал про супер-героев? Я вижу здесь пока только любовную драму. Это не жизнь про-героев. Я бы знал об этом, если бы это было так.
Мидория смеётся, потому что, не может быть столько любовной драмы в их сфере, никто в реальности не способен изматывать себя эмоционально сверх того, что они уже испытывают. Затем он хватается за телефон и меняется в лице от радости до чистого ужаса и неудобства за своё существование одновременно.
— Мне надо идти уже домой. Я не думал, что прошло столько времени.
Вот теперь Бакуго замирает. Замирает глупо, со стаканом у рта посреди глотка, чувствуя, как вода обжигает горло. Это настолько заметно, что Деку начинает выглядеть ещё более извиняющимся, чем обычно.
— Ты не останешься?
Он всегда обычно остаётся. Деку всегда обычно остаётся, и они смотрят сериалы всю ночь, а затем в пять утра вместе бегают в парке, который ближе к дому Бакуго. Там всегда готовый домашний завтрак, благодарная улыбка и усталые глаза, светящиеся радостью. Это обычно происходит.
— У меня же завтра с утра патруль.
Это... это имеет смысл. Это то, о чём Бакуго должен был подумать раньше, а не предполагать просто так. О, чёрт возьми.
Он ведь просто хочет, чтобы Деку остался на ночь, не так ли?
Он так влип.
— Мы просто так давно не виделись, и я подумал, что хотя бы что-то будет лучше, чем вообще не видеться...
Когда они последний раз виделись? Не переписывались и не кидали друг другу мемы, а на самом деле встречались лицом к лицу вне работы?
— Два месяца, ха? — Бакуго хмурится. С их работой действительно быстро течёт время.
— Слишком долго, — в голосе Деку есть какой-то инородный надлом, так что Бакуго просто треплет его по голове, применяет захват и душит, пока его не откидывают к противоположной стене.
Они прощаются с улыбкой на губах, Кацуки отдаёт заранее приготовленный завтрак, и они стискивают его между своими телами в слишком долгом объятье. Слишком долгом. Слишком.
Если бы Бакуго был мастером отношений, он бы сказал, что Деку шлёт смешанные сигналы, которые слишком путают всех людей вокруг.
Иногда Бакуго думает, что влюблён. Это происходит тогда, когда он смотрит на Изуку и пытается понять, что чувствует, а потом парень просто касается его, и происходит электричество. Волна тепла в месте, где чужая ладонь соприкасается с его, и Кацуки даже вздрагивает, а Деку только улыбается своей мягкой улыбкой, как будто знает.
Но в другие моменты ничего не происходит. Нет волны тепла, нет особой атмосферы, только необходимость взять за руку, чтобы не потеряться в толпе.
— Если ты не знаешь, нравится тебе человек или нет, это значит, что нравится, — с умным видом говорит Каминари, но Бакуго не думает, что это так работает. Хотя слова западают.
Если бы Изуку ему не нравился, он бы даже не думал об этом, не так ли?
В конце концов, Бакуго представляет на месте Деку других: Серо, Мину, Каминари, Киришиму. Из всех фантазия более или менее кажется реалистичной с Эйджиро и Миной, но не кажется такой же притягательной.
— Так что, как прошло свидание? — Мина улыбается, когда притягивает его к себе. Бакуго задаётся отстранёно вопросом, каким образом Киришима никогда не ревнует никого из них друг к другу, но парень только умилённо улыбается, глядя на них двоих вместе.
— Это не свидание, — он фыркает, перехватывая пачку документов удобнее. В школе не говорили, что ему придётся столько возиться с настоящей бумагой. Бумагой. Зачем им бумага, когда можно всё делать голографически?
— Он всегда остаётся у тебя на ночь. Это свидание, чувак, — Киришима по-доброму стукает его в плечо.
— Он не остался.
Кажется, это затыкает их на время. Бакуго доходит до технического отдела в дружеской тишине и получает ненужные утешающие объятья. Ему не грустно; скорее раздражение клубится зудом под кожей, распространяя желание стукнуть Деку головой об стену со всей дури, как в старые времена.
— Это же Ground zero! Вы очень часто заглядываете в последнее время, — Хатсуме на него смотрит хитрым взглядом, и Бакуго просто сдаётся.
В последнее время его оборудование нуждается не только в усилении его причуды, но, по сути, в улучшении самого химического вещества, которое выделяют его потовые железы. И химия интересная, хорошо? Он может получить бесплатное развлечение прямо на работе, которое ещё и приносит пользу, так что почему нет?
Он внимательно наблюдает за процессом и в середине советует соединить несколько элементов, которые вызывают гораздо большую химическую реакцию, чем те, с которыми они работают сейчас.
— Это разорвёт твои руки.
— Нет, если будет достаточная защита, — Бакуго ухмыляется, почти бросая вызов.
Хатсуме усмехается в ответ точно так же, встаёт и собирает стопку книг со шкафа, который стоит позади, а затем бросает их в руки Бакуго.
— Если хочешь вмешиваться, будь подготовлен, — говорит она.
Он почти забывает о книгах, когда происходит теракт в центре города. Они не могут задержать злодея, потому что он подрывает себя вместе со всеми людьми и умирает точно так же, как ещё сорок семь гражданских, но они расследуют дело.
К сожалению, расследовать почти нечего. Просто сумасшедший, который захотел унести жизни других, потому что ему было плохо в этом мире. Но они не знают этого в течение двух месяцев. Это изматывает, убивает их режим, их нервы. Эйджиро ссорится с Миной. Мина ссорится с Денки. Серо приезжает из-за границы на неделю.
Бакуго не вспомнит, почему, пока не увидит подарок в почтовом ящике. День рождения проходит очень незаметно. В небольшой коробке находится мини-кукла в его супергеройской форме. Официальный мерч, который ещё не выпущен в продажу. Бакуго только устало усмехается, размышляя, насколько это бессмысленно.
Он замечает золотую подвеску в виде инь-янь через две недели. Чувствуя себя абсолютным идиотом, он находит первую попавшуюся цепочку и вешает её себе на шею в этот же день, как находит.
«лол я заметил её только сейчас», — отправляет он Деку, фотографируя подвеску.
«Хаха, Каччан, надо быть внимательнее», — получает в ответ. — «Знаешь, нам надо встретиться».
На этом их планирование встречи и заканчивается. Бакуго дёргает золотую подвеску в руке и размышляет, как он вообще мог ненавидеть Деку? Затем приходит в голову мысль, что дорогой подарок — извинение за всю ту лажу, которая происходила в этом году, потому что чувство вины Деку может быть настолько же большим, как и вина выжившего Бакуго.
Когда дело с терактом окончательно укладывается в долгий ящик, они договариваются погулять по парку рядом с домом. Они больше не договариваются смотреть фильмы у кого-то: на это нет времени. Они так редко разговаривают, что вся прогулка обычно уходит просто на то, чтобы рассказать, что с ними случилось за это время.
Сначала Деку откладывает это на вечер. Затем на полчаса. Потом ещё на час.
— Мы не могли встретиться утром? — Бакуго ворчит, потому что да, его график тоже не очень комфортный, но не настолько же. В восемь вечера может быть действительно ветрено.
— Извини, Каччан, — Деку задыхается, облокачиваясь на колени, и это уже говорит очень много о том, насколько сильно он спешил. — Сломался отжим у стиральной машинки, поэтому мне пришлось сидеть на ней, чтобы она никуда не убежала.
Он смеётся.
Бакуго не смешно. У него дрожат пальцы от раздражения, поэтому он сжимает стакан с кофе, который ему пришлось взять, пока он ждал идиота.
Мидория рассказывает, как драил квартиру весь день. Потом они заходят по пути за грунтом для кактусов, потому что Деку хочет кактус, а этот магазин по пути. Затем они заходят в химический магазин, и Кацуки покупает себе шампунь без сульфатов, который слишком быстро раскупают на выходных.
Они оба с этого смеются, потому что пользуются своей первой встречей за месяц, чтобы купить что-то по пути. Потому что это повод выйти на улицу и сделать дела.
Бакуго на самом деле понимает, что влюблён, когда его мечта, в прошлом не до конца сформировавшаяся, превращается во что-то отвратительное: как Изуку целует его, а Кацуки после поцелуя бьёт его кулаком по лицу. Эта мечта приносит столько удовлетворения и боли одновременно, что это почти смешно. Он развивает её дальше: представляет ошарашенный взгляд, опухшую щёку и молчаливое «Почему». Представляет, как кричит, что был влюблён в идиота со старшей школы, что сейчас не просто поздно, а невозможно, потому что даже если он будет любить мудака до конца грёбанной жизни, это никогда не сработает, пока он считает стирку более неотложной вещью, чем встречу с человеком, в которого влюблён.
Прежде, чем Бакуго понимает, его подушка становится сырой. Он тыкает пальцем в мокрые кляксы, размышляя, почему на самом деле он хочет плакать. Обычно для этого он включает какой-то чертовски грустный фильм, рыдает пять минут над смертью собаки и чувствует облегчение, освобождение. Сейчас он застревает эмоционально на моменте смерти собаки.
Он застревает не только на ночь, но и на следующее утро. Его это раздражает, потому что даже встать с кровати кажется подвигом.
На работе Мина смотрит на него с лёгкой ухмылкой и предлагает оправдание отвратительному внешнему виду:
— Любовная хандра?
— Кошмары, — отвечает Бакуго, и она отстаёт от него, хотя, кажется, не до конца верит.
Бакуго не знает, почему, потому что он ощущает себя в кошмаре.
Дело вот в чём — он не идиот. Он знает, что у них с Деку, очевидно, есть проблемы. Или у него с Деку. У Деку с ним, видимо, нет проблем. Но они не говорят о проблемах. Они молчат о каждой вещи, потому что они обычно не так важны, а затем извиняются друг перед другом поступками в течение года или двух, потому что слова — отстой.
Бакуго просто не понимал, что эти проблемы накапливаются в нём. Но он знает точно: как только проблема поднимется, всё разрушится, словно карточный домик, который они выстраивали с детства. Быть влюблённым в Деку — только дополнительное неудобство, которое кладётся будто бы в основу домика; стоит его поднять... всё разрушится.
Бакуго не понимает, виноват ли он. Наверное, он действительно виноват, потому что ему стоило сказать все те разы, когда он ощущал то раздражение и неудобство в собственной коже, а позже — разочарование, но ведь Деку сам их ощущает и выглядит виноватым щенком. Он знает, что делает с Бакуго.
Так почему не остановится?
Бакуго тормозит посреди коридора в агентстве, когда осознаёт.
Деку плевать.
После этого осознания становится гораздо проще жить. Он всё ещё хочет разбить голову придурка о стол или стену со всей дури, потому что он умудрился за двадцать пять лет приручить к себе Кацуки так сильно, но проще.
Бакуго начинает встречаться с Каминари. Это не происходит неожиданно, они просто одиноки, часто пересекаются, долго дружат и смотрят иногда на тела друг друга голодным взглядом. Там есть, на что посмотреть. И что потрогать.
Это лёгкие отношения, которые кажутся им относительно непостоянными, несерьёзными и отвлекающими от работы, вроде хобби. Но нет ничего более постоянного, чем временное.
Прежде, чем Бакуго успевает оглянуться, проходит год, в его руках книги по неорганической химии, в квартире слишком много одежды Каминари, а в груди желание узнать ещё больше.
Он подаёт три заявления на заочное обучение на факультеты по фундаментальной и неорганической химии, пишет экзамены и проходит везде. Он смотрит на результаты, скрывшись под капюшоном толстовки, поздно вечером. Он мог бы посмотреть на сайтах, но ему на самом деле приятно видеть своё имя на доске среди других студентов.
Кацуки фотографирует результаты и... отправляет их Деку.
«Чёрт возьми.»
«Чёрт возьми, Каччан, это так здорово!»
«Ты очень умный, и ты хорош со своим таймингом, так что ты точно справишься с этим!»
«Чёрт.»
«Я так горжусь, что ты мой друг, Каччан!»
Иногда он очень ненавидит Деку. До дрожи, до желания причинить боль. А потом Деку выдаёт что-то такое, и напряжение в плечах Бакуго исчезает, заменяется лёгкостью где-то в животе, а на глазах пелена. В такие моменты Бакуго вспоминает, почему вообще влюбился.
Потому что Деку, в общем-то, великолепный в тех вещах, в которых хочет быть. Потому что из него плещется обожание через край и реальная гордость за других. Потому что, по сути своей, он очень хороший.
Каминари встречает его дома хмурым взглядом.
— Ты потеряешь место в топе, — критично заявляет он, и, наверное, прав.
— Топ - это хрень собачья, — отвечает Бакуго. Он даже ничего особенного не делал, чтобы попасть туда. Он просто... работает. И если этого достаточно, чтобы попасть в топ, то что будет, если он действительно будет стараться попасть туда? — И это заочное.
— Заочное не даёт таких знаний, как очное, — в словах Каминари до боли много правды, но Кацуки может лишь только усмехнуться. Денки усмехается в ответ и помогает с разделкой мяса и овощей для ужина.
Ужин мирный. Почти тёплый. Затем они занимаются сексом на диване в гостиной, и это праздничный секс: Бакуго понимает это по искрам в глазах другого и искрам на собственной заднице. Секс с Денки... действительно разнообразный.
Бакуго поступает в Токийский.
— Ты единственный среди нас, кто узнает студенческую жизнь, — Каминари под боком производит эти завидующие-разочарованные волны прямо под кожу.
— Ты заслуживаешь лучшего, чувак, — Киришима улыбается ему, а Мина просто падает на спину и прижимается сзади.
Сначала ничего не меняется. Но затем он едет в Токио, слушает лекции, сидя на заднем ряду, ест в студенческой столовке и знакомится с людьми, которые не знают его. У них нет плохого впечатления из детства о нём, они не осуждают его за агрессию, потому что ему не на что агрессировать, и у них одно увлечение.
Бакуго быстро обнаруживает себя окружённым людьми во время подготовки к экзамену в библиотеке, и все общаются с ним на равных. Ему не нужно использовать свою причуду, чтобы нравиться им. Не нужно стирать руки в кровь. Ему нужно только погрузиться в то, что ему нравится, и это прекрасно.
— Чёрт, у тебя стиральная доска вместо пресса, пацан, — одна из девушек (кажется, ей чуть за тридцать) жалуется, когда попадает ему локтем в живот. Бакуго смеётся, потому что это смешно.
Освежает быть среди людей, которые не интересуются про-героями. Со временем он привык к тому, что все знают его в лицо, несмотря на маску, просто потому что люди в его сфере хорошо знают эту сферу. Но здесь, где царит наука? Всем плевать.
Он сдаёт сессию на отлично, создаёт чат с одногруппниками и возвращается в родной город. За три недели ничего не меняется, но Бакуго ощущает, словно переродился в нового человека.
Он замечает странные взгляды Деку. Замечает тоскливый взгляд Каминари. Ему нравится думать, что он замечает это, потому что хорошо отдохнул.
— Ты куда-то ездил, Каччан? — Деку спрашивает его во время патруля с искренней улыбкой. — Выглядишь отдохнувшим.
Бакуго понимает, что, если он сменит квартиру, Деку даже не заметит без гипербол. Раздражение поднимается в нём новыми волнами, только на время успокоившись, хотя Кацуки принял тишину за отсутствие. Хах, он действительно злопамятная сволочь. Кто же мог подумать.
— Первая сессия. Сдал отлично.
А потом глаза Деку наливаются слезами, пониманием и такой гордостью, что льётся через край. Он обнимает Бакуго со всей силы, рёбра трещат, а дышать нечем, но объятья слишком искренние. И долгие.
— Чёрт возьми, Каччан! Ты великолепен!
И слышать это вживую, чувствовать тепло другого тела, ладони на своей спине — это по-другому. Это даёт ту самую дрожь, от которой Бакуго успел отвыкнуть, и пускает волны липкого тепла по всему телу.
— Спасибо, — хрипит он.
Это разрушает тот маленький мирок, который Бакуго успел создать. Деку всё разрушает. Ему даже не надо быть рядом.
— Я желаю тебе счастья, — говорит Каминари без улыбки, без предубеждений или злобы. Просто как факт. — И я хочу ответных чувств. Не думаю, что смогу получить их от тебя.
— Ты мне нравишься, — заявляет Бакуго со всей страстью, на которую способен. Потому что это правда. Каминари хороший. Верный, приятный, равный. Бакуго не может надеяться на что-то лучшее.
— Но не так, Каччан, — Денки целует его на прощанье и уходит.
Бакуго покупает цветы. Бакуго покупает шоколад, цветы и новую игру для плойки, в которую они оба хотели поиграть. Они проходят её за ночь, сжирают шоколад и оставляют своё расставание как небольшой шрам на сердцах обоих.
— После Джиро... может, я был тоже нечестен, вступая в отношения с тобой, — Денки пожимает плечами с той грустью, которая свойственна травмированным смертью людям.
— Всё ещё друзья, — может только предложить Бакуго.
Каминари ярко улыбается.
Тем не менее, это немного убивает его. Он не привык к расставаниям, потому что до этого ни с кем не расставался, и Киришима утешает его самым острым фирменным кари, которое может приготовить.
— Это несъедобно, — заявляет Мина после литра молока. Бакуго хмыкает и просит уже третью порцию.
В целом это проходит... нормально. Ко второй сессии Бакуго отходит от того, что в комнате меньше статического электричества и запаха озона, погружается в книги и проводит времени в лабораториях чуть больше, чем нужно. Но это помогает сдать превосходно экзамены, одногруппники немного завидуют ему. Это заставляет Кацуки расцветать ещё больше.
— Я бы предложил тебе место аспиранта в моей лаборатории, если бы не твоя работа, — профессор вздыхает почти печально, что заставляет Бакуго искренне смеяться.
— Кто знает, — он пожимает плечами. — Всё ещё могу получить травму.
Бакуго ловит себя на мысли, что на самом деле хочет идти в аспирантуру. Это так странно. Он даже не учится нормально, какая аспирантура?
— Что у тебя за работа? — шепчет та самая девушка, когда они все отмечают окончание семестра. В Бакуго играет алкоголь и радость, в атмосфере запах авантюризма, а под кожей зуд желания действовать.
— Ты никому не скажешь? — спрашивает он, прищурившись. Она мотает головой.
Бакуго медленно достаёт лицензию и показывает ей под столом.
— Охренеть, — шепчет она. Он смеётся.
Каким-то образом она действительно никому не говорит.
Когда Бакуго возвращается домой, его ждёт совместная с несколькими агентствами операция. Они делятся на небольшие команды для разведки, но в Кацуки всё ещё жива та радость от единения с людьми, которым он искренне интересен, так что.
Он избегает Деку и остаётся с Киришимой, Миной и Денки. Его друзья переглядываются между собой, потому что Ground zero на общей операции без Деку? Нереально.
Они давно, ещё в школе, договариваются, что Бакуго всегда будет в паре на больших миссиях с Мидорией, чтобы в смертельном случае перенять причуду. Это практично. Удобно. Показывает уровень доверия с обеих сторон. Только вот Бакуго уже не уверен, что Деку будет защищать его спину так же яростно, как когда-то. Что не будет спасён гражданский в ущерб здоровью Ground zero. Изуку опять сделает извиняющееся лицо и будет пытаться загладить свою вину тёплыми словами и дорогими подарками.
— Что-то случилось? — с беспокойством спрашивает Мина. Бакуго качает головой.
Деку умудряется проткнуть живот насквозь арматурой. Теперь Бакуго чувствует себя виноватым, когда входит в палату, а лицо Изуку озаряется этой тупой улыбкой, будто он впервые видит солнце. Нечестно.
— Меня не было рядом, — рычит Кацуки на самого себя, зарываясь рукой в волосы и оттягивая со всей силы, чтобы ощутить боль. Отрезвляет.
— Я сам виноват, — Мидория пожимает плечами, а затем его взгляд падает куда-то на шею Бакуго. — Ты надел. Не нужно было специально этого делать.
Бакуго не понимает целых три секунды, потом смотрит вниз и видит ту самую золотую подвеску. Вот почему он иногда сам хочет сделать Изуку больно. Вот почему ему постоянно самому больно. Потому что он дурак, который не отпускает.
— Деку, — хрипит он, — я ни разу её не снимал.
— Оу, — бледные щёки наливаются краской, и это почти интимный момент, если бы Бакуго не чувствовал, как задыхается от разочарования.
Это просто немного (гораздо) больше того, чем он способен принять.
Это день рождения Кацуки, когда всё летит к чертям. Бакуго устанавливает в себе мир между осознанием пренебрежения Изуку, кровавыми мечтами ночью и спокойной работой днём, чтобы Киришима взял и оставил Деку с ним наедине. Эйджиро подмигивает ему, уходя. Кацуки немного бесится с этого.
В этом нет ничего особенного. Они часто остаются наедине. Только у Мидории нет никого слишком долго, они оба немного пьяны, а в этом угле тень от колонны хорошо скрывает их от остальной аудитории кафе.
Всё происходит не совсем так, как происходит в мечтах Бакуго. Деку тянется к нему медленно, давая шанс отступить, и Кацуки, осознавая, что жаждет поцеловать его в ответ, берёт возможность и отворачивается с огромной дырой в груди. Он не бьёт Деку за попытку, он не орёт в лицо все причины, не объясняет ничего, только отворачивается и чувствует комок в глотке. Потому что у него есть чувство собственного достоинства.
Это не продолжалось год или два. Это тянется в течение семи лет.
И если даже он считает, что такая дружба может работать (что довольно сомнительное решение), то отношения — нет.
— Извини, — говорит Изуку мягким голосом, — я подумал, что это с двух сторон... Это было глупо.
— Нет, — Кацуки хмыкает и пожимает плечами. — Ты был прав. Это было с двух сторон.
Мидория самоуничтожительно смеётся и отворачивается.
— Боже, это будет неловко.
— Разве? — Бакуго поворачивается к Мидории и смотрит внимательно, пронзительно, заставляя щёки вспыхивать пламенем. — Мы видимся раз в несколько месяцев в лучшем случае. К следующему разу всё пройдёт.
И тогда есть гнев с обратной стороны. Это немного даже освежает; у них давно не было настоящих эмоциональных стычек. В основном, потому что они делали вид, что ничего не происходит.
<— Что ты имеешь в виду?
— Ты оглох? Только то, что сказал.
Может, у них будет настоящая драка. Это было бы здорово. Может, тогда Бакуго сможет отпустить это дерьмо внутри себя.
(он может надеяться.)
— Ты можешь говорить нормально? — Мидория огрызается, всё ещё с румянцем на щеках от неловкости раньше. Это слегка смешно.
— Я говорю нормально. Я не виноват, что в твоей голове каким-то образом нормально функционирует цепочка, где ты от пренебрежения приходишь к нормальным романтическим отношениям, потому что это не сработает ни в одной грёбанной вселенной!
Изуку, кажется, не обрабатывает слова, но надо ли оно Бакуго? За это долгое время он настолько прикипает к этому пренебрежению, смиряется с ним, что... нет. Ему не надо. Ему на самом деле ничего из этого не надо.
У них разные друзья. Они работают в разных агентствах, живут в пяти минутах друг от друга, но за последний год ни разу не заходили друг к другу в дом, и... Бакуго не виноват, что хотел большего от отношений, чем хотел Мидория. Никто не виноват.
— Я не...
— Уходи, — он прерывает спокойным голосом. Ему скоро стукнет тридцать. Он выше этого дерьма. — Чёрт, ты даже, наверное, не знал, что я встречался с Каминари.
— Я знал!
— Узнал, когда мы расстались?
Бакуго попадает в цель, если судить по сморщенному лицу.
— Ты не говоришь мне важные вещи.
— Я не обязан инициировать абсолютно каждый диалог с тобой, Деку, — по какой-то необъяснимой причине, он делал это. — Просто... уйди. Из тебя будет хреновый парень, но ты хороший друг. Иногда.
Теперь будут изменения.
Бакуго с интересом будет наблюдать, сколько протянет эта дружба.
Мидория сталкивается с Киришимой в дверях, извиняется и быстро выходит из кафе. Бакуго переливает пиво из его стакана в свой. Изуку же всё равно это больше не выпьет.
— Что, мне надо было приехать раньше? — неловко спрашивает Денки, почёсывая щёку. — Потому что я специально приехал позже, и, похоже, пропустил всё веселье.
Мина стукает его по затылку.
Киришима поджимает губы почти недовольно и зло.
— Так он не поцеловал тебя? Вместо этого вы поссорились? Чувак, я думал, вы наконец сойдётесь.
Бакуго смотрит на Киришиму, чуть склонив голову набок, словно видит в первый раз в своей жизни.
— Ты действительно считаешь, что я настолько не уважаю себя, чтобы встречаться с тем, кто считает стирку важнее меня?
Ашидо издаёт скулёж и душит парней рядом с собой прежде, чем кто-то из них успевает задать вопрос. Кацуки почти улыбается, глядя на это, потому что он действительно не хочет говорить об этом сейчас и, возможно, когда-либо. Киришима садится рядом с ним, прислоняясь к боку всем телом и вдавливая душевное тепло почти насильно. Каминари напротив смеётся, когда видит, как пара окружила его, сдавив между собой.
— Если к сорока ты никого не найдёшь, обещаю, мы пригласим тебя к себе в постель, — Мина обнимает его за плечи.
— Правда не думаю, что мы будем способны на многое, но лучше, чем ничего, — Эйджиро поддакивает.
Бакуго цепляется за их руки и смеётся.