Проснуться, сжимая в объятьях свою девушку — что может быть лучше?

Заспанно смотря на мир сквозь изгородь полусомкнутых ресниц, Антон сонно чмокнул белеющую перед его лицом шею, вдохнул такой родной и приятный запах волос, скользнул рукой по тонкой талии, огладил аппетитную задницу, и, не устояв перед искушением, по-хозяйски сжал ягодицу в ладони. Вскоре рука уступила место, чтобы дать упоительную возможность потираться утренним стояком о восхитительно упругий и в то же время податливо-мягкий зад, но на талии она не остановилась — Шастун переместил её на грудь, дразня бусинки сосков, быстро отозвавшиеся на его ласки.

— Ты просто ходячий секс, — жарко прошептал он, игриво куснув краешек уха.

Продолжая целовать шею и всё больше распаляясь от того, с какой охотой желанное тело отвечало ему, прижималось и призывно изгибалось, он провёл ладонью по подтянутому животу, наслаждаясь прикосновением к гладкой бархатистой коже, и скользнул под резинку трусиков. Пальцы наткнулись на нечто горячее и приятное на ощупь, и в тот же миг раздался прерывистый, полный истомы вдох, а соблазнительные бёдра толкнулись чуть вперёд, подставляясь под ласку, и сразу же назад, округлыми ягодицами требовательно прижимаясь к его члену. Такая реакция на простое прикосновение завела его ещё больше, и Антон с энтузиазмом принялся ласкать неожиданно открытую эрогенную зону, в то же время пытаясь определить, что же это за часть тела.

Совсем рядом раздался знакомый стон.

«Какая сволочь сделала больно моему вампкубу?» — гневно подумал Шастун, готовый вломить по первое число тому, кто сделал больно его другу и заставил мага оторваться от столь увлекательного занятия.

И… проснулся.

Окончательно проснулся, обнаружив, что обнимает Арсения. И целует в шею.

А то приятно-горячее в руке… Антон вдруг осознал, чего касается, по инерции продолжая ласкать, и что очередной достигший его слуха тихий звук — стон вовсе не боли, а удовольствия.

Он отпрянул как от огня, лишь благодаря левитации не свалившись с кровати, и кинулся прочь.

Ноги сами принесли его в ванную. Шаст крутанул рычаг, переключая на холодную воду, и торопливо умылся. Обычно он любил погорячее, но сейчас только студёная вода могла помочь ему отогнать остатки сонной истомы и остановить разгорающееся в нём раздражение, не позволяя перерасти в застилающее разум пламя злости.

Немного придя в себя, он перекрыл воду и устало прислонился спиной к стене, дыша так, будто только что пробежал стометровку.

Его беспокоил не тот факт, что он касался своего друга в очень интимном месте, — не впервой; в конце концов, ухаживая за лежачими больными, чего только не тронешь по долгу санитара, — а то, что ему это понравилось. Пусть ему уже доводилось когда-то целоваться с мужчиной и желать его, тот порыв был вызван чарами соблазнителя — тогда, на практике, суккуб что-то спросил у Антона, кажется, ища не то туалет, не то курилку, и Шастун ответил, а потом и сам не заметил, как их накрыло горячей волной страсти, толкающей на глупости… Когда Еня обнаружил их в своём кабинете, чары развеялись, желание прошло, как не бывало. Соблазнитель скрылся за дверью, а в памяти Антона даже не осталось особых деталей — ни лица, ни имени, ни голоса, лишь смутное впечатление привлекательности.

Но сейчас-то у него был абсолютный иммунитет к любому ментальному воздействию. И уж тем более к тому, что исходило от данного конкретного вампкуба! Произошедшее даже на отголоски обмена не спишешь — Елик ещё в понедельник подтвердил, что все побочные эффекты окончательно прошли, вдобавок Шастун и сам чувствовал свободу от суккубьей тяги и полное возвращение магии.

Склонив голову, Антон посмотрел вниз. Член всё так же упорно продолжал стоять, намекая, что не прочь продолжить знакомство со столь соблазнительно прижимавшейся к нему задницей.

— И ты, Брут? — досадливо бросил Шастун, залез в душевую кабину и решительно выкрутил температуру на минимум.

***

Выходить из ванной было немного боязно, поскольку предугадать реакцию вампкуба не получалось. Быть может, Арс опечален столь резким его уходом? Или раздосадован тем, что прекрасно начинавшееся утро так обломалось? Или обижен? А может, и вовсе злится на него за такое поведение? Или вообще всё сразу…

Антон не сомневался, что Арсений выслушает его сбивчивые объяснения и всё поймёт, и тем не менее перспектива встретиться с ним взглядом почему-то пугала. Но не отсиживаться же в ванной весь день, забив на свои нужды и обязанности?

Собравшись с духом и прорепетировав в голове более-менее подходящее начало объяснительной речи, он вышел обратно в спальню… и никого в ней не обнаружил. С одной стороны, стало легче: гостиная, столовая зона и кухня друг от друга не звукоизолированы, а значит, в общедоступной части квартиры Арс ничего личного обсуждать не будет, но в то же время это означало, что неловкий разговор откладывается на неопределённый срок, скорее всего, до вечера, а значит, весь день придётся ходить будто под дамокловым мечом.

Выйдя в гостиную, Антон застал Елика на привычном месте у дивана. Вот уже неделю, с того самого дня, как рядовая поездка к дриадскому семейству обернулась двойным убийством, полуживым вампкубом и тяжелораненой четырёхлетней девочкой, целитель не участвовал ни в патрулировании, ни в кухонных дежурствах. Всё своё время и внимание он посвящал бездвижно лежащей на диване маленькой пациентке: применял диагностирующие и исцеляющие заклинания, что-то там шаманил с целительскими артефактами, обрабатывал подживающий шрам магическими и немагическимии средствами, ставил капельницы с разного рода зельями, порой меняя их на обыкновенную глюкозу, чтобы подпитать не приходящую в сознание девчушку… Он даже спал на ковре у дивана, и ел тут же, чтобы в случае чего у него был шанс вовремя среагировать на любые признаки изменения состояния, хоть в лучшую, хоть — не дай бог, конечно — в худшую сторону.

— Как она?

— Без изменений, — досадливо выдохнул целитель. Из-за наклона головы и отросшей чёлки глаза Елика были не видны, но и по желвакам на щеках было понятно, насколько ему набило оскомину это самое «без изменений».

Менталист стиснул зубы, будто пытаясь удержать рвущиеся наружу эмоции. Последние несколько дней Елик настолько углубился в целительство, что даже о колкостях своих забыл, и потому ассоциировался у Антона с рекой, перегороженной плотиной. И, будучи огневиком, Шастун особенно боялся оказаться у подножья этого сооружения в тот момент, когда оно обрушится, боялся быть сметённым неистовой волной.

— Я не понимаю, что не так, Шаст, не понимаю! — не выдержал водник, и Антон будто наяву увидел, как по плотине побежала первая трещинка, грозящая превратиться в течь. — Ведь всё, всё было сделано безукоризненно: и клыкастый действовал как надо, без его вмешательства она бы рисковала не дожить до моего прибытия, и я всё сделал правильно, я проделывал это сотни раз и не мог ошибиться, да и если бы ошибся, это было бы видно по соответствующим последствиям, а их нет… — Елик тяжело вздохнул, вновь беря себя в руки, и принялся перечислять: — Пациентка в оптимальном состоянии. Дети в этом возрасте переносят кровопотерю легче, чем младенцы, вдобавок скорость регенерации у них лучше, чем у взрослых. Девочка здоровая, особо ничем не болела, патологий нет, мозг не пострадал, сердце работает как часы, никаких аллергий и непереносимостей, рана заживлена качественно, воспаление чуть ли не в зародыше подавлено, словом, идеальная клиническая картина! Вот только по всем параметрам она должна была прийти в себя ещё несколько дней назад, но почему-то всё никак не очнётся. Ещё и вянуть начала, а с этим я вообще не знаю что делать…

Антон перевёл взгляд на журнальный столик, на котором ровными рядочками красовались кроваво-красные листья девичьего винограда. Неделю назад, когда они привезли девочку домой, эти же самые листья, только малахитово-зелёные, обрамляли её лицо вдоль линии волос, длинными плетьми спускаясь до кончиков косичек. Теперь же почти вся листва облетела, лишь у висков оставалось по листочку, но и те, судя по заливающему их багрянцу, должны были вот-вот опасть.

— Для дриад нормально вянуть от стресса, — негромко проговорил тихонько подошедший вампкуб, протягивая Елику тарелку с запеканкой. — И чем сильнее стресс, тем больше цветов и листьев теряется. В смертельно опасных ситуациях дриада может облететь полностью, но на её здоровье это никак не сказывается. Иногда это даже приносит пользу: без привычного основного отличия дриаду можно принять за обычного человека или, в некоторых ситуациях, за человекообразную нечисть вроде тех же гномов, а это повышает шансы получить помощь, ведь любой народ охотней помогает сородичам, нежели инородцам.

— Допустим. Но это никак не объясняет причин её пребывания в таком состоянии, — хмуро возразил Елик, отламывая вилкой кусочек запеканки. — По всему выходит, что она должна была уже несколько дней как очнуться. Конечно, из-за значительной потери крови она не смогла бы сейчас бегать, прыгать и проявлять свойственную детям активность, но уж по крайней мере точно была бы в состоянии отвечать на вопросы вроде «как тебя зовут?» и «сколько тебе лет?», да и питалась бы не только внутривенно. Я, блин, уже всё что можно перепроверил, все показатели в норме, состояние практически идеальное, нет ни одного фактора, который мог бы так повлиять! Даже до разума её не могу достучаться, из-за её состояния там всё закрыто наглухо, как консервная банка, которую нечем вскрыть.

— Рано или поздно Лика обязательно очнётся, — уверенно заявил вампкуб и, скользнув пальцами по запястью Антона, едва слышно предложил ему пройти в столовую, а не дожидаться, пока завтрак остынет. Из всей компании один только Арс звал маленькую дриаду по имени, остальные предпочитали звать её пациенткой, девочкой, бедняжкой, сироткой или вообще безликим «она». Так было проще, это помогало держать дистанцию и не столь сильно переживать за неё.

…

Будучи реалистом, Антон прекрасно отдавал себе отчёт в том, что поговорить сразу после завтрака у них вряд ли получится, но всё равно немного огорчился, когда пришествие шумного Чеха с кузеном обломало и без того хлипкую надежду уладить всё прямо сейчас и с лёгким сердцем отправиться на патрулирование. Хотя вместе с разочарованием отсрочка принесла и какое-то постыдное облегчение, как будто двойку в дневнике принёс, а мамы дома не оказалось, и закономерный нагоняй хоть и маячит где-то в перспективе, но всё же не так близко, как опасался.

Дурацкое чувство.

Собравшись и на всякий случай уточнив детали маршрута, Антон подождал, пока Чехов и Кукота покинут пределы квартиры, и, погладив Арсения по руке и коротко чмокнув в губы, прошептал:

— До вечера, клыкастик. — Шастун очень надеялся, что Арс уловит вложенный в эти слова подтекст. Они ведь оба чувствуют необходимость в разговоре, верно?

— До вечера, ангел мой, и удачи, — привычно попрощался вампкуб.

***

— Слушай, а это правда, что у фейри кожа холодная, как металл? А кончики ушей реально острые? А ещё говорят, что они очень привлекательные; врут, или так и есть? А правда, что фейри могут гвозди без молотка забивать, прямо пальцами? — не унимался Чех.

С одной стороны, его можно было понять: фейри не слишком-то любят магов и поэтому стараются по возможности прятаться от них, так что за все свои более чем пятьдесят лет жизни Игорь ни разу не имел возможности пообщаться с живым фейри, а потому, узнав, что сегодняшний маршрут патрулирования включает в себя визит к той самой фейри Оксане, с которой Антон поверхностно познакомился месяц назад в театре, пришёл в дикий ажиотаж.

Третий участник их патрульной команды, Миша Кукота, лишь снисходительно посмеивался причудам своего младшего родственника. Будучи артефактором, он чаще других имел дело с нечистью: фейри покупали у него зачарованные бритвы и ножницы, справляющиеся с их металлическими волосами ничуть не хуже, чем с обычными, гномы порой приходили за полезными в быту артефактами, расплачиваясь не деньгами, а особым образом обработанными полудрагоценными камнями, да и те же русалки с удовольствием покупали закладки для книг, зачарованные так, чтобы предотвращать намокание бумаги. Хотя в последние годы пришлось заменить их на чехлы для мобильных гаджетов с аналогичными свойствами.

— Не знаю, не проверял. Острые. Понятия не имею, как-то не присматривался. При мне гвоздей не вбивали, — коротко отвечал Антон, следя взглядом за летящим чуть впереди металлическим соколом. Наверное, такое магомеханическое чудо понравилось бы наставнику, как-никак, те же стихии задействованы: воздух, обеспечивающий свободу полёта, и металл. А с другой стороны, вроде бы и огненная противоугонка установлена, а подзаряжается Вася и вовсе от электричества… Интересно, как удалось добиться столь гармоничного совмещения стихий? Конечно, профессиональным артефактором он не был, для этого всё-таки нужно пройти обучение на факультете бытовой магии, а не боевой, однако в силу привередливости родной стихии каждый огневик поневоле вынужден изучить хотя бы азы артефакторики, и этих азов Шастуну вполне хватало для того, чтобы понимать, сколь сложная и кропотливая работа была проделана. Небось Миша годами разрабатывал этот проект, конструировал сочленения, рассчитывал систему заклятий, совершенствовал…

Заметив, что они уже дошли до улицы Революции 1905 года, Антон стал приглядываться к номерным знакам на угловых домах: вроде бы Арс говорил, что где-то здесь есть поворот на Пионерскую, куда им и нужно…

С третьей попытки обнаружив искомую улочку, он свернул туда, и вскоре девятиэтажки сменились пятиэтажками, а те и вовсе частным сектором. Антон поёжился: все эти одно- и двухэтажные домики напоминали о недавней трагедии. Хотя, если уж на то пошло, после того, что произошло в понедельник, логично было бы и многоэтажки возненавидеть, однако ситуация всё же сильно отличалась: в тот раз никто не умер, все отделались лишь лёгкими травмами да потрёпанными нервами.

Нельзя сказать, что Шастун был изнеженным ангелочком. Его никогда не мутило при виде трупов (сказывались крепкие нервы и свойственная воздушникам способность автоматически фильтровать неприятные запахи), его не пугала разлившаяся по полу кровь или разлетевшиеся по асфальту мозги. Но раньше ему доводилось сталкиваться лишь со смертью чужих, абсолютно незнакомых людей, а теперь погибли те, с кем он был знаком, пусть и косвенно, через Арса. Да и сам клыкастик едва не лишился жизни…

Дом Захарьиных, к счастью, мало чем напоминал место смерти родителей маленькой дриады: одноэтажный, приземистый, с высоким кирпичным забором-стенкой, причём таким гладким, что перелезть через него смог бы разве что вампир или маг-воздушник — прочим попросту не на что было бы поставить ногу, не за что зацепиться. В самом верху сплошной кирпич переходил в прочную металлическую решётку, и через неё с высоты своего роста Антон видел двоих играющих во дворе мальчишек, отличающихся от обычных детей разве что длинными волосами, убранными в хвост или косичку, да заострёнными ушками — смешными, по-детски округлыми ещё, не такими изящными, как у взрослых фейри.

— Эй, пацанва! Батю позовите! — прикрикнул Антон, постучав в сплошную металлическую калитку. — Скажите, что к нему от Арсения пришли.

Конечно, он мог бы перелететь через забор, да и Чех вполне мог заставить металлический засов сдвинуться, открывая проход, но зачем? Приходя на чужую территорию гостем, следует уважать право хозяина самому распоряжаться, кого пускать, а кого нет.

Ребятня наперегонки бросилась в дом, с радостными визгами зовя отца, и вскоре из оставленного нараспашку дверного проёма показалась коренастая фигура Захарьина.

— Добрый день, Антон, — фейри с первого взгляда узнал тёзку, хоть в театре они общались не так уж много. Хотя Шастуна многие легко запоминали, то ли из-за выдающегося роста и худобы, то ли лицо приметное, поди разбери.

Захарьин отпер калитку, пропуская его внутрь, и протянул руку. Антон перехватил коробку с пирогом левой рукой, освобождая правую, и уверенно пожал ладонь нечистя.

— И ваши спутники пусть заходят, чего им на улице торчать? Жарковато сегодня, как бы голову не напекло… Давайте на веранду, чаю попьём…

— Спасибо за предложение, но мы как бы при исполнении, — улыбнулся артефактор. — А голову нам не напечёт. Вася, солнце!

Круживший над ними сокол завис аккурат так, чтобы тень от раскинутых крыльев прикрывала макушки кузенов-огневиков.

— Да-да, мы патрулируем. Патрулируем-патрулируем, да никак не выпатрулируем! — хохотнул Чех, забавляясь внезапно пришедшей ему в голову переделкой известной скороговорки.

— Собственно, мы к вам ненадолго заскочили, чисто чтобы убедиться, что у вас всё в порядке, ну и прояснить пару вопросов, — добавил Антон, краем глаза наблюдая, как Чех пытается не пялиться на фейри. Получалось это у мага-металлика из рук вон плохо, но Захарьина, похоже, придурочный взгляд Игоря ничуть не смущал. Интересно, это ему театральная выучка помогает, или он по жизни такой непрошибаемый?

Шастун протянул своему тёзке фирменный вишнёвый пирог Арса.

— Клыкастик обещал вашим детям пирог, да и… помянуть бы погибших надо. Хотя бы так, — пояснил Антон, чувствуя, как сипнет голос к концу фразы. Казалось бы, семейство дриад ему чужое, Шастун даже с ними не был знаком, разве что кое-как запомнил, что женщину звали Розой, но почему-то всё равно было больно где-то глубоко в груди. Должно быть, потому, что он видел, как вампкуб опечален их несвоевременной гибелью, или потому, что в их гостиной по-прежнему лежала на диване так и не приходящая в себя девочка, в один день потерявшая привычную жизнь…

— Хотя бы так… — эхом откликнулся Захарьин, принимая коробку с пирогом. — А что Лика? Так и не пришла в себя?

— Пока нет, — нахмурился Шаст, — но наш целитель над этим работает, да и Арс чуть ли не пылинки сдувает. Уверен, она обязательно очнётся.

Первое правило участкового мага: при общении с подопечными выражай уверенность, даже если на самом деле совсем не уверен. Боевые маги являются представителями Ведомства, столпа правопорядка, опоры для беззащитных людей и нелюдей. Обыватели доверятся лишь сильному, уверенному защитнику, так что нужно соответствовать.

Как бы сложно ни было.

— Удалось найти что-то новое? — сдержанно поинтересовался маг. Со стороны могло показаться, что он переводит неудобную для себя тему, но по факту его реплика являлась продолжением прежней темы: очнётся девочка, и куда её девать? Каждому ребёнку нужен дом, нужны любящие родители, или хотя бы люди, — а в их случае лучше нелюди, — способные взять родительскую роль на себя.

— Кажется, скоро половина театральной труппы внесёт мой номер в чёрный список, поскольку я задолбал их звонками, — Захарьин невесело усмехнулся краем рта. — Родители Розы давно умерли, а по линии Даниила мы вообще ни одного родственника не знаем. Пока что единственным известным родичем остаётся то ли двоюродная, то ли троюродная сестра Розы, но, как назло, каждое лето она месяц, а то и больше, гостит у своих родителей, и дозвониться к ней в это время нереально.

Фейри подозвал сыновей, дал старшему коробку с пирогом и поручил аккуратно отнести на кухню, а младшему — сообщить маме о гостинце, и вновь вернулся к разговору.

— Да и когда дозвонимся, не факт, что это поможет: куда молодой девушке, у которой ни кота никогда не было, ни мужа, ребёнка на себя взваливать? Ладно бы в уже сложившуюся семью девчушку отдать, но одинокой девушке это лишнее бремя: тут себя-то порой прокормить не получается, куда ещё лишний рот? Это ж и на личной жизни крест, и на работе нормальной. Вон младший когда болел, нам с женой приходилось по очереди брать больничный, ведь никакой работодатель не потерпит подчинённого, который слишком часто это делает, но вдвоём-то справиться ещё можно, а если одна, да ещё и вчерашняя студентка, которой ещё сложнее найти работу… — Захарьин махнул рукой, показывая, что дело труба.

— И всё же не оставляйте попыток до неё дозвониться, — попросил Шастун. — Как ни крути, после такой потери Лике очень нужна семья. Мир не без добрых людей, и вполне возможно обрести хороших родителей и через удочерение, — на этом месте Антон вспомнил разномастную детвору Макара, — но маленькой дриаде всё же будет лучше с тем, кого она уже знает и любит. Хотя бы на первых порах.

— Мы бы взяли Лику к себе, — извиняющимся тоном начал Захарьин, и Антон чётко осознал: не возьмут, — да только и без того третьего ждём, или третью, неизвестно пока. Сиротке очень много внимания потребуется, чтобы в новую семью вписаться, а во время беременности и последующей возни с младенцем совсем не до того.

Заверив, что он всё понимает, и что рано или поздно маленькая дриада всё равно обретёт дом и семью, Шастун распрощался со своим тёзкой и ушёл, прихватив, разумеется, своих спутников.

— Наврали про привлекательность, — разочарованно протянул Чех, когда они отошли уже довольно далеко. — Хотя уши прикольные.

Антон на это заявление лишь фыркнул. Нормальному мужчине вообще трудно оценить привлекательность другого мужчины, особенно если она не подчёркнута различными дополнениями вроде удачной причёски, стильной одежды или умения подавать себя, как, к примеру, у Арса. Тем более, что боевые маги, работающие в пятёрках, часто видят своих сослуживцев, также находящихся в хорошей физической форме: массивных, но подтянутых землевиков, гибких грациозных водников, поджарых тонкокостных воздушников, мускулистых металликов… Разумеется, после примелькавшихся коллег любой менее тренированный человек или нелюдь мужского пола с непривычки кажется им не слишком-то привлекательным.

— Какой смысл судить обо всех остроухих по единственному представителю этого народа? — возразил Кукота. Ну да, ему-то на жизненном пути наверняка немало разных фейри попадалось.

Следующие пару часов они бродили по району почти молча — прислушивались, приглядывались, пытались ощутить магическим чутьём отголоски чужой магии… которой тут не было. Тишь да гладь: всё спокойно, никаких следов врага, никаких отрезающих косы хулиганов, никаких подозрительных личностей в одежде не по погоде, никаких убийств… Благодать! Или скука, хотя Антон предпочитал поскучать, а не вновь сталкиваться с результатами деятельности преступников.

***

Финальной точкой их маршрута была квартира Оксаны, той самой фейри, которую лишил косы неизвестный злоумышленник.

К тому моменту, как они поднялись на четвёртый этаж пятиэтажки и позвонили в дверь, Чех уже оправился от разочарования в привлекательности фейри и вновь пребывал в радостном предвкушении.

— Тихо ты, — слегка запыхавшись после непривычной нагрузки (ещё бы, работа-то у артефактора в основном сидячая) осадил его Кукота, — ведёшь себя, как собачонка, услышавшая возвращение хозяина. Я бы на месте этой девушки, увидев такого оболтуса в глазок, не стал бы дверь открывать.

— Но глазка-то нет… — попытался возразить Чехов.

— То, как ты топчешься, и без глазка слышно.

— Всё-всё-всё, молчу и стою смирно, — состроил святую невинность Игорь. В отличие от кузена, он ничуть не запыхался: на заданиях порой и повыше подниматься пешком приходилось, да и регулярные тренировки не дают расслабляться.

Наконец из-за прочной металлической двери послышались лёгкие девичьи шаги.

— Пошёл нахуй, придурок! Заебал уже, я щас ментов вызову!

Да уж, не этой фразы Антон ожидал от мелодичного голоска нежной фейри…

— Давайте обойдёмся без ментов, я и сам немного мент, — миролюбиво предложил он. — Я к вам по делу. От Арсения. Он говорил, кстати, что театр лучше клуба, хоть каффы вам безмерно идут.

Среди нечисти хватало как беззаботных раздолбаев, радостно открывающих дверь всем и каждому, так и наученных жизнью личностей, которые вполне могли и не открыть незнакомому человеку. Именно поэтому, если помимо обычного патрулирования в планах было посещение кого-то из списка тех, кому клыкастик с Захарьиным не сумели дозвониться, Арс обязательно придумывал фразу, которая дала бы его знакомым понять, что визитёры действительно пришли от Арсения.

Сам же вампкуб в дежурствах уже не участвовал — Антон убедил его посидеть пока дома. На Арсения и без того все шишки сыпались, и пока он всё ещё слегка ослаблен недавним ранением, лучше перестраховаться. Да и Елику его помощь пригодится: приготовить и принести обед, разыскать в кладовке необходимый инвентарь, приглядеть за девочкой, пока целитель будет варить очередное зелье…

— Ой… — в голосе девушки послышалось смущение. — Извините, это я не вам говорила.

Антон насчитал шум как минимум двух дверных замков, не считая бряцанья отодвигаемой цепо́чки, прежде чем дверь распахнулась и пред ними предстала симпатичная фейри с короткими русыми волосами.

— Заходите, чего на пороге стоять, — улыбнулась она. — И ещё раз простите за такое грубое приветствие. Меня в последнее время доканывает один влюблённый придурок, задолбал уже совсем, а дверной звонок отключить не могу, слишком высоко висит, я даже со стула до него не дотягиваюсь. 

— Так вот почему у Арса никак не получалось дозвониться! — не удержавшись, воскликнул Антон, проходя внутрь. В конце концов, дежурство уже окончено, патрулирование прошло без происшествий, а тут хоть возможность посидеть, отдохнуть, а может, даже немного перекусить — что ему, что его внутреннему огню не помешало бы подкрепиться.

— Да, настырный поклонник каким-то образом раздобыл не только мой адрес, но и телефон, и даже контакты в соцсетях, а блокировать бесполезно — всякий раз находит новый способ со мной связаться. Так что последние несколько дней сижу без связи, почти никуда не выхожу, чтобы с ним не столкнуться случайно, мало ли что…

Антон решил, что нужно будет заняться и этим вопросом: маловероятно, конечно, что придурковатый сталкер связан с источником всех их проблем, но в любом случае перестраховаться не помешает, да и если у милой фейри нет внушительного старшего брата, который отогнал бы горе-ухажёра, сойдёт и маг-огневик…

Спохватившись, что остальные до сих пор не представлены, Шастун поспешил исправить ситуацию.

— Как вы, возмо…

— Ты, — перебила его Оксана. — Не вы, а ты, мне же не двести лет.

Антон вспомнил о возрасте Арса, и ему стало смешно от мысли называть вампкуба на вы.

— Ладно. Итак, Оксана, как ты, возможно, помнишь, меня зовут Антон, я маг, а также истинный Арсения. Со мной пришли мои друзья, тоже маги: Игорь, — Чех приветливо улыбнулся, — и Михаил, — Кукота сдержанно кивнул. Металлическая птица обиженно курлыкнула, и Шастун поспешил добавить: — А ещё с нами сокол Вася.

— Оксана, — для проформы представилась девушка, по очереди протягивая им руку. Артефактор ограничился деловитым рукопожатием, а вот Чехов отличился: поцеловал даме ручку, отвесив своеобразный комплимент на тему Оксаниной обалденной внешности.

И тут же схлопотал от кузена подзатыльник.

— Ты мне тут это, гла́зки не распускай, тебя, между прочим, Топольня дома ждёт! — сердито бросил Кукота.

— Топольня? — недоуменно переспросил Шаст, отчего-то представив сначала ожившее дерево, затем дриаду с тополиными листочками в волосах, а потом и вовсе обездвиженную тополем вампирессу.

— Жена моя, Юлька Топольницкая, — с мечтательным видом пояснил Чех, продолжая потирать пострадавший затылок. — Мишань, ну вот чего ты так, а? Оксана же действительно обалденно выглядит, это разве что слепой не заметит, а я женатый, а не безглазый, и ничего такого не имел в виду, просто приучен к рыцарственному обращению с прекрасными дамами!

Антон кое-как сдержал смешок, вспомнив, как буквально на днях Игорь собачился с Валентиной Петровной, которой, как обычно, что-то там не понравилось — то ли что «чужие по подъезду шастают, небось к той бессовестной с девятого, или вообще к наркоману из сорок второй», то ли что Чехов с ней не поздоровался, то ли ещё что, ей же только дай повод… Впрочем, видимо, склочная пенсионерка к категории прекрасных дам не относилась.

Оксана пригласила гостей на кухню, предложив им на выбор печеньки и бутерброды с колбасой (все единогласно выбрали бутеры — проголодались за время дежурства). Никому не хотелось говорить о плохом за едой и портить аппетит девушке, тоже решившей перекусить, так что о деле пока не заговаривали, обходясь болтовнёй о всякой ерунде.

— СКОВАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ, СВЯЗАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕЛЬЮ! — вдруг прогремело из динамика смартфона, и Антон, спешно извинившись, принял вызов.

Все присутствующие с плохо скрываемым любопытством поглядывали на него: кто-то искоса, а кто-то, вроде простого и свойского мага-металлика, бесхитростно и прямо.

— Клыкастик? Что-то срочное? Фух, успокоил. Да, мы уже у Оксаны, но ещё толком ничего не рассказали. Дать тебе её? — Получив согласие, Антон протянул девушке телефон, вновь присаживаясь на стул, с которого пришлось вскочить, ведь сидя доставать телефон из заднего кармана не особо-то удобно.

Принимаясь за второй бутерброд (объедать девушку было немного стыдно, но голод оказался сильнее совести), Антон наблюдал за девушкой, по её реакции прикидывая, что говорит ей Арсений. Можно было бы просто прислушаться, но, во-первых, подслушивать чужие разговоры нехорошо, во-вторых, ему как следователю полезно понаблюдать за проявлением чистых, искренних эмоций, чтобы обзавестись опытом, позволяющим легче распознать наигранные… А в-третьих, почти у него над ухом Чех с аппетитом уминал вот уже третий бутер, в то время как устроившийся с другой стороны механический сокол довольно поскрипывал, отзываясь на ласку своего создателя, и сквозь этот шум было сложно что-либо расслышать.

Фейри с чуть испуганным видом схватилась за прядку волос — наверное, речь зашла о том, кто обрезал ей косу.

Вскочила со стула и принялась нервно расхаживать по кухне — видимо, узнала о нависшей над нечистью угрозе.

Потрясённо охнула, тут же горестно прикрыв рот ладонью — шокирована произошедшим с дриадами.

Поговорив ещё немного, она вернула телефон Антону.

— Да, Арс? Хорошо. Ага. Разумеется. Мы уже скоро домой пойдём, тебе что-нибудь купить по пути? Ладно, буду иметь в виду. Увидимся. Я тоже, клыкастик. — На последней реплике фейри умилённо посмотрела на него, и Шастун запоздало осознал, что со стороны это могло прозвучать как типичный для пар обмен нежностями: «Люблю, скучаю — я тоже».

Вот только в заключительной фразе Арса не было ничего такого.

«Очень надеюсь, что Лика скоро придёт в себя».