Поезд прибыл поздно ночью. Благодаря проводнице, вовремя предупредившей, что до прибытия осталось совсем немного, Антон заблаговременно заказал такси. Стоило ему сойти на перрон, как короткая трель телефона оповестила о том, что у вокзала его уже ждёт белый вольво.

Сидя на пассажирском сиденье и флегматично разглядывая проносящиеся за окном огни ночного города, Шастун чувствовал согревающую его тихую радость, пробирающуюся даже сквозь усталость: наконец-то он возвращается домой, к своей привычной жизни! Он уже предвкушал, как завалится на удобную кровать, с которой не свисают ноги, зароется лицом в любимую подушку и заснёт, чтобы завтра, проснувшись с новыми силами, отправиться на работу, на этот раз имея серьёзную зацепку по делу. А вечером, пожалуй, он позовёт друзей в гости, и плевать на то, что наверняка будет утомлён после рабочего дня, ведь они не виделись целую неделю! Побалует их гостинцами, и не только теми, что он приобрёл в мастерской артефактора Миши, но и самыми что ни на есть обычными, поделится историями о неожиданной встрече старых друзей и о свадьбе, выслушает обо всём, что произошло в его отсутствие…

Зайдя в подъезд, он привычно скользнул пальцами в щель почтового ящика. Пусто. Ну да, Антон же сам отдал вампиру ключ от него. Забавно, ещё несколько месяцев назад клыкастик пакостил, сжигая его корреспонденцию, от ящика до сих пор, если принюхаться, горелым тянет, а теперь нежить сам по его просьбе забирает почту, чтобы забитый ящик не привлекал внимания — мало ли что, район хоть и хороший, но грабители везде найдутся, а получать по шапке за утерю ведомственного имущества как-то неохота.

Выходя из лифта, Шастун снова почувствовал запах гари. Неужто соседка с шестого этажа опять переусердствовала в своих кулинарных экспериментах? Антон машинально заблокировал эту вонь, мимоходом порадовавшись, что высокая ступень владения стихией воздуха позволяет ему не чувствовать отдельные неприятные запахи, не лишаясь обоняния целиком. Вот и теперь он легко улавливал тонкое огненное благоухание светлячка-фаербола, подвешенного над плечом, чтобы компенсировать перегоревшую этажную лампочку, приятный аромат какого-то мясного блюда, готовящегося у кого-то из соседей по площадке (странные люди, кто ж среди ночи кулинарией занимается?) и ряд других запахов, приятных или нейтральных, но ни одного противного. Хорошо всё-таки быть магом!

Подойдя к двери собственной квартиры, Шастун уловил, что что-то не так, как будто что-то изменилось за время его отсутствия, но что именно? Впрочем, подобное ощущение частенько настигало его, когда он возвращался домой после очередной командировки, так что он не обратил особого внимания.

Открыв дверь, Антон шагнул внутрь, и под его ногами что-то хрустнуло. Он спешно отскочил назад, бросая мешающую сумку с вещами на пол, чтобы освободить руки для отражения возможной атаки, и скороговоркой прошептал заклинание обнаружения опасности, вместе с тем прислушиваясь к движению воздуха. Ничего; тишина и пустота. Так что же хрустнуло, если он ничего не оставлял у порога? Шастун создал ещё с полдюжины светляков…

И оторопел.

Только сейчас, в ярком свете семи осветительных фаерболов, он увидел, что его квартира превратилась в пепелище. Металлическая входная дверь выдержала напор огня, но краска на ней вздулась пузырями, а стена по бокам и сверху покрылась копотью. Осторожно зайдя внутрь, Антон прошёл по квартире, заглядывая в каждую комнату, но везде его ждало одно и то же: чёрные от гари стены, хрустящие под ногами угольки и горки пепла, которые когда-то были его вещами, изъеденные пламенем остовы мебели, рухнувший кухонный шкафчик с перебившейся посудой…

Правда, было кое-что, чего огонь не тронул. В гостиной Антон обнаружил на полу упавший с полусожжённого столика цветок в горшке, тот самый, что ему подарил на день рождения кто-то из коллег — видимо, водная магия автополива оказалась достаточно сильной, чтобы спасти растение, так что Антону оставалось лишь собрать рассыпавшуюся землю. Закончив с этим, он вынес горшок с цветком на площадку, поставил его у сумки и вновь вернулся на пепелище, ведомый конкретной целью: он хорошо помнил, что не стал брать с собой в Воронеж любимую рабочую косуху, ибо для летней погоды она была слишком тёплой. Пришлось изрядно покопаться в останках шкафа, благо руки пачкать не пришлось — Шастун без труда отломал у одного из стульев более-менее уцелевшую ножку и орудовал ею, разгребая золу и пепел. Разумеется, зачарованная на огнеупорность куртка не пострадала, разве что запачкалась, но это дело поправимое. А вот все осенние и зимние вещи придётся покупать заново… Антон страдальчески поморщился, понимая, какую дыру это проделает в его бюджете.

Выйдя из квартиры и закрыв за собой дверь, — не то чтобы в этом теперь была необходимость, просто привычка, — Шастун на миг замер, пытаясь понять, как быть дальше. Всё-таки это было слишком неожиданно для его измученного дорожной усталостью мозга, жаждущего лишь найти местечко поукромней и как следует отоспаться.

Переведя взгляд на дверь соседней квартиры, поблескивающую не тронутыми копотью цифрами 64, Антон просиял и нажал на звонок.

Звонить пришлось долго, видимо, Позов отличался весьма и весьма крепким сном, но, наконец, из-за двери послышалось ворчливое «Кого там нелёгкая среди ночи принесла?»

— Сова, открывай, шатун пришёл, — откликнулся Антон, внутренне хихикая с самой идеи скаламбурить собственную фамилию с медведем, да и Шастун и вправду сейчас был похож на шатуна, ему точно так же было негде спать, отчего он уже немного начинал злиться.

— Что вы несёте? И вообще кто вы? — ответил Дима из-за двери. Ну да, наверное, подскочил с кровати, забыв надеть очки, а без них через дверной глазок он в этом полумраке разглядит разве что силуэт.

— Дим, открывай, это я, Шаст. Моя квартира, как тебе наверняка известно, сгорела. Пусти переночевать!

Он многого ожидал — скрежета ключа в дверном замке, недовольного ворчания в духе «Ну и стоило меня будить? Залетел бы в открытое окно и дело с концом», рассказа о пожаре… Но уж точно не этого холодного официального тона.

— Молодой человек, я вас не знаю, идите нафиг со своими просьбами.

Поначалу Антон думал, что Поз его разыгрывает, ну мало ли, решил по мелочи отомстить за вынужденное пробуждение, но, перебросившись с ним ещё парой реплик, он услышал раздражённое и абсолютно искреннее «Не знаю никаких Антонов и Шестунов тоже», и осознал, что над памятью его друга кто-то поработал. Извинившись за беспокойство, он подхватил с пола свои вещи и ушёл.

Сначала Шастун поднялся на этаж выше и постучался в дверь вампкуба — это прикольное словечко он придумал ещё в поезде, изнывая от безделья, и, в отличие от «гноборотня», звучавшего так себе, решил ввести его в эксплуатацию. Но ни через минуту, ни через две и даже пять ему так никто и не открыл. Подзаряжается энергией от очередного одноночки и не слышит? Уже умаялся и спит? Или, вопреки обыкновению, решил заночевать не у себя? Антон прислушался к току воздуха и не обнаружил в квартире нежитя ни единого дышащего существа. Выходит, скорее всего, последнее.

Прикинув, куда ещё податься вынужденному бомжу, Антон вспомнил о Серёже, благо до полнолуния оставалось ещё дней десять, но и тут его ждала неудача — то ли из-за установленной самим Шастуном звукоизоляции оборотень его не слышал, то ли ещё чего. К Макару тоже не подашься — сам волхв ещё нескоро вернётся из глубинки, а обременять своим присутствием его жену Лукерью, и так вынужденную справляться с оравой детей, двумя родными и пятью приёмными, магу просто не позволила бы совесть. Денег не так уж много, их не хватит на оплату гостиницы или хостела и вдобавок питания, а до зарплаты ещё дожить надо. В принципе, сейчас тепло, дождя вроде не обещали, вполне можно на скамейке прикорнуть. Жестковато, конечно, но зато получится растянуться во весь рост…

Он сидел на лавочке во дворе и прикидывал, какими заклинаниями воспользоваться, чтобы его никто не заметил, но при этом на него случайно не сели и вещи не утащили. Взгляд его скользил по дому, казавшемуся таким родным, но вмиг ставшему чужим и недружелюбным. Может, на крыше заночевать? Хотя бы никто не потревожит, да и за вещи можно будет не беспокоиться…

Антон уже подхватил свои вещи и взлетел, но буквально в паре этажей от цели вдруг заметил отсутствие блеска осветительных фаерболов в оконном стекле. Присмотревшись, он понял, что знакомые окна нежитя открыты нараспашку, и не устоял перед соблазном воспользоваться этим невольным приглашением. Даже если вампкуб дома, — это маловероятно, конечно, иначе Шастун уловил бы движение воздуха от дыхания, но ведь вампирам не обязательно дышать, — то вряд ли Антон ему помешает. Полежит тихонечко на вишнёвом диване, а утром уйдёт на работу, Арсений даже и не заметит его присутствия… Хотя нет, заметит, всё-таки там останутся его вещи, да и нежить чувствует запахи даже лучше воздушников, хищники же, как-никак…

Левитируя, чтобы не запачкать чистенькую гостиную следами пепла, наверняка в изобилии налипшего на обувь, маг аккуратно сложил вещи у дивана, разулся, достал из сумки декоративную подушку с мультяшным котёнком с улицы Лизюкова, которую привёз в качестве сувенира для Димы, наконец опустился на диван и заснул.

***

С утра Антон воспользовался одной из ванн, мысленно забавляясь тому, что в начале их знакомства чуть не прибил вампкуба за предложение принять душ у него, а теперь уже второй раз за лето вынужден ополаскиваться в его душевой кабине. Он уже покончил с водными процедурами и перешёл к мытью подошв испачканных на пепелище кроссовок, как в дверь позвонили. Не зная, кто бы это мог быть, Шастун машинально выскочил в коридор и, схватив с тумбочки ключи, — и зачем нежитю столько комплектов в открытом доступе? Он не боится, что какая-нибудь из его пассий тайком украдёт одну связку или снимет копию, чтобы потом его ограбить? — открыл дверь.

— О, Антон? Вы с Арсением уже решили жить вместе? — удивился Шеминов, и маг запоздало осознал, что открывать кому-то дверь чужой квартиры, будучи одетым лишь в полотенце и с кроссовкой в руке — так себе идея.

Пока он хлопал глазами, пытаясь сообразить, что ответить, председатель домового комитета уже прекратил удивляться.

— А, ну да, у тебя ж квартира сгорела, и Арсений, как хороший бойфренд, предложил тебе переехать к нему, — сам себе объяснил ситуацию Шеминов и перешёл к делу: — Я, собственно, чего зашёл-то? В воскресенье утром собрание жильцов было, Попов обычно всегда их посещает, а тут что-то не явился. Заболел, что ли?

— Не знаю, я только ночью приехал, — честно ответил Антон. — Подождите, а сегодня какой день недели?

Шеминов недоуменно воззрился на него, но всё же сообщил, что вторник. Антон поблагодарил его, объяснив, что из-за поездки к сестре на свадьбу совершенно потерял ориентацию в днях недели, и пообещал, что обязательно передаст Арсению, что к нему домком заходил.

Закрыв за ним дверь, Антон посмотрел на часы и, поняв, что ещё чуть-чуть и опоздает, торопливо позавтракал, наконец-то доев всё то, что мама собрала ему в дорогу, черкнул записку Арсению, положив её на видное место, и отправился на работу.

***

Как он ни спешил, всё-таки Шастун опоздал. Умом он понимал, что подчиняется Славе лишь формально, поскольку спецдопуск даёт ему немало привилегий, но от привычного ощущения виноватости и предчувствия нагоняя, как в школьные и студенческие времена, отделаться никак не мог.

Антон уже подходил к углу здания участка, когда его слух зацепили знакомые голоса. Шастун прислушался, вникая в разговор — всё-таки если он появится, будучи в курсе обсуждаемого коллегами дела, это сгладит впечатление от его опоздания.

— Вы уже выяснили, отчего он погиб? — мягкий тембр Виноградова звучал так обеспокоенно, будто он лично знал обсуждаемую жертву.

— Пока нет, — отчитался Смирнов, и Антон ощутил мимолётную благодарность туманнику — если бы не свойственная всем воздушникам привычка проветривать когда надо и не надо, окно близ его стола было бы закрыто, и тогда хрен бы он подслушал этот разговор.

— Надеюсь, просто задохнулся, — пробасил Эд. — Это милосердней, чем сгореть заживо.

Шастун, прекрасно помня тот пожар, благодаря которому познакомился с Вадимом Палычем, согласился. Надышаться дымом и отключиться и вправду не столь болезненно, как получать ожоги, ему ли не знать, вон сколько раз обжигался, пока наконец пятой ступени не достиг.

— Ачтоспричинойвозгорания? — голос Коваленко, обычно преисполненный жизнерадостности и энтузиазма, тоже звучал грустновато.

— А хрен её знает, — огрызнулся Смирнов. — По магической части ничего нет, так что пришлось оставить это обычным экспертам, а они такие медлительные, всё никак не определят, то ли неисправность проводки, то ли взрыв газа, то ли просто курил да заснул…

— Что-то не везёт в последнее время Антонам, — сокрушённо проговорил Сергей Викторович. — Сначала Иванов, теперь вот Шастун…

Антон, уже миновавший окно, аж споткнулся на ровном месте от такого заявления. Получается, они сейчас пожар в его квартире обсуждали? Но кто же тогда жертва, о чьей смерти речь? Шастун машинально прикинул, кто мог бы зайти к нему домой, но так ничего и не придумал, поскольку ключи-то всё это время были с ним.

— Не везёт — ещё мягко сказано, — отметил Эд. — Огневику погибнуть от собственной стихии… Страшно и горько.

— Я, конечно, никогда его особо не любил, но такой смерти я бы и врагу не пожелал, не то что Шастуну, — тихо проговорил Смирнов, и от услышанного Антон и вовсе чуть не навернулся на ступеньках, спасла лишь левитация.

Его всерьёз считают мёртвым. Причём даже Мацаберидзе, который в первый же день обменялся с ним огненным рукопожатием, и Виноградов, на совместных дежурствах не раз видевший, что Антона пламя не берёт, и то верят в эту чушь с его гибелью в пожаре!

Шастун торопливо развернулся и пошёл прочь от здания Ведомства. По всему выходило, что над памятью коллег поработал менталист, а значит, попадаться им на глаза опасно: они его гарантированно не узнают, а раз так, вопрос лишь в том, примут его за незнакомца или какого-нибудь врага, жаждущего их убить.

…

Отойдя от участка на приличное расстояние, Антон достал плеер и, заткнув уши наушниками, принялся бесцельно бродить по улочкам. Ему нужно было как следует подумать, а размышлялось лучше всего именно на ходу.

Итак, таинственный злодей предпринял неожиданный шаг. Что это даёт?

Во-первых, это определённо менталист, причём высокой ступени: Антон прекрасно помнил из лекций, что менталисты одной ступени друг друга загипнотизировать не способны, так что раз уж Коваленко тоже поверил в его смерть, значит, злодей должен быть как минимум на одну ступень выше, то бишь самое меньшее пятёрка. В городе такой лишь один, Андрей Родных, но вот какая закавыка: наверняка это не он. Ещё в поезде Шастун хорошенько изучил ритуал, описанный на том развороте, где красовались привлекшие его внимание символы, а потому знал, что сий запрещённый обряд способен поднять владение стихией ментала на одну ступень. То бишь убийцей бедняги Микки вполне может оказаться кто-то, кто по документам проходит как слабак — менталист третьей ступени, второй, первой… Мало ли, может, злодей не только в этом городе работает, но и в окрестных? Там один суккуб пропал, сям другой, ещё где-то третий — никто и не заметит… А тем временем можно от единицы и вовсе до абсолютного максимума, то бишь семёрки, дойти.

Придя к подобным выводам, Антон отвлёкся от размышлений и обнаружил, что зашёл в тупик — в том плане, что, бродя по аллеям и улочкам, зашёл во двор, из которого был только один выход, и тот через арку. Не желая проходить через неё, поскольку воздушной стихии не нравилось ощущение нависающего над головой бетона, Шастун поднялся в воздух и, сориентировавшись по карте ветров, направился к дому.

…

Приземлившись у дома, Антон снова попробовал постучаться к Серёже, но ответом ему была тишина. Махнув рукой, он зашёл в подъезд, проверил почту и, достав из ящика очередную рекламную газетёнку, хотел было нажать на кнопку лифта, но краем глаза уловил в тёмном углу какое-то движение и машинально уклонился с линии возможной атаки.

Развернувшись лицом к потенциальному врагу, он увидел Лясю и расслабился, гася вспыхнувший было в руке фаербол.

— Антоша, ты жив! — радостно взвизгнула она и, позабыв о собственной призрачности, кинулась обнимать его.

Шастун стоически стерпел потусторонне-ледяные прикосновения девушки, не знавшей, в отличие от Воли, о его несгораемости. Не то чтобы он от неё скрывал этот факт, просто как-то к слову не приходилось.

— Ты жиииыыыыв, — счастливо причитала Ляся, в голосе которой уже отчётливо слышались плачущие интонации. — Я думала, ты сгорел в том пожаре, а ты жиииыыыв! Хоть кто-то у меня остался, не все пропали, ведь ты жииииыыыыыв!

— Постой, — вмешался Антон. — Кто пропал?

— Все пропали! — горестно всхлипнула девушка. — Паша пропал, Серёжа пропал, Арсений и тот пропал!

Шастун помотал головой.

— Да как так-то? Ну ладно остальные, вполне могли уехать куда-нибудь, никого не предупредив, но Паша-то куда делся?

— Не знаааааю! — всхлипы превратились уже в полноценные рыдания. — Я в субботу ушла в двадцать шестой дом, потому что там есть малыш, который меня видит, совсем маленький ещё, и полугода нет, а при виде меня он улыбается, гулит, ручонками размахивает… Ну и забыла о времени, тем более куда мне торопиться-то, а вернулась — в вашей с Пашей квартире уже угольки дотлевают, Серёжин Рекс забился под куст, хвост поджал и скулит, а в доме никого — ни Серёжи, ни Арсюши, ни Паши! Я звала-звала его, обычно Пашенька с первого же раза слышит и спешит как может, а тут и вечером звала, и ночью, и утром, и на следующий день тоже — ничего! Антош, призраки могут снова… умереть?

— Нет, разве что попасть в специальную ловушку, — машинально ответил Антон, пытаясь осознать масштаб открывшейся проблемы.

Они вместе поднялись на восьмой этаж и зашли в квартиру вампкуба. Шастун надеялся, что Ляся ошиблась, но записка лежала на том же месте, и никаких следов пребывания Арсения не наблюдалось. На всякий случай Антон заглянул в холодильник нежитя, но встретивший его запах прокисшего молока и ещё какой-то подпортившейся еды подтвердил, что Попова здесь определённого долго не было — вампир, обоняние которого было получше, чем у воздушника, определённо не стал бы оставлять завонявшиеся продукты.

И вот тут-то, у холодильника, Антона настигло откровение. Он вдруг осознал, что вампкуб является идеальной жертвой для таинственного менталиста: из-за сдвоенной энергопотери умрёт от истощения гораздо быстрее, не придётся два месяца ждать, как с Микки, а чисто вампирская физическая сила не будет препятствием, если, пользуясь эффектом неожиданности, нейтрализовать его тополем, как тогда со шваброй.

От осознания беды сердце рухнуло куда-то в пятки, и он готов был уже бежать спасать Арсения…

Вот только куда?

В тот раз преступник воспользовался гаражом, но вряд ли он вернётся на уже засветившееся (раз он загипнотизировал его коллег, то наверняка не преминул и в памяти покопаться, и в бумагах) место преступления с новой жертвой. Проще было бы нарисовать те же символы на потолке другого никому не нужного помещения, мало ли таких в городе? Гаражи, подвалы, чердаки, долгострои, заброшенные здания вроде того же детского садика в Западном районе, где ему доводилось патрулировать в дни разгула растительной стихии… Даже с помощью привидения, способного видеть сквозь стены и проходить через них же, обшаривать город придётся не один день, а ведь в запасе у них не два месяца, как с Микки, и наверняка даже не один, а гораздо меньше. Дорога́ может оказаться каждая секунда.

Антон мысленно пробежался по волшебным способам поиска. Поиск мага по образцу магии — но Арсений не маг; поиск кровного родственника — тоже в пролёте, тут нужно родство хотя бы на одну восьмую, то бишь максимум правнучка, а значит, Ира и её мама не подойдут. Поиск артефакта по собственной магии… Вряд ли сработает, в браслет было вложено сил на две недели, одна уже прошла, остатка не хватит даже для того, чтобы хотя бы определить направление. Ёб твою за ногу, почему с тобой так сложно, клыкастик?!

— Клыкастик… — выдохнул Антон, вдруг осознав, что заклинание поиска кровного родственника вполне может сработать и с материалом самого искомого, и торопливо зарылся в сумку, пытаясь вспомнить, в какой из многочисленных карманов положил тот самый клык.

Дрожащими руками он шарил по карманам, и наконец боль в уколотом пальце известила его о находке. Мимолётно облизнув пострадавшую подушечку, Антон метнулся на кухню и после недолгих поисков обнаружил подходящую чисто вымытую баночку из-под джема с плотно закручивающейся крышкой — в кои-то веки пристрастие вампкуба ко всему вишнёвому сыграло добрую службу.

Спешно вернувшись в гостиную, Антон нацепил на руки все имеющиеся у него браслеты, ибо не знал, какие могут пригодиться в процессе спасательной операции, кинул клык в банку, как следует закрутил крышку и принялся за подготовку ритуала.

***

Формулу ритуала пришлось нехило так изменить, поскольку вместо крови родственника для начертания символов он использовал свою собственную, так что потребовалось перенаправить несколько потоков на непосредственно зуб, при этом ещё и сделав поправку на отличное от жидкого состояние материала, что потребовало определённого времени на расчёты, но полученный результат превзошёл все ожидания: спустя потраченные на всё это несколько часов заключённый в банку клык не то что повернулся в сторону своего бывшего владельца, как это было задумано, но забился о стекло с пылом летящего на огонь мотылька. Антон так и не врубился, какой фактор на это повлиял, но размышлять не было времени — поправив на плече сумку и проверив наличие ножа в кармане, маг покрепче сжал в руке баночку и вылетел в окно. Ляся, помедлив пару мгновений, отправилась за ним.

Они летели над ночным городом, то и дело сверяясь с направлением, ибо на максимальной скорости можно было проскочить искомое место и даже не заметить, но клык упрямо указывал куда-то на восток.

Наконец Антон не увидел даже — почувствовал сжимающей банку ладонью, что удары бьющегося о стекло клыка стали чуть ниже. Они близко! Ну да, пора бы уже, ещё чуть-чуть и вообще из города вылетели бы — впереди уже виднелась подсвеченная закатным солнцем зелень засаженных чем-то полей.

Добравшись до того места, где клык сменил направление на абсолютно вертикальное, они снизились — к вящему удовольствию Ляси, всё это время боявшейся смотреть вниз, ибо приобретённый со смертью страх высоты никуда не делся. Зависнув над крышей какого-то здания, Антон предупредил девушку, чтобы не касалась его стен даже случайно, ибо здесь могли быть установлены и ловушки на привидений. Воспользовавшись типичной для призраков способностью, Ляйсан обвела взглядом несуразное нагромождение связанных друг с другом разномастных построек и, всмотревшись, сообщила Антону, что в одном из полуподвальных помещений кто-то лежит прямо на полу, на пути к нему никого нет, но все двери заперты, а в каморке соседнего здания на некотором отдалении от цели мирно дрыхнет перед монитором бабулька-сторож.

Антон оставил девушку на шухере, наказав кричать как можно громче, если вдруг увидит опасность, и, следуя её указаниям, опустился в нужном месте, морщась от случайно унюханной вони — в одном из разномастных соседних зданий располагался рыбный магазин. Перед собой он увидел небольшое зарешёченное окошко, расположенное у самой земли, и, создав светляка, убедился, что внутри действительно видно чью-то бездвижную фигуру.

Будь рядом Чех, он бы просто приказал металлу убраться в сторону, но Шастун здесь один, и в его арсенале нет подходящих случаю заклинаний, так что пришлось просто создать несколько маленьких сверхгорячих фаерболов, какими он на кладбище выжигал мозги мертвякам, и запустить их в места крепления решётки. Та оказалась сделана из на удивление тугоплавкого металла, но, усилив напор до чуть ли не пулемётных очередей, Антон сумел добиться желаемого результата: крепления оплавились, решётка упала на землю. К счастью, он не забыл предварительно поставить одностороннюю заглушку, так что сторожевая старушка ничего не услышит.

Подхватив решётку, он разбил её торцом окно и расчистил проём от оставшихся в нём осколков, а затем нырнул внутрь, не бросив вперёд себя даже заклинание обнаружения ловушек.

На полу и вправду был Арс. Он лежал на боку, связанный по рукам и ногам, и никаких признаков жизни не подавал — дыхания не было, сердцебиения тоже. На Шастуна накатила паника, но он торопливо отогнал её: это ещё ничего не значит, Арсений всё-таки наполовину вампир, так что есть смысл попробовать его реанимировать.

Вот только физиология у нечисти и тем более нежити значительно отличается от человеческой, а действительно мощные реанимационные заклинания, которые могли бы запустить сердце, придать сил, стимулировать улучшение состояния, были созданы в расчёте на людей, а потому вполне могли ненароком навредить вампкубу. Блять, Елик, какого хуя ты шляешься по бабам где-то там, когда твои знания и умения так нужны здесь?!

Не решаясь применить вертящиеся в памяти заклинания, Антон перевернул вампкуба на спину. Выглядел тот неважно, отощавший, осунувшийся, мертвенно-бледный, с до того запавшими глазами, что сквозь пергаментно-тонкую кожу отчётливо проступали очертания глазниц; от него несло кровью, грязью, жжёной плотью и тошнотворными остаточными эманациями чьей-то мерзкой магии. Открыв нежитю рот, Шастун торопливо выудил из кармана нож, полоснул по запястью и приложил обильно кровоточащую рану к почерневшим губам: если заклинания недоступны, есть смысл попробовать достучаться до вампирской половины.

Какое-то время — кажется, целую вечность! — ничего не происходило. В голове издевательской насмешкой зазвучали слова услышанной недавно песни:

Ты не жди спасительного чуда —

Пусть в груди от горя станет тесно:

Помощи не будет ниоткуда —

Ночью умерла твоя принцесса…

Антон упрямо сжал зубы, кастуя свободной рукой заклинание принудительной ингаляции, заставляя поток воздуха то проникать в лёгкие пациента через нос, то уходить, имитируя нормальное дыхание, и, не отнимая кровоточащей руки от безжизненно неподвижного рта нежитя, правой принялся за массаж сердца.

Он уже чувствовал подкрадывающуюся слабость от потери крови и друга, но тут ему показалось, будто прикасающиеся к запястью губы, шершавые и растрескавшиеся, чуть дрогнули. Это придало ему сил, и Антон ещё ретивей принялся давить на грудь нежитя, тщательно следя за тем, чтобы массаж сердца правильно совпадал с цикличностью искусственных вдохов и выдохов.

Спустя несколько секунд губы в самом деле заметно шевельнулись, и это вселило в Антона уверенность. Понимая, что от дальнейшей кровопотери он лишь без толку ослабнет физически и магически, причём это даже не даст Арсу дополнительных сил, ибо усвоение заключённой в крови энергии никак не ускорить, он отнял руку ото рта вампира, заодно не глядя запустив фаерболом в потолок, чтобы оставленные злодеем символы не пытались выпить из его вампкуба жизнь.

Склоняясь к лицу Арсения, он заметил, что во рту нежитя недостаёт клыков. Где-то в глубине грудной клетки обожгло болью, и маг едва слышно прошептал:

— Клыкастик…

Губы, почерневшие, растрескавшиеся до мяса, снова дрогнули, будто в попытке ответить, и в следующий миг Антон приник к ним в поцелуе.

Он знал, что суккубы получают тем больше энергии, чем больше чувств вложено в прикосновение, и изо всех сил пытался представлять перед собой Иру или хотя бы собирательный образ будущей любимой девушки, чтобы дать вампкубу как можно больше сил, но не получалось: всё, о чём он мог думать — это лежащий перед ним Арсений, истощённый и истерзанный, которого необходимо было вернуть к жизни. Перед глазами, хоть открывай их, хоть закрывай, был вампкуб, а в душе — отчаянное желание его спасти, раздуть едва теплящиеся в его теле угольки жизненных сил, чтобы молчащее под рукой сердце забилось и больше никогда не останавливалось. Ему было плевать, что губы, сухие и шершавые, почти не двигались, не отвечали на его поцелуй, что на языке застыл привкус собственной крови, что руки ощущают под собой лишь мертвенную холодность тела, что это всё смахивает на некрофилию и не факт, что увенчается успехом, сука, ему на всё это было плевать! В голове не осталось никаких мыслей, кроме бесконечного «живиживиживиживиживи!»

Наконец губы шевельнулись вновь — правильно, по-поцелуйному, а не в попытке поймать ускользающий источник крови. Антон усилил напор; прикосновения остались осторожными, нежными, практически едва ощутимыми, чтобы не причинить вреда и без того повреждённой слизистой, но гораздо более длительными и охватывающими бо́льшую площадь кожи. Он безотрывно целовал Арсения, в то же время оглаживая его руками и старательно прижимаясь к нежитю в попытке передать как можно больше энергии, и разорвал поцелуй уже значительно позже, только уловив, что ситуация стабилизировалась.

— Держись, Арс, — выдохнул он в губы вампкубу, надеясь, что друг его слышит, и отстранился от него, чтобы разрезать верёвки, обвивающие руки и ноги. Антон с ужасом обнаружил под ними серебряные цепочки, запоздало поняв, откуда взялся запах палёной плоти — на конечностях бедного нежитя красовались ужасного вида ожоги, щиколотки были повреждены едва ли не до кости, да и с запястьями дело обстояло немногим лучше.

Шастун яростно разорвал цепочки, отбрасывая их подальше от своего вампкуба. Кажется, потеря контакта со зловредным металлом пошла Арсению на пользу — он пробормотал нечто трудноразличимое: «тсильн… авн… …ишь… но… уду держа… тамушт-ты …апрсил».

Почувствовав, что суккуб уже пытается дышать самостоятельно, Антон ослабил напор поступающего в его лёгкие воздуха и достал из сумки гематитовую капельку, чтобы залечить свой порез — если он продолжит истекать кровью, то ослабнет или даже грохнется в обморок, а ему некогда без сознания разлёживаться, ему нужно вампкуба спасать.

— Я скучал, — зачем-то признался он бессознательному нежитю, уже сомкнув порез на запястье. Теперь левой рукой он поглаживал суккуба по щеке и шее, в то время как правой доставал из сумки анестетик и противоожоговое — вряд ли сильно улучшит ситуацию, учитывая слишком большую глубину повреждений, но нужно ж хотя бы попытаться…

— Я боялся, что ты меня не дождёшься, — признался он чуть позже, когда более-менее обработал раны и наложил на щиколотки фиксирующие заклинания, ибо теперь страх потерять Арса сменился страхом, что он возьмёт вампкуба на руки, а его обутые в кеды ступни попросту отвалятся, гулко брякнувшись на бетонный пол. Хвалёная вампирская регенерация способна вырастить зуб взамен старого, но никак не целую конечность. А вот нарастить мышцы, связки и кожу взамен утраченных вполне может, даже несмотря на то, что раны от серебра заживают неохотно и мучительно медленно. По идее, если обеспечить максимальный уход волшебными средствами, усиленными пылью из рога единорога, да ещё и стабильно напитывать пациента силой как на вампирский манер, так и на суккубий, появится шанс сохранить не только руки, но и ноги.

Будто услышав его, Арсений ответил, на этот раз заметно чётче и понятней:

— Я тож… …учал …бимый… …ался бы… …ой ангел …раизшло… ты… моё щасть… …ысл жиз… истинный…