— Ангел мой… Ты плачешь?..

В голосе Арсения слышалось оторопелое удивление, тревога и забота, и Шастун поспешил его успокоить:

— Всё в порядке, клыкастик, — уверенно заявил он, потираясь мокрой от слёз щекой об его ладонь. — Слишком долго смотрел на яркое пламя, вот глаза и заслезились. 

Вспомнив о возможных негативных последствиях, Антон внимательно, насколько позволяли прыгающие перед глазами разноцветные пятна, присмотрелся к лицу вампкуба, боясь увидеть на нём изменения. К счастью, непоправимого не случилось: Арсений по-прежнему мог видеть, причём на зрение не жаловался, да и нежная кожа вокруг глаз не была обожжена. Похоже, вовремя успел успокоить разбушевавшийся огонь. Повезло.

— Пиз-дец, — отчётливо прозвучало голосом Кристины, и Шастун запоздало осознал, что они не одни, что у происшествия было немало свидетелей.

Грудь заполонило жгучим стыдом. Это ж надо было так перед всеми опозориться! Устроили, блять, балаган. А всё этот хмырёныш клыкастый, лезет не в своё дело, не разобравшись в ситуации, думая, что тем самым заступается за друга, будто Арс сам за себя постоять не может. Русским языком ему сказано: не суйся, сами между собой во всём разберёмся — но нет, как же, обязательно влезть надо.

На мгновенье Антон стиснул плечи вампкуба чуть крепче, но тут же нехотя разорвал объятия. Пора разгребать то, что они тут ненароком устроили.

— Я прям впервые в не-жизни порадовался, что уже умер, — нервно усмехнулся Паша, приобнимая испуганно жмущуюся к нему Лясю.

Огромный волк сделал вид, будто поджал хвост и отодвинулся подальше он только потому, что ему так удобней, нет-нет, какой страх, о чём вы?

— Мне очень нужно выпить, — заторможенно пробормотал Кожевин. — Литра два. Вареле... валеле... варере…

— Пустырника, — сочувственно подсказал Позов. — И столько же — водки.

Поднявшись с дивана, Елик прошёл к всё ещё хватающемуся за горло и пытающемуся откашляться вампиру, осмотрительно обойдя Арсения по большой дуге, и протянул Соболевскому руку.

— Вставай, посмотрим, что там у тебя, — с беззлобной усмешкой предложил он, — заодно хоть подлечу, если понадобится.

Проглотив присущую владыкам ночи гордость, Соболевский принял его ладонь и, оказавшись на ногах, задрал подбородок, позволяя осмотреть горло.

— Да что ж за день сегодня такой, все как с цепи сорвались! — попенял Макар, и сидящий в другом кресле капитан Махно поддержал его, согласно прогудев: — Уж лучше б бутылки о голову били…

— Лучше б я пошёл работать охотником на мантикор, — поправил его Отставнов. — Подумаешь, метают ядовитые иглы на пятьдесят метров, а в пасти у каждой по три сотни зубов, как у акулы…

Глядя на чёткий тёмно-бордовый отпечаток своей ладони на молочно-белой шее вампира, постепенно бледнеющий и исчезающий под воздействием исцеляющих рук водника, Арсений жалостливо поднял брови, явно сокрушаясь о том, что натворил, и вновь виня во всём себя. Не в силах видеть самоугрызения (причём в буквальном смысле: вампкуб, сам того не замечая, нервно кусал нижнюю губу) клыкастика, Антон нащупал его руку, привычно переплетая пальцы.

Заметив этот нехитрый жест брата, Тин-Тин ошалело округлила глаза, воззрившись на него так, будто он по меньшей мере голову в львиную пасть засунул, и Антон вдруг осознал: боится. Они все боятся, и невозмутимый с виду Елик, и бывалый капитан, и продолжающий что-то бухтеть Отставнов, и даже Чех с Кукотой, которым пламя приходилось родной стихией и ничем не грозило — им всем страшно, даже призракам, им всем жутко от самой мысли о том, каким, оказывается, может быть Арсений. Быстрота и сила вампира, щедро сдобренные праведным суккубьим гневом и мощью пламенной стихии, способны были породить и впрямь ужасающего монстра, неудивительно, что они так испугались.

Антон своего клыкастика не боялся.

Он боялся за него. Боялся, что Арсений снова увязнет в болоте вины и самобичевания, боялся, что вампкуб опять будет терзать себе душу, боялся, что он не сможет простить сам себя.

— Спасибо, что защитил меня, Арс, — негромко, но так, чтобы все могли услышать, произнёс Антон, ловя на себе множество растерянных взглядов и один благодарный. — Не знаю, что бы со мной было, если бы не ты.

Он и вправду не знал, хотел ли Соболевский всего лишь немного подрихтовать ему фасад, врезав в челюсть, мол, зуб за зуб, или и вовсе шею свернуть, и был очень признателен своему клыкастику за то, что благодаря вмешательству Арса ему так и не довелось ознакомиться с планами Ильи на практике.

Арсений чуть приподнял уголки губ, крепче сжимая его ладонь в своей.

…

Конечно, потребовалось ещё немало времени, чтобы развеять остатки повисшего в воздухе напряжения и как-то смягчить обстановку. Каждый искал успокоения как мог: Позов, Отставнов, Макар и кузены-огневики отправились на балкон, чтобы покурить и тем самым сбросить стресс, Тина пошла на кухню заваривать чай себе и заодно всем желающим, а перенервничавшая Ляся, к огромному удивлению Антона, и вовсе принялась беззастенчиво тискать своего возлюбленного, особое внимание уделяя жмаканью его худощавой призрачной задницы, не обращая внимания на его смущённое «Лясь, Лясь, ну не при всех же, Лясечка, ты чего?». Однако выбранный Утяшевой способ, похоже, оказался самым действенным из всех — спустя пару минут мацанья своего личного антистресса девушка выглядела довольной и абсолютно спокойной, и не шугалась Арса, как все остальные.

Елик остался на диване и усадил Соболевского рядом с собой, на освободившееся благодаря отсутствию Отставновых место. Антон не прислушивался, о чём они там переговариваются, однако до его ушей периодически долетали нервозные смешки и подходящие случаю каламбуры — «с огнём играл», «охладить пыл» и прочее в том же духе. Похоже, умудрённый опытом целитель вышучивал собственный стресс, одновременно с этим помогая непривыкшему к подобным потрясениям вампиру прийти в себя. Шастун подозревал, что это был своего рода способ попросить прощения за утренние события, не произнося такого трудного для гордеца-менталиста «извини», но заслуживая прощение делом, и был благодарен Елику за это. Всё-таки Соболевский — единственный оставшийся у Арсения давний друг, практически член семьи, и Антон не простил бы себе, если бы из-за него между вампирами пролегла пропасть отчуждения.

Усаженный на стул клыкастик выглядел уставшим и немного печальным — уходя, пламя гнева забирает с собой и огонь жизнерадостности, оставляя своё живое вместилище эмоционально опустошённым, а тут ещё и лишний повод для переживаний в виде остальных ребят, старающихся держаться поодаль. Антон не отходил от вампкуба ни на секунду, постоянно удерживая соприкосновение: переплетал с ним пальцы, брал его руку в свои ладони, садился рядом, бок о бок, и приобнимал за плечи — всё, что должно было безмолвно донести такое необходимое Арсу «Видишь, я рядом, я тебя не боюсь, я всё ещё с тобой».

Поднявшись с пола, здоровенный тёмно-серый волк горделиво выпрямился, подошёл к ним, возвышаясь над сидящими едва ли не вдвое, и улёгся в ногах, деликатно уместив большущую морду на коленях вампкуба в немом «Я не боюсь».

— Спасибо, Серёж, — тихонько улыбнулся Арсений, свободной рукой поглаживая их мохнатого друга по голове. — Я рад, что для тебя этот… инцидент ничего не изменил.

Волчара согласно уркнул, довольно жмурясь, и Антону пришло в голову, что Серый попросту ответил добром на добро, доверием на доверие: весной, когда у Матвиенко ещё не было контролки, из всех его друзей-соседей первыми пошли на контакт с гномом-оборотнем Паша и Арс. Но привидению-то терять было нечего, а вот вампкуб… Арсений никогда не боялся, что в гноме проснётся волк — то ли был уверен, что ему хватит вампирской силы одолеть его, то ли полагался на мощь своих суккубьих чар, то ли попросту видел в Серёже в первую очередь личность, а лишь потом уже его полнолунно-мохнатую проблему.

К почёсывающей за ухом руке прибавилась ещё одна — не такая длиннопалая, без родинок, но с очень похожим браслетом-несгорайкой: Дима вернулся с балконного перекура.

— Не парься, Арсюх, — нарочито неинтеллигентно обратился к вампкубу Позов, другой рукой хлопнув того по плечу, — мы просто не ожидали. Всё нормально, для нас ничего не изменилось, ты по-прежнему наш друг. Верно? — с этими словами Дима выразительно посмотрел на Соболевского поверх очков, и тот, стушевавшись, кивнул. Ай да Димка, умудрился, будучи обычным человеком, главу вампирского клана пристыдить!

— Прости, Арс, — чуть хрипловато начал Соболевский, рывком поднявшись с дивана и качнувшись вперёд, будто желая подойти ближе, но в то же время боясь. — Я должен был понимать, что ты взрослый самодостаточный мужчина и в защите не нуждаешься, ведь ты и сам способен при необходимости постоять за себя. Я понимаю, что виноват перед тобой… — сглотнув, он поправился: — перед вами с Антоном, это мой необдуманный поступок поставил нас всех в эту неловкую ситуацию… Если вы меня не простите — я пойму. Но, Арс, очень тебя прошу, если когда-нибудь тебе будет нужна помощь, не молчи. Я всегда готов тебе помочь.

— Я знаю, Илюш, — мягко заверил его Арсений, — знаю и очень ценю. И ты меня прости за всё это…

Решившись, Соболевский всё же подошёл ближе, с растерянно-вопросительным видом разводя руками, и Арсений, привстав со стула, принял его объятья, обнимая его в ответ и чуть поглаживая по тёмной макушке, будто маленького ребёнка.

— Ты всегда был, есть и будешь моей семьёй, Илюш, — тихонько произнёс вампкуб, — что бы ни случилось.

Серый, голова которого оказалась зажата между коленями вампиров, недовольно заворчал.

— Вам лучше не знать, что он думает и какие части тела грозится вам отгрызть, если не отпустите, — весело фыркнул Елик, и смущённые мастер и неофит наконец отлипли друг от друга.

Кашлянув, Соболевский перевёл взгляд на Антона.

— И ты прости. И спасибо. Я кинулся на тебя, желая свернуть нос на другую сторону, а ты в ответ спас мне жизнь. Буду тебе вдвойне дол…

— Прощаю, — резко оборвал его Шаст, не желая вновь заводить шарманку о долгах. Когда же владыки ночи поймут, что не всё в мире измеряется взаимными услугами? — Но я всего лишь спасал своего вампкуба от непоправимой ошибки, так что ты мне ничего за это не должен.

— Замётано. — На этом Шастун и Соболевский обменялись крепкими рукопожатиями и вернулись каждый на своё место.

— Не будите спящего дракона, не грозите истинному суккуба, — хмыкнул Елик, припомнив старую поговорку своих.

Пока остальные подтягивались в гостиную, Антон, вспомнив, о чём шла речь до всех этих треволнений, тихонько спросил у Арсения, действительно ли в тот раз, в апреле, у него так быстро вырос новый клык, или он что-то путает.

— Ты всё помнишь верно, мой ангел, — подтвердил Арс, устраивая голову на плече своего истинного.

— Но почему? Ведь даже вампиру нужно время…

— Первый поцелуй, огонёчек. Обретение и принятие своего истинного даёт немало сил.

— Больше, чем обычный поцелуй? — зачем-то спросил Антон.

— Больше, — улыбнулся Арс, — намного больше. Почти столько же, сколько ночь с истинным. За всю мою долгую жизнь мне не раз доводилось терять глазные зубы, в основном в пылу сражений. Я ещё на Кавказской войне выяснил, что благодаря суккубьему способу подпитки мне достаточно всего одной недели на полное восстановление клыков, а не двух-трёх, как любому другому вампиру. Но уже только с Элдоном, охотясь на взбесившихся сородичей и периодически получая от них по зубам, выяснил, что одной ночи любви с истинным достаточно для того, чтобы спустя полтора-два дня клыки отросли до прежней длины.

Шастун замолчал, переваривая информацию. Со всей доставшейся ему суккубьестью он уже имел возможность прочувствовать, сколько сил даёт обычный, не первый, поцелуй с истинным, пары поцелуев было достаточно для того, чтобы согреться, а ещё после нескольких всё тело наливалось приятно-горячим теплом и силой, энергией, жаждой жизни… Должно быть, секс с предопределённым для суккуба партнёром и вовсе давал столько же сил, сколько магу — пик родной стихии, а может, сразу обеих.

— Так на чём мы там остановились? — как ни в чём не бывало спросил рыжий Женя, проходя мимо них к дивану.

— Вроде на теме вампиров с кастрированными клыками, — откликнулся его тёзка-ликантроп, устраиваясь неподалёку на стуле и принимаясь с аппетитом уминать сухари, не солёные сухарики из крохотной пачечки, а здоровенные подслащённые куски сдобного батона, продающиеся в ближайшей булочной. Серый удивлённо посмотрел на него, и Лангепас счёл нужным пояснить: — Я стресс заедаю, чтобы от нервяка не устроить вам тут ещё одно развесёлое шоу. Как говорится, видя козу, волк забывает грозу.

Кристина молча прошла к дивану с подносом, на котором, помимо нескольких чайных чашек, красовалось ещё блюдечко с клубникой, миска крыжовника и несколько печенюшек. Как и у всякой уважающей себя водницы, чай в чашках был налит до краёв, но не пролился, даром что поднос Тин-Тин несла довольно небрежно.

— Спасибо, любимая, — поблагодарил её супруг, прежде чем взять одну печеньку.

— Мне ведь не сложно, — улыбнулась Тина в ответ. — Кстати, Ель, крыжовник твой, бери, не стесняйся, я же помню, ты любишь.

Антон немного удивился тому, как его сестра легко нашла общий язык с ехидным менталистом. Но, с другой стороны, это было вполне закономерно: оба водники, оба целители, оба весьма близки с Женей Отставновым… Он запоздало подумал, что надо было, наверное, тоже на кухню сходить да вишни помыть, клыкастик же её любит, вот полакомился бы, порадовался… Но Арс, будто услышав его мысли, вцепился в него крепче, чуть ли не ложась на плечо. Между вишней и Антоном вампкуб определённо выбирал Антона.

— Тон-Тон, лови! — сестрица запустила в него крупной клубничиной, и Шастун привычно поймал ягодку ртом.

— Неплохо, — одобрительно поднял бровь Елик, явно удивлённый таким талантом.

— Кристина меня так с детства угощала, — усмехнулся Антон после небольшой паузы, потраченной на поедание заслуженного трофея. — Мне три года было, а ей шесть, мама куда-то опаздывала и поручила ей проследить, чтобы я свою порцию клубники слопал, ну Тин-Тин и устроила такую вот забаву… В итоге влетело обоим — ей как зачинщице и мне как раззяве, я ж мелкий был, отвлекался на ерунду всякую, не успевал среагировать и в итоге извозился в клубнике от макушки и до белых носков. Однако жизнь нас так ничему и не научила, так что до тех самых пор, пока Тина не уехала от нас в Питер, мы делились друг с другом всякими вкусняшками исключительно таким вот методом. Кстати, Крысь, спасибо, мне выработавшаяся с тобой привычка очень облегчила вопрос питания во время пиков воздушной стихии при соседстве с упадком огненной.

Лангепас согласно кивнул. Студентов не зря селят так, чтобы стихии не совпадали — они с Шастом частенько присматривали друг за другом, так что Кожевину не раз доводилось разгонять навеянное упадком земли уныние посредством дистанционного кормления своего парящего под потолком соседа.

— Хотел бы я видеть, каким ты был в детстве, — едва слышно прошептал Арсений, ностальгически улыбнувшись.

— Увидишь, клыкастик, — столь же тихо шепнул ему в ответ Антон, ободряюще приобнимая и легонько поглаживая по плечу. — Вот разберёмся с расследованием и обязательно в Воронеж съездим. Мама обожает показывать гостям наши с Тиной детские фото, так что будет очень рада такому добровольцу, как ты.

Они переговаривались довольно тихо, но от слуха других воздушников и вампира их разговор не укрылся: Соболевский состроил недоумевающую мину, явно удивлённый намерением Антона познакомить вампкуба с родителями, а вот Отставнов выпучил глаза по совсем иной причине — вспомнил, видать, как на предсвадебном застолье будущая тёща достала из шкафа сразу десять фотоальбомов…

— И всё-таки мне не даёт покоя эта история с вампирскими клыками, — поделился вернувшийся с балкона Макар. — Слишком уж подозрительно совпадает всё: сначала множество вампиров щеголяет с короткими, не до конца отросшими клыками, потом у твоего вампкуба при похищении тоже клыки вырывают…

— Может, в качестве унижения? — подал голос Воля. — К примеру, нашему злодею вампиры когда-то подгадили, ну он и мстит, как может…

— Нет, Паш, почерк не тот, — возразил Шастун. — Ты же сам видел, как расчётливо и продуманно действовали злоумышленники: никакой растерянности или импровизации, всё строго по плану. Такая бездарная месть попросту не в стиле нашего преступника, а в то, что в настолько маленьком городке есть ещё один ненормальный со своими претензиями ко всему вампирскому роду, мне уж как-то не верится.

Арсений заёрзал, и Антон приобнял его чуть по-другому, так, чтоб вампкубу было удобней.

— Похоже, я знаю, для чего вашему злодею клыки, — хрипловато заявил артефактор, проходя мимо них и усаживаясь на свой стул. — Это как раз по моему профилю.

— Постой, разве не ты говорил, что с вампирским материалом не работаешь? — удивился Шастун.

— Не работаю, — согласно кивнул Кукота, щуря голубовато-серые с медной прозеленью глаза, — потому что дорожу своей репутацией и гильдейской лицензией. Мне проблемы со стороны вампирских кланов не нужны, а уж ставить всю Гильдию под удар из-за такой ерунды я бы не рискнул. Но раз уж преступник не чурается убийств и похищений, что ему какой-то гильдейский запрет?

— Так-так-так, давай подробней, — почуяв сто́ящую информацию, Антон внутренне подобрался, однако заинтересованно подаваться вперёд не стал — было жаль тревожить притихшего на его плече Арса. — Что за запрет такой?

Окружающие тоже с любопытством уставились на хранящего драматическую паузу артефактора.

— У тебя на запястье аккумулирующий браслет из горного хрусталя, — наконец заговорил он, поправляя пёрышки устроившегося рядом сокола, — который даёт прирост ступени стихии воздуха. А при помощи вампирских клыков можно достичь подобного, только более мощного, эффекта со стихией электричества.

— Но почему вампиры не сообщили о том, что некий хулиган им клыки повыбивал? — недоуменно пожал плечами Позов, по привычке меряя всё своими стоматологическими мерками.

Соболевский усмехнулся.

— Видите ли… — он замялся, не зная имени собеседника.

— Дмитрий, — подсказал Поз.

— Видите ли, Дмитрий, — повторил Илья, клыкасто ухмыляясь, — далеко не все вампиры такие же мягкие и всеприемлющие, как наш Арс. Лично я за всю свою более чем вековую жизнь других таких не встречал, а, поверьте, знакомств я водил достаточно. Знаете, в чём главная разница между детьми луны и владыками ночи? Не бьющиеся сердца, не кардинально отличающаяся температура тела, не способ питания или размножения — это всё ерунда, технические детали, не более. Разница в психологии. Оборотни потому и зовутся детьми луны, что их волчья сущность стихийна и непостоянна, внутренний волк подобен ребёнку, он следует лишь за своим природным «хочу». Вампиры же… Только вслушайтесь: владыки ночи. Не дети ночи, не братья ночи, не какие-нибудь там друзья теней или напарники мрака — владыки. Главный порок едва ли не любого бессмертного — гордыня. Тяжело не зазнаться, когда твой жизненный опыт как минимум на век-другой превышает опыт даже самых старых людей, а порой даже и нечистей, сложно не начать воспринимать людей как существ второго сорта, если ты почти бессмертен, а они нет, если ты способен выжить там, где они умрут, если ты вечно молод и способен заворожить своим гламором любого, а они неспособны даже противиться. Многие вампиры упиваются своим превосходством, забывая о том, что каждый из нас родился человеком и стал владыкой ночи лишь по счастливой — или не очень счастливой, кому как — случайности. В людях такие вампиры видят пищу, покорных слуг-трэллов, развлечение на одну ночь, в лучшем случае материал для новых неофитов, словом, существ низшего сорта. Да и в нечисти, в общем-то, тоже. Исключение составляют разве что маги, такие же вечно молодые и единственные, кто представляет существенную опасность условному бессмертию не-мёртвых.

Усмехнувшись, Соболевский откинулся на спинку стула.

— И вот представьте себе: великолепного владыку ночи обездвиживают умело спрятанным кусочком тополя, увозят куда-нибудь, а как только паралич спадает, осиной и серебром заставляют сидеть смирно и открыть рот, после чего вырывают клыки и уходят, вновь предварительно обездвижив. И даже магию при этом не применяют, достаточно ведь и стандартных средств. Захочет ли тщеславный владыка ночи признаться другим, не менее горделивым сородичам, что его обхитрил и унизил обыкновенный, как он думает, человек? Да его поднимут на смех! Быть бесславно попранным собственной пищей слишком позорно, чтобы вампир кому-то об этом рассказал. Лучше уж сделать хорошую мину при плохой игре, притвориться, будто зубы потеряны в кулачном поединке с сородичами, а любопытствующему человеку или далёкому от клановых дел вампиросуккубу и вовсе навешать лапши на уши, наврав про несуществующую моду на подражание роду людскому.

Илья перевёл взгляд на вампкуба, прижавшегося к плечу Антона, и тепло улыбнулся.

— Меня, к счастью, воспитывал Арс. Даже дважды: и как ребёнка, и как неофита. Его пример годами был у меня перед глазами, я восхищался им в детстве и продолжаю восхищаться сейчас, и до сих пор, принимая важные решения, я в мыслях задаю себе вопрос: а что бы в такой ситуации сделал мой мастер? Конечно, будучи главой клана, я вынужден держать лицо, ведь в противном случае важничающие сородичи попросту не стали бы меня слушать… Даже если допустить, что часть вампиров делает то же самое просто ради того, чтобы не иметь проблем в обществе себе подобных, всё равно остаётся другая, закостеневшая в своём тщеславии часть, достаточно влиятельная, чтобы считаться с её мнением и потому бояться разрушить свою репутацию простым признанием в собственной слабости.

Повисшее молчание нарушил непосредственный Лангепас, кинувшийся сверяться со своими записями.

— Воздух, ментал, земля и электричество, — воодушевлённо тараторил он, — все стихии преступников в сборе!

— Это если их действительно только два, — нахмурилась Ляся, задумчиво покачиваясь в воздухе. — А если тут целая банда орудует?

— Ребят, я очень рад, что мы прояснили этот вопрос, но можно я продолжу? — вмешался Шастун. — Я ещё не всё рассказал.

Далее Антон поведал о том, как опрашивал менталистов, как вовремя заметил допущенную ошибку в графике, как ездил вместе с вампкубом в театр нечисти и как тем же вечером, накануне отъезда в Воронеж, к нему постучался Поз с результатами расчётов.

— Серёжа просит передать, что его очень напрягают эти ошибки в графике, — произнёс Елик, потирая ключицу. — Конечно, для подтверждения закономерности нужно, чтобы что-то случилось не меньше трёх раз, но кто знает, может, случилось уже, да просто осталось незамеченным. И всё же лично мне хотелось бы знать точно, совпадение ли то, что оба раза от ошибки пострадали — или могли пострадать — Антоны, да ещё и устойчивые к его ментальным воздействиям, полностью или частично. Пунктик такой у нашего злодея, что ли?

Шастун усмехнулся, вспомнив, что Елик по паспорту тоже Антон. Неужто за свою наглую жопу беспокоится?

Сбоку раздался звук клацанья зубами — к Лангепасу со спины подобрался Макар, неожиданно бесшумно для столь внушительной комплекции, чем, видимо, и напугал Кожевина ненароком. Как бы Женька ни старался себя контролировать, его порой выдавали нечеловеческие инстинкты.

— Ты ещё запиши, что некромансер среди лиходеев этих есть, — посоветовал волхв, с извиняющимся видом касаясь его плеча. — Слишком много нежити в округе расплодилось, да и амулеты предупреждающие попорчены были, опять же западня эта на буйвище с мертвецами приманенными… Не могло такое без чьего-то злого умысла произойти.

— Но если он некромант, а не целитель, то зачем он той бедняжке косу обкорнал? — возразила Тина.

Дима нахмурился — похоже, ему упомянутый инцидент напоминал скорее обычную выходку какого-нибудь избалованного вседозволенностью подростка, дело, конечно, неприятное, но никоим образом с делами магов и нелюдей не связанное.

— Простым хулиганством подобное быть не может, — пояснил ему Макар, возвращаясь на своё место по соседству. — Волосы фейри имеют в своём составе изрядное количество металла, а потому коса фейри по прочности не уступает металлическому тросу аналогичной толщины, так что отсечь её обычными ножницами или ножом не получится. Стало быть, для подобного действа злоумышленник заранее обзавёлся необходимым инструментом, проследил за длинноволосой фейри, подкараулил…

— А будь злодей целителем, зачем бы ему тогда металлические волосы понадобились? — с любопытством спросил Паша, на что Кристина пояснила, что волосы фейри — идеальный шовный материал, подходящий почти всем, кроме менталистов, поскольку со стихией ментала металл находится в противоборстве.

— Я думал, волшебникам достаточно сказать что-то вроде «ахалай-махалай», махнуть рукой — и рана сама залечится, даже зашивать не надо, — признался Поз. — Зачем при таких умениях вообще швы накладывать?

Фыркнув, Кристина заправила прядь волос за ухо и, дожевав очередную клубничину, спросила:

— Дим, вот ты, конечно, стоматолог, а не хирург, но ведь наверняка понимаешь, насколько военно-полевая медицина отличается от плановых операций? — Дождавшись ответного кивка Позова, девушка продолжила экскурс в основы целительства: — С магическими видами воздействия всё точно так же. Лечить бытовые мелочи типа простуды или синяков способен каждый маг, независимо от специализации, равно как обычные люди, столкнувшись с насморком или разбитой коленкой, легко справляются сами, без помощи врачей. Боевые маги в силу опасности своей профессии владеют бо́льшим арсеналом исцеляющих воздействий, но он заточен под специфику их работы. Они могут оказать первую помощь при разного рода ранениях или экстренно купировать приступ, словом, принять меры, благодаря которым пациент способен дождаться прибытия более квалифицированной помощи, но не более того. Есть, конечно, отдельные особо интересующиеся целительством боевики, — на этих словах Тин-Тин, усмехнувшись, указала взглядом на брата, — но это всё-таки не столь распространённое явление.

— Да, не всякий боевой маг будет забивать голову заклинаниями вроде солнечной длани или редкой шаманской техники магического массажа, — подтвердил Елик даже без обычного ехидства в голосе, и Антону на миг показалось, что целитель как будто даже гордится им. — Впрочем, арсенал целительских умений любого, даже самого прошаренного боевого мага, всё равно уступает знаниям и навыкам боевого целителя. На боевом факультете учат в первую очередь сражаться, а вот целитель, выбравший сей опасный путь, всё-таки учился именно лечить, лишь дополняя багаж знаний кое-какими боевыми навыками, чтобы не оказаться беспомощным слабым звеном, обузой для своей команды. И пусть по части оказания первой помощи боевой целитель на голову превосходит остальных, с некоторыми проблемами лучше обращаться к специалисту из Больницы. — На этих словах Елик кивнул в сторону Тины.

Девушка, изначально сидевшая в середине дивана, между мужем и собратом по целительской профессии, тем временем встала и жестом, чтобы не мешать остальным слушать Елика, попросила своего возлюбленного поменяться с ней местами. Пожав плечами, Отставнов передвинулся к товарищу, не забыв прихватить с собой печеньки. Получив желаемое, Тин-Тин уселась на освободившееся место с краю дивана, сбросила тапочки и, развернувшись боком, закинула ноги на ничуть не возражавших мужчин, Елик разве что миску с крыжовником чуть сдвинул, то ли за ягоды боясь, то ли решив посредством этой посудины защититься от случайного удара пяткой по самому ранимому.

Очень любопытно… Язвительный менталист не любил прикосновений посторонних людей, и закинуть на себя ноги позволил бы разве что боевому товарищу, и то не в обычной обстановке, а если бы тот, к примеру, был ранен. Первой мыслью Антона было предположение, что когда-то у Тины с Еликом что-то было, но он сразу же отмёл эту версию — тактильного контакта с бывшими люди обычно стараются не допускать, тем более на глазах у супруга. Значит, дело в другом. Сколько там она с Женей до свадьбы встречалась, года полтора? Может, просто-напросто Елик был первым товарищем, с которым Отставнов её познакомил, намеренно или случайно, и поэтому они так привыкли друг к другу?

Арсений чуть крепче приобнял его, устраиваясь поудобней, и ненужные догадки вылетели из головы. Ему о деле думать нужно, а не обо всякой ерунде вроде хитросплетений внутрикомпанейских взаимоотношений!

— Целительское ремесло — дело тонкое, полное нюансов, — продолжала Тина, вольготно вытянув ноги. — Одни заклинания не терпят применения обезболивающего, какие-то зелья, наоборот, не терпят заклинаний, вдобавок многие виды исцеляющего воздействия лишены собирающего компонента, то бишь сращивают плоть в том положении, в котором она окажется, независимо от того, является ли оно правильным. Словом, бывает множество случаев, когда без зашивания раны никак не обойтись, и в таком случае требуется оптимальный шовный материал. Казалось бы, прогресс давно шагнул вперёд, придумано уже столько разнообразных материалов… Но зашивать раны магам — совсем не то же самое, что обычным людям. Нить не должна препятствовать естественному току магии по телу, за счёт этого часть материалов отсеивается. Плюс у каждой стихии есть своя специфика, к примеру, у пациентов-огневиков рассасывающиеся виды нитей потихоньку сжигаются внутренним пламенем, в итоге исчезая раньше срока, в то время как у древесников симбиоз с растениями порой настолько плотный, что крохотные корешки в их телах цепляются за нити, а это может повлечь за собой деформацию шва, неправильное сращение тканей и прочие неприятные последствия. Вот и получается, что материалов вроде бы и много, но в подавляющем большинстве случаев подходит только волос фейри: и магии не препятствует, и не сгорает, и аллергеном не является, и достаточно гладкий, чтобы корешки за него не цеплялись, и землевикам с их особой плотностью тканей подходит, и от воздействия крови водников не сдвигается… Если б ещё и менталистам подходил — цены б ему не было!

Елик невесело усмехнулся, и Антон мигом вспомнил белые точки-чёрточки, обрамляющие тот самый его шрам на плече. Целитель не склонен был рассказывать историю этого ранения, а у Шаста не было причин лезть в душу, выведывая, так что он довольствовался собственными выводами: если за столько лет не сравнялся с цветом кожи, да ещё и до сих пор иногда болит — значит, нанесён про́клятым оружием, если видны следы не только самой раны, но и мест, через которые проходила нить — значит, нить была неподходящей, металлической, вызывающей у менталистов отторжение. То ли у того, кто Елика зашивал, другого материала не было, то ли знаний не хватило, поди разбери.

— Арс, а у этой девушки волосы были какой длины? — уточнила Тина.

— С распущенными я Оксану не видел, а так — коса до пояса, — негромко ответствовал вампкуб.

— Тогда я вообще ничего не понимаю, — всплеснула руками девушка, коленом едва не выбив печеньку из рук мужа. — От одной-единственной стрижки материала получается предостаточно, в том же Питере на каждый филиал Больницы приходится примерно три-четыре добровольно остригшихся фейри в год, и этого по уши хватает. Зачем преступнику так заморачиваться, если волосы фейри даже в свободной продаже гильдейских аптек можно найти? Что там у него, подпольный госпиталь отступников, причём со своими хирургами? Зачем ему так много?

Капитан Махно жестами попросил у собрата по стихиям поделиться с ним сухарями, и Лангепас, цапнув со стола чистый лист бумаги и наскоро свернув из него кулёчек, щедро отсыпал угощения. Вот только сидели они слишком далеко друг от друга, чтобы передать из рук в руки, а мельтешить перед глазами присутствующих, рискуя спугнуть дельную мысль, Женька не рискнул, и потому предпочёл прибегнуть к привычному решению.

— Господа вампиры, осторожно, тополь. Не коснитесь случайно, — тихонько (всё равно ведь услышат, а так хоть остальным не помешает) предупредил Лангепас, прежде чем из запястья его протянутой руки проросла тополиная ветка.

Несмотря на десятилетний стаж дружбы с Женькой, Антон никак не мог понять, где хранятся все его растения, когда не нужны. Он знал, конечно, что древесники способны вместить в себя количество растений, соответствующее ступени владения стихией, знал и то, что первое растение подцепляется случайным образом, в то время как все последующие экземпляры древесники выбирают себе сами. К примеру, маги боевого факультета обязательно берут себе какую-нибудь лиану и одно из противовампирских деревьев, то бишь осину или тополь, а те же целители предпочитают выпрашивать у состоявшихся собратьев по профессии черенки и семена особо полезных волшебных деревьев и трав, да и бытовики тоже по каким-то там критериям выбирают себе будущих симбионтов… Но всё это отнюдь не отвечало на вопрос о том, как тополь высотой в несколько этажей помещается внутри Женькиного тела. Ладно ещё волчья сущность, тут хоть как-то понятно, пусть ширококостный и мускулистый рыжеватый волк и выглядел значительно крупнее, чем его худощавая человеческая ипостась, но блин, как в этом щуплом теле умещался многометровый тополь с толстенным, шире человека, стволом?! Не, в целом-то понятно как — магия. Но который из законов магии делает это возможным? Сколько бы Антон ни расспрашивал однокурсников и преподавателей, так внятного ответа и не добился. С остальными стихиями таких сложностей не было: он прекрасно представлял, какие законы магии насыщают кровяные клетки огнём, какие наделяют костные ткани землевиков и металликов вкраплениями их родных стихий, хорошо понимал, почему удар молнии для мага-электрика — не угроза, а приятная подзарядка… Да со всеми остальными стихиями Шастун прекрасно понимал принцип действия, всеми, кроме растений!

Тем временем Лангепас, прицепив на самый край веточки бумажный кулёчек с сухарями, осторожно протянул руку вперёд, позволяя ветке высунуться дальше, протянуться через всю комнату и достичь адресата. Махно, ничуть не смущаясь, снял с длиннющей ветви пакет угощения и с аппетитом вгрызся в первый сухарь, благо землевикам, как и металликам, не приходится бояться сломать зуб.

До тех самых пор, пока тополиная ветка вся, до последнего листочка, не скрылась в Женькином теле, Антон сидел как на иголках, в любой момент готовый выставить свободную руку, чтобы отодвинуть угрозу от своего вампкуба. Арс, бедолага, и без того энергетически вымотан из-за недавнего инцидента, только тополиного бездвижья ему для полного счастья недоставало.

— Я вот думаю, — начал Махно, расправившись с первым сухарём и взяв в руки второй, — а чего мы так привязались к тому, что волосы фейри это именно шовный материал? Неужели у них другого применения не найдётся?

— Можно использовать косу фейри вместо каната, например, раз уж по прочности она тросу не уступает, — поддержал Позов.

— Да кому нужен такой канат, ещё и ограниченной длины, когда практически любой древесник, в том числе и не имеющий артефакторского образования, способен создать эластичную верёвку, которую даже с вампирской силой не порвать? — возразил Кожевин, вопросительно протягивая свой пакет с сухарями в сторону Димы — будешь, мол?

Рука вампкуба, до того расслабленно лежащая в ложбинке между его бедром и ногой Антона, чуть дрогнула при упоминании верёвки. Антон свободной рукой — той, которой не приобнимал клыкастика — успокаивающе прикоснулся к пальцам Арсения, накрыл его запястье своей ладонью, пытаясь без слов дать понять, что не позволит подобному повториться. Единственные пу́ты, которым дозволено связывать его вампкуба — это их истинность, подкреплённая вдобавок магией обмена. Всё остальное — лишнее, всё остальное он не позволит набросить на Арса, порвёт, разрежет, сожжёт, чтобы Арсений больше никогда не лишался свободы.

— Наш волк утверждает, что пару раз, ещё до становления оборотнем, плёл браслеты из волос фейри по заказам тех же самых фейри, — удивлённо доложил Елик.

— Старинный обычай остроухих, — тихонько пояснил Арс. — Мальчиков-фейри не стригут до самого совершеннолетия, а потом, будучи уже не мальчиком, но мужчиной, фейри хранит остриженные локоны до тех пор, пока не решит сделать предложение своей избраннице. Заранее сплести такое обру́чье нельзя, ведь нюансы плетения зависят от каких-то там факторов, связанных с личностью невесты, не знаю точно, каких, Захарьин не рассказывал. Однако обручальный браслет на руке его жены я хорошо запомнил. Вот только женские волосы для подобных целей никогда не используются, они у девушек-фейри всё-таки мягче, ближе к человеческим, их можно заплести просто так, руками, не прибегая к помощи профессионального ювелира.

Рассеянно поглаживая Тинину коленку, Отставнов нерешительно поделился предположением о том, что волосы фейри могли понадобиться преступникам для той же цели, что гномьи кости и вампирские клыки.

Скривившись, как если бы очередная отправленная в рот ягодка крыжовника оказалась с гнильцой, Елик возразил:

— Пять стихий на двоих злоумышленников — уже перебор.

— Может, их не двое, а больше? — предположил Чех, поигрывая с мотком проволоки. — К примеру, третий мог быть занят где-нибудь ещё, обеспечивать остальным двоим алиби, или какое-нибудь неотложное дело у него могло внезапно приключиться. Ну там зуб заболел так, что ни о чём другом даже думать не можешь, или живот прихватило, или упадок родной стихии, или дочка замуж выходит, да мало ли уважительных причин, которые могут помешать изначальным планам?

— Или один из злодеев решил попробовать обуздать третью стихию, — поддержал кузена Кукота, подкармливая маленькой молнией пригревшегося на его коленях сокола. — Я слышал, что, используя такие вот нелегальные артефакты из частей тела нечисти, можно подчинить себе даже ту стихию, которой изначально не владел. Ну, кроме тех, что противоположны твоим собственным. Вроде бы в старых справочниках по артефакторике указано, что это пусть и хлопотно, однако вполне возможно.

Антон поморщился. Игры с неродными стихиями всегда считались очень опасными, равно как и расшатывание природного баланса элементов. Большинство магов рождается с примерно одинаковой предрасположенностью к обеим стихиям, и соотношение двух видов магии в их телах равное или хотя бы близкое к равенству: пять-пять, пять-четыре, три-четыре… Даже разрыв в две ступени и то не так часто встречается, и зачастую мешает своему владельцу. Взять того же Елика: от природы у него ментал немного сильнее воды, однако в силу сложности прокачивания водной стихии (прокачка — всегда преодоление, а вода слишком податлива, потому и растёт в ступени гораздо медленнее) соотношение получается не шесть к пяти, а шесть к четырём. Мелочь, казалось бы, но из-за перекосившегося соотношения стихий сложнее применять многие заклинания, требующие одновременного применения обоих элементов.

Конечно, встречаются порой маги, у которых природный баланс нарушен, но это естественное явление, а не приобретённое. К примеру, у того же Галыгина шестая ступень воздуха и третья — металла, так у него и на момент первого проявления магии прослеживалось соотношение два к одному. Это как кривой нос или асимметричная от природы челюсть: не слишком-то красиво и может представлять определённые неудобства, но в целом жить не мешает и опасности не представляет. Совсем другое дело, когда в драке тебе ломают нос или выбивают из сустава челюсть: это состояние неестественное, вредное для организма и весьма болезненное. Так и с насильно подчинённой третьей стихией: двум стихиям и без того бывает сложно ужиться в балансе, пиково-упадочный период тому лучшая иллюстрация, а уж с третьей и вовсе хлопот не оберёшься — и слушаться она не будет так, как родная, и легко может причинить вред своему носителю, и в партнёрские отношения двоих стихий вносит разлад… Правильно такие артефакты запретили, правильно: мало того, что ради их создания нужно искалечить бедных нечистиков, так ещё и для самого мага полученный артефакт представляет опасность. Не сто́ит такого риска сия сомнительная власть над новой стихией.

Арсений пробормотал что-то себе под нос, настолько тихо, что даже несмотря на хороший слух Антон разобрал лишь заключительное «Да нет, чепуха какая-то», произнесённое чуточку громче.

— Клыкастик, у тебя есть какое-то предположение? — мягко обратился Шастун, поглаживая вампкуба по запястью.

— Не сто́ит внимания, огонёчек. Я уже понял, что оно ошибочно, — негромко проговорил Арсений, но Антон всё же настоял на своём.

— Арс, в процессе мозгового штурма можно и даже нужно высказывать все, даже самые дикие теории, что приходят в твою голову. Даже если предположение окажется неверным или глупым, оно может натолкнуть кого-то на нужную мысль, — принялся убеждать он. — Повтори, пожалуйста, что ты там сказал, никто тебя не осудит и не будет смеяться. Даже если выяснится, что ты капитально ошибаешься, у ребят хватит такта деликатно указать, в чём именно ты неправ.

Антон никогда не считал себя особо красноречивым, но увещевания всё же сработали. Не иначе как из-за их с клыкастиком связи.

— Воздух за счёт гибели Паши с Лясей, ментал ценой суккубьих жизней, земля — посредством гномьих увечий, электричество — благодаря вампирским клыкам… Фейри всегда были связаны с металлом, и в Жениной идее о том, что их волосы могли быть использованы для тех же целей, что кости гномов и клыки вампиров, определённо есть здравое зерно… — задумчиво и как-то плавно, чуть ли не нараспев, перечислил Арсений. — Быть может, это прозвучит глупо, но уже имеющиеся факты и предположения заставляют вспомнить мифы о повелителе восьми стихий. Мог ли найтись среди магов такой безумец, что рискнул бы попытаться воплотить эту легенду в жизнь?

Вопрос повис в воздухе, накрывая всю компанию неуютным молчанием. Антон знал, о чём думают его сослуживцы: разного рода безумцев среди отступников они видели немало. Взять, к примеру, того дуралея, что себе инкуба вызвал. Или психопата, калечившего детей не то в ритуальных целях, не то ради собственного удовольствия. Или магов-сектантов, или придурков-некрофилов, или… Ой, да много кого. И это ведь он припомнил лишь тех, кто ему всего за пару лет работы в Пятёрке попадался, а ведь те, кто не первый десяток лет в команде, наверняка видели намного больше…

— Безумец, решивший стать повелителем восьми стихий, в итоге наказал бы сам себя, — веско заявил Махно. — Законы магии не могут быть попраны так просто, волшебство не терпит надругательств над своей природой, оно само способно за себя постоять.

Лица присутствующих не-магов приобрели выражения удивления, недоумения и недоверчивости, и, видя, что капитан не собирается ничего добавлять, Отставнов поспешил объяснить всё сам:

— Дело в том, что одновременная прокачка двух полярных стихий невозможна в принципе. Вот, к примеру, всем вам известны стихии Шаста: огонь и воздух, и то и то пятой ступени. А если, допустим, раздобыть этот нелегальный талисман из гномьей кости, что даёт, к примеру, одну ступень владения землёй, и заставить Антона им воспользоваться, то полученное соотношение стихий будет не пять-пять-один, как кто-то мог бы предположить, а пять-четыре. Потому что плюс одна ступень к земле — это минус одна к воздуху. Соответственно, любой, кто попытался бы каким бы то ни было способом прокачать противоположную стихию, и своей бы в итоге лишился, и чужую не приобрёл. Словом, тот, кто рискнул бы повторить путь повелителя восьми стихий, в итоге стал бы самым обычным человеком.

Арсений лишь повёл плечом, мол, говорил же, что чепуха полнейшая в голову пришла.

— Однако в идее клыкастого есть здравое зерно, — неожиданно поддержал Елик. — Преступникам ведь не обязательно сосредотачивать все стихии в одном маге. С тех самых пор, как из обычного целителя я переквалифицировался в боевого и стал работать в пятёрках, у меня порой проскальзывает мысль, что персонаж повелителя всех стихий — это суммарный образ одной из первых пятёрок, возможно, даже самой первой. Судите сами, даже в наше время большинство команд, считающихся особенно сильными и удачливыми, составлено так, чтобы получался полный круг стихий. Взять хотя бы нашу: Чех — моя полная противоположность в плане магии, а капитан точно так же полярен нашему рыжему грозовику. Всего четыре мага, а уже полный охват стихий, и тут кого ни прибавь, хоть дымника вроде Шаста, хоть природника наподобие Лангепаса, дублирующего стихии Махно, удачность комбинации не теряется.

— Думаешь, преступников четверо? — переспросил Шастун, уже мысленно прикидывая вероятности. — Я имею в виду, не тех, кто зачарован, а действующих по собственной воле.

— Может быть. Кто знает? — философски развёл руками целитель, чуть морщась — должно быть, движение вновь растревожило боль в плече. — Свидетели видели только двоих, но ведь это ещё ни о чём не говорит. Ваш домком вот сегодня одного только вампкуба видел, хотя на самом деле мы пришли к нему втроём. Да и ты сам был уверен, что я приехал один, хотя нас было семеро, если не считать сокола.

Стальная птица горделиво приосанилась, услышав упоминание о себе — должно быть, Вася уже умел различать не только команды, но и кое-какие обычные слова. Антону вдруг стало интересно, как сокола провели в поезд. Ясно дело, за неимением природного морока у искусственного создания пришлось использовать помощь менталиста, но под видом кого Елик его провёл? Человека? Собаки? Багажа? А ехали они как, в плацкарте или купе? Почему-то вырисовывалась сумбурная, но уютная картинка того, как ребята, запихнув сумки и рюкзаки с глаз долой, собираются кружочком, пользуясь тем, что выкупили соседние места в плацкарте, едят курицу, оживлённо беседуют на свои темы, надёжно скрытые мороком от слуха обычных людей, перешучиваются, обсуждают, как Шастун офигеет от такого сюрприза… Должно быть, это куда как приятней, чем ехать на поезде одному, забившись на верхнюю полку и убивая время чем ни попадя. Хотя, наверное, теперь ему больше не придётся путешествовать в одиночку, ведь можно (да что там можно — нужно!) взять с собой вампкуба, который только рад будет не разлучаться со своим истинным…

Осознав, что мысли уплывают слишком далеко от темы, Антон пришёл к выводу, что мозговой штурм пора заканчивать: если даже он, давно привыкший ко всем этим раздумьям насчёт дела, и то устал и начал отвлекаться, то остальные, вынужденные в сжатые сроки ознакомиться с кучей новой информации, наверняка устали ещё больше. Да и вечереет уже, самое время расслабиться, разойтись по домам и заняться чем-нибудь приятным, дать задолбавшимся мозгам отдохнуть, в конце концов, денёк-то выдался трудный…

— Что ж, предлагаю пока принять за рабочую версию идею насчёт круга из стихийно дополняющих друг друга четырёх магов, и на этом пока закончить, — подытожил Антон. — Впереди ещё много работы, так что советую всем разойтись по домам и хорошенько отдохнуть, чтобы завтра-послезавтра с новыми силами взяться за дело.

Возможно, настоятельное предложение съебаться уйти прозвучало недостаточно деликатно, но, если уж на то пошло, ему было похуй. Друзья не обидятся, да и Соболевский уж как-нибудь это переживёт, тоже ведь видит, что Арсений сейчас больше на выжатый лимон смахивает, чем на вампкуба, так что глава клана перебьётся, худо-бедно перетерпит ради своего мастера недостаточно любезную просьбу уйти.

— Пойдём в спальню, Арсюш, — вполголоса проговорил Антон, помогая своему клыкастику подняться. — В конце концов, я тебе ещё желание должен…