День за днём они проводили время вместе самыми разными способами. Анна каждый раз приходила с каким-то планом на день, который начинался удачно, а заканчивался уже совершенно не тем, чем предполагалось. Однако, общую картину это не портило, даже в какой-то степени делало её по-своему атмосферной и незабываемой. Они много говорили, обсуждали все, что только можно, смотрели фильмы, гуляли по парку, который уже могли пройти вдоль и поперёк с закрытыми глазами. А одним прохладным вечером и вовсе вдвоём сходили в магазин, чтобы купить вкусностей и засесть за просмотром какого-то фильма, который выбрал сам Дазай.

Каждый день был похож на какой-то волшебный период, как в сказке. Вот только стоило подумать, что совсем скоро это всё закончится, становилось даже в какой-то степени грустно.

— Куникида сказал, что послезавтра тебе снимают гипс, — голос девушки был одновременно радостный и опечаленный. Это означало только одно: это был её последний день в качестве сиделки с больным. Теперь Осаму уже больным никак не назвать, выглядел он гораздо лучше, да и стал куда общительнее, чем в первые дни.

— Да, я смогу позабыть костыли, но мне придётся выйти на работу, — явно недовольно отчеканил парень, растягивая каждое слово. Он распластался на диване в обнимку со своей книжкой, которую девушку на дух не переносила.

— Сегодня мы с тобой проводим последний день в качестве сиделки и больного, — Анна попыталась это сказать максимально шутливым тоном, но всё равно получилось не очень.

— Какие-то планы построила?

— Честно? Буду искать работу, не более. Я, правда, не забыла, про то, что мы с тобой заключили пари.

— Да-а-а…. Точно, пари на желание. А ещё ты, вроде как, хотела сходить на фестиваль?

— Хотела, но разве ты не будешь занят работой?

— Ну, я могу вырвать ещё один последний выходной, перед тем как выходить на работу. После гипса и сразу к выполнению обязанностей? Не очень приятная перспектива, — он коротко усмехнулся.

— Я и забыла, что он буквально на следующий день, как тебе гипс снимают.

— Так что? Сходим?

— Я только «за», — улыбаясь, ответила девушка.

***

Они прогуливались по украшенным улицам города, рассматривая разноцветные гирлянды, развешанные вдоль узких улочек прямо над головами. С ними были ещё и фонарики, которые пока что не горели. Бамбук был завешан кучей пожеланий на разноцветных листах бумаги. Взгляд быстро перемстился на прилавки с сувенирами маленьких ларечков, где было полно чудных статуэток, магнитиков и прочих тематических безделушек. Анна даже успевала рассматривать интересные наряды проходящих мимо девушек. Всё было настолько милым и завораживающим, что глаза разбегались, а ведь они только пришли!

— Чёрт, как красиво! — вырвалось из уст Рейлинг. Она была похожа на маленького ребёнка, которого только что привели в огромный развлекательный центр или магазин сладостей. В любом случае, реакция была очень похожей. — Надо обязательно сфотографироваться!

— Вечером здесь будет ещё лучше, так что предлагаю пока подождать, — добродушно ответил парень. Он часто гулял на разных фестивалях, цепляя то одну, то другую девушку, но сейчас ему было как-то всё равно на других прекрасных дам, его скорее волновала эта чересчур восторженная и наивная, которая выглядела просто до безумия счастливой от одного только нахождения здесь. Её улыбка не сползала с лица с самого утра, а сейчас она стала только шире. И Дазай считал это милым.

Ему, конечно, предстояло выдержать целый вечер до фейерверков на ногах, и он уже предчувствовал эту боль и усталость, но, тем не менее, это не отменяло его маленького плана. Оставалось только дождаться темноты.

Нос улавливал приятные запахи вкуснейшей разнообразной еды: от горячих блюд на вынос до простых небольших десертиков по типу яблочек на шпажках. В животе тут же заурчало, презентабельный вид всего этого лишь разжигал аппетит ещё больше, и хотелось скупить всё и сразу, опробовать просто всё, что здесь предлагалось. Но помимо этого хотелось также принять участие в разных развлекательных программах.

Первым пунктом в небольшом плане на вечер стала простая на первый взгляд игра. По всему прилавку было расставлено множество игрушек, которые назывались Кэндама. Правила были понятны, как и сам процесс игры. Всего-то нужно было взять молоточек в руки и поймать шарик выемкой на нём. Вроде ничего сложного, верно?

Анна тоже думала, что сможет это сделать, ведь, в конце концов, зазывала так ловко с этим управлялся, что казалось, с этим сможет справиться любой. Девушка улыбнулась, заплатила и взяла в руки эту странную штуку. Шарик быстро упал вниз, повисши на нитке. У Рейлинг было ровно пять попыток. Она резко дёрнула, шарик быстро поднялся вверх, но упал мимо, так и не коснувшись деревянного молоточка.

— Попробуй не так резко, — посоветовал Дазай, с любопытством наблюдавший за всем этим.

Но вторая попытка так же не увенчалась успехом. Шарик прокатился по бортику и упал.

— Это не так просто, как кажется! — улыбаясь, заверила девушка. Остальные из толпы, так же наблюдающие за этим, давали различные советы, как стоит делать, чтобы в итоге получилось загнать злосчастный шарик в эту выемку. Но на теории всегда проще, чем на практике, поэтому, прислушивалась Анна к этим советам или нет, всё равно рука дёргалась по инерции и она так и не смогла вырвать хотя бы одну победу в этой игре.

— Не расстраивайся, я уверен, что будут и другие, менее невезучие игры, — поддел её Дазай, когда они отошли от прилавка.

— Да я и не расстраиваюсь. Просто это правда очень сложно! Вот, обязательно попробуй. Я хочу посмотреть на твои попытки!

— Хорошо-хорошо, — весело ответил парень. Затем почему-то между ними обоими наступила неловкая тишина, слегка окутанная грустью.

Никто из них не мог заглядывать в будущее и знать, что там будет, поэтому наверняка быть уверенным в том, что они будут продолжать общаться после этого дня, было невозможно. И оба это понимали. От этого у Анны медленно начал пропадать весь интерес к празднику, хотелось просто сесть на лавочку и грустить. А ещё лучше, сесть на лавочку, обнять Осаму и не отпускать его. Но нельзя было сделать ни первого, ни второго. А Дазаю просто снова становилось тоскливо и пусто, словно жизнь после этого снова раскрасится в серые и чёрные краски, которые не скрасит ни одна его выходка или любая девушка.

Неловкость вместе с печалью так и норовила уничтожить хорошее настроение и общее впечатление от фестиваля. Но этого нельзя было допустить. Анна же заключила пари, что заставит полюбить Осаму эту жизнь, хотя бы на чуть-чуть.

— Слушай, а давай ты меня пофотографируешь? — внезапно разорвала эту неловкую тишину Рейлинг, помаячив перед глазами парня телефоном. Всё-таки, сегодня они встретились не как сиделка и подопечный, а как приятели, желающие провести хорошо время на фестивале звёзд.

— Давай, — тот взял телефон, отойдя на несколько шагов назад и прикидывая, с какой стороны ему лучше стать, чтобы выбрать подходящий ракурс и сделать девушке отличные фотоснимки.

Анна начала поправлять волосы и становиться в разные позы на фоне фонтана. Как раз солнце скрылось, а фонарики зажглись, отражаясь от воды, так что фотографии получились хорошие.

— Я там хоть нормально выгляжу? — обеспокоенно поинтересовалась девушка, поправляя кофту.

— Ты выглядишь сногсшибательно, — улыбнулся парень. Он сосредоточенно щелкал по камере, пока ему не надоело. Осаму решил всего одним глазком посмотреть, что творится в телефоне у Анны, хотя бы узнать, есть ли у неё вторая половинка или она свободна. И пока Рейлинг вовсю позировала, он комментировал, а сам преспокойно просматривал файлы, переписки, другие фотографии и контакты.

— Ну как там? — Анна подошла к парню, чтобы посмотреть на получившиеся фотоснимки, но успела застать его как раз за этим самым чёрным дельцем.

— Э… Что ты делаешь?

— Я не знаю, оно что-то тут вот нажалось, я не знаю, как отсюда выйти, — Осаму решил упасть на дурачка, как обычно он такое проворачивал. И это сработало после слов: «нынче такие телефоны с наворотами». Рейлинг рассмеялась и забрала телефон обратно, заходя в галерею и проверяя фотографии. — Я предлагаю купить чего-нибудь поесть, а потом уже смотреть что получилось.

Дазай кивнул в сторону прилавка с едой, где красиво были выложены никуман, икаяки, карри, яблочки в карамели, моти, вагаси и прочая вкуснятина, названия которых девушке были даже неизвестны. Предложение было настолько актуальным и удачным, что Анна моментально отложила телефон и подошла к прилавку.

— Так, что посоветуешь? — она жадно осматривала всю лежащую еду и едва не облизывалась. От нетерпения девушка начала стучать коготками по деревянной поверхности.

— А что ты любишь? — прошептал он почти что над ухом, но этого хватило, чтобы заставить пробежаться мурашкам по телу, а щекам окраситься лёгким румянцем. Благо разноцветный свет фонарей мог скрыть это.

— Точно не люблю морепродукты. Знаю, звучит странно, приехать в Японию и не любить морепродукты, но так сложилось, — её голос звучал несколько оправдывающее, словно её сейчас осудят за то, что она не любит.

— В таком случае нужно что-то выбрать, что тебе понравится. Надо подумать, — Осаму склонил голову набок, внимательно изучая всё, что он видел. Продавец тем временем активно старался навязать свою точку зрения соседним покупателям.

— Всё выглядит так вкусно.

— А на вкус ещё лучше. Ну, так что, оставляешь выбор еды на меня? — на этот вопрос девушка кивнула, позволяя Дазаю набрать кучу всего. Продавец набросал всего по два и сложил это в картонный пакет, затем подал небольшую тарелочку, на которой было два яблочка в карамели. Рейлинг забрала всё это, полностью заняв свои руки. — Ну что, теперь предлагаю где-нибудь присесть и поесть.

Им пришлось немало пройти, чтобы найти свободную скамейку. И стоило им только нормально устроиться, как Анна сразу же начала шуршать пакетом, доставая оттуда еду одну за другой.

— Что ты тут попросил накидать, прям интересно. А ещё я умираю с голоду, — быстро проговорила девушка и достала маленькую булочку с начинкой. Она осмотрела её и, пожав плечами откусила. Осаму же не спешил есть. Он с истинным интересом наблюдал за девушкой и её реакцией на блюдо.

— Не спеши, распробуй хорошо, — улыбаясь, проговорил тот, на что Рейлинг отвлеклась.

— Чёрт, это безумно вкусно…. Почему ты не ешь? — потягиваясь за следующей вкуснятинкой, осведомилась девушка. Но Осаму поднял руку, в которой красовался никуман с крабовой начинкой. — Очень вкусно, просто очень. Это то, ради чего стоит жить. Серьёзно.

На эти слова Дазай лишь откусил кусочек, оставляя эти слова Анны без внимания. Он, в отличие от девушки, ел медленно, наблюдая за тем, как она пробовала следующую вкуснятину. Ей, казалось, было совершенно плевать, что она конкретно испачкала свои щеки крошками и джемом. Что неудивительно, уплетать так еду и при этом нахваливать каждый раз, куда тут до внешнего вида. Зато про просмотр фотографий забыла, что играло на руку.

— Отсюда не будет хорошо видно фейерверк, — задумчиво произнёс парень, вглядываясь в чёрную небесную пучину, в которой начали потихоньку просыпаться сияющие бусины звёзд.

— А откуда будет лучше? — Дазай повернул голову в сторону Анны, которая уже конкретно измазала руки и губы в джеме. Он хихикнул, подмечая как это смешно и мило выглядит.

— Ну, я покажу где, но для начала тебе нужно вытереть личико.

— Я знаю! Просто сейчас нет смысла, сейчас вытру, а затем потащусь к следующей непонятной, но вкусной штуке и опять по новой, — девушка потянулась в пакет, в поисках следующего кусочка лакомства, но пакет уже был пуст. Она, не веря собственным ощущениями, быстро посмотрела туда и обреченно вздохнула. Еда закончилась.

Пришлось доставать салфетки и тщательно вытирать руки от сладкого джема и масла. Салфетка шла одна за другой, пока Анна окончательно не вытерла следы прожорливого преступления. Осаму же справился гораздо быстрее и у него ещё осталась одна чистая салфеточка. Он внимательно смотрел за движениями девушки и то, как она упорно пропускала капельку джема на щеке.

— У тебя ещё вот тут… — он показал круговым движением пальца на своей щеке, но Рейлинг его не поняла, уставившись весьма непонимающим взглядом. Тогда Дазай решил сам убрать это. Он приблизился настолько, что расстояние свелось почти что в миллиметры. Настолько опасное, одурманивающее разум. Сердце бешено забилось, норовя выпрыгнуть из груди, дыхание на секунду перехватилось. Хотелось прильнуть к губам и целовать, целовать, целовать. Но Дазай лишь аккуратно протёр щеку девушки и затем отстранился.

— Теперь точно всё? — судорожно выдыхая, поинтересовалась Анна.

— Да, теперь можем идти, — довольно отчеканил парень. Пока он вставал со скамейки, Рейлинг убрала весь мусор и выбросила его в рядом стоящую урну.

— А мы не будем вешать пожелания? Вот, что ты желаешь? — смущенно проговорила девушка. Ей хотелось узнать, чего хочет Дазай, быть может, ей бы удалось воплотить это в реальность. Но шатен лишь снисходительно улыбнулся и пожал плечами.

— Я желаю лишь смерти, — и от его слов по телу пробежались мурашки. Он так спокойно об этом говорил, словно это было не нечто ужасное, а скорее типичное, как поздороваться. Рейлинг ничего не ответила, лишь молча рассматривала всё, что только улавливал её взгляд, правда, на этот раз, без особого энтузиазма.

Осаму и Анна проходили мимо всех этих прилавков, пока не завидели один интересный, вокруг которого столпилось несколько человек. Зазывала насколько виртуозно приглашал народ поучаствовать или просто посмотреть, что Дазай и Рейлинг просто не смогли устоять.

В маленькой палатке сидел скрюченный и противный на вид старикашка. На столике лежало три посудинки, которые он вертел так быстро, что от одного только взгляда кружилась голова и становилось дурно. Вокруг собравшиеся зеваки собрались попытать счастье и угадать, под какой из посудинок был камушек.

— Здесь! — уверенно ответил стоящий рядом зрелый мужчина. Старикашка лишь ухмыльнулся и открыл крайнюю правую с его стороны посудинку. Там было пусто.

— Очень жаль, вам не повезло, — он пожал плечами и снова перевернул посудинку.

— Не желаете попробовать? — поинтересовался зазывала у Анны и Осаму. Девушка уж было хотела отказаться, сказать, что платить за такое просто глупо. Ловкость рук у этого старикашки была просто превосходная, так что шансы угадать в какой из посудинок камешек был равен нулю. Но Дазай улыбнулся странной, хитрой улыбкой, которую Рейлинг ещё не видела.

— Я хочу, — Осаму протянул купюру и внимательно начал смотреть за действиями старика. Тот как обычно, положил камушек и начал крутить посудинки.

Анна сначала пыталась так же вникнуть, в какой из посудинок камешек, но затем забила на это, как только потеряла из виду нужную посудинку. Остальные так же водили глазами, пытаясь для себя определить местонахождения камешка. Наконец, старикашка прекратил крутить, откинулся на спинку стульчика и скрестил руки на груди, мерзко улыбаясь.

— Ну так, где же камушек? — подбивал к решению зазывала. Дазай лишь лукаво посмотрел на старикашку, но этого хватило, чтобы он почувствовал себя некомфортно. Осаму самостоятельно потянулся к посудинке, опережая поздно спохватившегося шарлатана.

— Здесь, — он перевернул посудину и достал оттуда камешек, который прилип к магниту. — Хитро, правда.

— Поздравляем! Вы можете выбрать любой приз, — зазывала попытался быстро переместить внимание ошалевшей публики, которую всё это время нагло дурили. Старикашка же мог только скрипеть зубами и недовольно смотреть на обыгравшего его парня.

— Хочешь что-нибудь? — ласково поинтересовался он у Анны, которая явно не ожидала такого вопроса.

— А? Я? Не знаю…. Может, вон ту фоторамку? — она ткнула пальчиком в небольшую, изящную фоторамку. Осаму же посмотрел на зазывалу, мол, приз выбран, надо выдать, и тот слегка помявшись на месте, полез за призом и передал его девушке. — Как ты догадался? — любопытство всё же взяло верх и Рейлинг сразу же пристала с таким очевидным вопросом, стоило им отойти от палатки.

— Ну, я всё-таки детектив, — отмахнулся он. — Нужно поспешить, совсем скоро будут зажигать фейерверки.

— А я тут подумала, у меня есть фоторамка. Так вот, как на счёт того, чтобы сделать для неё совместную фотографию? — Анна забежала наперёд, чтобы увидеть реакцию Дазая на эту просьбу. — Ну, пожалуйста, на память….

— Ладно, — мягко улыбнувшись, ответил парень. Устоять перед этим умоляющем личиком было просто невозможно. Да и он сам любил фотографироваться.

Анна ловко проскользнула к Осаму и включила камеру. Фотографии получились слегка не такие, и тогда Дазай решил самостоятельно прижать девушку к себе. Анна, покрасневшая от смущения, но такая счастливая, и Осаму так же мило улыбался на камеру, прижимая девушку к себе поближе.

— Теперь точно будет что вспомнить!

— Пошли уже.

Дазай завёл Анну на крышу одного из зданий, откуда открывался прекрасный вид на небо. Из-за ярких огней звёзд было почти не видно, но самые яркие бусины всё же могли пробиться сквозь сияние тысячи фонарей.

— Ух ты…. Только, давай не будем близко подходить к краю? Я безумно боюсь высоты….

— Хорошо, — улыбаясь, ответил парень. Он блаженно прикрыл глаза, ловя поток ветра, который приятно развевал волосы. — Смотри, — говорит он полушепотом. И в небе буквально через секунду появился красивый фейерверк, который моментально начал взрываться красивыми узорчатыми пятнами. Анна как завороженная смотрела на это, как будто до этого она никогда не видела салютов, как будто до этого она никогда не чувствовала ветерок, приятно холодящий кожу.

И пока она смотрела на то, как небо раскрашивается в безумно яркие краски, пусть и на мгновение, он смотрел на неё. Как в её глазах отражался тот самый фейерверк, как эти глаза меняют свой цвет, когда она плачет, как они щурятся, когда она улыбается и смеётся. Вспоминает, как она наивно верит в некоторые вещи и совершенно отказывается порой принимать действительность. В голове начали всплывать забавные диалоги за проведённое время вместе. Как обсуждали фильмы, взгляды на жизнь, девушек и парней. От этого стало как-то тепло на душе. Хотелось остановить этот момент и наслаждаться им. Таким простым и беззаботным.

— И как после такого, можно желать смерти…? — по её щеке потекла одинокая слеза. Анна повернулась к Дазаю, который слегка непонимающе смотрел на неё, — Только посмотри, как красиво, так и хочется смотреть и смотреть, чтобы запомнить навсегда, чтобы оно никогда не исчезало из памяти. Только вспомни, каким был этот день, разве тебе не было весело? Я не понимаю…. Как можно радоваться, смеяться, а потом пытаться себя убить? Неужели у меня не получилось?

Осаму не отказался от своей идеи, даже после всех стараний этой девушки. Но видеть её расстроенное, полное слёз лицо было печально. Было какое-то странное ощущение, сжимающее сердце в тиски, не давая лёгким нормально вдохнуть.

— Ты победила, — лжет он. — Я, переосмыслю своё отношение к жизни, — его улыбка, мягкий взгляд, приятный голос. Всё это подействовало на неё профессионально. И она поверила. Она же наивная… — Каким будет твоё желание?

Сердце бешено забилось, глаза округлились, новая порция слёз говорила отнюдь не о печали, скорее о радости. У неё получилось. Она смогла.

Она смущается, не знает, как сказать. Безумно, безумно хочется попросить об одной вещи. Но что-то мешает. Останавливает. Анна смотрит в одну точку, собирая собственные мысли, набираясь смелости, чтобы посмотреть в глаза и попросить.

— Можно… тебя… обнять? — смущенно проговорила девушка, словно в этот самый момент она просила не выполнить собственное желание, а скорее какую-то невыполнимую просьбу. Осаму опешил от услышанного. Он ожидал чего угодно, оплатить ужин в кафе, потерпеть, пока ему отвесят пару тройку пощечин, отдать что-нибудь из личных вещей, но уж точно не настолько невинное желание. Он несколько секунд ошарашенно смотрел на девушку, словно ожидая, что она сейчас рассмеётся и скажет, что это просто шутка и придумает другое желание, но её красные щеки и уши уже выдавали всё за неё.

«Она действительно готова потратить своё желание на объятия?»

Анна неуверенно стояла, переминаясь с ноги на ногу, всё тело безумно дрожало, да и вообще было почему-то очень неловко. Хотя мозг и говорил, что она вправе просить что угодно, даже что-то неприличное, постыдное и пошлое, ведь он обещал выполнить любое желание, но всё равно сердце неистово билось о грудную клетку от волнения. Ей безумно казалось, что он откажет, что не выполнит этого. Ведь объятия — настолько приятная и личная вещь. Их нельзя дарить кому попало, иначе они потеряют свою ценность. Обнимая человека, ты условно говоришь ему, что ты любишь его настолько, что готов защищать собой, впустить в своё сердце, исчезает ощущение одиночества от приятных чужих прикосновений. Безумно прекрасное чувство, которое только могли придумать люди. И Анна безумно хотела, чтобы эти самые чувства и ощутил Дазай. Да, она любила объятия до потери пульса, слышать чужое сердцебиение, чувствовать горячее дыхание другого, живого человека, ощущать эту приятную тесноту, словно ты настолько ценное сокровище, что тебя нельзя выпускать из рук. Но в этот момент она безумно хотела, чтобы именно этот парень, переживший столько испытаний, преподнесённых судьбой, почувствовал те же эмоции и те же ощущения. Чтобы он хоть на долю секунды перестал чувствовать себя пустым, одиноким, непонятым и никому ненужным.

— Ну, я обещал выполнить любое желание, — он развёл руки, тем самым приглашая девушку сделать то, что она попросила. Рейлинг улыбнулась и сразу же бросилась в объятия, едва не сбивая парня с ног от такого резкого напора. Она сразу же сомкнула руки в кольцо за его спиной и спрятала лицо на его шее, едва сдерживая слёзы счастья. Её хватка была сильной, безумно сильной, словно, если она её ослабит хоть на долю секунды, Дазай испариться. Рассыпется подобно песку.

Она хаотично водила руками по его спине, стараясь обхватить как можно больше, прижать его как можно крепче к себе. Показывая тем самым, что он не одинок, что он совершенно не чудовище, которым себя считает. Что он так же достоин жизни и любви, как и все остальные.

Осаму же чувствует, как крепко сжимают ткань его пальто слабые женские ручки, как она отчаянно хватает его и сжимает всё крепче, почти что до хруста в костях. И от этого становится странно, непонятно, но безумно приятно. Странное чувство. Не то, чтобы он ни разу никого не обнимал до этого. Напротив, очень часто он обнимал других девушек, целовал их, говорил миллиард комплиментов, но всё это делалось с определённой целью. Это не было его конечным решением, результатом, это всё играло роль средства. Поэтому Дазай и не обращал внимания, насколько это может быть приятно, насколько этот жест сильный. До этого момента.

Её горячее дыхание на его шее вызывает мурашки по коже и приятно щекочет. Осаму неуверенно заключает девушку в свои объятия, нежно, словно боясь, что он извратит этот милый и невинный жест своим естеством. Но хотелось прижать её к себе крепче, зарыться в эти шелковистые, пахнущие малиной волосы и мысленно просить не отпускать его, и не отпускать её самому. Такая близость с другим человеком, который ничего не ожидает взамен, который принял его таким, какой он есть, сводила с ума. Проснулось эгоистичное желание никому не отдавать такого человека, как она. Спрятать от всего мира ту, которая не видит в нём то устрашающее чудовище, чья душа погрязла во лжи, крови и насилии.

Они так и стояли, в обнимку, боясь отпускать друг друга, изредка переминаясь с ноги на ногу. Они о чем-то шептались, о чем-то хорошем, так как оба улыбались. И было плевать на то, что на часах уже позднее время, что с завтрашнего дня на работу, что вокруг ни души.

Были только они, в объятиях друг друга, что послужило лекарством для двоих.