Прикосновение.
Лёгкое, почти невесомое, но обжигающее кожу, будто раскалённый металл, коснувшийся подбородка, отчего задремавшая девушка жмурится, прежде чем открыть глаза и посмотреть на того, кто нарушил её сон.
Улыбка.
Отзеркаленная парнем, стоящим у кровати. Он смотрит, не мигая, и в этом взгляде чёрных глаз хочется утонуть, захлебнуться, ведь чувства и эмоции, которые вызывает этот человек, не поддаются логическому объяснению хотя бы потому, что он и не человек вовсе.
— Опять сверхурочная работа? — Юнги помогает убрать с колен давно потухший ноутбук и собирает разбросанные по кровати бумаги. Девушка же виновато опускает голову, заправляя за уши выбившиеся волосы из хвоста, и спускает ноги на пол, поправляя помявшуюся одежду. — Хочешь, разберусь с ними?
— Нет, всё в порядке, — она устало улыбается, но, встав, не может сделать и шага, потому что руку перехватывают и каждый запечатлённый поцелуй на фалангах её пальцев огненными гвоздями впивается в трепещущее сердце. — Юнги…
Парень слышит своё имя, его зрачки вспыхивают неукротимым огнём, и он поднимает взгляд, а воздух в комнате накаляется до красна, и любой другой, нормальный, человек уже давно бы сбежал и не позволял поцелуям переместиться на ладонь, подняться выше, по предплечью к плечу и поймать трепещущую жилку на шее. Юнги целует, обжигая дыханием, раздувая внутри пожар из захлёстывающих эмоций.
— Ёнсо, — его голос тихий, но он так громко отдаётся внутри девушки эхом, вновь подтверждая, что она ненормальная, глупая и вообще слабая, особенно рядом с ним. И почему между ними так всё сложно?
— От тебя пахнет гарью, — Ёнсо хмурится, проведя носом по скуле парня.
— Надо в душ, я был не в самом приятном месте на свете, — Юнги всё так же тихо отвечает.
— В аду?
— В аду.
И её определение ада не такое, как у Юнги, но смысл общий. Для неё ад — быть не такой, как все: не иметь своего ангела-хранителя, не жить полной жизнью из-за этого, быть белой вороной, быть обделённой и надеяться на рай… У неё свой, потерянный рай. Рай в руках Юнги.
Ёнсо работает в крупной фирме помощником секретаря, и львиная доля работы перепадает ей даже от тех, кто не является её непосредственными руководителями. Не в её характере перечить и отказывать в помощи, поэтому кроткая девушка всегда выполняет все поручения, но обычно не позволяет Юнги решать свои проблемы. Её почти не замечают на работе, считая серой мышью, и это обидное прозвище прилипло к ней ещё со школы, с самого первого класса. А ведь всего лишь у каждого ребёнка в их мире к пяти годам появляется свой ангел-хранитель, но не у Ёнсо. У Ёнсо родители обнаружили в пятый день рождения у её кроватки демона. И вся жизнь девочки после этого пошла под откос, по другому пути, нежели хотели старшие, но исправить никто ничего не мог, как все думали, даже если демон смотрел удивлённо на свою подопечную, ласково сжимая маленькую ручку в своей обожжённой ладони. Даже если демон корчился от боли, пуская свою кровь, чтобы Ёнсо выжила, когда её сбила машина. Даже если демон с любовью зажимал порезанные запястья, когда девушка больше не хотела выделяться из массы. Даже если демон произнёс заклинание, чтобы разорвать их связь, его никто не хотел понять. Его все ненавидели. Все, кроме Ёнсо.
Юнги не знает, где девушка смогла найти заклинание на призыв. Он не знает до сих пор, как она вспомнила о нём, ведь ритуал, проведённый её родителями, запечатал его на долгие годы в аду, где демонам самое место, однако он сильно испугался, увидев вновь израненные руки своей подопечной, которая заставила его мёртвое сердце трепетать, волноваться и биться, кажется.
Юнги — демон преисподней. Он не знал пощады, не знал любви, не знал жизни. И только Ёнсо позволила ему почувствовать это всё.
Уже несколько лет Юнги приходит под покровом ночи к своему человеку, и уже несколько лет он не может отрицать, что начал испытывать чувства по отношению к Ёнсо.
И это самый большой грех даже для <i>демона</i>.
— Почему ты такой? — девушка жмурится от прикосновений, плавится от них, сглатывает. Обычно Юнги сдержаннее, он не позволяет себе лишнего, но не сегодня. Он будто пытается наверстать упущенное. И это чувство не нравится Ёнсо. — Что случилось?
Это началось в старшей школе, когда Ёнсо нашла пожелтевший от времени лист бумаги, в котором прочитала некое заклинание. Она долго искала, зачем родители хранили его и прятали от неё, очевидно. И когда нашла его предназначение, растерялась, ведь считала себя всё это время ущербной, и хоть девушка выделялась среди одноклассников, но она не была лишена хранителя, как думала.
Просто он был у неё <i>другой</i>.
И родители хотели оградить её от него.
— Помнишь, как призвала меня? — Юнги прижимает девушку за талию к себе. Они перемещаются из спальни в небольшую столовую, совмещённую с такой же маленькой кухней.
— Помню.
Такое трудно забыть. Когда ты режешь вены тонким лезвием вдоль не потому, что хочешь умереть, а наоборот — жить. И нужно нарисовать замысловатую пентаграмму своей кровью до того, как потеряешь сознание. Ведь люди без хранителя крайне уязвимы и едва ли доживают до тридцати. Ёнсо скоро двадцать пять, а Юнги… Она не знает, сколько Юнги, да и спрашивать про возраст у демона неприлично, наверное.
Парень стоит очень близко, Ёнсо чувствует его всем телом, и мурашки бегут от этого. Страшно признаться, что она испытывает по отношению к нему, но эмоции переполняют, когда Юнги стягивает резинку с её волос, позволяя им рассыпаться непослушным водопадом по плечам и спине. Их лица в нескольких сантиметрах друг от друга, взгляды сосредоточены друг на друге, и они видят себя настоящих в отражении глаз друг друга. Желание касаться становится основным инстинктом, а возможность быть самим собой — наслаждением.
Но черту никто не переходит, хоть и все границы были уже нарушены.
Окна запотевают во всей квартире, и красный отсвет ночника из спальни создаёт ещё более интимную атмосферу, когда Юнги прижимает ладонь Ёнсо к своей горячей груди и под девичьими пальцами расползается свет.
— Если меня не станет рядом, ты должна помнить, что здесь ничего не должно биться, но из-за тебя моё сердце трепещет. И будет трепетать, где бы мы не оказались, во все времена.
Эта фраза звучит как прощание, что заставляет сердце девушки биться чаще. Она отчаянно цепляется за пропахшую гарью одежду Юнги и соединяет их губы, подаваясь навстречу, позволяя проникнуть языку парня в свой рот. Они самозабвенно целуются, капли влаги стекают по стёклам, а рассвет уже зарождается на горизонте.
Это был последний раз, когда Ёнсо видела своего хранителя. Последний раз, когда она чувствовала его прикосновения, и последний раз, когда вкус его губ был так сладок для неё.
Она вновь перестала справляться с окружающим миром, поэтому спустя месяц одиночества переехала вновь к родителям, которые и не предполагали, что происходит с их дочерью, а потому и не предпринимали попыток помочь ей. Она пыталась смириться с отсутствием Юнги в своей жизни, но не смогла…
***
Ёнсо находит в той же книге, где когда-то обнаружила призыв демона, заклинание на поиск, и вновь вспарывает свои вены, стараясь быстрее и как можно чётче нарисовать знаки на полу в своей комнате. Ей уже двадцать шесть и последние четыре года своей жизни без хранителя она хочет провести счастливо, пусть из них и останется для этого… несколько дней.
Мама девушки внезапно открывает дверь в её комнату, как раз когда она заканчивает узор и произносит последнее слово из заклинания.
— Ёнсо? Что происходит? Куда ты собралась? — женщина застывает из-за обилия крови на полу и побледневшей дочери.
— В ад, вероятно, — Ёнсо криво усмехается, прикладывает изрезанное запястье к последнему символу и пропадает в шипящих звуках и непроглядном дыме.
Для неё рай — в объятиях демона. И она отыщет свой потерянный рай.