Примечание
Широ... Ты меня слышишь? Да?
Я просто буду надеяться, что это так.
Прошло уже два месяца, десять дней, тринадцать часов и ровно пять минут с того момента, как твоя мягкая белая кожа стала бледной с несвойственным ей синеватым оттенком. Прошло уже два месяца, десять дней, тринадцать часов и ровно пять минут с того момента, как твои шелковистые белоснежные пряди перестали пахнуть чудесным ароматом персика, что когда-то так приятно затуманивал моё сознание ощущением необъяснимой легкости, что когда-то придавал мне чувство этой странной безмерной свободы. Прошло уже два месяца, десять дней, тринадцать часов и ровно пять минут с того момента, как я в последний раз видел тот маленький огонёк азарта в твоих сияющих янтарных глазах.
Но не прошло ни дня, в одном из которых я бы не заметил мерцание блёклых пятен подле тебя. Словно кто-то не торопясь играет со своим старым калейдоскопом. Поначалу они были большими и яркими, как закат или как монитор очередного нашего компьютера, но затем они становились всё меньше и меньше, сужаясь буквально до крошечных размеров. Может быть, именно это и зовётся душой человека? Нет, если бы это на самом деле было так... Кажется, я брежу или попросту схожу с ума.
Уже которые сутки я не могу уснуть. Хотя, для нас это не ново, не так ли? Если я и отключаюсь, то всего лишь на несколько мгновений; большего мне не дает собственное сознание. Перед глазами у меня вечно крутится та картина.
Сестрёнка, зачем ты побежала тогда за мной? Ведь это я должен сейчас лежать здесь, на твоём месте. Никак не ты. Никак не ты...
Я каждый день сижу на неудобном деревянном стуле около твоей койки и держу тебя за руку. Твоя ладонь холодная как лёд. А в твою сине-зелёную вену почти всегда врезается игла от капельницы, точно какой-то замысловатый провод, и прямо в твою кровь поступает лекарство, название которого я даже не пытаюсь запомнить. Оно мне ни о чём не говорит. Я уже давно не смотрю на настенные часы. Время я отсчитываю по падающим каплям в капельнице. Каждая упавшая капля — ещё примерно сорок секунд. А дни узнаю по календарю или по приходу медсестры. По чётным дням к нам заходит пухлая блондинка, а по нечётным — шатенка с равнодушным взглядом. Последняя постоянно отдёргивает шторы, хотя я и говорил, чтобы она этого не делала.
Врачи сказали, что надежда гаснет. Они говорят, что с каждым днём становится всё меньше шансов на то, что ты очнёшься. Они говорят, что твои повреждения изначально были почти несовместимы с жизнью. Но они ведь все лгут, да? Я же знаю, ты сильная. Ты очень умная и очень сильная. Мы, мы вместе обязательно сможем преодолеть это всё. Я знаю, скоро мы сыграем в ту игру, которую ты так любишь. Я точно знаю, скоро я вновь увижу твою милую улыбку.
Мы же «пустые», помнишь? Мы никогда не проигрываем. Мы просто не вправе проиграть...