Они встречаются в обречённой сгореть деревушке. Эльфийка, убившая сына эрла — и сестра Церкви с мрачными тайнами в заплечном мешке. Их разговоры колки поначалу: то эльфы-слуги, то любящий Создатель, то ещё что всплывёт и повиснет неловко меж ними.
Но Табрис дарит Лелиане цветок из лесной глуши — и краснеет, любуясь её улыбкой.
Год проходит в постоянной спешке и прятках, скомкано, кроваво. Табрис не мешается больше с остальными эльфами-служками, не теряется в тени Алистера и Лелианы всякий раз, как они добираются до постоялого двора и пытаются хоть одну ночь провести в нормальной постели. Табрис узнают. Не как убийцу, не как предательницу — как Героиню, спасительницу. Пред ней открыты все двери (хозяева морщатся, конечно, потом за спиной: глядите, какова остроухая; но всё не может быть идеально).
И Лелиана рядом с ней.
Больше не беглянка, вынужденная на прошлое оглядываться. Сумка за плечами свободна: она укладывает туда тёплый плащ и новую пару туфель, переплетает пальцы с Табрис и вместе они скрываются на совсем недолгие месяцы.
Потом Героиню зовут новые дела. И Лелиану — тоже.
Мир не желает оставаться спасённым, несётся к бездне и своему концу так, будто надоела ему уже людская (и эльфийская, и гномья, и кунарийская, и даже, возможно, драконья) глупость. Они пытаются ещё его остановить. Кое-как, на сколько хватает сил.
"Когда всё это закончится, мы будем вместе, — уверяет себя Лелиана. — Мы будем вместе, и ничто нас не разлучит".
Потому что ей нужно верить во что-то, пока она наблюдает за счастливыми парами в танце после спасения Императрицы. Потому что иначе слишком тоскливо.
(У них могло бы быть свое "долго и счастливо", сразу после Мора, стоило только закрыть глаза и притвориться, что не услышали очередного крика о помощи от мира)
(Табрис не искала бы лекарства, Лелиана не играла бы чужими жизнями во имя высшей цели)
(Они целовались бы под зелёным светом от Бреши и умерли бы, скорее всего, в один день от красных кристаллов в груди)
Табрис — не одна из многих эльфиек. Лелиана — не одна из многих сестёр Церкви.
Закрывать глаза им не положено.
Они ждут.
Лелиана хранит её письма. Перечитывает их, даже приняв новое имя.
И когда Героиня Ферелдена распахивает двери Собора.
Когда опускается на колени и перед всем приходом целует её руку.
Когда рассказывает о новых шрамах и позволяет заплести отросшие волосы с седыми прядями в них.
Когда называется ее "женой".
Жрица Виктория не сдерживает счастливых слёз.