Глядя на то, как Синдбад с искренне счастливой улыбкой поднимает к небу смеющуюся от восторга крохотную девочку, родившуюся всего спустя пару недель после смерти Шахерезады и унаследовавшую любовь бога удачи к той, Джудар думал только о том, как сильно ненавидит математику.

Он мысленно перепроверял формулу того, насколько быстро мог собирать счастье, воскрешая в памяти каждую мелочь, но результаты оставались всё теми же — в Ракушо он бы избавился от накопленной Аль Сармен неудачи лет за пятнадцать, в крохотной Синдрии — едва ли за сорок. В Рэмано — за два.

Математика была жестока — итог был всё тем же, сколько не пересчитывай. Вывод о том, где оставаться лучше всего, был очевиден.

Но маги колебался.

Он воспротивился предложению короля в то же мгновение, в которое тот его озвучил, но вскоре серьезно задумался над ним.

В первые несколько дней после прибытия в Рэмано его успехи по уничтожению неудачи продвигались семимильными шагами, но затем скорость начала значительно падать и в итоге застыла на нынешней сравнительно невысокой отметке. Лучше чем то, что он когда-либо сумел бы достичь в любом другом городе, но…

Возможно, в самом деле стоило немного использовать те несколько недель, пока рух над столицей западной империи будет накапливаться, пусть это и будет не так эффективно. Чертов Синдбад был прав. Он отчего-то вечно оказывался прав, и это раздражало.

Когда король на прощание без особой надежды спросил Джудара, точно ли он не хочет отправиться с ним, жрец, мрачно насупившись, согласился. Не мог же он продолжать упрямиться, когда перед ним стояла возможность.

К удивлению маги, Синдбад был рад его решению.

Пожалуй, этого следовало ожидать. Тот в самые тяжелые периоды своей жизни был несравнимо лучшим человеком, чем он сам. Словно маяк, освещал, зовя за собой, всем путь к лучшему, которое сам и построил.

Истинный король.

Джудар усмехнулся.

Он до сих пор не мог толком поверить, что жил в мире без Аль Сармен и с Синдбадом. Казалось, это просто сон.

Пугало, что его единственная отмазка в неудаче, накопленной против воли, окажется ложной. Что он в самом деле просто в конец испорченный организацией человек с прогнившими взглядами на мир.

Надежду давало то, что у него была возможность измениться, если он пожелает.

Джудар, поборов горькую усмешку и превратив ее в улыбку, сказал, взглянув Синдбаду прямо в глаза:

 — Спасибо.

***

Синдбад, рассеянно барабаня пальцами по столешнице, перечитывал последнее письмо Джудара. Тот, вволю напутешествовавшийся по совету короля последние три года, наконец подошел к заключающему этапу и остался в Рэмано, прерывая свою медитацию для вычищения самых прилипчивых остатков неудачи только ради еды, сна и кратких посланий ему.

Он каждые несколько дней получал эти письма, лаконично сообщавшие в основном о том, что маги еще жив и здоров и что совсем скоро свалится на голову королю, так что Его Величеству стоит готовиться к этому.

Так продолжалось уже почти два месяца.

Заставляло слегка поволноваться.

За прошедшие годы он оставил Синдрию и бросил все свои силы на поддержание спокойствия во всем мире, основав Международный союз. Джудар отчего-то комментировал его действия как безумно скучные.

Как только у вздохнувшего Синдбад в который раз промелькнула мысль о том, что он немного соскучился по в последнее время всё более прыткому и неугомонному маги, Джудар с жутким грохотом распахнул дверь в его кабинет, игнорируя следующего за ним по пятам и ворчащего Джафара.

Король, вздрогнув, уставился на жреца, надеясь наконец на хорошие новости, и тот с улыбкой от уха до уха продемонстрировал ему большой палец вверх. Маги без промедления рванул к Синдбаду, поднявшемуся из-за стола, а ассасин, здраво оценивая свое желание присутствовать при этой сцене, удалился беззвучной тенью.

 — Ты справился, — выдохнул король и прижал к себе довольного Джудара, вдыхая его запах, который, казалось, постепенно менялся с тем, как жрец избавлялся от неудачи.

Этот запах даже после стольких недель в Рэм навевал воспоминания о Ракушо.

В последний раз, когда Синдбад был там вместе с маги, чтобы поприветствовать нового императора, Рэн Коэн уставился на короля уничижительным взглядом, явно говорящим о том, что с тем произойдет, если он обидит Сяо Джу. К тому же ему довелось вживую увидеть ту самую реакцию от того, что жрец звал принца гэгэ, и Синдбад остался от нее не в восторге.

 — Справился, — счастливо подтвердил Джудар и, отстранившись, с улыбкой продемонстрировал свой нефритовый кулон.

Король уставился на него, а затем недоуменно вскинул брови.

 — Такой же черный? — вопросительно заключил он.

 — Нет, он явно стал светлее! — с жаром возразил маги. — Теперь, когда у меня больше нет неудачи, он постепенно вернет прежний цвет. Своего рода доказательство.

 — В самом деле? — спросил, мягко приподняв кончик рта, Синдбад и, наклонившись, взял кулон в пальцы, чтобы разглядеть получше.

Он в самом деле не видел разницы. Как ни крути, это не он видел этот нефрит каждый день.

Отвлекшись от кулона, король поднял взгляд — их лица были совсем близко. Синдбад тепло усмехнулся — больше всего ему нравилось, когда Джудар после нескольких секунд колебаний, не выдерживая, целовал его сам.

В этот раз маги, недовольно нахмурившись, отступил на шаг назад, заставляя короля удивленно выпустить нефрит из пальцев.

 — Ударь меня, — решительно сказал он, указывая пальцем на свою щеку и подставляя ее.

Синдбад застыл.

 — Что, прости? — поинтересовался он через несколько секунд, поняв, что объяснять свою великолепную идею Джудар не собирается.

 — Бог неудачи защищает всех своих жрецов от обычных людей. Если ударишь, а ответа не будет, то это значит, что в моем теле больше нет несчастья, — проговорил тот. — Раз уж ты не жрец и не видишь рух, то иначе тебе это не узнать.

Слишком напролом.

Маги закрыл глаза, вскинув голову, ожидая удара, полностью уверенный в своей правоте.

У него дрожали ресницы, а пальцы он неосознанно сжимал в кулаки.

Синдбад вздохнул. Он знал способ получше, раз уж Джудару было необходимо, чтобы он убедился самостоятельно.

Зачем? Он и так ему верил.

Король коснулся губ, которые маги в ожидании нервно сжимал в плоскую линию, заставляя того удивленно распахнуть глаза. Язык Синдбада бесцеремонно проник в его рот, и Джудар упрямо уперся ладонями ему в грудь, из-за чего мужчина схватил жреца за затылок, не давая отстраниться.

Глупый, вечно настаивал на своих идеях, даже если они являлись не самыми лучшими.

В итоге маги всегда сдавался его напору, неохотно пересматривая свои решения. Как и сейчас, поддавшись искушению, больше не сопротивлялся, позволяя прижать себя к столу.

Джудар коротко вздохнул, когда Синдбад скользнул пальцами под его одежду, и король остановился, задумчиво глядя на свои кольца.

 — Мне ведь они больше не нужны? — с лукавой улыбкой уточнил он и, когда маги заторможенно кивнул, принялся нарочито медленно их снимать.

Жрец наблюдал так, словно ждал этого всю свою жизнь.

Один есть.

Если Джудару нужна была доброта, чтобы он был счастлив и оставался на его стороне, то Синдбад был готов холить и лелеять его изо всех сил.

Прошлая Шахерезада неизменно отвечала отказом на предложения стать его маги, Юнан и вовсе от него нос воротил. Аладдин отчего-то не соглашался с самой первой встречи.

Однако новая Шахерезада его обожала, даже как-то раз под полные ужаса взгляды своих родственников пообещав стать его невестой, как только вырастет, заставив короля рассмеяться от чистого сердца. И четвертого незваного маги он наверняка в итоге сможет переубедить. С Юнаном всё было намного тяжелее.

Они были необходимы для того, чтобы изменить этот мир к лучшему. Черная рух возникала лишь там, где было недостаточно белой. Если использовать маги, чья связь с богом удачи была несравнимо сильнее, чем у обычных жрецов, то можно будет добраться до него, источника всего счастья этого мира…

 — Синдбад, — выдохнул Джудар, реагируя на его ласки сильнее, чем обычно. Он наконец давал себе волю. — Я люблю тебя.

Король застыл, молча глядя на него. От этих слов у него предательски ёкнуло сердце.

 — Что-то не так? — неловко спросил маги, не получив хоть какого-то ответа, отводя глаза в сторону. Было видно, что он жалел, что вообще открыл рот.

 — Нет, — эхом ответил тот и, медленно вздохнув, крепко прижал жреца к себе. В груди всё еще тянуло. — Всё в порядке.

Даже яростно сбегающий от солнца Джудар за это время немного загорел, научился спокойно общаться с окружающими и стал всё чаще дарить ему искренние, согревающие сердце улыбки человека, в самом деле наслаждающегося жизнью.

Синдбад хотел, чтобы тот никогда не переставал улыбаться.

Он усмехнулся, в кои-то веки не уверенный, что знает, к чему это всё приведет.