наручники и веревка — обычно, для него плёвое дело, но сейчас… сейчас Дайске был беспомощен как никогда.
обстоятельства сыграли с ним злую шутку, серьга с Эвристом валялась где-то на полу, раздавленная чьим-то ботинком — последнее, что сказала ему Судзуэ, было:
«Задержите его. Като скоро прибудет. Потяните время».
ему нужно просто не дать Францу выйти отсюда. у Камбэ прострелена нога — для того, чтобы любой план побега закончился его неудачей. слишком предусмотрительно., но сильнее боли сейчас только ненависть. к отцу, и к этому чёртовому Францу, который сейчас лишь лукаво улыбался, стоя в нескольких метрах от него. тот смотрел на него краем глаза, разговаривая с кем-то из экипажа. судя по всему, они пошли караулить вход в трюму.
теперь они наедине.
— Дурным решением было идти против папочки, не думаешь? — послышался голос Вайнски, который направился к безоружному сейчас детективу. Камбэ лишь нахмурился, продолжая игнорировать очевидную провокацию. Тем временем, телохранитель подошел лишь ближе — встал прямо напротив него, чуть наклонив голову вперед, чтобы посмотреть Дайске в глаза.
— Намерен играть в молчанку? Значит, где второй ты мне тоже не скажешь? в ответ — лишь молчание.
— Хорошо, пусть будет так. нога Франца небрежно быстро рвётся вперёд, наступая прямо на промежность детектива, что у того вызвало лишь удивление, что было очень хорошо видно по его широко раскрывшимся глазам — злости тоже прибавилось. и он стал интенсивно двигать ногой — и судя по его выражению лица, ему было очень весело. и останавливать веселье он явно не собирался. в следующий момент Вайнски достал пистолет — видимо, на случай, если оружие, закрепленное на руке, откажет — но сейчас ему найдется немного… другое применение.
сталь проходится по нижней губе детектива — медленно очерчивает контур губ и утыкается прямо в зубы, которые Дайске предварительно сцепил, практически машинально. Франц не остановился.
— Ну же. Будь хорошим мальчиком. Камбэ бы ни при каких обстоятельствах бы не открыл рот — но нельзя давать Францу отвлекаться от него — все его внимание должно быть сфокусировано только на нём. и он расслабляет челюсть. даёт пистолету коснуться языка, обхватывает ствол губами, и смотрит на телохранителя сверху вниз. чувствует, что чужая нога давит лишь сильнее, но игнорирует.
а этот ублюдок искренне наслаждается.
проводит пальцем по курку и имитирует рукой выстрел, проталкивая пистолет чуть глубже.
— Bang.
наслаждается настолько, что даже не замечает, как Хару выносит охрану — только хочет обернуться на посторонний звук, как Камбэ решает пойти ва-банк — и стонет. громко. проклинает то, что Хару медлит, то, как ему приходится унижаться, но делает. это, естественно, привлекает чужое внимание куда сильнее секундного шума за дверью.
— Тебе такое нравится, да?
Дайске вздыхает — устало, разочарованно, но все ещё, по возможности, сексуально. но, видимо, зря — ведь пистолет проникает ещё глубже, и он давиться, начинает кашлять — специально, слишком громко. тайминг идеальный — Хару проникает в трюму, однако от зрелища, которое ему пришлось наблюдать, он чуть не уничтожил всю конспирацию — вовремя закрыл ладонью рот, чтобы не ахнуть. хотя, это в какой-то мере даже подстегнуло его к действию: Вайнски заметил полицейского слишком поздно — Като успел его вырубить. а Камбэ лишь облегчённо выдохнул, когда его рот наконец-то освободился. Хару же просто стоял в шоке несколько секунд после увиденного, что очень взбесило его партнера.
— Чего ты смотришь? Развяжи меня немедленно.
он так и поступил — практически моментально. бежать пришлось пока в наручниках.
— Ты ничего не видел. Усёк?
— Да… Ничего.