“Иногда мне кажется, что трава умирает от моих шагов.”
Клаудия улыбалась, когда говорила это. Шутит — решила Рейла и засмеялась вместе с ней. Им вторили мелоритки и журчание ручья неподалеку.
Полнолуние они встречали в Зедии, выбирая для этого самые заросшие и извилистые тропинки: мне вряд ли будут рады .
Клаудия и на сокрытой за старыми корнями поляне сидела бы, капюшон до бровей надвинув. Рейле повезло с нее плащ ее безобразно длинный и черный стянуть: спокойно, деревья на тебя зла не держат.
Она шутила. Клаудия даже улыбнулась. Рейла решила, что все в порядке.
Что все тревоги сдуло ночным ветром.
И правильно: полнолуние же. В такой час тревожиться и грустным мыслям отдаваться, считай, неприлично.
Для этого есть целых двадцать девять других дней.
Клаудии давно пора было отвлечься.
Рейла только жалела, что раньше не уговорила ее выбраться в Зедию: верила, наивная, в “мне здесь лучше” и “к чему лишний раз беспокоить”. Надеялась, что Клаудия сильная и справится — говорила же, что справится! Улыбалась: все наладится.
А потом у нее под глазами залегли тени, и пробежали красные жилки, и улыбка начала подозрительно дрожать.
Наладилось.
Рейла сказала себе, что Клаудию теперь не оставит. И Клаудии тоже сказала: ты же совсем паршиво выглядишь, посмотри только!
Клаудия вздохнула.
Новый мир их обеих с ног сбил. Рейла еще нашла в себе силы встать и колени от пыли прошлого отряхнуть, а Клаудия — нет. Клаудия на это прошлое постоянно оглядывалась, цеплялась за него с отчаянием, повторяла без конца: о темной магии, об отце, о выборах, о крови.
Она не жалела.
Но места в новом мире себе не находила. Твердила — с дрожащей улыбкой, — что места для нее и нет.
Не теперь.
Рейла хмурилась.
— Не смотри на мир так мрачно, — бросила она, вплетая звездные искры в венок.
— Эй, я темная магесса, забыла?
Ах точно.
— Не ты ли говорила, сколько раз использовала ее для спасения?
Клаудия опять вздохнула.
Рейла возложила венок ей на голову, убрала ломкие пряди за уши и обхватила ее лицо.
— Твоя жизнь… да и ты! не закончились на темной магии. Мы же говорили — ты мне это и сказала!
Клаудия склонила голову, отдаваясь касаниям, и прикрыла глаза.
— Да, — сказала она. Звездные искры в венке и белые волосы переливались в полнолунном свете.
Рейла запела.
Петь она не умела: не учил ее никто. Помнила только ту колыбельную, которую напевал ей, еще совсем мелкой, Этари — Рунаан на миссиях пропадал, бывало, неделями, а она уже спустя пару дней начинала плакать и скучать. Колыбельная приносила мир в ее детскую душу.
Клаудии вряд ли нужна была фальшиво спетая песенка.
Но у нее блестели глаза, а еще была ночь и полная луна, а еще цветы в венке загорелись чуть ярче, отзываясь на магию, а еще вспомнились заросшие тропы и грустный восторг в глазах Клаудии, когда над ее головой сверкнула перьями ночная птица, а еще Рейла до сих пор не знала, как выразить свое беспокойство, и свою заботу, и свою привязанность — и потому пела.
Это показалось верным.
— Спасибо, — Клаудия уронила голову ей на плечо. — Это была магическая песня?
— Едва ли, — Рейла обняла ее крепче. — Это просто колыбельная. За магическими можем заглянуть к Лужейн, она должна знать парочку.
— Тогда заглянем. Можем уже завтра. Не хочу возвращаться.
— Конечно.
Рейла согласна была и целый континент объехать, если бы это позволило Клаудии спать вновь спокойно и крепко.
Она оставила поцелуй у нее на макушке, зыбким обещанием: все будет хорошо.