За оконцем относительно новенькой лачуги на горной вершине распускались предрассветные солнечные лучи. Се Лянь лениво перевернулся на бок. Охваченный сладостной негой, он чувствовал, как ноют бедра. Легкая, почти воздушная улыбка на губах, и Се Лянь ткнулся носом в грудь спящего без задних ног Хуа Чена. Тот, не просыпаясь, сгрёб его в охапку.
Они утопали в алых простынях, которые недавно притащил Хуа Чен. В головах лежали роскошные красные подушки с тесёмками. Одеяло почти не прикрывало обнажённую спину Хуа Чена, и Се Лянь заботливо подтянул края наверх. Ну и что, что любимый мёртв? Ему нравилось дарить заботу и ласку Хуа Чену.
Но вот почему же не спится? Се Лянь был измотан. Хуа Чен этой ночью особенно богохульничал со своим богом, было такое ощущение, что его специально пытаются наполнить, стараясь наградить плодом.
«Ох, а интересно, — накручивая прядку волос Хуа Чена себе на палец, подумал он, — если я буду в женском обличии, это возможно?»
Се Лянь оставил эту мысль на заметку, решив позднее уточнить у Ши Цинсюаня. Кому, как не ему знать?
А ещё принц думал о том, как же демоны могут спать, если они мертвы? Ведь сон — это привилегия живых. Как и еда. Хуа Чен порой уплетал за двоих. А иногда и вовсе мог влить в себя котелок очередного кулинарного шедевра Се Ляня и даже не подавиться, мог и добавки попросить после этого, при этом улыбаясь своей ослепительной улыбкой.
Спать до абсурдного не хотелось. Он чувствовал все следы, оставленные Хуа Ченом на коже. Отпечатки невероятно длинных, прекрасных пальцев — до красна, а теперь и синевы, прямо на бёдрах. И поцелуи-укусы, обернувшиеся смачными засосами то там, то тут, будто его заживо съесть пытались. Нет, его, конечно же, «съели» и не раз, хоть и не в том смысле.
Не спалось до отвратного. Хуа Чену же спалось прекрасно. Вон, как улыбается во сне, трясь головой об подушку. Черносмольные волосы разметались по постели аккуратными локонами, и это было великолепное зрелище. Чернота восхитительно сочеталась с алым, а нефритово-белая кожа выглядела настоящим сокровищем.
Се Лянь окончательно смирился с тем, что ему не уснуть.
Аккуратно выбравшись из объятий любимого князя демонов, принц с трудом выполз из постели. Болели не только бёдра. Он двигался подобно неловкому утёнку, только недавно сделавшему первый шаг. Хорошо это не сопровождалось текущими телесными жидкостями. Тут, на самом деле, спасибо Хуа Чену — тот с особой тщательностью обтёр его после любовных игрищ и отвалился спать.
Се Лянь неторопливо оделся сперва в нижнее одеяние, накинув сверху монашеский наряд, да и запахнулся поясом. Жоэ обвилась вокруг Эмина, и когда хозяин двинулся к дверям, чуть двинулась ему навстречу.
— Не надо, — успокоил её Се Лянь, — оставайся тут.
Жоэ послушно махнула уголком ленты и продолжила обвивать эфес сабли.
Се Лянь вышел на улицу и потянулся. Зимний ветерок принялся неласково забираться под одежду, кусаясь. Просто идеальное утро для того, чтобы пошалить. Се Лянь мало того, что много нахватался от Хуа Чена, так в последнее время у него с губ слетали пошлые и грубые шутки.
Улыбаясь чему-то своему в своих мыслях, он решил отправиться в Пещеру десяти тысяч богов. Была у него идея, как скрасить это утро. Тем более от него такого точно никто не ждёт.
***
Фен Синь отодрал свою голову от подушки.
Му Цин оторвал свою голову от подушки.
Во дворе происходила какая-то странная, даже подозрительная возня. И эти звуки… Они казались какими-то знакомыми, что ли. Где-то такое уже доводилось слышать. Вот только ещё не до конца вынырнувшее из сна сознание не хотело помогать вспомнить. За окнами точно ещё раннее утро, подыматься спозаранку не планировалось.
Фен Синь выбрался из своей постели и босыми ногами пошлёпал к окнам.
Му Цин выбрался из своей постели и босыми ногами пошлёпал к окнам. Среди сада две статуи занимались чем-то странным. Статуя наследного принца вытанцовывала какие-то дикие танцы вокруг хлопающей в ладоши статуи князя демонов.
Фен Синь протёр глаза, не веря своим глазам. Наваждение не исчезло.
Му Цин протёр глаза, не веря своим глазам. Наваждение не исчезло.
Между тем наследный принц начал вытанцовывать уже что-то совсем на грани приличия, потрясывая задом.
Фен Синю показалось, что мир перевернулся.
Му Цину показалось, что мир перевернулся.
«Ваше высочество, что это такое? Что это значит?»
— Фен Синь и Му Цин отправили сообщение по небесной сети Се Ляню почти одновременно.
«С добрым утром!» — последовало в ответ озорно, как никогда прежде. Такого ответа, да и выходки, никто от него не ожидал.
И Фен Синь, и Му Цин разразились грязной бранью о совсем не «добром» утре. Не по сети, разумеется.
Между тем статуи вытворили еще парочку непотребств, да и откланялись, уйдя восвояси, оставив богов войны в шоке, недоумении и раздражении. И не выспавшихся.
***
— Гэгэ, я тебя испортил, — обворожительно улыбаясь, вовсе не браня, а даже поощряя, чуть позже рассмеялся Хуа Чен.
— Вовсе и нет, — хихикнул Се Лянь. — Просто я понял, что иногда нужно развлекаться и отводить душу.
— Звучит разумно.
— А ещё твой гэгэ проголодался. Будешь есть? — запечатлев поцелуй в уголке губ Хуа Чена, спросил Се Лянь.
— Буду, — и повалил его на кровать, нависая сверху.
— Я не в этом смысле, Сань Лан! — смутился Се Лянь, упирая руки в грудь Хуа Чена.
— А я в этом, — промурлыкал Хуа Чен ему на ушко, нежно прикусывая мочку.
А то ишь, его гэгэ с утра пораньше выходит на охоту-забаву со всякими. Это надо поправлять.
Кровать издала пошлый звук. Жоэ прикрыла единственный глаз Эмина. Се Лянь издал пошлый звук, и не один. Хуа Чен «прикрыл» одно местечко кое-чем, но это уже совсем другая история.