Третье

Вечерний воздух упоительно свеж и морозен — Нанами плотнее кутается в шарф. Близится зима. Он не любит зиму.

В последнее время он взял в привычку набирать себе кучу работы и уходить позже всех — в первую очередь из-за гнетущего чувства тоски, неизменно приходящего с первыми холодами. Слишком странно для него, но он не может позволить проклятиям плодиться. Больше работы — меньше потенциально опасных мыслей и переживаний.

Вторая же причина...

— Нанами-и! Я тут совсем заждался тебя! — Ино стягивает шапку с головы и машет ею.

Интересно, что бы сказали коллеги Нанами, узнай, кто неизменно дожидается его после работы?

Отвратительно. Он раньше никогда не задумывался о том, что думают о нем люди. Офис на него плохо влияет.

— Не смей заболеть, — Нанами подходит к Ино, забирает у него шапку и основательно натягивает на его непутевую голову.

— Неужели работать в офисе и правда так здорово? Может, мне тоже попробовать? — он хихикает, продолжает невпопад, поправляя шапку.

— Не смей, — Нанами идет вперед и замирает лишь на долю секунды, прежде чем двинуться дальше. — Работа — полное говно, — добавляет он.

Ино смеется.
Они идут в идзакая.

Первое, что Нанами знает об Ино — у него проблемы с самоопределением.
Он долго вглядывается в меню, прежде чем сдаться и заказать себе то же, что и Нанами.

Второе: Ино совершенно не умеет пить.
Его уносит уже с нескольких рюмок саке.

Счастье, наверное, складывается из мелочей, как и взросление. Теплый гул голосов. Терпкий вкус алкоголя и легкие мысли. Чистая ночь и искренний смех друга.
Они обсуждают приколы, которые совершил Годжо Сатору на этой неделе, позоры коллег Нанами, ассортимент соседней булочной. Ино бурно реагирует на свежий выпуск Джампа («Магическая жаба», как тебе, а?). Он еще такой ребенок.
Он точно хочет что-то сказать.
Нанами решает, что здесь не место.

Они идут к Ино. И это — почти унизительно. То, как Ино трепетно относится к нему — вовремя держит язык за зубами; заботится о его личном пространстве; все время рядом, но ненавязчиво. Так, чтобы Нанами привык. Ино, конечно, это не со зла — вряд ли он вообще осознает, что делает... Хотя как можно восхищаться человеком, даже не видя его в действии? Он странный.

Нанами Кенто ненавидит офис. И ненавидит шаманов. И это все естественно, в порядке вещей. Так все живут — он продолжает убеждать себя.

Квартира Ино маленькая и холодная, неприветливая — словно здесь живут временно и совсем скоро съедут. Единственное, что выдает хозяина — маленькая коллекция каких-то элитных кактусов на подоконнике, да сваленные в кучу тома Наруто. Ино питает к ним странную слабость.
Нанами знает о нем подозрительно много.

Они устраиваются под котацу вместе с соджу. Ино не любит холод даже сильнее, чем сам Нанами.
Соджу пьется, как сок — и, вероятно, это главная ошибка Ино. Он ложится на стол, и его прорывает:

— Мне бы хотелось, чтобы ты вернулся к шаманству.

— Почему я? — Нанами ложится рядом, чтобы быть с ним в одной плоскости. Он не пьян в дупель, просто... Просто кажется, что от ответа Ино — от того, поймет ли он его — зависит вся жизнь Нанами.

— Ты крутой и моя противоположность, — Ино некоторое время елозит носом по столу, прежде чем ответить. — Ты ответственный и пунктуальный, но в то же время самый принципиальный и добрый человек в моей жизни.

— И это все ты можешь сказать, просто провожая меня из офиса? — Нанами берет беззлобная усмешка.

— Да. Не знаю, ты просто мне нравишься.

Ино несколько раз тяжело вздыхает, прежде чем продолжить:

— Знаешь, даже моя проклятая техника предполагает то, что я все время в тени. И я не против побыть в твоей. Мне даже хочется.

«Это деструктивно», — хочет сказать Нанами. «Это отношение тебя ни к чему хорошему не приведет», — он должен сказать.
«Ты заслуживаешь сиять собственным светом», — вместо этого он допивает бутылку и отставляет ее в сторону. Не то, чтобы он сумел напиться до беспамятства.
Возможно, он просто боится.

Ино замечает его движения и в пару глотков осушает свою бутылку — а потом делает попытку встать:

— Оп-па, закончилось, нужно еще принести...

И предсказуемо путается в одеяле и падает, утягивая за собой Нанами.
Когда тот поворачивается к нему, Ино хихикает, совершенно забыв о своих трудностях в разговоре минутами ранее.

Он хватает его за щеки холодными пальцами и пьяно дышит; его губы в опасной близости от лица Нанами — и это дает в голову сильнее, чем любая корейская газировка.
Нанами кладет свою руку поверх его.

— Ты же хотел этого? Почему медлишь сейчас?

Ино улыбается, и от того, насколько эта улыбка счастливая, становится иррационально больно.

— Я и сейчас хочу. Наверное. Но никогда ничего не сделаю без твоего разрешения. На самом деле, мне достаточно этого. Встречать тебя после работы. Водить в рестораны. Хотя я мог бы готовить тебе, ну, бенто. У меня неплохо получается.

Нанами невесомо гладит его по руке, раздумывая, прежде чем ответить:

— Может, этого недостаточно мне, — и сам подается вперед, целуя.

Нанами Кенто верит в незыблемость некоторых вещей.
То, что работа в офисе — говно. Что шаманы — тоже говнюки.
К сожалению, не все шаманы.
У Такумы Ино самая чистая и добрая душа на свете — настолько, что даже сможет скомпенсировать всех мудаков.
Он заслуживает большего.

— Обещай мне, что не умрешь, — Нанами вдруг отстраняется и серьезнеет.

— Обещаю, — абсолютно счастливо выдыхает Ино, жмурится и прижимается с объятиями.

Черта с два Нанами забудет это обещание.