Я бежал так быстро, как только мог. Один мрачный серый дом сменял другой, дождь безжалостно хлестал холодными каплями по лицу, а ветер резкими порывами рвал волосы. Давно сбившись с пути, я продолжал бежать по улицам Нового Орлеана, не разбирая дороги. Пару раз я сбил кого-то из прохожих, проигнорировав ругательства, один раз поскользнулся и упал, разбив колено. Боль оставалась где-то вдалеке, а я все бежал и бежал.
Остановился, лишь когда окончательно выбился из сил. Спрятавшись под мостом, в канаве, я дал волю слезам, сжав свои волосы руками. Это было ужасно, невыносимо! Этот дьявол перешел все мыслимые и немыслимые границы, и я ненавидел его за это! Я желал ему остаться под палящими лучами солнца, сгореть дотла, раз и навсегда сгинуть!
Я плакал как ребенок, и один лишь дождь был свидетелем моей слабости. Меня трясло, и я невольно вжался спиной в холодную стену, с безразличием смотря перед собой.
Послышались шаги. Я поднял голову и увидел того, кому только что желал самой страшной смерти. Дьявол с сияющими голубыми глазами, бледной кожей и золотыми волосами. Он приближался с безумной улыбкой и тихо что-то насвистывал себе под нос.
— Луи, Луи, Луи... Что опять произошло? От чего ты убежал в эту канаву? — нараспев произнес он и театрально поморщился, демонстрируя, что ему противно зловонное место.
Не помню, как я кинулся на него, как сжал его горло, расцарапал лицо, как закричал что-то, как он грубо отбросил меня в стену. От сильного удара и боли я ненадолго потерял сознание.
Когда я пришел в себя, этот дьявол нависал сверху и глаза его недобро сияли.
— Идиот! — сказал он. — Да я могу размазать тебя по стенке! Ты хочешь провести вечность в виде кровавого месива?!
— Пошел... к черту! — с трудом выдавил я, язык заплетался. — Будь проклят, Лестат!
Я с остервенением произнес его имя. Лестат зло зарычал и с трудом сдержался, чтобы не ударить меня снова. Раньше он никогда не поднимал на меня руку, да я и не позволил бы ему, но сейчас, когда дошло до драки, он с трудом держал себя в руках, а я был слишком слаб, чтобы ответить.
— Ну что, что еще тебя не устраивает? — истерично спросил он, всплеснув руками.
— Ты тварь, убившая мою семью, — безразлично прошептал я.
— Ты переел грязных крыс? — изумлённо спросил Лестат. — Ты не в своем уме и несешь бред, Луи!
Честно, его искреннее недоумение отрезвило меня.
— Кулон моей матери выпал из кармана твоего жилета, — пояснил я. — Ты нашел ее и убил! И забрал трофей! Иначе никак он к тебе попасть не мог... Ты не ведаешь жалости и чести...
Лестат вскинул брови и на миг, только на миг, мне показалось, что в его глазах отразилась боль.
Дальше все происходило как в тумане. Лестат обзывал меня идиотом и говорил, что ничего подобного он не делал, и что мне надо было спросить его. Он помог мне встать и, приобняв, повел меня домой. Моя спина болела, горела огнем, голова кружилась, я с трудом переставлял ноги. Удар о каменную стену ранил меня сильнее, чем можно было подумать.
Дома Лестат раздел меня и выбросил мою перепачканную грязью одежду. Только после того, как он усадил меня в ванну, наполненную теплой водой, ко мне постепенно вернулась способность здраво мыслить. Я думал о том, с чего вдруг Лестат стал так заботлив?
Моя нагота не смущала ни его, ни меня. Такие вещи переставали нас волновать в момент перерождения. К тому же, Лестат и так знал каждую мою родинку, каждый шрам, как и я знал его. Эти знания перешли к нам вместе с кровью, когда Лестат пил мою, а потом отдавал свою. Наверное, я знал его лучше, чем ему хотелось бы. Но этого было не изменить, поэтому я не мог оспорить того, что иногда он называл нас любовниками.
Да, мы знали друг друга как любовники. Я даже любил его, а он иногда делал вид, что любит. Иногда я ненавидел его до слез и боли, я ненавидел его так, потому что любил, но он был... он был собой, а я не мог сдержаться от язв.
— Решил сварить меня заживо? — прошептал я, смотря в одну точку перед собой.
Я поджал колени к груди и обхватил их руками. Удивительно было то, что Лестат больше не обзывал меня и даже не смеялся. Лестат опустился и уткнулся лбом в мое колено. Таким я видел его редко, и он никогда не открывал мне того, что его волнует. Лестат тянулся ко мне, желал моей нежности и моего тепла, но сам оставался от меня далек. Он провел носом по моему колену и отстранился.
— Роза. На столе лежала роза, — произнес он.
— Я выбросил ее в окно, — безразлично ответил я. — Не знаю, кто ее приволок.
— Я приволок. Тебе, — ответил он и, встав, вышел из ванной.
Я вышел из ванной уже в новых чистых вещах. С моих волос капала вода, я приблизился к креслу Лестата и положил на стол ту самую розу.
— С улицы притащил? — Мой создатель удивленно вскинул брови.
— Прошу, скажи мне, откуда у тебя кулон, — прошептал я.
— А розу принес как взятку? — Лестат холодно глянул на меня.
— Я прошу, — повторил я.
Лестат ненадолго задумался. Он выглядел более чем серьёзным, и мне было очень непривычно от этого.
— Твоя мать принесла этот кулон на твою могилу. А ты не знал? Да, у тебя есть могила, — пояснил он. — Точнее, это не могила, а просто... знак памяти. Остатки разрушенной часовни твоего брата. Она каждый год приходит туда, как на могилу. Я решил отдать кулон тебе. На холодном камне от него толку не будет, а твоя матушка была рада, что он достанется тебе. Не бойся! Она приняла меня за ангела. И решила, что я доставлю этот подарок к тебе прямо в рай.
Лестат извлек из кармана кулон и протянул его мне. Я взял до боли знакомый предмет и сжал его в руке.
— Но с чего вдруг? Зачем ты принес его? — не понимал я. — С чего такая забота и доброта?
— Роза была по той же причине, — ответил Лестат и встал с кресла. — Сегодня четвертое октября, Луи.
— И? — Я чуть нахмурился, ничего не понимая.
— Твой день рождения, Луи. Сегодня тебе исполнилось бы тридцать, — терпеливо пояснил Лестат. — Твоя матушка принесла кулон как подарок и пожалела, что не может вручить его тебе. Я обещал ей, что передам.
Лестат начал удалятся из комнаты. Я нерешительно взял розу и посмотрел на ее прекрасные алые лепестки.
— Ты принес мне розу... на мой человеческий день рождения? — недоверчиво спросил я.
Он остановился, полуобернулся и кивнул. Я бросил розу на пол.
— У меня теперь другой день рождения, — сказал я. — День, когда ты дал мне вечность, Лестат. Прости меня за обвинения. Я и не мог подумать, что ты...
Я так хотел объяснить ему, что его жестокость, его цинизм так часто сбивают меня с толку! Он приблизился, поднял розу, обнял меня и нежно поцеловал.
— Ты слишком человечен, Луи. Я не хочу, чтобы ты забывал дату своего рождения. — Лестат передал мне розу и улыбнулся, — С днем рождения, мой дорогой.