Лес. Иен прыгал по странным кустам — быстро же его несло. Вдали, в самой чаще он видел цель — зелёный мусорный бак, что стремительно удалялся от него и почти сливался с зеленью ёлок. Прицелившись, он кинул в бак пустую пачку из-под сока, которая описала идеально ровную траекторию и ударилась в стенку. Из бака выползла грустная пёсья морда.

— Там собака, вырубай! — вдруг крикнул его напарник. Иен повернул голову и увидел Криса — тот сидел в огромном ревущем грузовике и сметал на ходу многолетние деревья. Иен не видел, на чём ехал он сам, но двигались они рядом. Странный мусорный бак на колёсиках, что нёсся вперёд со странной для мусорного бака скоростью, вдруг резко затормозил, и Иен врезался в него; в следующий момент он увидел себя в переулке на Норд Уоллесе, где они на прошлой неделе работали. Он сидел на брусчатке, а из перевёрнутого бака выползал загадочный бомж, которого они с мужиками чуть не убили ковшом.

— Ахуеть, ты чё там делаешь? — Крис стоял поодаль в оранжевом жилете, разинув рот, а бомж уже гордо восседал на пёселе, который оказался размером со слона. Потрепав собаку за огромным ухом, он пришпорил её; собака продефилировала мимо ошарашенного Криса и, обдав его слюнями, пролаяла:

— Ебучку закрой, принцесса. Муха залетит.

Тут же он куда-то пропал, и Крис и остальные мужики вдруг подбежали к нему и схватили его за челюсть. Иен стал сопротивляться и кричать, но тщетно — огромная муха с надписью на боку «Золушка» уже летела навстречу в полиэтиленовых доспехах…

— А-А-А!!! — он резко увидел перед собой потолок и испуганный взгляд Мэнди.

— Чё с тобой? — девушка прыснула и потрепала его по щеке.

— Да пиздец, — Иен сел на кровати и провёл ладонями по лицу. — Зря я съел твою пиццу на ночь.

— Руки-базуки приснились? — Мэнди усмехнулась и обвила его руками сзади. Накануне они завалились в бар, и к ней пристал какой-то пьяный в стельку качок. Иен, рискуя пожертвовать передними зубами, еле-еле объяснил ему, что дама занята.

— Вот знаешь, по-моему, тебе пользы от нашего фейкового союза гораздо больше, чем мне, — он посмотрел на часы и откинул с себя одеяло, завалив им девушку; та недовольно пискнула. — В конце концов, на дворе не девятнадцатый век и я могу не скрываться в шкафу, а вот поддатые натуралы за юбками будут охотиться до скончания веков.

— Да в смы-ы-ысле?! — Мэнди вертляво дёрнулась, вскочила с постели и поплелась за ним в ванную. — А как же работа? Крис тебя бы не позвал, если бы знал, что ты гей!

— Нашёл бы другую. В конце концов, это только до сентября, — Иен сполоснул лицо водой и подмигнул Мэнди в зеркало. Та шутливо надулась. — А если бы вовремя узнал, что он приторговывает, вообще бы не сунулся.

— Да ладно тебе, — Мэнди вскинула брови, тут же забыв о своей обиде. — Крутится человек, на американскую мечту зарабатывает.

— Да? Что ж ты тогда не с ним? — хохотнул Иен, стряхивая мокрые руки в раковину.

— «Малышка любит дилера», — жеманно скривилась Мэнди.

Иен в голос засмеялся и вышел из ванной. С Мэнди они встречались ещё со школы — ну, как встречались: она прикрывала его от парней-задир, он её — просто от парней. К старому они вернулись на лето, когда он приехал с учёбы, а она — с очередного заезда по всратым рок-концертам.

— Ты родителям звонила? — спросил Иен. Надев футболку и застегнув форменный жилет, он обернулся к Мэнди. Та вздохнула, отлипла от косяка и пробурчала:

— Нет.

— Почему нет?

— Да не могу я, — она тяжело вздохнула и плюхнулась на кровать. Утреннее солнце светило ей в крашеную голову, подсвечивая безбожно секущиеся кончики. Иен вопросительно наклонил голову. Почесав голую костлявую коленку, она продолжила:

— Не могу. С тех пор, как узнала, что приёмная. Да, вот такая я сентиментальная, и что ты мне сделаешь? Ничего.

— Выгоню тебя, — пригрозил ей Иен, застёгивая часы. — К тому же, скоро Фиона с Липом приедут. У них появится много вопросов, если они узнают, что ты спишь в моей кровати. Со мной.

— В первую очередь вопросы будут к тебе, — лукаво сощурилась Мэнди, указав на него пальцем.

— Дурочка, — Иен не сдержался и фыркнул. Серьёзный тон с этой пронырой не работал. — Позвони им, иначе я сам тебя сдам. — С этими словами он нагнулся, чмокнул её в голову и выскочил на лестницу. — Сдам точно!

— Удачи! Заглядывай в мусорки, прежде чем покалечить бомжа!

Иен чертыхнулся про себя. Вот и рассказывай ей всё.

Спустя несколько дней он никак не мог отойти от того случая. Музыка играла в наушниках, пока он торопливо шагал к Крису и вспоминал в подробностях, как они чуть не завалили темноволосого бледного парня с сердитым взглядом, вспоминал его интересную походку вразвалку и кривую псинку со смешной кличкой «Жрачка» — серьёзно, загадочный бородатый бомжик в мешковатых джинсах так отличался от прилизанных обитателей университетского кампуса, к которым Иен уже привык, и тем более разнился с членами мужского братства, которых Иен выгуливал на чай-кофе-полежим время от времени.

Наверное, он устал от нормальных людей. Жизнь шла своим чередом — универ, работа, друзья на рейве, сессия и обратно в Чикаго — летний перерыв на два месяца в забытьи, а потом всё по кругу. Не то что бы любви до гроба хотелось, а всё чего-то не хватало. Его мотало из стороны в сторону в тоске по дому; ему предлагали остаться в Калифорнии работать на кампусе, но Иен с последним экзаменом сломя голову понёсся в аэропорт, взял последнее место на ближайший рейс лоукостера и свалил. Душно было. Местечко недостающего пазла в груди ныло что пиздец, а дома всё как-то полегче.

Иен искренне хотел помочь. Но навряд ли они встретятся ещё раз, так что мечты останутся мечтами, а всратые сны — снами. Можно только пожелать парню удачи, ибо выглядел он не с иголочки, но довольно опрятно для бомжа, даже отмахнулся от помощи. Скорее всего, он гордый и у него просто тяжёлые времена. Или родители из дома выгнали — бывает же.

С такими мыслями он постучался к Крису, затем ещё раз. Спустя полминуты подозрительной возни за дверью на пороге наконец-то показался взлохмаченный хозяин.

— Привет, ты рано, — выдохнул он, оглядываясь назад.

— Э-эм, извини, я как-то быстро дошёл, — Иен взглянул на дисплей телефона. Чувство времени и правда обмануло его сегодня. — Я пройду, подожду тебя?

— Ну… — Крис не успел договорить, потому что у него за спиной кто-то показался. Сначала Иен не разглядел его лицо, но как только тот, оттолкнув Криса, вышел на свет (что весьма символично, учитывая события прошлой недели), Иен сразу его узнал и опешил.

— Пока, — коротко отсалютовал загадочный (не)знакомец и чванно прошагал мимо Иена, задев его плечом. Иен от такой наглости опешил ещё больше; он развернулся и спросил Криса, который стоял на пороге в явном замешательстве:

— Это же тот парень, который спал в мусорке?

— Ага, — тот проследил взглядом удаляющийся силуэт и почесал голову.

— Что он у тебя делал? — Иен деланно развёл руками, будто не догадался, и хотел было зайти, но Крис вытолкал его на улицу:

— Слушай… У меня бардак. Подожди здесь. Десять минут, и я выйду.

Дверь захлопнулась у Иена перед носом. Ну, раз секрет, значит — секрет; не то что бы он ожидал, что Крис будет распространяться особо коллегам на официальной работе про свои подработки. Но, надо же, как мир тесен. И надо же, как он сам наивен. У парниши дела похуже, чем Иен предполагал, раз он сидит на коксе.

Ушёл парень недалеко — Иен видел, как он шагал по тротуару в сторону метро. Он взглянул на часы — время терпит, а значит, на работу он успеет. В нерешительности потоптавшись ещё у двери, Иен всё же сорвался с места и побежал за ним.

— Эй! — Иен крикнул вдогонку, но тот даже не обернулся; шум проезжающих мимо машин заглушал все остальные звуки. Ускорившись, он всё же нагнал бомжика, благо тот не успел перейти дорогу.

— Эй, — с разбегу повторил Иен, дотронувшись до его плеча. Парень мгновенно отскочил, вытаращившись на Иена, и прошипел, оглядываясь:

— Ты кто, бля?!

— Помнишь, мы виделись на…

— Не помню! Отъебись. — выплюнул парень, отскочив на ещё несколько шагов, когда Иен попытался подойти. Кругом по своим делам спешили люди и подозрительно оглядывались на них двоих, а потом по сторонам, будто ища глазами подвох в виде камеры. Взъерошенный тёмный лохмик смешно выпячивался на макушке, а вытаращенные голубые глаза и сжатые зубы добавляли бомжику не то шарма, не то комичности. Иен чуть не засмеялся и сам не понял, от чего — от умиления или от осознания, в какой же он жопе, раз наркоша с улицы вызывал у него такие чувства. И правда, хоть кино снимай.

Вдруг его осенила гениальная мысль. Настолько же гениальная, насколько глупая.

— Есть хочешь?

Парень почесал грудь над воротом заляпанной майки-алкоголички и недоверчиво скривился:

— Тебе чё надо?

— Хочу тебя угостить. В Бургер Кинг или в чайхану? — Иен попытался улыбнуться, но тут же настроение пропало, когда парень передразнил его дружелюбие кривоватой ухмылкой, показал средний палец и слинял.

Штош. Саус Сайд есть Саус Сайд.

Иен провожал взглядом удалявшийся силуэт. То ли жаль, то ли хуй забить; светофор пискляво отсчитывал секунды зелёного человечка, и эти мгновения учащались и учащались, пока не замолкли совсем. Он зачем-то повернулся и посмотрел на светофор. Красный молчащий минор. Стоп, хода нет.

Весь день на работе у него было паршивое настроение.

***

Микки был жутко голодный и злой. Уже четыре дня от Криса не было ни ответа, ни привета, и он сидел на мели — без денег, еды и сигарет. На последние два доллара купил Жрачке педигри на развес. Собака жадно уплетала корм с рваного пакетика, а он смотрел и завидовал. Из накоплений на трейлер он не брал принципиально — так можно подсесть, забить на заработки и спустить все деньги в никуда. Воровать — стремался, камер везде понатыкано. Тупик.

Стоял душный июльский вечер. В который раз прослушав сообщение с голосовой почты Криса, он выругался и пнул старую покрышку так, что заболела нога. Заброшенная халупа, где он иногда ночевал, год от года рушилась. Комната, которую он изнутри отделал теплоизоляцией, чтобы там было прохладно летом и тепло зимой, теперь была почти без крыши. На зиму нужно было точно искать что-то новое и незанятое; шаромыжиться по подъездам и подвалам Микки уже надоело. Опять искать общий язык с людьми, от которых хер пойми чего ожидать; жалиться у домофонов и терпеть пинки жильцов — нет уж, увольте.

Да и лето ещё не закончилось. Надо где-то перекантоваться, а мусорки, которых он раньше не чурался, в свете последних событий перестали его привлекать.

В конце концов, Микки оказался у двери Криса с заранее заготовленной речью. Вариант первый — его напугали копы, и поэтому он не берёт трубку. Вариант второй — приехала родня, которая считает, что он легально успешен и не имеет ничего общего с наркобизнесом. На оба случая у Микки был план действий, посему он уверенно постучал.

— Ты чё здесь делаешь? — Крис выскочил за порог с круглыми глазами и закрыл за собой дверь.

— А ты хули трубку не берёшь? — возмутился Микки, разведя руками. — Мне бабки нужны!

— Так, так, — Крис сделал примирительный жест, будто попытался его успокоить. — Иди сюда. — Он отвёл Микки за угол к гаражу, где стояла его тарантайка, и продолжил:

— Слушай, тот чел, которого ты в пятницу видел, без конца про тебя спрашивает.

Микки на секунду опешил. К такому повороту он был не готов.

— Чё?

— Типа кто ты такой, почему бичуешь, типа сестра в центре работает. Ну, там где притон для несовершеннолетних.

Голод хорошо работал на память. Микки вспомнил в подробностях странного рыжего дылду, который догнал его в тот день и заманивал куда-то поесть. Если тогда он колебался, то сейчас бы железобетонно отказался.

— И нахуй я ему сдался?

— Я хуй знает, но у неё точно парень — коп. В любом случае — это пиздец, Микки. Это плохо, очень плохо. Я его домой пригласил с бухлом, чтоб язык развязать, но чё-то пока ни хера, — Крис отдышался и продолжил:

— Если опека узнает, что тебе семнадцать и ты спишь в заброшках, они всю биографию подымут. Тогда и мне пиздец, — с этими словами Микки понял наконец, почему Криса так мотало. — Так что заляг на дно, не вылезай пока. Щас принесу тебе похавать.

Микки кое-как переварил всё свалившееся; от дум на голодный желудок закружилась голова. Вдруг его осенила идея, и он схватил Криса за рукав.

— Те чё, плохо? — нахмурился Крис.

— Не, погодь. Он у тебя дома щас? Что ты про меня ему сказал?

— Что ты мой племянник и воюешь с родителями, — Крис ещё больше нахмурился.

— Отлично. Твой обалдуй-племянник пришёл зачистить холодос. Ничего подозрительного. Пошли.

— Ты ёбнулся?! — зашипел Крис, пытаясь его остановить.

— Да нормально всё будет, бля, — огрызнулся Микки. — Сыграю, чики-пуки. Пойдём.

Он с ноги открыл дверь — к недовольству Криса, что шёл за ним и тихо матерился. В гостиной на умеренной громкости пукали басы, на столике у дивана стояло пивко, а на самом диване сидело три человека. Двоих Микки не узнал, а третьим был рыжий, чьё тупое лицо при виде него вытянулось в трубочку.

— Здарова, — по-хозяйски шмякнул Микки и шлёпнулся на диван рядом, чуть не снеся рыжему колено. — Чё как?

Мужики лет тридцати загоготали. Рыжий — Галлагер, если он правильно вспомнил — сидел тихо и переводил взгляд с Криса на него и обратно. Тот прошёлся до холодильника, взял из морозилки какую-то сулиму в пачке и кинул на стойку.

— Иди ешь.

— Крис, это кто? — зафыркал один из гостей.

— Племяш, — буркнул Крис, пока Микки толкался с ним в уголке кухни. — Микки зовут. Не обижайте пацана.

Пока Микки жарил пельметосы, краем уха слушал разговоры поддатой компании у себя за спиной. Крис обмолвился парой слов — всё по легенде, как придумали, и больше тема не поднималась. Что больше беспокоило Микки, так это взгляды Галлагера, которые он буквально затылком чувствовал. Наевшись до отвала, Микки проковылял на диван и спиздил у рыжего пиво. Тот, вроде, был не против; болтал он немного — несколько слов с междометиями вставил, всё больше молчал, прикладывался к бутылке и исподтишка бросал в его сторону изучающие взгляды.

Прошло несколько часов; все прилично нашкерились и весело пиздели за жизнь. Один из друзей Криса назвал рыжего Иеном, а потом кто-то спросил, как он сдал сессию и что у него за сопромат. В хмельной голове почему-то засело «погуглить, что такое сопромат», потом Микки возмутился про себя: «а нахер мне это надо?», сделал выводы: «фи, предки за универ платят — точно не южный» и расслабился, но успешно держал язык за зубами. Галлагер же совсем притих, прилёг на спинку дивана, уткнулся губой в горлышко бутылки и всё вздыхал. Микки уже не стеснялся рассматривать его раскрасневшееся рябое лицо со смешным курносым носом. Вдруг ему в голову пришла мысль: у этого Иена прикольные кудри у висков. Мягкие, наверно. А ещё, когда пивко сосёт, яркие веснушки на шее вместе с кадыком перекатываются. Прямо как у леопарда в слежке за ланью — у него пятнышки на лапах так же двигаются. Вот же пиздец.

Внезапно Галлагер поймал его взгляд. Микки вспыхнул и отвернулся. Не нравилось ему всё это.

— Я курить, — сказал Крис, вставая с дивана. — Пошли?

Всей толпой они вышли на улицу, кое-как вывели Галлагера «подышать» — тот очевидно перебрал. Дневная жара спала, и сейчас за забором горел закат; первые звёзды слабыми проблесками мерцали над их головами. Микки от души затягивался цигаркой; рядом, виляя хвостом и высунув язык, суетилась Жрачка, которую не пустили в дом.

— Это твоя собака?

Крис с парнями стояли поодаль, на другом углу, и увлечённо что-то обсуждали, а рыжий притесался к нему в промежуток между кирпичными колоннами и смотрел, слабо и вымученно улыбаясь, как он чешет псину за ухом. Микки хмыкнул:

— Ну, моя. И чё?

— Ничего, — Галлагер пожал плечами. Свежий воздух его отрезвил; он больше не шатался, глядел прямо и только опирался на колонну спиной. — Хочешь леденцы?

Микки с недоумением наблюдал, как рыжий достал из кармана джинсов располовиненный огрызок помятой пачки «Холлса» и протянул ему. Недолго думая, Микки осторожно взял леденцы. Там осталось две завёрнутых в фантики мятных подушечки; он распечатал одну, закинул её в рот и отдал Галлагеру вторую. Рыжий недоумок взял, чему-то усмехнувшись, и Микки, причмокнув вкусной мятной конфетой, разгрыз её и смерил Галлагера устрашающим взглядом.

— Чё ржёшь-то?

— Да ничего я не ржу, — вздохнул Галлагер, покачав головой. — Ты скажи лучше, где живёшь?

— Зачем тебе?

— Затем, что Крис когда-то давно мне говорил, что у него нет братьев, и сестёр тоже нет, — он деловито шаркнул ногой и цыкнул. — Откуда племянники?

Микки бросило в жар. То-то ему было не по себе от взглядов рыжего — он с первой минуты просёк их враньё. Не зная, что ответить, Микки выплюнул первое, что пришло в голову:

— Не твоё дело — не лезь.

— Получается, ты спал в мусорном баке, с утра тебя чуть не завалили в мусоровозке, и — какое совпадение — это был твой дядя, — рыжий произнёс это с издёвкой, и Микки так взбесился — ведь он был прав. Микки метнулся на него и толкнул на колонну; рыжий закашлялся. Конфета вылетела у него изо рта.

— Тебе ещё раз повторить, скотина? Сказано — не лезь, бля. — Микки прошипел это рыжему прямо в губы и крепче сжал ворот тонкой футболки; тот смотрел на него из-под ресниц снизу вверх, и они — такие же огненно рыжие — дёргались, когда взгляд бегал по его лицу. Микки на секунду залип на мятной слюнке, оставшейся на свежей щетине из-за выпавшей конфеты, и тут же, как эта несчастная конфета, мрачно выпал внутрь себя. Что-то было не так, не то и вообще странно, как весь этот вечер. Грудь рыжего пиздеца широко вздымалась под его предплечьем; Микки давил, а тот всё дышал и смотрел ему в глаза. В животе защекотало, будто неделю не дрочил, и ему ничего не оставалось делать, кроме как про себя охуевать.

Наконец, кто-то из них одумался — Микки даже не понял, кто, и они отстранились друг от друга; Галлагер тут же заговорил:

— Он тебе угрожает? Заставляет сбывать товар за еду, — настаивал Галлагер. — Если начнёшь выпендриваться, сдаст системе. Так?

— Заткнись, — Микки почти зарычал на него и тут же в страхе выглянул из-за колонны. Крис с остальными заходил домой; поймав его взгляд, он нахмурился. Один из парней тоже заметил Микки и крикнул:

— Эй, голубки! Вы долго там?

— Ща придём, — Микки тут же нацепил на себя маску дурачка, будто и не было ничего. Когда те зашли домой, Галлагер стоял, прислонившись к стене, и всё так же смотрел на него из-под прикрытых век. Жрачка скулила и мотала патлатой головой, глядя на хозяина, и Микки понял, что она хочет есть. Его взяла злость — дурацкая, но вполне объяснимая. Из-за таких, как Галлагер, он попадал в приюты с ебанутым народцем и воспитателями. Ни за что в жизни он больше не хотел туда возвращаться.

И из-за таких, как Галлагер, он терял деньги. Призрачная мечта маячила впереди, заставляла его крутиться. Нет денег — нет трейлера. И поесть тоже нет.

— Если тебя волнуют проблемы рабства в современном мире и ты пришёл сюда организовать профсоюз для угнетённых, то зря, потому что Крис мне платит сколько положено. И в тот день всё случайно получилось, веришь ты в это или нет. И вообще, пошёл нахуй, — Микки протараторил это всё как на духу, и с каждым словом в глазах у Галлагера что-то росло, множилось и наконец выплеснулось — он рассмеялся пьяным счастливым смехом.

— Хули ты угараешь-то опять?

— Прикольно, — выдавил из себя Иен. — Ну так что, где живёшь, Мик?

Такое обращение выбило Микки из колеи — в последний раз его так называл социальный педагог в казённом доме. Он не успел ответить, потому что Иен продолжил:

— Ты бездомный?

— Нет. Просто попиздился с предками и свалил на лето.

Микки часто так врал: «сваливал» он на лето, и на осень, и на зиму; помощь ему предлагали все, кому не лень, но не нужна была она ему. Продержат до восемнадцати или, что ещё хуже, в приёмную семью отправят, а там — едва совершеннолетний, и до свидания. Ни денег заработать толком, ни объяснить, почему ты ебал их всех в рот — таких успешных и понимающих.

А вот теперь это острое желание свободы так сильно не ощущалось, и это было вторым, с чего Микки опять выпал в себя. Нервно теребя третью сигарету, стрельнутую у Криса в ходе попойки, он посматривал на вальяжно откинувшегося Галлагера и не мог понять, почему его жизненные ориентиры свело к чёрту за один вечер.

— Ясно, — кивнул Иен. — Можешь у меня в подвале ночевать, там у нас тахта есть и вентилятор.

Микки посмотрел на него, как на дебила. Курево расслабило, и его даже пробило на смешок:

— А холодильник с плазмой будет?

— Ну… Холодильник маленький могу из общаги привезти. — Галлагер смотрел прямо и открыто, без обиняков. Перегаситься месяц, пока найдёт не совсем убитую заброшку — как раз столько и пройдёт. Вот только Микки из семи печей хлеб едал и зубы сожрал на добродетелях случайных знакомцев, поэтому не повёлся:

— Ага, и бассейн с уточками. Нахуй послан, — он сплюнул на газон и прошёл мимо, возвращаясь обратно в дом. Иен пошёл за ним; заключала процессию Жрачка, которая уже не скулила, а с интересом наблюдала за происходящим.

— Если боишься, я тебя с сёстрами познакомлю. Скажем, что ты мой одногруппник, в гости приехал.

— Ага, а потом уедем в Сан-Франциско, под венец пойдём и детей нарожаем, — огрызнулся Микки, повернувшись к нему у самого порога. — Мне нравится.

— Правда? — рыжий в голос засмеялся. — Ну, я ещё не думал так далеко, но мне тоже нравится…

— Ты чё ко мне приебался? — Микки не дал ему договорить. Глаза в глаза, и его опять посетило странное пугающее чувство. Вот леопард, весь в пятнах — и то ли Микки охотником держал его у себя на прицеле, то ли испуганной ланью смотрел на свою смерть.

И в любом случае ему хана. Либо он браконьер, либо вывороченный потрохами наружу фарш.

— Я… Я не знаю, — прошептал Иен. Он был на голову длиннее и возвышался сейчас над ним, и его чётко очерченный кадык в летних сумерках перекатывался туда-сюда, когда он пытался что-то ещё сказать. — Просто это херово, когда такой молодой, и у тебя нет дома.

Микки залип. Изгибы ключиц прятались в воротнике футболки; за тонкой тканью вырисовывались соски, и рука, тоже вся в веснушках потянулась к плечу Микки и сжала его. Микки не вырывался, словно боялся нарушить самое странное, что происходило в его жизни, и только смотрел исподлобья на наивное рыжее лицо. Придурок Галлагер сейчас, повернувшись к закату спиной, выглядел, как инопланетянин, совсем безобидный инопланетянин. Доверять ему не моглось, но очень хотелось — так, что Микки не нашёл в себе сил самому скинуть с плеча его руку и вынырнуть из отключки. За него это сделала Жрачка.

— Ой, — Галлагер попятился назад с брусчатки на газон. Микки сначала стоял в непонятках, а потом, когда псина с лаем и повизгиванием забегала за рыжим по всему участку, офигел ещё больше. Галлагер опять хохотал во весь рот, и его улыбка а-ля «только что от стоматолога» определённо поразила Микки какие-то участки мозга.

— Я думал, это девочка!

— Я тоже, — Микки хмуро смотрел на то, как Жрачка пытается трахнуть ногу Галлагера.

— Ты проверял?

— Чё… Нет! Я те чё, извращенец какой-то? — Он нагнулся, схватил собаку за ошейник и оттащил её от Иена.

— Тогда с чего ты взял, что это девочка? — фыркал тот, отряхивая джинсы.

— Ну, её бульдог хотел оприходовать, а я спас. Откуда мне знать, что у собак тоже есть геи?

Рыжий взялся за живот, и на секунду Микки показалось, что ему плохо — но тот просто сложился пополам от смеха. Шлепнулся на траву и забился в истерике, когда Жрачка, вырвавшись из рук хозяина, снова напала на его расшнуровавшийся кроссовок.

В конце концов на ор, смех и собачьи визги сбежались обитатели дома. Кое-как успокоили собаку, Галлагера тоже отпоили. Весь оставшийся вечер они просидели на лестнице на втором этаже, где у Криса был бильярд — тот бросал в их сторону подозрительные взгляды, но Микки был на рогах, и ему стало очень хорошо и до лампочки. Он совсем забыл про опасения и про границы. Шутки про незабитый собакой-трансвеститом «гол» лились рекой, и Микки пёрло от смеха, когда они с рыжим встречались взглядом.

Наконец они свалили. Было за полночь; распрощавшись с остальными, пошли по тротуару куда-то — Микки не знал, куда. Ему было так легко и так похрен, как не было ещё никогда — рыжий пёрся впереди и свистел попсовую песню, а он плёлся сзади и глупо ухмылялся. В ночном небе сияли звёзды, и тихо было вокруг — городской гул смолк, и только топот собачьих лапок да стрёкот сверчков нарушал тишину летней идиллии. Микки уставился на небо и ковылял так, задрав голову, и остановился только на светофоре. Маленький красный человечек через две полосы от него то погасал, то вновь загорался цветом. Микки вспомнил, как в детстве с мамой листал книжку с картинками, и там был нарисован светофор со стишками, и мама читала ему их: «Красный — стой, жёлтый — жди, а зелёный свет — иди…»

— Ну так что, пойдёшь ко мне жить? — тихо спросил Галлагер. Свет фонаря падал на его лицо, и глаза теперь казались совсем внеземными. Он слабо улыбнулся, поймав взгляд Микки.

— Угу.

Загорелся зелёный, и они перешли дорогу.