Примечание
У Хаято своего — только упрямство, желание если и сдохнуть, то чтоб шумно и побольше с собой забрать да возможный рак легких, все остальное кем-то вручено — мальчишке ли, младенцу, отдано — мальчишкой ли, подростком. Имя и музыка от матери, шамаловский динамит, пламя отца ненавистного, пьяницей десятилетнему пацану врученные за так сигареты; сытое, холеное существование отцу под ноги, жизнь ни одной душе и за гроши не сдавшаяся, — вся, кажется, из угарного газа, браслетов-кед-рубашек, за кричащей яркостью которых — красная бездна и остатки своего и гробовой преданности тому, кто раз увидит в ней хоть толику ценности, — в руки такому же мальчишке, который, однако, совсем не такой же — без возможного рака легких, целый, лелеемый, с чистыми руками, — совестью, пламенем, глазами, — добрый, весь изгвазданный в приклеенном другими прозвище словно в жвачке.
Хаято плюет. На различия, на обычно зашуганный вид мальчишки, — ведь Посмертная Воля на то и посмертная, что вытаскивает наружу все, что в душе перед смертью было. А было желание помочь, не убежать, не добить, помочь, — на свою гордость, — какая тут уж теперь гордость, право слово. Плюет, потому что точка невозврата пройдена, жизнь его теперь и не его вовсе, а мальчишки, хоть и почти насильно впихнутая, поэтому если б тот приказал повесится или навсегда исчезнуть с его глаз, Хаято бы выполнил приказ, — первый и последний в качестве члена семьи. Но его не звучит. Хаято, упираясь лбом в землю, с каким-то обреченным весельем напополам со страхом долго считает удары пульса в ушах, вслушивается в суетливые, взволнованные возгласы его босса и не слышит указа. И это для него лучше всего говорит, что нужен, взаправду нужен хоть кому-то.
У Хаято своего — упрямство, желание если и сдохнуть, то чтоб шумно и побольше с собой забрать да возможный рак легких. С сегодняшнего дня к этому списку он с опаской, как дикий зверь, впервые познакомившийся с ласковой человеческой рукой, смеет добавить место правой руки будущего Десятого. И только этот пункт из остатков своего он будет беречь хлеще, чем дракон — свои сокровища, оттого и не найдет мальчишка человека ему преданнее, хоть и пока не понимает этого.
В глазах Хаято, зелень которых матерью дана, посреди волн удовлетворенно шумящего и согласного с хозяином пламени плещется цель.