«Тяжелое бремя ответственности ложится на плечи каждого светлого создания Шепфа, приминая белоснежные крылья к земле, и дамокловым мечом довлеет над головой, иногда все же неприятно задевая макушку», — так сказал Серафим Кроули, появившись в стенах школы на следующий день после того, как наш курс выбрал сторону, и с тех самых пор эта мысль всякий раз всплывает в моем сознании, стоит мне, как и сейчас, оказаться перед статуей равновесия в Саду Адама и Евы. Ноги сами приводят меня сюда каждое утро, и я позволяю себе ненадолго остаться в абсолютном одиночестве, погружаясь в скучную медитацию, так необходимую всем светлым созданиям Шепфа.
Быть ангелом невероятно сложно, но еще сложнее быть лучшей ученицей и подвергаться бесконечным оценкам и сравнениям. Кажется, следовало остаться жалкой непризнанной и влачить свое существование, выслушивая насмешки, которые я даже научилась игнорировать, чем теперь встать в один ряд с Люцифером и Дино, вечно оказываясь в эпицентре всех конфликтов между этими двумя, и получать самые сложные задания из возможных, держа в собственных руках судьбы не только отдельных людей, но и всего человечества.
Этот день едва ли мог стать хуже. Ангел Фенцио зачем-то решил задержать меня после занятия, и я уже не задавалась вопросом, для чего он это делает, предвещая очередную внеплановую лекцию о важности поддержания баланса и бесконечном унижении, ведь, по мнению дражайшего преподавателя, до статуса лучшей ученицы мне еще слишком долго расти.
Я уже не вслушиваюсь в лекцию, бесстрастно разглядывая мерное перешептывание зеленых листьев, покачивающихся от легкого, обязательно теплого — здесь не бывает другого, — ветерка. Слышу, как за моей спиной переговариваются Ади и Мими, решая, где сегодня им стоит собраться. После того, как я выбрала сторону, мы стали общаться реже, но иногда я все же получала приглашения на их закрытые вечеринки, равно как и сейчас.
На парту прилетела скомканная бумажка, больше напоминавшая смятый снежок, которыми мальчишки бросаются в девчонок в средней школе. Резко накрыв ее ладонью, пряча от любопытного взгляда Лилу, убираю в карман, кивая в знак согласия — после тирады Фенцио мне точно пригодится несколько бокалов глифта.
— … урок окончен, — доносится до моего слуха громкий голос преподавателя, и я хотела было подскочить и вырваться в коридор, проносясь сквозь толпу на улицу, но вместо этого уныло складываю идеально ровной стопкой наполовину написанный конспект, морально готовясь к самому худшему.
Фенцио устало потирает виски и опирается о край парты стоит последнему ученику покинуть кабинет, закрыв за собой дверь. Никогда прежде я не видела ангела таким измученным. Он долго смотрит на меня помутневшими от бесконечного изучения свитков радужками и тяжело вздыхает, подцепляя со стола пожелтевший пергамент, бегло глянув на него, и кладет передо мной.
«Задание №AF342769-18 С. Виктория Уокер и Люцифер», — цепляюсь за первую строчку, тут же в ужасе отодвигая от себя бумагу и стараясь больше не смотреть, дабы не увидеть грядущее задание.
— Прочти его, — низкий голос эхом отбивается от каменных стен, проникая в сознание звоном оглушающего гонга, и я хочу закрыть уши ладонями, но любопытство — самый страшный человеческий порок, от которого так и не избавилась, став ангелом — заставляет пробежаться покалывающими в предвкушении кончиками пальцев по краю бумаги.
Осмотрительность, которой научили ангелы, больно колет запястье. Морщу нос, поднимая глаза на преподавателя, встречаясь с его изучающим взглядом.
— Нам запрещено узнавать о заданиях заранее, — поднимаюсь со своего места, расправляя плечи и горделиво, с присущей белокрылым надменностью, выпрямляясь. — Это снова ваши бесчисленные проверки?
Фенцио довольно улыбается, едва качая головой. Он расправляет сутану, что и без постоянных разглаживаний ладонями всегда выглядит идеально, и медленно подходит ближе, сжимая губы в тонкую линию — наверняка чувствует серую сырость беспокойства моей энергии. Я сама ее ощущаю вокруг.
— Нет. Это весьма важное задание, Вики, — Фенцио говорит тихо, и я понимаю, с каким трудом ему даются эти слова. — И оно должно разрешиться в ангельскую пользу. Серафимы не могли назначить других, иначе у подземного мира появились бы подозрения. Они всегда и во всем видят заговоры.
Хмыкаю, подавляя собственную усмешку. Мне ли не знать об этом, когда каждая встреча с любителями черной одежды проходит, точно маленькое сражение одной огромной, тянущейся целую вечность войны.
— Но на этот раз ситуация действительно серьезна. Изучи внимательно свиток и подготовься к заданию. Ты должна его выполнить любой ценой. Он молча кладет передо мной амулет, переливающийся тремя цветами, который скроет меня от Всевидящего Ока. Неужели все действительно так серьезно, если даже правильный Фенцио решился на подобный шаг?
***
Слова ангела Фенцио до сих пор пульсируют где-то в затылке, отбиваясь на подкорке.
Любой ценой.
Это задание не будет самым сложным в моем послужном списке, хотя в этот раз все может испортить один самодовольный демон, считающий развлечением издевательства над непризнанными и ангелами. Обдумывая план, едва успеваю на нашу небольшую тусовку, стараясь долго не задерживаться в компании.
Мими постоянно верещит, рассказывая истории о прекрасном сыне Сатаны, в которого она влюблена по уши, совершенно не помогая мне узнать его тайны. Секс и клубника. До ужаса пошло и невероятно вульгарно, но в этом и есть весь Люцифер. Демон в лучшем — или худшем? — своем проявлении.
Ночью мне едва ли удается сомкнуть глаза, ведь каждую секунду прокручиваю в голове план, надеясь запереть Люцифера где-нибудь в кладовке огромного особняка, где его никогда не найдут, но едва ли он вообще покинет авансцену, особенно когда вокруг будут горы алкоголя и сотня неискушенных душ.
Утро медленно подступает, словно хищник на охоте, осторожно прячась в кустах, а после грозный рык будильника возвещает начало нового дня, который я проведу вместе с Люцифером. О, Шепфа, за что ты так жесток?
Все мои мысли занимает задание. Спуститься на землю, узнать об объекте, выбрать наряд, приступить к выполнению. План звучит просто, но сейчас не хочу даже думать о возможных сложностях в лице красноглазого кретина. Надеваю амулет пряча его под одеждой. Остается лишь скрыть его от Люцифера на земле, чтобы тот не догадался, почему не может прочесть мою энергию.
Мы встречаемся у водоворота. Демон высокомерно оглядывает меня, отмахиваясь, точно от назойливой мухи.
— Готова с позором вернуться на небеса? — усмехается он, обнажая идеально ровный ряд белоснежных зубов.
Хочу ответить на его выпад, но, словно чувствуя мою злость, Дино несильно сжимает плечо, словно из ниоткуда появляясь рядом. Он хмуро смотрит на меня, в точности как ангел Фенцио, и я снова замечаю их поразительное сходство. Слабо улыбаюсь блондину в знак благодарности и, проигнорировав красноглазого, что в этот раз не подпитался моей ненавистью, иду к преподавателю, забирая из его рук свиток, делая вид, что внимательно изучаю его. Возвращаю пергамент и ныряю в водоворот, не дожидаясь демона, надеясь хотя бы так выиграть себе пару-тройку минут.
Очутившись в центре шумного мегаполиса, расслабляюсь, оказываясь в родной среде. Нужно найти интернет, возможно, сделаю это в магазине Азазеля, что заботливо предоставляет нам гардероб на каждое из заданий. В каждом городе они выглядят одинаково: позолоченная витрина, мягкий свет внутри и вывеска «Секрет красоты». Легкое покачивание колокольчика и тихий звон вынуждает светловолосого мужчину за стойкой обратить на меня внимание, натягивая на лицо самую добродушную улыбку.
— Вики Уокер, — тянет он нараспев, широко расставляя руки, — сколько мы с тобой не виделись, ангелок?
Вот черт. Почему именно сегодня, когда на кону стоит так много, передо мной оказывается демон собственной персоной, а не одна из его длинноногих ассистенток?
— Думаю, пару лет уж точно, — так же улыбаюсь демону и ныряю в раскрытые объятия. — Рада встрече, — произношу искренне, ведь, как известно, ангелы никогда не лгут. — Скажи, могу ли я позаимствовать твой смартфон?
На удивление, Азазель невероятно добр, поэтому до появления демона я успеваю не только загуглить всю необходимую информацию о Дэвиде Роджерсе — молодом выдающемся политике, высказывающемся против легализации оружия, но и выбрать наряд.
Узнав от Фенцио, что ровно в десять возле магазина остановится машина его кузины, решаюсь воспользоваться шансом, запрыгивая на заднее сиденье лимузина и ангельским влиянием убеждаю девушку, что я ее верная подруга и плюс один на этот день. План работает безукоризненно, и вот я уже пожимаю руку Дэвиду, оказавшись в небольшом кабинете старинного особняка, внушая мужчине не сомневаться в себе и отстаивать собственные интересы. Сегодня он произнесет речь перед конгрессом, от содержания которой будет зависеть, одобрят законопроект по легализации гражданского оружия или нет.
Эмма, кузина Роджерса и моя пара на этот день, выбила мне комнату, где я могу переодеться, поэтому, не тратя драгоценное время, ныряю за ширму, снимая лишнюю одежду, когда слышу, как дверь комнаты тихонько открывается.
— Эмма? — щелчок двери раздается одновременно с голосом Люцифера.
Все, что мне нужно — это задержать Люцифера здесь до того, как начнется речь. Двадцать минут, и можно возвращаться в школу. Двадцать минут, и я поставлю еще один плюс в свой воображаемый табель успеваемости. Двадцать минут, и от демона не останется ровным счетом ничего.
— Почти, малыш, — улыбаюсь, когда он, не дожидаясь ответа, заглядывает за ширму.
Игра началась.
Вижу, как в алых глазах разгорается адское пламя, скользящее по всему моему телу, облаченному лишь в легкое кружево. Губы растягиваются в улыбку, и я пробегаю ноготками по пуговицам идеально отглаженной рубашки — Азазель постарался для своего любимчика, — ловко поправляя бабочку. Прикинулся официантом. Умно.
— Так зачем ты пришел? — прохожу мимо, задевая его бедром, будоража бурлящий поток его горячей энергии.
— Мне нужна Эмма. Где она? — с каждым звуком в его голос проникает хрипотца, сладким бархатом заполняя пространство между нами.
Замечаю на столике ягоды, которые заботливо принес официант по распоряжению Эммы — иногда все же удобно превышать полномочия, — и подцепляю одну, ту, которая заставляет демона поднять взгляд от моей груди к губам. Как красная тряпка для быка. Во рту взрывается кисло-сладкая бомбочка, и я прикрываю глаза в удовольствии, позволяя рубиновой капле скользнуть по подбородку, опускаясь ниже.
— Какого черта ты творишь? — шипит он, в два широких шага оказываясь передо мной и встряхивая за плечи. Горячие ладони запускают волну жара, прокатывающуюся по всему телу, и именно за это я ненавижу ангельскую сущность. Мы холодные, как хренов мрамор, в отличие от этих заносчивых темнокрылых.
— О, прости, совсем забыла о вежливости, — усмехаюсь, поднося к его губам прохладную ягоду, и надавливаю, размазывая сок. — Хочешь? — облизываюсь, наблюдая за Люцифером, который, уверена, борется с собственным желанием поддаться соблазну.
— Возьму свежую, — губы кривятся в ухмылке, пока демон вертит в пальцах целую ягоду.
В своих мыслях именно в этот момент я выцарапываю ему глаза, но внешне сохраняю спокойствие, когда прохладная мякоть тает на языке. Ладно, никто ведь не говорил, что будет просто, да?
— Эмма скоро вернется.
Что я там говорила насчет того, что ангелы никогда не врут? Хотя едва ли это можно считать ложью. Эмма действительно вернется сюда после того, как ее братец произнесет весьма убедительную речь.
Люцифер слишком долго смотрит на меня, и я не понимаю, пытается ли он залезть в мои мысли или же бессовестно разглядывает. Кажется, как порядочный ангел, я должна смутиться в этот момент и спрятать алеющие щеки, но вместо этого чувствую, как твердеют соски, упираясь в жесткое кружево. Слышу его тяжелый вздох и едва не задыхаюсь, когда он шагает ближе, вжимая меня в стол.
— Тогда подождем ее здесь, — пальцы зарываются в мои кудри, мгновенно путаясь, и, резко сжав, тянут их вниз.
С тихим стоном выгибаюсь, поддаваясь его движению, чувствуя томное покалывание во всем теле. Вздрагиваю, когда его влажный язык скользит снизу вверх, повторяя обратный путь капли. Возможно, он и вправду хорош, как говорят демоницы.
— Есть идеи, как скоротать время? — спрашиваю, когда его зубы сжимают мой подбородок, и почти теряю рассудок.
«Просто отвлеки его, не больше, Вики», — мысленно говорю себе, сжимая пальцами его плечи.
— Да, только на тебе должно быть гораздо меньше одежды.
Он запечатывает мои губы поцелуем, не давая возмутиться, нагло проталкивая свой язык и увлекая мой в страстный танец — борьбу двух стихий. Огонь и лед, мы встречаемся, сталкиваясь с разрушительной силой, жадно набрасываясь друг на друга, будто только этого и ждали.
Азазель вряд ли простит мою маленькую шалость, но сейчас совершенно плевать. Не думая, что есть силы тяну рубашку, безжалостно вырывая крохотные пуговицы, что дробью раскатываются по полу. Слышу довольную усмешку демона, впившегося в мою шею и подбирающегося горячими пальцами к застежке. Отталкиваю его, качая головой, встречаясь с недоумевающим взглядом.
— Сначала ты, — веду ноготками по его прессу, чувствуя слабую дрожь в теле.
Ох, милый, знал бы ты, как я сейчас дрожу, силясь не наброситься и не оттрахать тебя в этой комнате.
— И как тебя только взяли в ряды ангелов? — впервые беззлобно усмехается он, расстегивая ремень и молнию, избавляясь от брюк и отбрасывая их куда-то в кресло, в сторону рубашки.
Толкаю его к кровати, не оставляя возможности приблизиться, но, будто догадываясь, что я задумала, Люцифер тянет меня следом за собой. Оказываюсь сверху, переплетая его пальцы со своими, и завожу руки за голову, ловко пристегивая их приготовленными наручниками к изголовью кровати.
— Что ты задумала, Уокер?
— Привык быть главным? — смеюсь, усаживаясь на его бедрах, и призывно трусь о твердый член, стиснутый тканью боксеров.
Знаю, что он хочет меня, ведь чувствую, как плещутся языки его винной энергии, стараясь дотянуться до моей, облизывая ласковыми прикосновениями, такими несвойственными для демона, но заманчивыми. Кажется, не я одна решила поиграть.
— Ты ведь знаешь, что они меня не удержат?
Знаю, кретин. Но мне недолго осталось с тобой провозиться. Снизу доносятся аплодисменты. Речь окончена. Перевожу взгляд на часы, победно улыбаясь, когда слышу, как трещат прутья, стоит демону резко дернуть руками. Он хватает меня за руку, другой сильно надавливая на бедро, вжимая в свою эрекцию. Дьявол, придурок, идиот! Сколько еще ругательств можно ему придумать?
— Расстегни их, — хрипит он, и я, выудив из ящика тумбочки ключи, подчиняюсь.
Горячий, властный, мужественный, страстный... я не могу сопротивляться ему. Задание выполнено. Значит, можно одеваться и сваливать, вот только демон, освободившись, не дает мне сдвинуться и на сантиметр. Он до боли — приятной боли — сжимает мои ягодицы, усаживаясь в кровати и кусая через тонкое кружево набухший сосок. Стон слетает быстрее, чем успеваю закусить губу, чтобы его сдержать. Вкупе с его языком шершавое кружево доставляет запредельное наслаждение, и я подаюсь навстречу, стремясь продлить приятное ощущение. Цепляюсь за его плечи, оставляя красные отметины — следы моей капитуляции — пока его ладонь накрывает половые губы, пробираясь под ткань трусиков, он проникает в меня сразу двумя пальцами. Теряюсь в его ласках, таких искушающих и дьявольски соблазнительных, растворяюсь в каждом движении. Сжав ткань в ладони, Люцифер рвет податливый материал, отбрасывая в сторону.
— Мы никогда не будем это вспоминать, — шепчу в его губы, потянув за волосы, и целую, забываясь в томной неге. Приподнимаюсь, давая ему возможность избавиться от единственного разделяющего нас клочка ткани.
— У тебя не получится забыть, — отзывается Люцифер, медленно опуская меня на свой член.
Удовольствие вспышками молний разносится по телу, с новой силой распаляя возбуждение, и я хочу поставить этот момент на повтор, чтобы бесконечно тонуть в тягучей, словно сладкая патока, похоти. Вижу, как он упивается своей властью надо мной, пропитывает мою энергию своей, и мгновенно вспыхиваю.
— Не будь таким самоуверенным, — сжимаю от злости его горло, но, замечая, что ему нравится, ослабляю хватку.
Кусаю его губу, прикрывая глаза и переводя дыхание, привыкая к новым ощущениям. Чувствовать его внутри слишком приятно. Он заполняет каждый миллиметр, а размеренные движения, такие плавные и чувственные, уносят меня за пределы этой вселенной. Кажется, он везде и одновременно нигде. Словно резко сменяющиеся кадры фотопленки, он запечатлевает мое удовольствие, сжимая, оттягивая, прикусывая кожу, терзая соски, облизывая губы, наматывая на кулак волосы. Иду ко дну, опускаясь в пучину его разврата, вторя его движениям, делая так, как нравится ему, и при этом захлебываюсь в эйфории.
Он перекатывается в кровати, подминая меня под себя, и входит снова, на этот раз резко, грубо, выбивая из легких весь воздух, вколачивая меня в мягкий матрас. Глотаю собственные стоны, но, встречаясь с его бордовыми радужками, спрятанными за пеленой похоти, не могу сдерживаться, срываюсь на крик, заполняя комнату мелодией нашей страсти, сплетающейся со шлепками влажных тел.
Обхватываю ногами, прижимая ближе, хочу чувствовать его глубже, балансируя на грани оглушительного оргазма, взрывающегося и поднимающего меня над землей, как гриб водородной бомбы. Сжимаюсь вокруг него, чувствуя, как он продолжает двигаться, толкаясь в напряженные стенки, и, уткнувшись мне в шею, кончает следом, прижимая ускользающее блаженство своим горячим телом.
— Не ты выиграла, Уокер. Я проиграл. Тебе. Намеренно, — мягко произносит он, поглаживая запястье, где на тоненькой цепочке болтается переливающийся тремя цветами камень. — Интересно, Фенцио знает, для чего ты используешь его амулет?