— Итак, — Се Лянь неловко мнется, заправляя прядь волос за покрасневшее ушко. Ее сердце колотится так сильно, что стоящая напротив девушка слышит это, а щеки пылают, как осенние костры на кленах. Миниатюрная фигура девушки кажется еще меньше, чем обычно, особенно этому способствует пушистый белый свитер, рукава которого скрывают ее ладошки.
— Итак, — Хуа Чэн выглядит расслабленной и спокойной, но подрагивающие кончики пальцев выдают нервозность. Она обычно спокойная и собранная, порой даже серьезная и недовольная. Но, конечно, не для своей драгоценной цзецзе. Рядом с ней девушка менялась до неузнаваемости, превращаясь в самую настоящую кошку, готовую дарить ласку лишь одной.
Неловкое молчание затягивается, а сладкое послевкусие удачного свидания и неловких поцелуев на берегу реки, становится почти приторным. Но это все же не то, от чего хочется побыстрее избавиться, запив водой. Скорее, эта приторность оседает на губах, словно возрождая в памяти недавние минуты близости. А так же разливается по всему телу едва ощутимыми мурашками.
— Я чувствую себя немного неловко, когда ты смотришь на меня таким взглядом, — первой решается нарушить атмосферу именно Се Лянь. Она сжимает край чужого пальто и улыбается едва заметно, прежде чем посмотреть на свою спутницу из-под опущенных ресниц. — Ты не хочешь остаться на чай?
— Если цзецзе этого хочет, то как я могу отказать? — в словах искрится игривость и наигранное удивление, но Хуа Чэн все же прижимает свою возлюбленную к себе, утыкаясь носом в макушку. Се Лянь пахнет теплым молоком и ромашками, быть может, это все дело в шампуне. Никто так не думает, на самом деле. Так пахнет кожа, волосы, одежда, квартира, даже кот пахнет так. И Хуа Чэн готова просто раствориться в этом запахе. — Только давай постоим так еще немного?
И девушка в чужих руках смеется. Так заразительно и тепло, что в груди у Хуа Чэн что-то приятно екает. Так бывает при каждом взгляде на возлюбленную. У Се Лянь краснеют кончики ушей и даже на скулах расцветают цветы смущения.
— Сань Лан, мы можем продолжить обниматься в квартире, а не возле двери, — в глазах девушки можно раствориться так же легко, как и исчезнуть в расплавленном золоте. И в них не грех погибнуть, теряя всю себя до основания.
— Можем, но здесь ты находишься так близко, что я не могу тебя не обнимать. Или ты замерзла? — забота и искренность в чужом голосе греют лучше горячего чая после долгой прогулки зимним вечером. И случайно растаять можно.
— Нет-нет, что ты, — Се Лянь качает головой и поднимает взгляд, смущаясь от непосредственной близости с чужой грудью. Девушка честно не думает о том, насколько она большая и упругая. Честно. — В твоих объятиях всегда очень тепло. Просто я волнуюсь, что тебе будет неудобно. Давай все же зайдем в дом?
На подобную просьбу отказывать было бессмысленно, да и делать это было совершенно незачем. Поэтому, в следующее мгновение девушки уже входили в небольшую, но светлую квартирку Се Лянь. С одеждой девушки прощаются в коридоре. Верхней, естественно. Хуа Чэн всегда нравилось бывать в гостях у своей второй половинки. В основном визиты получались спонтанными, потому что до начала их отношений девушка никогда не жаловалась. Из-за этого Сань Лан приходилось узнавать причину ее отсутствия у Ши Цинсюань, которая всегда в курсе всех событий. И ехать к ней в квартиру вместе с лекарствами и нормальной едой. Все же, еда самой Се Лянь не создана для тех, кто слаб иммунитетом.
Кухня встречает почти выветрившимся запахом выпечки и приятным желтым светом. Пионы, которые совсем недавно были подарены возлюбленной, все еще стояли в вазе на самом видном месте — в центре стола. Хуа Чэн не может сказать, что от этого факта у нее не замирает сердце. Развешенные на стенах миниатюрные лампочки и искусственные цветы, придавали кухне столько же уюта, как и стоящие возле раковины кружки с причудливыми рожицами и цветные полотенца, висящие на спинках стульев.
Девушке очень нравилось бывать здесь. При любых обстоятельствах.
Хуа Чэн садится на стул возле окна и подпирает подбородок рукой, глядя на то, как ее возлюбленная суетится на кухне. Судя, по подрагивающим рукам и пылающим кончикам ушей, Се Лянь успела надумать себе всякого. Сейчас бы разобраться чего именно, но девушка только поднимается со своего места — зачем, спрашивается, садилась — и нежно обнимает свою пару со спины.
— Цзецзе, ты вся красная. Тебе плохо? — учтиво интересуется, оставляя мимолетный, но ощутимый, поцелуй на макушке. Се Лянь на это издает какой-то нечленораздельный писк, а ее очаровательные щечки вспыхивают еще сильнее.
— Сань Лан! Не нужно издеваться, - девушка опускает голову, говоря тихо. Но все же не смотрит в чужой глаз, предпочитая разглядывать то, как ее ладонь почти тонет в чужой. Бледной, с узловатыми костяшками и незаконно длинными пальцами. Подумать только, двадцать сантиметров разницы в росте, но ладошки… У Се Лянь они маленькие, как и вся она.
Хуа Чэн говорит, что девушка миниатюрная и иногда называет малышкой.
И эта малышка действительно напридумывала себе всякого разного. А именно: они с возлюбленной одни дома — как будто этого никогда не случалось раньше, — а ее возлюбленная Сань Лан так изумительно красива и нежна. И нельзя упускать Цинсюань, которая рассказала во всех красках и подробностях о их первом с Хэ Сюань разе. Конечно, там не было тех подробностей, которые бы обрисовали всю ситуацию действа — Се Лянь бы просто сгорела от смущения. Да и в основном словарный поток девушки был примерно таким: «А-Лянь, у нее такие пальцы… Ммм… А какие вещи творил ее язык… Ох. У нее такие мягкие губы».
Кто-то представлял себе поцелуи, а не то самое. Ну или то самое, но в общих чертах. Без самых интересных подробностей.
— И вовсе я не издеваюсь. Только волнуюсь за твое спокойствие, — Хуа Чэн тихо смеется, грудью со спины чувствуя как быстро бьется чужое сердце. Это забавно, ведь ее собственное бьется не медленнее.
— Оно пропало, когда я встретила тебя, — смущенно признается девушка, а для ее возлюбленной это как удар в самое сердце и глубже. На ее лице сразу появляется глупая улыбка — так считает только она сама — и сжимает в объятиях Се Лянь только сильнее. Потому что чувствует себя такой влюбленной и окрыленной в этот момент. В каждый момент, который они проводят вместе.
— Я с тобой точно не смогу дожить до старости. Ты такая очаровательная, дорогая цзецзе! — Хуа Чэн поворачивает девушку лицом к себе и в следующее мгновение накрывает ее губы поцелуем. Трепетным и нежным, словно целуя только распустившийся бутон, что еще не смог окрепнуть для противостояния ветру и прочим невзгодам и трудностям. Се Лянь любит такие поцелуи, а девушка просто любит ее. Да и некуда им торопиться, особенно, когда возлюбленная зарывается пальцами в чужие темные волосы, сжимая. И притягивая ближе.
Ну, а кто Хуа Чэн такая, чтобы в чем-то отказывать своей возлюбленной? Правильно. Поэтому она, приняв подобное действие, немного увеличивает напор, кусая за нижнюю губу. Можно отстраниться и посмотреть, как она становится непростительно алой, а шоколадные глаза отливают жидким золотом. Но это значит прекратить наслаждаться вкусом чужих губ, сладостью оседающих на языке. А сделать это не готова ни одна из них.
Они целуются долго. Пока губы не начинают неметь, а у Хуа Чэн затекать спина. Не самая удобная поза, лучше бы, конечно, усадить возлюбленную на стол и продолжить… Но сперва стоит заняться тем, чтобы постараться открыть глаза и восстановить дыхание. Да и щеки, кажется, горят. У обеих.
— С-Сань Лан, — у Се Лянь голос ниже обычного, припухшие от поцелуев губы и розовые щечки. Она неловко мнется на месте, не решаясь поднять взгляд на стоящую и все еще обнимающую ее девушку. А ее пару в данный момент посещают мысли о том, чтобы взять и расцеловать эту очаровательную особу снова. И снова, и снова, и снова. Желательно до конца жизни. — Я чувствую себя немного странно.
— Ммм? — слова доходят не сразу. Но когда Хуа Чэн понимает их суть, то начинает паниковать. — Прости, я что-то не так сделала? Тебе не больно, цзецзе?
Се Лянь краснеет сильнее и все еще не поднимает взгляда. Это действительно сильно пугает ее пару, заставляя хмуриться и пытаться понять причину такого поведения. Даже ненавязчиво проводит пальцем по чужой нижней губе, чуть надавливая на нее пальцем. Девушка прерывисто выдыхает. И только сейчас Хуа Чэн замечает ее тяжелое прерывистое дыхание и то, как аккуратные пальцы с толикой нервозности сжимают рукав чужой водолазки.
— Я не уверена, но мое тело странно реагирует на Сань Лан, — Се Лянь все же поднимает на девушку слезящиеся глаза и всхлипывает. — Так странно… Внизу очень горячо.
Признаться честно, ее пара сама была не в лучшем состоянии. А услышав подобную откровенность от возлюбленной, все тело словно охватило волной жара. Не каждый день, а сегодня вообще первый раз, можно услышать от Се Лянь, что она возбуждена. Хоть и немного в иной формулировке.
Дрожащей рукой Хуа Чэн спускается с талии вниз, оглаживая ягодицы через ткань брюк. Они довольно плотные, но прикосновения хватает, чтобы вырвать из груди девушки неловкий и смущенный стон. Кажется, так и с ума сойти можно.
— Сань Лан, что ты делаешь? — Се Лянь краснеет еще сильнее чем раньше, и ей кажется, что она не может дышать. Жар внизу живота становится только сильнее, когда сильные руки подхватывают ее под бедра, прижимая к себе. — Я же тяжелая…
— Ты не тяжелая, — Хуа Чэн выдыхает в чужие губы, а после улыбается, целуя девушку, что обняла ее за шею, в висок. — Если ты позволишь, я могу помочь тебе с этими странными ощущениями… Я не настаиваю, просто-
— Я верю тебе, Сань Лан, — на удивление, в чужом голосе действительно нет ни намека на страх. Только смущение, накрывающее с головой.
Вот только Хуа Чэн знает обо всех постельных делах не больше чем ее возлюбленная. Хотя нет, знает она конечно больше, но неопытность и тонкости… В любом случае, кто не рискует — в данном случае пробует — тот не пьет шампанское. Поэтому действовать придется по наитию, стараясь доставить максимум удовольствия своей паре.
— Ах, — Се Лянь выдыхает, оказавшись лежащей на кровати, и сглатывает. Видеть, как над ней нависает возлюбленная, чувствовать щекочущие прикосновения кончиков ее волос, следить за длинным веером ресниц и за яркими губами. Которые стали такими по вине, заслуге, девушки. Таким видом можно любоваться вечность и немного дольше.
Вот только у Хуа Чэн другие планы. Она касается губами чужой шеи, оставляя свой след. Ее пара не говорит ни слова против, только выгибается, обнимая крепче. Скорее всего, это можно считать как знак к началу действий, а может и что-то другое. Но очередной несдержанный стон Се Лянь, когда чужие губы касаются яремной впадины между ключицами, чтобы провести языком ниже, вырывает из головы все мысли.
Вот только сейчас торопиться не стоит. Поэтому Сань Лан забирается ладонью под чужую одежду, аккуратно поглаживая напряженный живот. Как бы прося расслабиться. А сама тем временем покрывает поцелуями чужую линию подбородка и все-все лицо, кроме губ. Словно оставляет самое желанное на сладкое. Их девушка коснется, когда ладонью заберется под тканевый бюстгальтер, сжимая грудь.
У Се Лянь по телу бегут мурашки, унося за собой здравый смысл, чтобы оставить одно только смущение. Прикосновения к обнаженному телу в таком чувствительном месте были для нее чем-то новым и просто колоссально смущающим. Поэтому она просто подалась вперед, прикрывая глаза, и с какой-то жадностью начала отвечать на чужой поцелуй. А еще она старалась сохранить хотя бы немного здравомыслия и не сойти с ума от чужого ловкого языка и уверенных движений на груди.
Руки Хуа Чэн совсем немного прохладные, а кожа мягкая. Ее прикосновения приятны, особенно когда более грубая часть ладони касается напряженных сосков. Се Лянь стонет совершенно откровенно в чужие губы, а ее пара от неожиданности сжимает пальцами сосок.
Для девушки это похоже на что-то… Что-то просто невероятное. У нее мурашки по всему телу и хочется податься к этому прикосновению так близко, как это вообще возможно. Тяжелое дыхание все никак не хочет восстанавливаться. Ну и черт с ним, пока кончики пальцев покалывает от удовольствия. И, конечно, такая реакция тела не укрылась от внимательного взгляда Хуа Чэн.
Она сглотнула.
И стянула с возлюбленной свитер. Оставляя в одном бюстгальтере.
Грудь тяжело вздымалась, а волосы не могли скрыть даже медовую кожу на плечах, покрытых россыпью веснушек. Розовый ореол сосков выделялся под полупрозрачной тканью белья и становился немного темнее в приглушенном свете комнаты. Приковывал взгляд, манил. Скрещенные ноги в коленях, в попытке скрыть свое возбуждение, и закрытое лицо ладошками — все это было слишком противозаконно.
Хуа Чэн кажется, что она не может дышать, когда ее руки сжимают чужую грудь. Совершенно небольшую и крайне приятную на ощупь. Но как красиво кожа покрывается мурашками от этого незамысловатого движения…
— Цзецзе, ты позволишь снять с тебя белье? — Хуа Чэн не из тех, кто играет по правилам, поэтому после этой фразы проводит языком по соску, скрытому тканью белья. И, словно награда, с чужих губ слетает тихий стон.
— С-Сань Лан, ты не должна спрашивать у меня что-то настолько смущающее! — Се Лянь краснеет так сильно, что может показаться, что смущение предалось даже тонким пальцам, через которые девушка и смотрела на свою возлюбленную. — Я верю тебе…
А большего и не нужно говорить. Сглотнув, Хуа Чэн аккуратно поддевает пальцами застежки бюстгальтера, после чего убирает в сторону уже лишнюю ткань. Первым порывом уже наполовину обнаженной девушки, было прикрыться, что она и сделала. Очень неловко смотря сперва на свою пару, а после куда-то в сторону. Потому что это было смущающе. А вдруг ее возлюбленной не понравится то, что она увидит? Се Лянь очень боялась услышать такие слова, поэтому сразу же отвела взгляд, крепко зажмуриваясь, когда чужие руки аккуратно погладили по нежной коже. Успокаивая.
— Цзецзе…
И девушка убирает руки, прижимая их к себе, ибо совершенно не представляла, куда стоит их деть в подобной ситуации. А Хуа Чэн никогда не была особенно религиозной, но сейчас перед ней на кровати лежит ангел. Ангел, что выглядит как грех. Растрепанные волосы, блестящие глаза, опухшие губы и расцветающие следы поцелуев на шее и ключицах. И грудь, которая похожа на два распустившихся бутона: таких же девственно чистых и нежных, — на который попала капля вишневого сока.
Это хочется попробовать.
Провести языком по твердой горошине соска, заставляя тем самым свою пару прогнуться в спине и зарыться пальцами в чужие волосы. Несильно прикусить и снова попробовать. Пососать, прикрывая глаза и самым кончиком языка лаская вершинку. Сжать второй между пальцев и немного оттянуть на себя, не без удовольствия наблюдая за тем, как дрожь проходит по любимому телу снова и снова.
— Ах. Мха-а… Сань Лан, не д-дразни, — голос Се Лянь выше на несколько октав, нежели обычно, и это так чертовски сильно подкупает. В голове остается одно-единственное желание попробовать еще больше. Насладиться сильнее, заставить стонать, срывая голос, и забыть свое имя от накрывающего удовольствия.
Хуа Чэн только улыбается своими восхитительными губами и прикусывает другой сосок. Девушка под ней почти всхлипывает и закусывает губу, а ее пальцы в чужих волосах сжимаются почти отчаянно. От этого действия по спине словно разряд тока пускают, а кожа покрывается мурашками.
И последняя преграда, разделяющая возлюбленных — брюки с бельем — оказалась стянута и откинута в сторону за ненадобностью. Какое расточительство, но сейчас об этом думать времени определенно нет.
Вот только когда Сань Лан касается губами внутренней стороны бедра, собираясь подниматься выше, мышцы на теле ее возлюбленной напрягаются, и она как-то слишком резко отскакивает назад, тяжело дыша. К ее лицу прилипли короткие пряди, а остальные волосы в полнейшем беспорядке, глаза лихорадочно блестят, а щеки пылают. А сердце в чужой груди бьется так близко, что девушка прикладывает руку к обнаженной груди, неосознанно пытаясь прикрыться.
— С-Сань Лан, что ты собралась делать? Там же… Там же так грязно… А ты… Языком, — казалось, еще секунда и Се Лянь просто вспыхнет, как спичка. Она еще точно не знала, чего именно боится: что девушка увидит ее не с самой красивой стороны или испачкается.
— Цзецзе, все в порядке. Мы можем остановиться, если ты чувствуешь себя некомфортно, — Хуа Чэн только улыбается, беря простынь и аккуратно накидывая ее на чужие плечи. Меньшее, чего ей хотелось — давить и пугать. Все же, это просто секс, а Се Лянь у нее одна.
— Мне было приятно, — закутавшись в простынь, отвечает девушка. А после неловко прижимается к возлюбленной, утыкаясь носом куда-то в шею. — Просто… Я совсем ничего об этом не знаю. И нам нужны средства защиты… А может что-то еще, если у меня не получится сделать тебе приятно…
— Ты станешь причиной остановки моего сердца, цзецзе, — Хуа Чэн поднимает чужое лицо ладонями и оставляет на нем много маленьких поцелуев-бабочек, каждый из которых насквозь был пропитан нежностью и чувствами. — Давай тогда посмотрим какие-то обучающие видео или почитаем статьи? Мне бы тоже не помешало узнать что-то новое, чтобы после опробовать на практике. И если ты захочешь, мы можем вместе сходить в соответствующий магазин. А сейчас мы можем просто лечь спать, если ты не хочешь побыть одной.
Се Лянь прерывисто выдыхает, закрывая пылающее лицо ладонями, и только кивает. Потому что так смущающе думать о том, как будут проходить все эти «уроки» вместе с сидящей рядом Хуа Чэн. Такой понимающей и прекрасной, что сердце не находит себе места, когда она рядом. И в такие моменты девушка чувствует себя такой маленькой и влюбленной, а еще очень счастливой потому, что из всех людей самая прекрасная и удивительная девушка досталась именно ей.
— Я люблю тебя, Сань Лан, — Се Лянь укладывает голову на чужое плечо, когда ей все же удается раздеть свою пару. Лежать так рядом, чувствуя жар кожи, было невероятно волнительно. И приятно. Да и ее Хуа Чэн видела со всех ракурсов… Это должно помочь побороть смущение, но в случае девушки, такие методы не работали.
— И я тебя люблю, моя дорогая цзецзе.
— Сань Лан, а ты помнишь, как мы познакомились? — Се Лянь неторопливо покачивает свешенной со стула ступней в пушистых носках. На ней пижама с каким-то очередным мультяшным персонажам, а волосы собраны в неаккуратный пучок на макушке. Добавить к этому кружку ванильного чая и получится картина, из-за которой у Хуа Чэн неоднократно сердце останавливается.
Про себя же она называет этот вид одной из прекраснейших картин. Но, по секрету, все эти творения посвящены ее возлюбленной.
— Ммм? — обернувшись, спрашивает девушка, а после все же раскладывает омлет по тарелкам, добавляет немного нарезанных овощей и подает на стол, садясь на стул напротив. — Как я могу забыть что-то связанное со своей цзецзе?
Ответа не следует и Сань Лан замечает покрасневшие щеки своей пары, которая попыталась казаться сосредоточенной на еде. Но неловкое движение, которым она заправила аккуратную прядь волос за ухо, выдавало ее волнение и смущение. Девушка никогда не говорила Се Лянь о ее, очевидно, милых привычках, но только потому, что не хотела заставлять чувствовать неловкость. Поэтому свои наблюдения держала глубоко в себе под семью замками и цепями. Сама этими знаниями наслаждалась и получала моральное удовольствие.
— Я влюбилась в тебя с самого первого взгляда, — Хуа Чэн начинает тихо и неторопливо, поглаживая кончиками пальцев ручку чашки. — Я была еще совсем ребенком. Это было в тот день, когда родители переехали, и мне пришлось осваиваться в новой школе. У меня не было друзей, а статус «богачки» следовал за мной просто везде из-за чрезмерной опеки родителей. Тогда я сильно злилась на них, но сейчас понимаю, что это было просто волнением за ребенка. Непутевого, к слову. И вот, после уроков меня возле туалета зажимает одноклассник. Не знаю, почему он решил напомнить мне о том, что одного глаза при мне не идет в комплекте — может, подумал, что я забыла? К черту, было как было и это совсем неважно. Хотя лучше было бы ему не переходить мне дорогу. Что же. И в момент, когда он сорвал с меня глазную повязку, появилась ты. Я как сейчас помню, как солнечные блики играли у тебя волосах, а на этого неудачника ты смотрела с такой яростью… Ох, твой тот взгляд часто являлся мне во влажных снах и фантазиях. До сих пор мурашки по коже, ха-ха. Ты тогда так круто его отругала: сказала, чтобы больше не смел задирать меня, и назвала трусом. Вот тогда я и влюбилась. Правда, дальше мне снова пришлось сменить школу… Но я трепетно пронесла свои чувства сквозь года.
Девушка смеется и сжимает ладонь Се Лянь в своей. Та не шевелится и кажется очень погруженной в свои мысли, пока не начинает смеяться. И подносит к губам руку своей пары, оставляя на каждой костяшке по несколько легких поцелуев.
— Сань Лан, спасибо тебе за эти чувства, — сама Сань Лан хочет ответить, что ее не нужно благодарить за такое. Но молчит и мягко улыбается. Слушает. — Я помню, когда мы встретились уже в университете. Я была на третьем курсе, а ты только поступила. Ох, как же неловко об этом вспоминать… В то утро я испортила твою блузку своим кофе. Ты сказала, что ничего страшного, а я видела, что блузка безвозвратно испорчена. И пообещала все компенсировать. А потом Цинсюань сказала, сколько она стоит. Мне проще было почку продать, чем заработать на подобную дизайнерскую вещь. И видя мое замешательство, ты предложила химчистку, а я в тот момент так разволновалась, что даже не подумала о таком варианте. Но после этого случая наши встречи стали чаще и мы даже занимались вместе на физкультуре.
Се Лянь прижимает к покрасневшим щекам ладони и отводит взгляд.
— Когда я впервые увидела тебя в спортивной форме, я окончательно осознала свою ориентацию. А как ловко ты играла во все без исключения игры, была первой в беге и такой сильной! Помню, как ты отнесла меня в медпункт, когда я подвернула ногу, — девушка опустила взгляд в стол, изучая содержимое тарелки. — Я не подворачивала ногу… Это был план Цинсюань о том, как нас свести. И мне было стыдно смотреть тебе в глаза после этого еще несколько дней…
— Я знала о плане, — Хуа Чэн весело смеется, смотря на то, как Се Лянь быстро поднимает взгляд и меняется в лице. Кажется, она действительно удивлена, а из этого следует, что ее пара очень хороший шпион. — Я его придумала, а после рассказала Сюань, а та, в свою очередь, передала Циньсюань. Ты же знаешь, какая я у тебя коварная, а долг известной нам особы сам себя не спишет. Надеюсь, цзецзе не злится на меня.
Се Лянь вместо ответа только наклоняется через стол, оставляя на любимых губах легкий поцелуй. Ее возлюбленная в ответ на это улыбается, как сытая кошка, но отпускать даже не думает. Она перехватывает ладонями чужое лицо и целует уже самостоятельно. Чувствует сладкий привкус чая, яйца и овощей — но так целовать даже приятнее. Девушка становится как-то ближе, более осязаемой.
— Я не сержусь на свою Сань Лан, — девушки все же возвращаются на свои места, улыбаясь друг другу яркими и теплыми улыбками.
Дальше завтракают они в относительной тишине, прекрасно понимая, что если кто-то начнет говорить, то есть придется уже холодный омлет. А это совершенно невкусно. Ну или вкусно, если в это время провести рукой по чужому бедру, кончиками пальцев забираясь под шортики, оглаживая подушечками пальцев медовую кожу. И, в конце концов, останавливаясь, потому что: «Сань Лан, это же неприлично!». Вот только возмущенной Се Лянь не выглядит. Хуа Чэн чувствует, что она разделяет ее интерес в этом вопросе, но все же не может перебороть смущение. Но читать литературу нужно начинать…
— Мы тогда впервые поцеловались, — Се Лянь улыбается уголками губ, ловя чужой — на самом деле самый родной и любимый — вопросительный взгляд. — В медпункте, когда я якобы подвернула ногу. Я так быстро никогда не бегала и не могла связно думать следующие несколько дней — настолько была смущена всем этим. Я осознавала, что ты мне нравишься, но не могла представить нашу близость в таком ключе… Так неловко говорить об этом настолько открыто…
— Мы будем вместе смотреть порно, — шокированно выдыхает Хуа Чэн. Не спрашивает и не требует ответа, а просто озвучивает факт, который до нее самой дошел только сейчас. Се Лянь краснеет так сильно, что, кажется, — краснее только красный цвет.
— Может, лучше какие-то статьи? Или спросим у кого-нибудь? — девушка неловко сжимает в руках кружку с чаем, но в какой-то момент и вовсе прячет в нее лицо. Ее возлюбленная, которую обычно сложно смутить, тоже краснеет, сосредоточенно ковыряясь вилкой в овощах, что еще остались на тарелке.
— Думаю, эти статьи нужно рассматривать и с практической стороны, — спустя какое-то время выдыхает Хуа Чэн, закрывая лицо руками. Ее пара выглядит не лучше, поэтому только аккуратно касается кончиками пальцев чужих рук, заставляя убрать их от лица. Девушка поднимает взгляд на Се Лянь и тихо усмехается. — Хочешь начать сегодня?
В ответ на это неоднозначно пожимают плечами: от более конкретного ответа отвлекает звонок в дверь. Се Лянь удивленно поворачивает голову в направлении звука и поднимается. Хуа Чэн удерживает ее за руку, аккуратно поглаживая подушечками пальцев тыльную сторону ладони, и идет следом.
— Цзецзе, ты кого-то ждешь? — вспоминания о бывшем преследователе все еще являлись больной темой для обеих, и именно отсюда вытекает волнение.
— Нет.
Вот только все напряженные мысли улетучиваются с улыбкой стоящей на пороге девушки и ее довольно громким приветствием. Каждый раз, когда Цинсюань куда-то приходит, это место словно наполняется жизнью и радостью. Эта девушка похожа на неугомонный ураган, остудить пыл которого может только старшая сестра или же сопровождающая ее вторая половинка — Хэ Сюань. Она и сейчас стояла позади, проходя следом и закрывая дверь. И, конечно же, помогает своей паре снять верхнюю одежду, ибо Цинсюань уже полностью переключила свое влияние на хозяйку квартиры и ее гостью.
— А-Лянь, ты просто не представляешь что произошло! — девушка быстро оставляет на щеке подруги поцелуй, а после смотрит на стоящую рядом Хуа Чэн удивленно. Она ее только что заметила и была немного удивлена. — Я надеюсь, мы ничему важному не помешали… Но раз мы уже тут, я должна рассказать обо всем!
— Цинсюань, — Хэ Сюань аккуратно касается ладонью чужого плеча. Девушка в ответ на это оборачивается, хлопая своими пушистыми ресницами.
Нет, Сюань не тонет в глубине голубых глаз.
А вот Хуа Чэн совершенно не рада незваным гостям — не испытывает совершенно никакого восторга. Читать как: Се Лянь должна была провести выходные вместе со мной в мягкой кровати и с фильмом, а сейчас будет все не так интимно как могло быть. И нет, не о сексе сейчас идет речь. Да и такую маленькую шалость, как собственничество, девушке можно простить, слишком сильно она ее любит. А как можно целиком и полностью насладиться близостью любимого человека?
— Вы пришли так неожиданно. Что-то случилось? — Се Лянь выглядит самую малость встревоженной. Но она все еще сжимает руку девушки в своей. Сань Лан это устраивает, и она даже позволяет себе такую вольность, как обнять возлюбленную за талию.
— Случилось! — Цинсюань прикладывает руку ко лбу и идет на кухню, усаживаясь на один из стульев на кухне. Ее девушка в этот момент уже устроила себе романтическое свидание с холодильником, без угрызений совести наслаждалась найденным пирожным с кремом. — Рыбонька, милая, это невежливо!
— Пусть угощается, — Се Лянь входит на кухню со своей фирменной улыбкой, от которой сердце просто тает. Причем, у любого, кто эту улыбку видит. Слишком солнечная девочка для всего этого мрачного мира. Хуа Чэн любит так говорить, обнимая свою возлюбленную за талию.
— Твое дело должно быть действительно важным. Раз ты пришла к цзецзе утром в выходные, — всем своим видом девушка показывала безразличие ко всему происходящему и легкое недовольство. Конечно, до того, как Се Лянь касается ее руки и тянет сесть рядом. Все же, пока счастлива ее пара, можно и потерпеть поток слов неожиданной гостьи.
— Конечно важное, — Цинсюань словно бы не замечает, что, в принципе, нарушила романтику выходного утра. И просто притягивает к себе Хэ Сюань, которая все еще продолжала неторопливо есть. — Я снова поругалась с сестрой из-за какой-то ерунды. Нет, сестрица Хуа, не нужно смотреть на меня так, я пришла совершенно не по этому. Так вот, мне пришлось уйти из квартиры и пойти домой к Рыбоньке. Мы там немного… отдохнули и на утро мне нужно было вернуться за вещами. Я, конечно, понимаю, что с сестрой лучше не ссориться, ведь родственниками нельзя просто так разбрасываться. Да и я не хочу ее огорчать. Поэтому с утра мы решили вернуться. А я говорила, что моя Рыбонька сделала предложение съехаться? Нет? Ну вот именно за разрешением и вещами мы и поехали. Но когда открыли дверь в квартиру… Мне даже стыдно рассказывать об этом…
— Может, тогда лучше не стоит? — Се Лянь, зная, что ее подруга довольно сумбурно ведет повествования, пыталась уловить смысл всей трагедии, но и одновременно с эти чувствовала, что не очень сильно хочет знать подробности. Зато Хуа Чэн откровенно веселилась, утыкаясь носом в темную макушку, приятно пахнувшую теплым молоком.
— Стоит, — Цинсюань говорит уверенно, а ее глаза лихорадочно блестят. — И сестрица была там не одна… Она сидела на лице этой отвратительной фурии Пэй Мин! Вы представляете?! Эта фурия соблазнила и совратила мою старшую сестренку! У нас дома… Прямо на диване!.. Я не смогу этого забыть, та картина стоит перед глазами и это одновременно вызывает неловкость и злит! Просто какой-то кошмар. Я убежала, и теперь мне нужен план, чтобы спасти мою любимую сестрицу.
В комнате повисает молчание, прерывающееся только звуком жевания Хэ Сюань. Она уже слышала эту историю и была свидетельницей, как Ши Уду запрокидывала голову назад, сжимая пальцами спинку мягкой мебели от удовольствия. Она видела, как Пэй Мин впивалась пальцами в чужие бедра, подтягивая к себе еще ближе. А еще она помнит смеющийся взгляд этой девушки в сторону вошедших и стон сидящей на ее лице старшей Ши, которую накрыл оргазм. Что же, видеть сестру своей возлюбленной с раскрасневшимися щеками и растрепанными волосами — про грудь говорить не стоит — было странно.
— Ты пришла только ради этого? — Хуа Чэн приподнимает бровь и тихо выдыхает. Цинсюань кивает. Просто берет и кивает, а Се Лянь смеется, закрывая смущенное лицо рукой. Кажется, ей сейчас хочется подышать воздухом где-то на балконе, который выходит с лестничной клетки. Желательно, не одной. Ее подруга всегда отличалась довольно необычным мышлением, если можно это назвать так, но то, что она пришла с подобной, эм... проблемой. Это было впервые. Нет, жалобы на Пэй Мин были довольно частым феноменом, все же это одна из лучших подруг Ши Уду. Но подобная ситуация... Ладно, это было забавно.
— Конечно, а что не так? Я хочу поставить эту фурию на место, и мне нужен совет коварной сестрицы Хуа, — Цинсюань в какой-то степени неловко подается вперед, смотря умоляюще на Се Лянь. Она знает, на кого стоит воздействовать, чтобы достать свою цель. Вообще, человека целеустремленнее и упорнее представить сложно, стоит только вспомнить, как она добивалась своей Рыбоньки. Хэ Сюань не самый общительный человек и довольно замкнутый. А рядом со своей девушкой она прям нараспашку. Душа.
— Сань Лан? — девушка поднимает взгляд. С ее щек уже почти сошел яркий румянец, оставляя только оттенок от себя прежнего. Растянутые в улыбке лепестки нежных губ, которые хочется расцеловать прямо здесь и сейчас. А кто такая Хуа Чэн, чтобы отказывать себе в подобного рода желаниях? Поэтому и срывает с чужих губ несколько поцелуев, возвращая чужим щекам прежний яркий цвет.
Это так трогательно.
— Цзецзе хочет, чтобы я помогла? — в ответ на это смущенный кивок. — А что думает Сюань? Мне кажется, у нее уже есть идеи, но по какой-то причине делиться ими она не хочет.
— Рыбонька, это правда? — Цинсюань смотрит своими большими глазами, в глубине плескается так много эмоций, что разобрать их становится не просто сложно, а невозможно. Таков удел людей с повышенной эмоциональной составляющей. И Хэ Сюань снова сглатывает, но в этот раз пирожное. Чтобы не говорить с набитым ртом.
— С чего ты взяла?
— А разве я не права? — Хуа Чэн опускает голову на макушку своей возлюбленной, с наслаждением вдыхая чужой запах, что окутывает словно кокон. Заставляет расслабиться и забыть обо всех проблемах — почувствовать себя дома. Почувствовать себя настолько влюбленной, чтобы назвать этого человека домом от макушки и до самых пят. А еще можно кончиками пальцев забраться под пижаму и выводить на сильном животике какие-то узоры. Понятные только одному (двоим) человеку в мире.
Язык любви такой сложный и простой одновременно. Диалог между двумя, смысл которого раскрывается не только словами: взглядами, касаниями, даже дыханием. Что может быть удивительнее и опаснее этого?
— Может сделать ей такой подарок, чтобы необходимость в Пэй Мин пропала? — Хэ Сюань кажется самую малость задумчивой и говорит будто бы нехотя. На самом деле она хочет побыстрее забрать младшую Ши себе и не мешать личной жизни старшей. Мысль о том, что избранница Ши Уду не против экспериментов в голову не приходила. — Выберем что-то в сексшопе?
Ши Цинсюань сглатывает и забывает, что на эту фразу нужно как-то реагировать. У нее перед глазами предстает картинки их с возлюбленной проведенной ночи пару часов назад. На белоснежной шее застегивается кожаный ошейник, который и вовсе не душит, но и не дает сделать глубокий вдох. Это возбуждает, разрядами тока проходясь по всему телу и оседая на кончиках пальцев. Хэ Сюань улыбается. Она сидит на кровати и жестом приказывает — в их спальне нет места просьбам — подойти к ней. И именно из-за этого ее девушка опускается на четвереньки и идет, аппетитно виляя бедрами. Вибрация внутри нее усиливается, что обозначает одобрение со стороны Сюань, но проще не становится. Вся эта ситуация способна лишить разума любого, но не Цинсюань — она не должна кончать без разрешения. И подойдя ближе она проводит языком по внутренней стороне чужого бедра, будто спрашивая разрешения сделать приятно. Доставить удовольствие. Вибрация внутри становится только сильнее, а в ее волосах путается чужая ладонь, с силой сжимая. «Поработай ротиком, сладкая» — выдыхает Хэ Сюань и прижимает чужое лицо между своих ног. А девушка и вовсе не против, даже наоборот. Она с удовольствием проводит языком по большим половым губам, чуть прикусывая, а после и скользит глубже, покоряясь направляющим движениям своей возлюбленной.
— Цинсюань? Цинсюань, ты чего? Не нравится идея? — интересуется Се Лянь, заставляя сидящую напротив девушку шумно сглотнуть и сжать ладонью бедро своей пары. Та на это только усмехается уголками губ и укладывает свою ладонь на чужую. Помните про язык любви, да?
— Я думаю, что это неплохая идея. У вас же есть ноутбук? Несите сюда, будем выбирать, — Цинсюань улыбается немного криво, проводя языком по накрашенным розовым блеском пухлым губам. Сладко. Настолько, что Сюань хочется намотать на кулак чужие волосы и впиться в эти невозможные губы. Но пока что девушка только и может, что наблюдать за своим запретным плодом, пока Се Лянь поднимается и уходит за ноутбуком. Кажется, Хуа Чэн рвется пойти следом, но не уходит.
— Хэ, я запишу этот ранний визит в проценты к твоему долгу, — упоминаемая скривилась, передавая все недовольство своим выражением лица. Вот только долг штука сложная, поэтому и слово против нельзя сказать. По идее.
— Лучше бы скинула, ибо сейчас мы с твоей цзецзе будем просматривать всякие игрушки, а мы знаем в этом толк, — Цинсюань с готовностью кивает, но ее щеки все же розовеют. Признаться честно, Хуа Чэн бы не удивилась, если бы эти двое даже сейчас проворачивали какие-то извращенные штучки. Она бы сама не сделала чего-то подобного с Се Лянь. Ее нужно любить долго и со вкусом на большой кровати и пахнущих свежестью простынях. По желанию можно добавить вино и свечи, а обязательная часть — любовь, нежность и много поцелуев.
И, возможно, в словах этой особы есть смысл. Конечно, общение с опытными в подобных делах это хорошо, но разбираться в подобном наедине. Н-а-е-д-и-н-е.
— Вот, — Се Лянь возвращается в тот момент, когда Хуа Чэн готовится ответить. И вместо этого обменивается взглядом с Хэ Сюань, которая выглядит довольной. Конечно, в гостях покормили и отпустили часть долга.
Вошедшая девушка ставит на стол технику, которую держала в руках. А после пальцем манит к себе свою возлюбленную пару, чтобы иметь возможность смотреть всем вместе. Мысль о том, что придется смотреть что-то такое при ком-то смущает. Но внутри поднимается что-то странное, доселе неизведанное. Быть может, это предвкушение — Хуа Чэн бы понравилась эта мысль. А, может, просто интерес. Кто знает?
— Итак, вам нужен вот этот интернет-магазин, потому что у меня есть скидочная карта. Ну и товары качественные, — Цинсюань садится ближе к клавиатуре и быстро начинает печатать. Через пару минут загрузки открывается вполне себе приличный сайт, если бы не довольно вульгарное, на взгляд Се Лянь, название «дом блаженства». — Поскольку вы еще совершенно неопытные в подобном, то я советую вам взять что-то легкое: неглубокое проникновение или легкая вибрация. Вакуумные тоже неплохие и простые в использовании. Ох боже, посмотрите какой милый! Он похож на маленького цыпленка. О, и отзывы хорошие. А вам как?
— Если цзецзе нравится, то и мне тоже, — Хуа Чэн приобнимает свою возлюбленную за плечи, оставляя легкий поцелуй на макушке. Ей не особо принципиально сейчас. Она еще самостоятельно хочет все изучить, а в словах Цинсюань есть смысл. В подобных вопросах «свои» игрушки находятся методом проб и ошибок.
— Я даже не знаю… Особенно теперь, когда ты сказала про цыпленка, — Се Лянь опускает взгляд, сжимая пальцами край пижамы. Она не понимает, как это все работает, а спросить неловко, когда кроме них с Сань Лан на кухне присутствует кто-то еще. — Это будет не слишком неловко?
— Я думаю, что вам нужно это попробовать, и не спорьте, я потом пришлю сестрице Хуа подробную инструкцию, — Цинсюань смеется, добавляя предмет в корзину, а после переводит взгляд на палец Сюань, которая ткнула на один из товаров. — Точно! Рыбонька, а я его и не заметила. Мы называем это «кальмарчик», потому что он меньше птички и у него эти удлинения похожи на небольшие щупальца. Они неплохо стимулируют и в какой-то степени имитируют куни. Не волнуйся, сестрица Хуа, твой язык ничего не сможет заменить. Что же там дальше…
Цинсюань, получив в свое распоряжение двоих благодарных слушателей. И совершенно не важно, что один из них сидит с настолько смущенным лицом, что кажется, еще чуть-чуть и из ушей пар повалит. Но, несмотря на это, слушает с крайне серьезным видом. В связи со своей осведомленностью, гостья проводит подробный инструктаж почти о каждой игрушке — о каждой, с которой имела дело. А также не забывает рассказать о плюсах и минусах аксессуаров. Было вполне информативно и крайне полезно.
— А-Сюань, — Се Лянь поджимает губы и незаметно касается пальцем ладони Хуа Чэн под столом. — А вы с сестрицей Хэ используете средства контрацепции?
— А? — девушка приподнимает бровь и вопросительно поворачивается к сидящей рядом девушке. — Мы ими пользуемся?
— Раньше пользовались латексными салфетками и перчатками, но быстро от этого отказались, так как кому-то хотелось более острых ощущений. Поэтому мы просто сдали анализы на венерические заболевания и, благодаря этому, без рисков смогли отказаться от них, — Хэ Сюань пожала плечами, а после добавила: — А если из базового, то это помыть руки перед процессом и пописать после, если используете игрушки. Их, к слову, нужно хорошенько дезинфицировать.
— Так что просто сдайте анализы, если будете друг для друга постоянными партнерами, — Цинсюань, поймав убийственный взгляд Хуа Чэн, только смеется. Хорошо же жить без инстинкта самосохранения и с Хэ Сюань. Ха, все имеет свои плюсы и минусы. Да и не убьет же девушка свою должницу. Да ведь?
— Я думаю, что вся эта идея была изначально провальной, — Се Лянь выдыхает, глядя в глаза своему отражению. На ней комплект нового белья, который откровенно соблазнительно выглядит на медовой коже. На белоснежной ткани вышиты композиции из цветов и бабочек, прикрывающих самые интимные места. Девушка даже побрилась ради этого вечера! Как же это все было смущающе… Но теперь ее в спальне ждала Хуа Чэн, которая выглядела шикарно. Свою возлюбленную еще не удалось увидеть в белье — и боже, как же неловко об этом думать! — без него.
Как так получилось, что Се Лянь, не признающая бюстгальтер как предмет гардероба и почти никогда не пользуется декоративной косметикой, сейчас наносит глиттер на веки и закалывает волосы в высокую прическу? Они с Хуа Чэн сдали все анализы, получили результаты, просмотрели статьи — девушки до сих пор вспоминают это с горящими щеками — Сань Лан даже снова ходила к Цинсюань, на всякий случай. Пришли посылки с заказанными игрушками, о которых уже ранее говорилось. Ну и небольшой вибратор для проникновения — не очень толстый и длинный, но ощутимый. Он просто понравился Хуа Чэн, поэтому почти в последний момент он оказался в корзине.
Первый секс по расписанию — звучит очень странно и совершенно не романтично. Вот только все детали, чтобы сделать этот вечер, плавно перетекающий в ночь, наверняка, звездную, взяла на себя Сань Лан. Встретиться договорились в ее квартире — это упрощало задачу. В отеле было бы хуже, а в квартирку цзецзе в любой момент могли нагрянуть с визитом. Ну, как произошло в прошлый раз.
Се Лянь выходит из ванны, крайне неловким жестом прикрывая свою наготу. У нее горят щеки, а в сердце бешено колотится сердце от неконтролируемого волнения. В комнате царит полумрак, нарушаемый только дрожащим пламенем свечей, расположенных по всему периметру комнаты. В воздухе приятно пахло лавандой и, кажется, лаймом. Но девушка была не особо сведуща в парфюмерных делах, а ее взгляд приковывала сидящая на кровати фигура.
Поза возлюбленной была расслабленной. Ее руки были заведены за спину — служили опорой — из-за чего темные волосы волнами спадали на спину и плечи, перетекая к концу в причудливые завитки. По ним хотелось провести пальцами, ведь девушка знает — эти волосы мягче самых качественных шелковых нитей из всех существующих. А как они пахнут… Се Лянь зарывалась в них носом ночью и наслаждалась своей невинной шалостью. Сделать что-то подобное, когда внимательный взгляд Хуа Чэн пробирает до глубины души, заставляя щеки пылать подобно кленовым кострам осенью. Изгибы чужой фигуры завораживают, будоража воображение. Округлая грудь, чей размер грамотно подчеркнут кружевным бюстгальтером, выглядела эстетично и трогательно — от слова «трогать», естественно, — а если опустить взгляд ниже, обвести бледную кожу подтянутого сильного живота… Чтобы остановиться на бедрах. И кружевных трусиках.
Самую малость их хочется стянуть и откинуть в сторону. Почему самую малость? Вышедшей из душа девушке хочется просто убежать и где-то спрятаться. У нее внутри творится непонятно что из смеси легкого возбуждения и бесконечного смущения. И тут не нужно выдающихся знаний в области химии, чтобы сказать, что и в чем растворяется. К горлу подкатывает тошнота, а внутри все переворачивается несколько раз из-за нахлынувших слишком неожиданно слез.
В голове крутится одна и та же мысль, в конце концов зацикливаясь и с силой ударяя по вискам. Сань Лан заслуживает лучшего… Заслуживает более раскрепощенную и опытную партнершу, более женственную, утонченную, красивую… Способную сделать ее счастливой… Во всех смыслах этого слова.
— Цзецзе! — Хуа Чэн поднимает чужое лицо ладонями, заставляя девушку посмотреть себе в глаза. Та сопротивлялась, не желая, чтобы возлюбленная видела ее в таком состоянии. — Эй, что такое? Се Лянь, посмотри на меня… Все хорошо, слышишь? Все хорошо. Дыши, давай вместе со мной. Вдох, выдох.
Се Лянь не хочет чувствовать себя настолько слабой и уязвленной. Она неловко растирает косметику по лицу и действительно пытается дышать. Медленно осознавая тот факт, что снова подвела свою пару. Вернее, думая, что подвела. Ведь как возможно разочароваться в человеке, без которого ты не представляешь самого себя? Хуа Чэн, как уже говорилось много и много раз, любила. Любила каждой клеткой своего тела и даже больше. Боготворила каждый чужой вдох и с благоговением слушала чужой смех.
Хах, в своем персональном безумии она была отнюдь не одинока. Се Лянь тоже…
— Моя дорогая цзецзе, ты не должна себя заставлять, — Хуа Чэн помогает девушке подняться на кровать спустя несколько долгих минут. Они ложатся лицом друг к другу, переплетая пальцы на руках и ноги. Так теплее, интимнее и, в данный момент, нужнее. — Секс это просто секс, а если из-за него я могу потерять тебя — то он мне совершенно не нужен.
— Сань Лан… — слов не хватит описать того, насколько девушка благодарна своей половинке за терпение, за любовь и нежность, которыми та одаривает с головой. Се Лянь качает головой, а по ее щекам снова начинают катиться слезы. Кажется, это слишком мокро для первого секса. — Ты заслуживаешь кого-то лучшего, чем я… Но одновременно с этим я чувствую, что не смогу отпустить или отказаться от своей Сань Лан. Прости, если мои слова слишком эгоистичны и… дай мне немного времени разобраться со всем этим, и я стану самой лучшей! Честно…
— Цзецзе, — Хуа Чэн прикрывает глаза и касается губами тыльной стороны чужой ладони, затем внутренней и, под конец, касается губами запястья. Нежность, доверие и страсть. Еще добавить уважение к чувствам партнерши и катящиеся по щекам слезы. Для девушки нет ничего важнее, чем слышать подобные слова от Се Лянь. Сердце, находящееся не на месте, бьется так быстро, что, кажется, еще немного и вовсе сломает грудную клетку. И упадет в чужие руки — хоть и сейчас находится в них. — Для меня ты единственная, кто наполняет смыслом жизнь и приносит тепло. Мы не будем торопиться, у тебя будет столько времени, сколько нужно. Все хорошо…
И Се Лянь кивает. Утыкается носом в чужую грудь, потому что знает — все действительно будет хорошо, пока ее Сань Лан рядом.
— А-Лянь, ты просто посмотри на эту прелесть! — Цинсюань почти тыкает в чужое лицо этого несчастного кота, который выглядит так, словно хочет купить себе прописку на самом высоком шкафу квартиры. Девушке его откровенно жаль, но она знает характер своей подруги, которая прибывает в состоянии полнейшей эйфории, получив такой подарок.
На деле же ситуация была сложной. Тайная операция против Пэй Мин окончилась просто сокрушительным поражением, потому что, как оказалось, эта девушка была действительно влюблена в старшую Ши. В чем заключался план? В том, чтобы найти замену одного элемента в этой интрижке. Вибратор и игрушки, которыми Цинсюань изначально планировала одержать победу, были слишком незначительны, поэтому в ход шли более серьезные меры. Все зашло слишком далеко, когда девушка подкинула партнерше своей сестры в сумочку нижнее белье. Какой же тогда был скандал… И естественно, Ши Уду, как особа весьма вспыльчивая и эмоциональная, выставила Пэй Мин за дверь.
Первые несколько дней, пока сестра отходила от всего этого, младшая Ши была довольна тем, что ей уделялось очень много времени. Но радость ее длилась определенно не так долго, как того изначально хотелось. Ши Уду было плохо. Плохо морально и физически: девушка была бледнее обычного и за несколько дней сбросила энное количество килограмм. На все вопросы отвечала, что все в порядке, но… Ничего не было в порядке. К ней вернулось пристрастие к вину и откровенно безвкусным фильмам, а в глазах что-то потухло — сколько бы старшая Ши не утверждала о том, что у них с Пэй Мин был просто секс… Это было не так с самого начала.
И Цинсюань, прекрасно видя все это, пошла на попятную, признаваясь обо всем сестре. Нет, Ши Уду не кричала и не ругалась, это напугало ее сестру так сильно, что она дрожала еще несколько часов после разговора. А сама девушка выглядела так, словно с ее плеч упал тяжелый груз. Даже посвежела и расцвела — как бутон, желающий получить как можно больше внимания солнца. К слову, Пэй Мин тоже выглядела плохо, переступая порог чужой квартиры, а спустя пару часов, проведенных за тихими переговорами, Цинсюань увидела эту парочку обнимающейся на диване. И поспешила уйти.
Лавина под кодовым названием «сестра» настигла ее несколькими днями позже. Ха-ха, не спрятаться, не убежать и только стойко перенести. Вот только как можно стоять на ногах, когда колени так и грозятся подогнуться. Видя это, даже Пэй Мин — начислите ей пару баллов уважения за это — попыталась как-то смягчить гнев своей второй половинки. Вот только, по итогу, тоже оказалась стоящей на коленях рядом с Цинсюань. А еще на посещение Хэ Сюань был повешен строгий запрет на целый месяц. Домашний арест он такой, суровый.
К чему здесь вообще кот? Все просто — это подарок — тайная контрабанда — от возлюбленной, которую передавать пришлось именно Се Лянь. Ши Уду относилась к животным хорошо и не имела ничего против компании девушки, естественно, устроив ей небольшую проверку из некоторого количества вопросов, заданных за чашкой чая. Се Лянь очень хотелось в тот момент оказаться дома на кухне, в объятиях Хуа Чэн и с чашкой ванильного чая. Но вытерпела все стойко и сейчас смотрела на то, как ее подруга тискает кота, делая миллион и немного больше фото с ним. Понятно кому потом отправит, интернет же не под запретом.
— Как у вас с сестрицей Хуа дела? Уже пробовали игрушки? — девушка отпускает кота и садится в позу лотоса, начиная задумчиво накручивать на палец кудрявую прядь волос. Ее собеседница заметно вздрагивает и опускает взгляд.
Конечно, говорить на подобные темы могла Цинсюань, но точно не Се Лянь. Это ассоциировалось с чем-то личным и априори интимным. В какой-то степени даже запретным. Но сегодня почему-то поговорить об этом хотелось. Просто была необходимость разобраться с тем, что происходит в этой хорошенькой головушке, при взгляде на свою пару.
— Нет, еще нет, — девушка опускает взгляд, а ее щеки заметно алеют. Она собирается с духом несколько секунд, борется с собой и царствующим внутри смущением, а после тоже спускается на пол, неловко сжимая пальцами край того самого безразмерного пушистого свитера. — Я хотела спросить кое о чем.
— Да? Я всегда рада помочь и ответить на все-все вопросы. Даже на неприличные! — Цинсюань смеется, всем своим видом показывая о том, что волноваться не стоит и она явно не та девушка, кто будет принижать чужие проблемы.
— Мы пробовали заняться… любовью, но мне стало плохо, — Се Лянь сжимает ткань в своих руках сильнее и несколько секунд молчит. Она чувствует, что ее внимательно слушают. — Не пойми неправильно, мне не было неприятно смотреть на Сань Лан или что-то такое. Наоборот, она выглядела такой красивой и соблазнительной, словно не из этого мира вовсе! И я подумала о том, что она заслуживает кого-то лучшего чем я. Внутри словно поднялась волна отрицания, и я даже не смогла подойти к кровати… А мы планировали этот вечер целую неделю!
— Планировали? — изящная бровь приподнимается, придавая лицу младшей Ши крайне удивленное выражение. Но уже в следующую секунду она расслабляется, и нежная улыбка снова расцветает на губах. — А-Лянь, тебе нужно запомнить то, что сестрица Хуа сходит с ума по тебе одной, и единственная, кто ей нужна — это ты. Может, я скажу банальную вещь, но в свое время мне это помогло. Секс или занятие любовью, вещь довольно индивидуальная и неловкая. Запланировать что-то подобное — значит заранее начать себя накручивать, а когда время придет, твое волнение достигнет высшей точки и… и ничего не получится. Чаще всего желание появляется непроизвольно, когда ты смотришь на ее красивый профиль при просмотре фильма или когда у нее осталась паста в уголке губ, а, может, просто красиво нога находится на кровати или твой аромат в ее волосах… Какое-то событие происходит, а у тебя появляется желание коснуться, провести подушечками пальцев, коснуться губами, поцеловать, сжать, укусить — что угодно. А после тебе становится мало, хочется почувствовать больше, хочется доставить удовольствие, и тогда случается секс. Иногда может просто накрыть страсть, когда ты видишь, как она кусает губы, или в тебе просыпается ревность, когда она смотрит на другую — все это нормально и у каждого это индивидуально. Разве можно запланировать тот самый момент?
Се Лянь задумчиво смотрит на подругу, которая выглядит такой… вдохновленной и спокойной одновременно. Девушка видит, как Цинсюань скучает по своей паре, как хочет ее: во всех смыслах этого слова. И если раньше слово «секс» воспринималось как что-то не такое, то сейчас… Она просто понимает, о чем говорит Ши младшая. У них с Сань Лан один раз уже был такой момент, когда хотелось почувствовать другую как можно ближе, почувствовать кожа к коже и разделить одно на двоих дыхание. Разве это страшно? Нет. Приятно и волнительно? Определенно. Хотелось бы испытать это снова? Да.
Кажется, сейчас самое время сделать вдох, успокоиться и улыбнуться.
— Не помешаю? — в дверях застыла Ши Уду в руках с подносом. Это среднего роста девушка — назвать ее женщиной просто язык не поворачивается — с потрясающей фигурой. Тонкой, как бамбук, и пластичной, словно дуновение ветра. Короткие кучерявые волосы и челка, из-под которой сияют выразительные глаза. Синие такие, словно смотришь в морскую пучину.
— Сестрица! — Цинсюань сразу оживляется и хлопает по месту рядом с собой, совершенно забывая о том, что изначально строила из себя обиженную и ущемленную наказанием. Вот только стоит Ши старшей сесть рядом и поставить на пол принесенный перекус, девушка сразу прищуривается и смотрит на дверь. — Эта женщина тоже пришла?
— Нет, она играет.
«Эта женщина» — так называет Цинсюань Пэй Мин. На самом деле, она тоже не выглядит на свой возраст, разве что морщинки в уголках глаз от улыбки и не самый изящный шрам на щеке. Ши Уду любит в ней все, но в слух не говорит, только целует, когда они остаются наедине. Проводит кончиками пальцев и говорит о том, что ее возлюбленная прекрасна. Но подобное действительно должно остаться за закрытыми дверьми спальни. Слишком интимно. Вот только младшая Ши не разделяет чувств своей сестры, все еще настороженно относясь к ее выбору. Хоть и поводов особо не было, но Се Лянь не была посвящена в это настолько глубоко.
— В таком случае, сестрица, расскажи о своем первом разе, — Цинсюань улыбается широко и совершенно бесстыдно, а ее гостья краснеет, чувствуя себя самую малость третьей лишней. Ши Уду же только скептически приподнимает бровь и фыркает. — Ну пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
Цинсюань знает, на что нужно давить… На самом деле она просто знает о том, насколько сильно сестра ее любит и балует.
— Зачем тебе знать как я лишилась девственности? — в ответ на это младшая Ши только пожимает плечами, а Се Лянь, даже несмотря на всю неловкость ситуации, решает послушать. Вдруг что-то важное расскажут, ведь Ши Уду умудренная опытом. — Тебе это не понравится, потому что мой первый раз был с Пэй Мин. Это было на одной из студенческих вечеринок последнего курса, которые я совершенно не переваривала. Отвратительные мероприятия с кучей пьяных тел, липнущих ко всему, что движется. Мы были знакомы со старшей школы, я думаю, и все это время я была свидетельницей того, сколько девушек побывало в ее постели. И каким было мое удивление, когда она пришла ко мне в комнату и поцеловала. При том, что я была не одна и разговаривала с нашей общей знакомой, — девушка улыбается уголками губ. — И в этот же вечер она засунула в меня свои пальцы, но на этом все закончилось.
— Дорогая, я уже много раз извинялась за тот случай, — Пэй Мин входит в комнату и тоже садится в импровизированный кружок, а ее выражение лица выражает страдание, но карие глаза горят почти детским весельем. У нее короткая стрижка и тело, разрисованное узорами татуировок. Се Лянь может кажется, но на самом видном месте, на шее, набит отпечаток губ. Не просто рисунок, а именно отпечаток. Если он принадлежит Ши Уду, то это весьма и весьма романтичный жест. — Да и алкоголь с сексом совершенно не сочетаются.
— Как твой сегодняшний наряд, — бурчит Цинсюань, а Се Лянь думает о том, что рассмеяться было бы очень невежливо.
— Я молчу про твой вкус на девушек, — с легкостью парирует Пэй Мин и в этой простой фразе, кажется, и заключается шутливый конфликт этих двоих. — Но потом я сполна возместила за тот раз. Правда, на утро ничего не помнила о событиях прошлой ночи и вечера, а Уду запретила всем что-то рассказывать. Забавно, но я до сих пор не понимаю, как смогла забыть подобную смелость в направлении своей безответной натуральной любви.
— Мин потом сделала первый шаг, но когда мы уже работали, — Ши Уду задумчиво делает глоток чая, пока рука ее возлюбленной аккуратно поглаживает ее коленку. — Тогда я сказала о том, что ее пальцы уже были во мне.
— Шутить не твой конек, без обид, — сидящая рядом девушка смеется, а Се Лянь думает о том, что очень хочет обнять Хуа Чэн прямо сейчас. И, если хватит смелости и запала, поцеловать как тогда: глубоко и чувственно.
Дорога домой, к Хуа Чэн, занимает просто до неприличия мало времени. Слишком много мысли занимают времени и места в голове Се Лянь, кружась и сливаясь друг с другом в чувственных танцах. Волнение и воодушевление в какой-то степени окрыляли, заставляя торопиться, натягивая на ладошки слишком длинные рукава свитера. Все же, иногда бывает полезно поговорить с кем-то о проблеме, которая давно тревожит. Из разговора можно вынести не только интересную историю, но и почву для размышлений, что будет основанием окончательно разобраться в себе и своих желаниях.
Конечно, с одной стороны, было неловко перед Хуа Чэн, что подобный разговор был не с ней. Но касаться с другими столь интимной темы оказалось проще и не так смущающе, нежели со второй половинкой. Если подобную тему заводит Сань Лан… у нее всегда во взгляде словно огонь разгорается, как звезды в ночном небе. Игривый такой, озорной и настолько пронзительный, что кажется, от него никуда не скрыться. И из-за этого взгляда, не считая слишком откровенных фраз, щеки, кончики ушей и даже шея у Се Лянь начинают пылать.
Девушка замирает у самой двери и делает пару глубоких вдохов, чтобы собраться с силами и мыслями окончательно. А после входит внутрь, с порога чувствуя запах выпечки — наверняка Хуа Чэн решила что-то испечь во время отсутствия своей возлюбленной. С недавних пор от нее поступило вполне невинное и соблазнительное предложение начать жить вместе. И совершенно неважно, что в квартире Се Лянь начинали таинственным образом появляться вещи, зубная щетка и косметика.
— Сань Лан, я дома! — какая простая фраза, но из-за нее в груди расплывается такое жгучее тепло, словно саму любовь ввели внутривенно. Это чем-то похоже на то, как весной распускаются бутоны в прекрасные цветы, даря свой аромат и прелесть всему живому. Вот только это все предназначается только одному-единственному человеку.
— Цзецзе, я на кухне. Мой руки и будем ужинать, — Хуа Чэн появляется в дверном проеме и широко улыбается. На ней красная футболка с нарисованной на них хитрой лисой и свободные шорты выше колена, а волосы убраны в высокую и самую малость небрежную прическу. Она выглядит так мило и трогательно — от слова трогать, естественно, — что Се Лянь чувствует неконтролируемое желание, скорее даже потребность, поцеловать. Да и что может ее остановить от этого, кроме смущения, коснувшегося покрасневших щек.
Девушка подается вперед, касаясь чужих губ своими. Приходится приподняться на носочки, сжав пальцами чужую одежду, все же, разница в росте почти двадцать сантиметров. Губы у Сань Лан горячие и сладкие — хочется повести по ним языком, слизывая эту сладость, упиваясь ею. Они нежные, Хуа Чэн тщательно следит за собой и пользуется всякими бальзамами и масками со вкусными запахами. Ее возлюбленной не хватит смелости признаться в том, что хочется попробовать их на вкус, желательно, с чужих губ.
— Цзецзе, что-то случилось? — Хуа Чэн проводит языком по губам, а ее возлюбленная медленно умирает, чувствуя накатывающую волну возбуждения и странного желания. Несмотря на свои слова, глаз у девушки сияет интересом и озорством.
— Ничего не случилось, но Сань Лан всегда такая красивая, такая нежная, такая заботливая, — Се Лянь не сдается и с каждым новым словом оставляет на чужих губах поцелуй. — У тебя такие мягкие волосы, а твой голос такой чудесный! И каждый раз, когда ты на меня смотришь, мне кажется, что у меня все лицо становится зацелованным… Ты самое лучшее, что случалось со мной и… Я очень сильно люблю тебя, Сань Лан: твой смех, твою улыбку и прищур глаза, люблю твой стиль и твои сильные руки, люблю, когда ты обнимаешь меня ночью и накрываешь одеялом, когда оно спадает, люблю, когда ты рассказываешь о том, что тебе интересно, в такие моменты ты для меня сияешь ярче всякого солнца! И если ты сейчас не поцелуешь меня, я просто сгорю от смущения, что наговорила тебе столько всего…
Хуа Чэн сглатывает и выглядит очень удивленной. Зацелованной. Она сильно смущена, все ее лицо пылает не меньше, чем лицо ее возлюбленной. А еще она на грани того, чтобы расплакаться, потому что подобные слова… Помните о языке любви, который понимают только двое? Так вот знать и слышать — это разные вещи и сердце при них бьется по-разному. Не больше или меньше, просто сходит с ритма или падает куда-то в пятки, подавая признаки жизни оттуда.
Се Лянь краснеет еще сильнее, чем до этого, видя реакцию на свои слова, а после просто закрывает глаза ладонями, невнятно прося забыть все, что она сказала, и пойти ужинать. Вот только запущенный механизм остановить не так уж и просто, и девушка падет под его натиском. Сань Лан наклоняется вперед и легко подхватывает на руки свою возлюбленную. Со стороны девушки слышится слабый писк.
— Сань Лан такая сильная…
— Цзецзе тоже с легкостью меня поднимала, — смеется все еще смущенная девушка, неся свою возлюбленную в сторону спальни, чтобы уже там бережно положить на кровать, нависая сверху. Се Лянь все еще похожа на коалу, которая не хочет отпускать свою половинку и только шумно дышит в район чужой шеи.
Как там правильно дышать? Вдох. Выдох.
Ха-ха, знать одно, а исполнять другое. Особенно, когда ты Хуа Чэн, а под тобой лежит раскрасневшаяся и нежная возлюбленная. Ее хочется расцеловать с головы до пят и обратно несколько тысяч раз. И даже этого будет мало.
Девушка касается губами лица Се Лянь, оставляя на нем россыпь нежных поцелуев, что делают свое дело правильно — расслабляют. А через несколько минут слышится тихий и чистый, словно утренняя роса, смех. И это служит сигналом к действиям. Хуа Чэн касается губами чужой беззащитной шеи, оставляя на ней небольшой красный бутон, который на утро расцветет. В ответ на это с любимых губ слетает прерывистый вдох.
— Цзецзе хочет этого? — девушка чуть приподнимает взгляд, чтобы посмотреть в глаза Се Лянь, которая не выглядела так, словно была готова упасть в обморок. Напротив, она чуть закусила губу, хотя, казалось бы, как можно быть еще более соблазнительной.
— Если это будет Сань Лан, то я готова ко всему, — взгляд из-под опущенных ресниц заставляет шумно выдохнуть и неловко поднять полы свитера. Пока что девушка не собиралась снимать его со своей цзецзе, но только пока.
Под свитером у нее нет белья, девушка его не признает и не носит, считая неразумной тратой денег. Да и просто неудобно. Хуа Чэн же считает подобное решение слишком горячим, чтобы быть настоящим. Хотя, если вспомнить совместные занятия спортом в универе, когда на Се Лянь была белая футболка, а на улице начался дождь… Хэ Сюань долго откачивала свою подругу, что увидела самое прекрасное явление в мире и прикрыла его своей же кофтой. Увидеть Се Лянь и умереть, как-то так.
— Сань Лан, прикоснись ко мне, пожалуйста, — девушка коротко всхлипывает и отводит взгляд. Все же, так открыто говорить о своих желаниях очень сильно смущает. Но из-за этого действия, она не замечает как из этого мира выпадает одна Хуа Чэн, просто зависая. На пару секунд, минут.
А после она касается. Проводит кончиками пальцев по чужому напряженному животу, оглаживает бока, поднимаясь выше. Выводит одной ей понятные узоры по внешней стороне груди, дразня. Там кожа особенно чувствительна. Се Лянь прерывисто выдыхает и всем телом подается к прикосновениям. Она кажется такой податливой и открытой, что это не может не нравится. Подобная реакция заводит, заставляет хотеть большего.
Бабочки в животе как-то слишком организованно поселяются внизу живота и тянут, ласкают своими тонкими крыльями. От этого ощущения хочется… его хочется продлить и растянуть в одно сплошное удовольствие. И это появляется одновременно у обеих.
Просто лежать совершенно не интересно, ведь Се Лянь хочет как-то ответить на то, что получает. Прикосновения Хуа Чэн такие нежные, а она смотрит так внимательно… Что же, девушка же может показать больше, чем сейчас? А кто ей запретит? Девушка делает глубокий вдох, перехватывая чужие ладони и жестом отстраняя от себя. И получает непонимающий взгляд, но Сань Лан не делает ничего против, просто ждет, что сделает ее возлюбленная. А та просто берет и стягивает с себя свитер.
У нее нежная медовая кожа, а аккуратные округлости грудей подчеркивают изгибы красивого тела. У девушки подтянутая спортивная фигура благодаря множеству физических нагрузок и активному образу жизни — Хуа Чэн не хочет сказать, что у нее пунктик на то, какая ее пара сильная, но именно это она и говорит. Се Лянь смотрит вопросительно, а после просто притягивает к себе возлюбленную за щеки, нежно оставляя на ее губах поцелуй.
— Ты позволишь мне снять твою повязку? — ох, это гораздо интимнее нежели просто обнажение. Для подобного нужно доверять как себе и немного больше.
И Хуа Чэн кивает.
Тогда длинные пальцы поддевают края повязки, аккуратно снимая ее с чужой головы и откладывая в сторону. Девушка все еще не открывает глаз, словно стыдясь вот такой вот своей части. Она знает, что Се Лянь любит в ней все, даже вот этот маленький недостаток в виде пустой глазницы, но что-то все же является слишком личным. Но через пару ударов сердца, она все же открывает глаз, поддавшись нежным прикосновениям ладоней любимой к щекам.
— Сань Лан самая красивая, — Се Лянь улыбается и подается вперед, касаясь губами закрытого века, а после кожи под ним. Она уже так делала, но, несмотря на это, у обеих по телу пробежали мурашки.
— Самая красивая моя цзецзе, — с улыбкой отвечает девушка и поднимает руки, когда ткань ее футболки настойчиво тянут вверх. Се Лянь задерживает дыхание.
У Хуа Чэн молочная кожа, пахнущая каким-то фруктовым гелем. У нее пышная грудь с аккуратными сосками, которые… хочется попробовать. И Се Лянь немного неловко убирает прядь за ушко, прежде чем наклоняется вперед и проводит языком по горошинке соска. Она не ждет чего-то вау от этого ощущения, вот только девушка прерывисто выдыхает, а кожа на груди покрывается гусиной кожей.
Это и есть то самое вау.
Щеки заливает румянцем, когда Се Лянь аккуратно сжимает чужую грудь ладонями. Ох, боже, они даже не вмещаются в ладошки. И девушка от осознания этого краснеет еще сильнее, неловко начиная посмеивается. Вот только свое дело продолжает. Проводит языком по каждому соску по отдельности, сжимает ладонями грудь, смотря на то, как на светлой коже играют блики не выключенных на кухне фонариков. Это выглядит так завораживающе и красиво. А если поднять взгляд… Хуа Чэн на нее смотрит. Внимательно, словно не желая пропустить ни единого движения или эмоции, отражающейся на чужом лице. Она возбуждена: то и дело сглатывает вязкую слюну и невольно сжимает ладонями чужую талию.
— Цзецзе, позволь мне, — голос девушки звучит на несколько октав ниже обычного и напоминает бархат. Се Лянь выдыхает и кивает, позволяя уложить себя на кровать.
Получив согласие, Хуа Чэн словно получает за спиной крылья, которые раскрываются от мысли, что ее возлюбленная позволила делать все со своим телом. Можно трогать где угодно, целовать и даже проводить языком. И вседозволенность настолько сильно отключает разум, что девушка несильно прикусывает сосок, что до этого она самозабвенно посасывала.
— Ах!
— Прости, больно? — Хуа Чэн поднимает взгляд, проводя по укушенному месту языком. Надо же, выражение «зализывать раны» на самом деле имеет такой контекст. А щеки возлюбленной напоминают закатное солнце зимой — такое же алое и насыщенное.
— Н-нет, просто это было немного неожиданно, — Се Лянь неловко поводит плечами и, не решив куда все же можно деть руки, устраивает их на чужих плечах. В таком положении можно провести ладонями по широкой спине, почувствовать как перекатываются под кожей мышцы. Такую спину приятно обнимать и в тяжелые дни чувствовать себя в безопасности.
Кожа Се Лянь пахнет шоколадом. Хуа Чэн проверяет это, ведя носом по чужому животу вниз. Она оставляет поцелуй над пупком и улыбается, аккуратно дуя в него. Ее возлюбленная тихо смеется, прикрывая лицо рукой, чтобы немного скрыть смущение. На самом деле странный коктейль получается, ведь девушки возбуждены, но это возбуждение приправлено легким весельем и смущением. Добравшись до кромки джинс, Сань Лан поднимает взгляд, спрашивая разрешение. Она сразу же получает кивок, но закушенная губа и чуть подрагивающие руки выдают в ней волнение. Но это совершенно нормально.
— Попалась, — Се Лянь смеется, когда ее возлюбленная, стянув с нее одежду вместе с бельем, нависает сверху. Вот только она, а вернее ее голова, оказалась зажата между коленей девушки. — Хи-хи-хи, прости, Сань Лан, я просто немного волнуюсь.
— Признаться честно, я тоже, — Хуа Чэн улыбается, чуть поворачивая голову на бок и оставляя нежный поцелуй на коленке. Она тоже нежная и пахнет вкусно. — Цзецзе у меня первая девушка. И я очень хочу сделать ей приятно.
Се Лянь не отвечает, но неловко разводит колени в сторону, давая добро. Уже точно и окончательно. Еще в самом начале отношений девушки договорились, что будут уважать желания друг друга, а если Хуа Чэн хочет сделать что-то подобное, то ее пара только поддержит. Вот так и получилось, что Сань Лан теперь находилась между чужих — любимых — разведенных ног.
Хуа Чэн касается языком больших половых губ неловко. Она даже не уверена, что стоит начинать именно с этого, но, пока ее никто не отталкивает, можно продолжать. Она ведет языком по кругу, прикрывая глаза. Аккуратно оглаживает пальцами бедра, чуть сжимая их, а после вздрагивает, когда сверху раздается тихое хихиканье. Се Лянь вся раскрасневшаяся, закрывающая ладонью рот и… смеющаяся?
— Прости, Сань Лан, я не думала, что это так щекотно, — девушка хрипло выдыхает, поджимая губы, а после снова закрывает лицо руками, не в силах смотреть на лицо своей возлюбленной между своих ног. Та ничего не отвечает и только улыбается.
Хуа Чэн касается языком складочек малых половых губ и начинает неторопливо водить языком по ним круговыми движениями. Сперва расслабляет язык, но после напрягает, чувствуя, как Се Лянь выгибается навстречу движениям. Это так приятно, чувствовать как возлюбленной хорошо. С ее губ слетают редкие стоны, но наполненные таким чувством, что Сань Лан всю охватывает жар. Она начинает двигать языком по клитору, всасывая его в себя и лаская языком у себя во рту. Что же, возможно, девушка изучала сайты с соответствующей литературой, чтобы научиться делать правильно, и даже тренировалась на мороженом.
Чужой вкус оседает на языке приятной горечью, смешанной с едва ощутимой сладостью. Довольно странное сочетание, казалось бы. Вот только Хуа Чэн невольно стонет от того, насколько ей нравится чувствовать это у себя во рту. А еще она думает о том, что стоит ввести в свою девушку палец. Как раз сейчас Се Лянь особенно расслаблена и открыта. Слишком усердно старается привыкнуть и распознать ощущения, которые накрывают с головой.
Когда в девушку входит палец, она не может точно сказать что чувствует. Нет ничего такого особенного, от чего сразу хочется кончить, совершенно нет. Просто внутри двигается что-то инородное, не принося с собой каких-то особенно приятных ощущений.
— Цзецзе, ты в порядке? — Хуа Чэн поднимает голову, облизывая свои до неприличного распухшие губы. Она выглядит довольной, а Се Лянь едва хватает смелости посмотреть на нее. Потому что смущает, а еще внутри нее все еще находится палец.
— Это так странно, — девушка сглатывает и проводит языком по своим губам. Во рту стало слишком сухо и хочется сделать глоток воды. — Я не могу сказать это приятно или нет, потому что просто чувствую это как что-то во мне. Это странно, Сань Лан?
— Нет, все в порядке.
Девушка улыбается, но только для того, чтобы снова наклониться между чужих ног, аккуратно проводя языком по клитору и начиная двигать пальцами внутри. Се Лянь вздрагивает. Одновременная стимуляция — это же можно так назвать, да? — приносит совершенно иные ощущения. Хотя, в целом приятно и возбуждает, когда Хуа Чэн касается этого места.
— С-Сань Лан, эм… Приятно, когда ты одновременно и так, и так, — девушка краснеет еще сильнее, чем до этого и старается дышать. Дыхание это наша жизнь, которую нужно поддерживать в особенно приятные моменты. Вот только это получается плохо, потому что Хуа Чэн действительно делает так, как ее попросили. — Ох, Сань Лан, это так… Продолжай… Это очень хорошо…
Возбуждение, которое ранее было подавлено смущением и неловкостью, сейчас появилось и расцвело во всей своей красе. Самые красивые цветы — поздние. Вот и сейчас это так работает. Се Лянь прогибается в пояснице, когда пальцы начинают двигаться быстрее, а Хуа Чэн, которая уже приловчилась к движению языком, теперь очень неоднозначно смотрела…
Она смотрела прямо в глаза своей возлюбленной и это было так… Словно волной, что ласкает морской песок постепенно, удовольствие накрыло и Се Лянь. У нее сбилось дыхание, а пальцы на ногах поджались. Бедная Хуа Чэн, которая едва успела подставить руку, чтобы не позволить чужим коленям сжаться. Сейчас ее пара была особенно чувствительной и находилась где-то совершенно не здесь, а Сань Лан хорошая девушка, которая хочет доставить удовольствие по максимуму. Она лизала, посасывала и втягивала в себя, пока Се Лянь не пришла в себя и не провела ладонью по чужим волосам.
— С-Сань Лан, мне так хорошо, что кажется, будто я сейчас умру, — девушка выдыхает совершенно устало, а ее щеки все еще горят, что кажется сейчас таким милым. Усталость, скорее даже нега, после оргазма наступает почти сразу. Но так просто девушка сдаваться не собирается. Сопротивляется из последних сил, чтобы подняться, наградив возлюбленную поцелуем в губы и потянуться к тумбочке. Они оставили там на хранение игрушки после обработки.
Самое время воспользоваться тем маленьким вакуумным вибратором и посмотреть на что он способен.
— Цзецзе? — Хуа Чэн выглядит удивленной. Конечно, она-то думала, что сейчас расцелует свою вторую половинку и пойдет спать, а вон оно как получается.
— Я хочу сделать Сань Лан так же хорошо, как она сделала мне, — Се Лянь излучает уверенность, хоть, признаться честно, она не совсем знает то, что с этим нужно делать. Нет, ей рассказывали и показывали, но на ком-то она еще не пробовала.
Домашние шортики вместе с бельем оказываются скинутыми в сторону за ненадобностью. Девушка чувствует в себе какую-то странную уверенность, заваливая Хуа Чэн на кровать и смотря на нее. Изучающе, любуясь и восхищаясь. Проводит по нему кончиками пальцев, поглаживает и целует в носик.
— Сань Лан такая красивая, — Се Лянь улыбается, видя румянец на чужих щеках. Конечно, обычно не она всегда смущает свою пару, а тут получается наоборот. Девушка думает о том, что стоит делать это чаще, ведь Хуа Чэн выглядит с ним более милой, чем обычно. А обычно она просто горячая.
В использовании вибратор довольно прост, поэтому Се Лянь выбирает средний режим и аккуратно проводит пальцами по большим половым губам. Она все еще лежит рядом с лицом своей возлюбленной, потому что не думает, что сможет сделать то же для нее. Нет, не потому что противно или она не хочет. Просто очень стесняется. Но когда-нибудь…
Хуа Чэн прерывисто выдыхает, выгибаясь в спине и сжимая ладонь Се Лянь в своей, когда та подносит вибратор к клитору. Девушка хочет доставить удовольствие и делает это так, как бы делала с собой. Вот только взгляд падает на аккуратные полушария грудей, которые все еще манят прикоснуться и попробовать.
Хуа Чэн первая срывает с губ Се Лянь поцелуй и зарывается рукой в чужие волосы, когда девушка решает все же скользить ниже. Се Лянь двигает рукой с вибратором и аккуратно проводит языком по одному из сосков. Это даже забавно и совсем не страшно. Главное глаза закрыть и отдаться целиком и полностью процессу. И она отдается, припадая губами к груди и начиная ее неторопливо посасывать.
— Цзецзе, мне так хорошо, — Хуа Чэн выдыхает прерывисто и ей определенно точно не хватает воздуха для очередного вздоха. Она изгибается всем телом, чувствуя как сильно оно дрожит, и как неумело балансирует на грани удовольствия и реальности. — Се Лянь!
Девушка замирает, отстраняясь, когда ее имя так легко слетает с любимых губ. Она даже теряется на несколько секунд, пока рука Хуа Чэн не отводит от себя вибратор, а ослабленные ноги просто не падают на кровать. Это было ярко до цветных фейерверков перед глазами, и сейчас нужно выделить немного времени полежать в тишине. Се Лянь оказывается очень понимающей к подобному желанию и убирает игрушку на свое место, прежде чем лечь рядом со своей Сань Лан.
— Это было странно, но очень приятно, — Се Лянь краснеет от своих же мыслей и дотягивается до лежащего на краю кровати одеяла, чтобы укрыть обеих. Конечно, под ним девушка прижмется к Хуа Чэн, положив голову ей на грудь. Потому что так теплее и удобнее. А еще можно смотреть на красивое лицо с самого утра, когда птицы еще не встали, а Се Лянь да.
— Согласна. Но думаю, что все приятно, что связано с цзецзе, — Хуа Чэн смеется. Она сейчас сонная и расслабленная, поэтому особенно нежная. И поцелуев на лице возлюбленной оставляется даже больше, чем обычно. Но как можно быть против чему-то подобному?
— Я люблю тебя, цзецзе.
— И я тебя, Сань Лан.