Хмуро глядя на постепенно исчезающую вдали Синдрию, Джудар и сам толком не понимал, откуда у него взялись силы всё-таки проститься со своей душой.

Корабль немного покачивался, и маги с непривычки перенес вес с ноги на ногу, чтобы сохранить равновесие.

Перед отплытием он держался на берегу самоуверенно, игнорируя неприкрытую ярость Джафара, вызванную тем незначительным фактом, что Джудар нежно окрестил горделивых генералов верными шавками Синдбада, вызывая этим даже у самого короля обреченный вздох. Он держался самоуверенно, нагло и насмешливо, но его душа, словно видя его насквозь своим озабоченным взглядом, без привычной улыбки наказала ему использовать их связь по любому, даже самому глупому на первый взгляд поводу.

Джудар, положив руку на ограду на корме корабля, чтобы легче держаться на ногах, отстраненно уставился на взмывающие волны чуждой ему морской воды, которая, казалось, жила своей собственной жизнью.

Он надеялся, что по крайней мере сумел оставить Синдбаду пару приятных воспоминаний. Было невыносимо думать, что весь его визит в Синдрию, со временем поблекнув в памяти, в итоге обратится в череду темно-серых моментов, которые хотелось только поскорее забыть.

По крайней мере он узнал, что король терял свои пресловутые выдержку и терпение всякий раз, когда Джудар игриво обращался к нему словами «душа моя».

От этой мысли маги внезапно рассмеялся, покачивая головой, и застыл, чувствуя, как ухмылка неестественно замерзает на его губах.

Он не был уверен, что справится.

Точнее говоря…

Он был уверен, что не справится.

Тяжело было даже думать о том, что, вернувшись в Коу, ему придется улыбаться и терпеть прикосновения Гёкуэн, видевшей сквозь его фальшь, но с нетерпением заскучавшей старушки ожидавшей его последующих действий, которые могли бы послужить ей развлечением. Джудара бросало в дрожь от того, что он ее порой понимал.

В голове снова и снова мелькала мысль о том, что он, скорее всего, не переживет столкновения со старой ведьмой, и он склонил ее, медленно выдыхая, пытаясь избавиться от застрявшего в горле комка.

Он не хотел, чтобы всё закончилось так.

Схватившись за грудь, в которой предательски горько заныло сердце, Джудар задался вопросом, было ли это чувство похоже на то, что ощущали люди, падая в порок или возвращаясь к белой рух. Закрыв покрасневшие глаза, он издал красноречиво дрожащий вздох, стискивая зубы в попытке держать свои эмоции в узде.

Бесполезно, у него они всегда были написаны на лице.

 — И это тот человек, который убеждал меня, что ему обязательно наскучит «игра в родственные души», — раздался голос позади него, и маги, не оборачиваясь, представил себе Хакурю, спокойно сложившего руки на груди и изучавшего его взглядом со спины.

Джудар бы незамедлительно врезал ему за подобные слова, если бы услышал в них хоть намек на насмешку. Но пока что принц был прощен.

 — Некоторые мысли стоит держать при себе, Хакурю, — всё же заметил он, оборачиваясь и прислоняясь спиной к перилам, прекрасно осознавая, что тот был слишком внимателен к мелочам, чтобы не отметить жалкий внешний вид маги. Чуть помолчав, он тише добавил. — Мне уже не терпится увидеть голову Гёкуэн отдельно от тела.

 — Мне тоже, — без промедления ответил тот. — Но нужно придерживаться плана.

***

 — Вот это да, явился сам глава альянса семи морей! — с наигранным восхищением сообщил Иснан, изо всех сил прищуриваясь, чтобы рассмотреть, что происходило в паре километров от них — без магии здесь явно не обошлось. — Не хочешь сбегать к нему поздороваться, маги?

 — Ты и сам знаешь, что мы здесь не за этим, — холодно ответил Джудар, не отрывая взгляда от бушевавшего магноштадского медиума. Они отчаянно нуждались в его силе в борьбе против Гёкуэн, чего бы она им не стоила.

Волшебник долго и многозначительно хмыкнул и наконец замолк.

Маги старался не думать о том, сколько месяцев прошло с того момента, когда он в последний раз видел свою душу, покидая Синдрию.

Но они действительно были здесь не за этим, и ему не следовало отвлекаться.

Они с почтительного расстояния, чтобы их нельзя было заметить, молча наблюдали за тем, как Аладдин укрощает медиума. Когда зловещая гигантская фигура развалилась на части, Джудар поднял руку, призывая к себе всю оставшуюся без владельца стенавшую черную рух, через некоторое время, плотно сжавшись, образовавшую звезду.

Испытующе взглянув на нее, маги поглотил всю скорбь волшебников. Она всколыхнула его собственную и почти послушно улеглась, нехотя признав его мощь и решив дождаться подходящего момента, чтобы напасть исподтишка. Ее еще нужно будет целиком и полностью подчинить своей воле.

Можно было возвращаться и приступать к этой задаче.

 — Ну, а я, пожалуй, всё-таки поздороваюсь, — жизнерадостно решил Иснан и рванул к праздновавшим победу людям, прежде чем Джудар успел осознать, что этому стоит возразить.

 — Да он окончательно рехнулся, — осознал тот, оторопело провожая своего учителя взглядом.

 — Нет, это был воистину благородный поступок, — возразил парящий рядом Хакурю, обращая на себя взгляд своего маги. — Он пожертвовал собой ради нас. Невозможно более терпеть твое угрюмое настроение из-за того, что скучаешь по своей родственной душе.

 — Чего? — раздраженно спросил Джудар.

 — Воистину благородный поступок, — повторил принц, заставляя маги скрипнуть зубами. — Кажется, Иснана убивают.

Хакурю в любом случае не мог ничего видеть с такого расстояния, но Джудар, примерно представляя себе отношение своей родственной души к этому волшебнику, всё же решил проверить, щурясь и применяя магию света.

Синдбад, схватив Иснана за загрудки, заносил меч.

Выругавшись, маги рванул вперед. Он потратил слишком много сил на его воскрешение, чтобы позволить человеку, знавшему критически много о Гёкуэн, так тупо умереть еще раз. Спустя несколько излишне долгих секунд полета он тяжело врезался в землю, почти не тормозя. Его борг полностью поглотил весь урон, оставляя на земле внушительную вмятину.

Отряхиваясь, он завертел головой, находя взглядом среди ошарашенной толпы не менее удивленно выглядевшего Синдбада, всё еще державшего Иснана.

 — Сначала отпусти его, — опасливо сказал Джудар. — Он мне еще нужен.

Король молча повиновался, и волшебник с хохотом отступил к маги. Тот, недолго раздумывая, врезал ему по лицу со всей силы, но не используя магию. Иснан подавил свой борг, прекрасно осознавая, что иначе бы вывел Джудара из себя, и почти что с умиленной улыбкой уставился на своего ученика.

Воистину благородный поступок, черт бы его побрал.

 — Сваливай отсюда, недоумок, — процедил сквозь зубы маги, указывая примерно в сторону Хакурю и настороженно наблюдая за тем, чтобы собравшиеся покорители подземелий и волшебники ему не помешали.

Против такой толпы… Даже Джудару было бы тяжело сбежать, отбиваясь от них всех.

Его взгляд метнулся по недружелюбно выглядящим лицам. Он уже привык к тому, что в его союзниках не могли оказаться обычные честные люди.

Объятья Синдбада оказались неожиданными.

 — Я скучал, — пробормотал тот, крепко прижимая свою душу к себе наперекор толпе, и Джудар поджал губы, внутренне радуясь, что никто сейчас не мог видеть его лица.

Как только маги собрался сообщить ему, что он тоже скучал и что скоро его с Хакурю похождения должны были закончиться благополучно, как он надеялся, как резкая боль пронзила его сердце, заставляя, впецившись в Синдбада, сжаться, дрожа.

Неудивительно, что черная рух медиума выбрала именно этот момент для нападения. Где ему можно было чувствовать себя в ложной безопасности, как не рядом со своей родственной душой?

 — Что не так? — с неприкрытым беспокойством в голосе спросил его король, хватая за плечи.

Всё.

 — Ничего, — ответил Джудар, загоняя медиума дальше в свое сердце и со слабой улыбкой поднимая голову. — Я тоже рад тебя видеть.

Иснан приносил ему одни неприятности.

Он ведь ни в коем случае не хотел, чтобы Синдбад был рядом, чтобы стать свидетелем тому, каково пытаться противостоять враждебной рух исстрадавшихся людей.

***

Проскользнув через телепортационный портал, Джудар рухнул на колени в спальне Синдбада и страшно закашлялся, закрывая рот рукой и тщетно пытаясь пережить темноту перед глазами от чересчур резкой траты его и так истощенной магой.

Теперь было очевидно, что прыжок из Коу в Синдрию пока что был ему не совсем по силам.

Комнату окутывал призрачный свет луны, едва достаточный для зрения. Отдышавшись, он прислушался к рух и, шатко поднявшись, повернулся к столу, за которым находилась его душа. Пройдя пару шагов, он остановился, поняв, что Синдбад умудрился заснуть в кресле, и постарался вести себя тише.

Хотя если короля не разбудил его кашель только что, то мало какие звуки сумеют.

Хакурю, сверкнув глазами, заставил его прыгнуть сюда, чтобы лично поделиться новостью, как бы Джудар не отпирался, говоря, что безопасность его кандидата была для него сейчас превыше всего. В итоге его прогнал Иснан, уверяя, что возьмет защиту принца на себя.

Так он и оказался здесь в тот же день, когда они прикончили Гёкуэн.

Маги с любопытством подошел к своей душе и наклонился, разглядывая его и в самом деле усталое лицо. Джудар чувствовал себя просто ужасно, весь в кровоподтеках и грязный, каждой косточкой в теле ощущая каждый полученный удар, но Синдбаду удавалось выглядеть даже хуже него, словно он не спал три ночи подряд, а этот мирный момент был лишь ужасной ошибкой. Не было сил будить его.

Несмотря на тупую боль во всем теле, маги победно улыбнулся. Они наконец-то были свободны.

Переведя немного дух, он магией поднял Синдбада в воздух, переправляя его на кровать для заслуженного отдыха, а сам сел на ее краешек, задумчиво уставившись на спящее лицо своей души. Соблазн улечься рядом был велик, но Джудар знал, что просто не может отсутствовать в Ракушо всю ночь после такого события, как убийство императрицы и государственный переворот.

Утром королю первым делом сообщат о случившемся, так что маги не собирался оставлять ему дополнительных посланий. Хотелось лишь дать какой-то знак, что он был здесь.

Недолго думая, он взмахнул пальцем, собирая немного воды из воздуха, и, придав ей нужную форму, кое-как напоминавшую котенка, заморозил ее. Медленно передав кусочку льда, помещавшемуся на ладони, достаточно магой от окружавшей его рух, чтобы позволить ему не таять по крайней мере пару недель, он осторожно поставил его на тумбу рядом с Синдбадом.

Он хотел бы быть здесь, когда король откроет глаза, но…

Возможно, было лучше, что он спал.

От отсутствия отвлекающих событий его мысли снова метнулись к неприятным вещам.

После боя он украл у своего кандидата большую часть его черной рух, более не нужной после победы над Гёкуэн, но это казалось лишь временным решением, немного прояснявшим будущему императору разум. Джудар уже и сам зачастую был не в силах держать в руках свой гнев к этому несправедливому миру, то и дело впадая в ярость. Не хотелось, чтобы Синдбаду довелось лицезреть его в подобный момент.

Стоило держаться от него подальше, пока он не овладеет своим гневом полностью. Маги не был уверен, что сумеет.

Он стиснул зубы, в который раз проклиная свою судьбу.

Почему это должен был быть он?

Почему не кто-то другой?

Почему ему, в отличии от других людей, необходимо было поглотить чудовище, чтобы обрести свободу?

Спустя полчаса он молча покинул Синдрию, короткими прыжками в пространстве возвращаясь домой.

***

Синдбад чувствовал запах свободы. Он веял морским бризом, сопровождавшим большую часть его приключений, и манил вперед.

Им больше не мешали ни Аль Сармен, ни гражданская война в Коу.

На другой чаше весов, изо всех сил стараясь перевесить чувство подступающей свободы, покоилось чувство вины, вызванное тем, что он сделал, когда Джудар с явно враждебными намерениями появился на собрании, на котором Аладдин раскрыл судьбу своего родного мира.

Маги игнорировал его послания с того самого момента, не вламываясь неожиданно в его спальню время от времени, так долго, что Синдбаду пришлось отдать начавшего подтаивать ледяного котенка Ямурайхе на сохранение. Несмотря на всё, что писал король, он не отвечал. Напоминало старые-добрые времена.

Одна-единственная строчка, которую Синдбад получил несколько недель назад, успокоила его. По ее содержанию было ясно, что Джудар не был безумно зол, как он предполагал.

Он, должно быть, занят.

Подавив грозившую развязаться гражданскую войну в Коу мощью альянса семи морей, Синдбад направился на встречу с полноправным императором, ожидая встретить рядом с ним свою родственную душу и наконец по-человечески поговорить с ним с глазу на глаз. Объясниться.

Обменявшись приветствиями с довольно хмуро выглядевшим Хакурю, он оглянулся и спросил:

 — Где Джудар?

Его союзник застыл, сжав руки в почтительном жесте и склонив голову. После длительной тишины он негромко ответил сквозь зубы, не встречаясь с королем взглядом:

 — Он погиб.

Хакурю приложил все усилия, чтобы тот не узнал о смерти своей родственной души раньше времени и не потерял желание помочь ему вернуть империю законному правителю, но скрывать это дальше не было ни смысла, ни сил.

Синдбад вздрогнул.

 — Что? — нервно переспросил он, надеясь, что это лишь ужасная шутка, над которой он потом сможет вдоволь горько насмеяться.

Хакурю поднял голову, не в силах держать достойное лицо, и прошептал:

 — Аладдин убил его.