Хорьки были на редкость живучими тварями, и всё же, подозревал Сент-Джон, если он ещё раз разозлит шефа, не собрать ему костей. Сент-Джон считал себя, конечно, хитрым и коварным, как и все хорьки, только шеф почему-то не разделял этого мнения. Вот и сейчас, когда Сент-Джону вздумалось покуражиться над жалким, дрожащим, сжавшимся в комок Кротом, которого они всей стаей окружили в Дремучем Лесу, он решил ещё и похвастаться этому ничтожному животному, в подробностях расписав все коварные планы хорьков…

Реакция шефа была резкой.

— Идиот! Это должен был быть наш секрет!

А затем от удара шефа Сент-Джон отлетел на несколько миль и врезался в дуб. При приземлении он ударился головой и мгновенно отключился…

***

— Сэр, вы живы, сэр?

Сент-Джон со стоном открыл глаза. Первое, что он понял — что его великолепные очки с тёмными стёклами, позволявшие защищаться от яркого солнца, прятать взгляд от собеседника и выглядеть более зловеще, так вот, эти прекрасные очки пострадали при падении, стёкла в них треснули, а некоторые осколки выпали. Второе, что понял Сент-Джон — что «сэром» называют его. Это было нечто крайне непривычное. «Идиот», «болван» и «тупица» он слышал чаще.

— Сэр, вы меня слышите? О, вы открыли глаза!

Незнакомый тоненький голос прозвучал даже радостно, и Сент-Джон напрягся: другие хорьки в таких обстоятельствах порадовались бы разве что несчастью своего собрата и начали бы хохотать над ним, а вот радоваться искренне, что кто-то жив и здоров, было у них не принято. Кому, интересно, взбрело это в голову?

— Ты кто? — спросил он вслух, а затем присмотрелся к мордочке, расплывавшейся у него перед глазами. — Кролик? А, нет… крольчиха.

— Да, сэр. Верно, сэр. Крольчиха.

«И на редкость глупая, — подумал Сент-Джон, — раз рискнула приблизиться к хорьку».

Вслух он, правда, на этот раз ничего не сказал, потому что попытался сесть и тут же глухо застонал, хватаясь за затылок. Мех смягчил удар, но больно было всё равно.

— Вы сильно ударились, сэр… — с сочувствием (сочувствием?!) пролепетала крольчиха. — Давайте я помогу вам встать.

Сент-Джон отчего-то не сопротивлялся. Он позволил крольчихе обхватить себя лапками и привести в вертикальное положение. Видно было, что ей тяжело удерживать взрослого самца хорька — сама она была какая-то вся маленькая (кончики её торчащих ушей едва доставали Сент-Джону до подбородка), не упитанная и не особо сильная, но, похоже, упорная.

С минуту Сент-Джон тупо таращился в одну точку, пока крольчиха пыхтела у него под боком, выпуская изо рта морозный пар. Наконец Сент-Джон немного оклемался.

— Ты в курсе, кто я такой?

— Просто «спасибо» было бы очень мило с вашей стороны, но да, я знаю, кто вы, мистер Хорёк.

— Какой я тебе «мистер», меня зовут Сент… — он осёкся и вдруг расплылся в улыбке, обнажая свои острые зубы. — Но почему бы и нет. Можешь звать меня «мистер Хорёк» и «сэр», если тебе нравится, маленькая крольчиха.

— Я не маленькая, — она, кажется, немного обиделась. — Мне исполнится восемнадцать будущей весной.

— Значит, ты большая крольчиха? — хмыкнул Сент-Джон. Он, впрочем, подумал и добавил как-то неловко, будто не привык говорить подобное: — Спасибо. Но почему ты меня не…

— Я боюсь вас, — перебила его крольчиха, поднимая взгляд. Сент-Джон заметил, что у неё большие блестящие карие глазки и чисто-белые, как снег, передние зубки. Носик её дёргался взволнованно, но более ничто, кажется, не выдавало её страха. Удивительно, учитывая, как все кролики тряслись при виде хорьков. — Но я должна была помочь вам, сэр.

— «Должна»? — брови Сент-Джона взметнулись. — Кому должна?

— Вам, — повторила крольчиха терпеливо и даже робко улыбнулась, правда, лишь на долю секунды. — Я вас узнала, сэр. Это ведь вы дали сбежать мне и моему младшему брату.

Изумление Сент-Джона было совершенно искренним.

— Сбежать? Когда?!

— Этой осенью, сэр. Вы и ваши… сородичи поймали меня с братцем, когда мы гуляли на этом берегу Реки, близ Дремучего Леса. Сначала у меня хотели сорвать все украшения, а у моего брата — вытрясти всю мелочь из карманов, а потом один из хорьков сказал, что лучше связать нас и отвести к… к «шефу» (так он сказал), чтобы произвести на него хорошее впечатление. Они сказали вам связать нас и стеречь, а сами начали ругаться между собой — но, к счастью, вы плохо завязали узлы и отвернулись, я развязала их, а мой братец перочинным ножиком перерезал оставшиеся верёвки, и мы сбежали.

Разбитые очки соскользнули с носа Сент-Джона и чуть не упали в снег. Он вдруг ясно припомнил этот случай — сколько он выслушал тогда от Кларенса и Джеффри, когда те перестали грызться друг с другом и обнаружили, что из-за его ротозейства добыча сбежала! И ладно бы только выслушал — на тумаки они тоже не поскупились.

— Я вспомнил, — кисло заметил Сент-Джон, а затем высвободился из кроличьих лапок, всё ещё поддерживавших его, отряхнул свой хвост и рыжее приталенное пальто, оглянулся в поисках трости…

— Это ваше, сэр? — крольчиха протянула ему трость, держа её обеими лапками — должно быть, для неё она была тяжеловата.

— Да. Дай сюда, — Сент-Джон резко выхватил у неё трость, но замялся, когда карие глазки опять заблестели как-то обиженно. — Ладно, крольчиха, мне пора. Не шастай ночью по Дремучему Лесу, если не хочешь наткнуться на стаю хорьков.

— Я всего лишь хотела навестить своих родных, — пожала плечами крольчиха и посильнее закуталась в пуховую шаль. Носик её уже не дёргался так взволнованно. — Но спасибо за то, что беспокоитесь обо мне.

— Хорьки беспокоятся только о себе, — снисходительно сообщил ей Сент-Джон, ухмыльнувшись и распушив хвост. — Вот наш секрет выживания в этом ужасном, ужасном мире.*

Крольчиха ничего не ответила. Сент-Джон усмехнулся и ещё раз задержался взглядом на её задумчивой мордочке, прежде чем скрыться в чаще Дремучего Леса.