Изуку никогда никуда не переезжал даже на время и теперь, окруженный горами еще пустых и уже запечатанных коробок, совершенно не понимал, что ему делать. Вещей было много и все — нужные, но даже половина не могла поместиться в маленькую однокомнатную квартирку, которую Томуре с трудом удалось не только отыскать, но и отвоевать у других покупателей, в чем ему помог извечно помятый и пугающе угрюмый вид, заставивший владельца хорошенько испугаться и уступить.

Они решили съехаться как-то спонтанно. Изуку просто подумал об этом пару месяцев назад, и уже позавчера получил договор об аренде на подпись, вынужденный закупиться коробками и вспомнить номер грузчиков, оставшийся где-то еще с их с матерью переезда. Сначала это было даже весело: перебирать старые вещи, которые уже сотни лет никто не трогал, вспоминать все то, что связывало их с ним, думать над тем, чтобы все сложить максимально емко, чтобы поместилось как можно больше, ведь в грузовике не бесконечное пространство, а доплачивать за езду туда-обратно не очень-то хотелось, но потом… Потом коробки стали заканчиваться — вещей не убавилось, и тут уже стало не до веселья.

Томуре-то было просто: он часто переезжал да и никогда не был особо богат, а потому и вещей имел не так уж и много, поэтому в квартире он уже вовсю обустраивался, помогая перевозить некоторые коробки Изуку на потрепанной жизнью машине Даби. Тот ворчал, ходил с недовольным лицом, но все же не отказывал, будучи каким-то невероятным способом убежденным в том, что потом это окупится. 

Мидория был ему благодарен, но вместе с тем не мог не завидовать: личная тачка — это что-то на крутом и совершенно ему не знакомом.

— Откуда у меня вообще столько вещей? — возмущенно вздохнул Изуку и поднял один из многих комиксов, посвященных его любимым супергероям.

На нем, как и на большинстве, на самом деле, был изображен Всемогущий в своей излюбленной позе, а позади него — десятки других, не менее крутых героев, которые защищали планету от нападок пришельцев и часто повторяли: “Никогда не сдавайся!” Помнится, в свое время именно эти вечно беспокойные ребята помогли ему найти свой путь и, как бы банально это не звучало, не сдаваться.

У каждого человека рано или поздно наступает такой момент жизни, когда кажется, будто весь мир разом ополчился на него, что никому, в общем-то, он и не нужен. Исчезни — мир не поменяется. Изуку такая пора не избежала. Наоборот, смачно впечаталась в самое сердце, оставив в нем неприятный осадок. 

Первый комикс попал ему в руки случайно: кто-то забыл его за своей партой, а он тогда дежурил, вот и нашел, решил прочитать и совершенно не заметил, как увлекся. Мир, полный сражений света и тьмы, оказался гораздо интереснее суровой реальности, и Мидория не мог в тот момент не уйти в него целиком — каждое воспоминание об этом потрясающем мире отдавалось улыбкой на лице и теплотой в сердце. А ведь когда-то он мечтал летать по небу вместе со Всемогущим, прорабатывать планы с Сотриголовой и петь в караоке с Сущим Миком…

Сейчас все уже совсем по-другому. Изуку и к сюжету подостыл, и многое пересмотрел несмотря на то, что каждый комикс любил по-особенному тепло и нежно.

Но в новой квартире они все же были ни к чему — понимание этого пришло быстро, но возникла новая проблема: бросать то, благодаря чему он, в какой-то степени, остался жив, не хотелось.

Изуку, выругавшись себе под нос, сел прямо на пол, потому что места на более подходящих поверхностях не было, и стал гипнотизировать стопки воспоминаний непроницаемым взглядом. Он и сам не понимал, на что вообще наделся: на то, что они сами по волшебству куда-то исчезнут, а его внимание переключится на их поиск, или что еще попроще? Ага, как же.

“Мир не настолько любит тебя, Мидория Изуку, чтобы преподнести такой подарок”, — возникла в голове мысль, с которой трудно было не согласиться. 

На помощь пришел вовремя зашедший Томура.

— Что ты делаешь? — спросил он, оперевшись о дверной косяк.

— Борюсь с желанием взять с собой свое прошлое, — честно ответил Изуку, все еще гипнотизируя стопки комиксов.

— Чего? — Шигараки только сильнее озадачился и опустил взгляд туда, куда его направлял Мидория. — Комиксы про Всемогущего? Они твое прошлое?

— Ага. Каждый знаю почти наизусть. Грустно немного оставлять их здесь.

— Так возьми с собой, в чем проблема?

Изуку кинул на него полный скепсиса взгляд.

— Ты предлагаешь заполнить всю нашу квартиру моими вещами? Томура, я их даже перечитывать не буду.

— Черт с ним, если они тебе важны, бери, один хрен же в итоге вернешься за ними. — Тот усмехнулся и подошел ближе, беря один комикс. — Лучше взять сейчас и найти им местечко, чем потом мучаться и запихивать куда подальше.

Изуку вздохнул.

— Ты уверен? — он сам, вот, сомневался в удачности этой идеи.

— Конечно.

На том и порешили.

Томура готов был забрать хоть все — его часто приходилось осаживать, напоминая о размерах только приобретенного жилища, а еще сдерживать себя, чтобы не поддаться этим грустным-грустным глазам, хранившим в себе бесчисленное количество уговоров. Изуку справлялся долго и упорно, но в конце концов просто выгнал парня из комнаты.

— Все! Ты совершенно не помогаешь! — возмутился Мидория и стал старательно отпихивать Томуру к двери. —  Лучше помоги маме с ужином.

— Ну ладно, ладно. — Шигараки поднял руки в примирительном жесте. — Я же просто помочь хотел.

— Ага, давай, иди-иди. Тебя уже заждались.

***

Переезд — это сон на коробках ближайший месяц просто потому, что они буквально везде, а вам совсем не хочется разбираться с вещами и тем, куда их сложить или поставить; это боль во всем теле, потому что спать вот так не самое удобное решение; это еще много чего, на самом деле, но Изуку мало беспокоился о таких вещах, откладывая все подальше и просто наслаждаясь тем, как каждое утро начиналось с осознания объятий, тихого ворчания на звон будильника и заспанных глаз напротив.

В этих маленьких, совсем незначительных на первый взгляд вещах было свое очарование, тепло и уют, которые он не испытывал с давних пор. С тех самых, когда спать с матерью казалось уже странным и неприемлемым. 

До переезда Изуку даже представить себе не мог, насколько изголодался по простым прикосновениям: они с Томурой не раз касались друг друга и просто так, и в моменты соития, но настолько много — впервые. Свой маленький уголок спокойствия раскрыл новую сторону отношений, вдохнул в них еще больше жизни, чем было до этого, и удержать восторг Мидория не мог и не хотел.

Он поднялся, мазнув взглядом по часам и подметив, что уже перевалило за двенадцать: каникулы проходили с отсутствием какого-либо режима сна и разбором коробок. Изуку начинал с этого день, этим же и заканчивал, но несмотря на все попытки оставалась еще целая гора запечатанных вещей, для которых уже не хватало места.

— А я говорил, — вздохнул он, перекладывая коробку с посудой на стол.

Кухня в квартире была такой же маленькой, как и все жилище — требовалось немного привыкнуть и освоиться на ней, но пока удавалось лишь беситься из-за отсутствия достаточного места, чтобы развернуться и положить все необходимое. На самом деле, во всем привыкнуть к весьма ограниченному пространству — сложная задача после нескольких лет в доме, где спокойно могли жить и пятеро людей, но Изуку искренне пытался, и у него в каком-то смысле даже получалось. Иногда.

По крайней мере, сейчас получалось не скидывать вещи во время готовки, а это уже какой-никакой успех. 

Ему всегда нравилось готовить несмотря на то, что во время учебы это удавалось редко, а сейчас, пока наступили каникулы, можно изрядно разгуляться и попробовать парочку маминых рецептов, которые до этого страшно было делать без ее участия. Что уж говорить о походах в магазин и распределении бюджета — все это ново, непонятно и вместе с тем интересно. Жизнь вдали от дома бок о бок с любимым человеком одновременно и восхитительная, и самую малость пугающая.

Изуку улыбнулся, когда знакомые руки обняли его со спины, а на голову положили макушку.

— Что готовишь? — пробормотал только проснувшийся Томура.

— Завтрак, — шутливо ответил он и стал быстро заворачивает яичный рулет. — Садись, скоро будет готов.

— Хочу постоять, — все еще бормотал Шигараки и уткнулся носом в темно-зеленые вихри.

Он действительно стоял до самого окончания готовки и не сдержал разочарованного вздоха, когда все же пришлось разорвать объятия и сесть. Изуку наблюдал за этим почти с научным интересом, едва сдерживая желание растрепать и так не больно причесанные вихри.

Сидеть вот так вдвоем, в квартире, где никого больше нет, тепло. Не как обычно, по-особенному, но он никак не мог найти слов, чтобы описать эмоции так, как чувствовал их в полной мере, не преуменьшая.

Просто смотрел.

Просто ни о чем не жалел.

И еще много “просто”, от которых в сердце горит не потухающий огонь.