Вообще-то Лаура уже собиралась спать: было за полночь, она валилась с ног, а утром ей выходить на очередную смену, и не мешало бы быть бодрой хоть немного. Но — на террасе заметила знакомую фигуру на лавочке, — и рука сама как-то потянулась к шуршащей ветровке, кое-как спасающей от ночного холода.
Накинула ее прямо поверх пижамы.
И хотя старалась быть тихой, Лотта все равно её заметила — обернулась и качнула рукой с зажатой меж пальцами сигаретой.
— Опять не спишь.
Лаура заправила встрепанные пряди за уши и пожала плечами:
— Не хочу.
Не говорить же, что выбежала она только ради Лотты. За такое и на смех поднять могут.
Лаура бы подняла, если бы ей кто-то такое сказала.
Кто-то, кто не Лотта.
Лотта вообще могла бы с ней только фразами из мелодрам и говорить. Она же умеет, Лаура слышала. И завидовала: с ней-то Лотта всегда обходилась обрывками фраз и чем-то простым, неизящным, так не похожим на те длинные и витиеватые предложения, в которых она рассыпалась перед другими. А то и вовсе молчала.
Улыбалась только куда-то вдаль.
Лаура только спустя месяц ее отдыха поняла: Лотта выбирает слова.
И от этого становилось тепло.
— У тебя смена с утра.
— А мне не спится.
Лотта улыбнулась сквозь сигаретный дым:
— Тогда сядь с другой стороны.
Ее привезла в начале июня подруга, бледную, хмурую и похожую на призрака в дорогих солнечных очках. Они спорили о чем-то в холле вполголоса, а потом сняли номер на двоих. И продолжили спорить, направляясь к лифту.
Чемодан при них был только один. Совсем маленький.
Телефон на коленях Лотты засветился. Лаура кинула взгляд — успела заметить «Отец» в имени контакта, прежде чем Лотта сбросила вызов.
И затушила сигарету.
— Ещё пытается, — усмехнулась криво.
Она ни разу не сказала, почему ее занесло сюда на целых три месяца, о чем они с подругой — Акшей — спорили тогда и почему она не отвечала на звонки отца. Наверняка это все было связано, но Лаура не решалась спросить.
Не думала, что Лотта ей расскажет.
Ведь кто они? Так, ночные собеседницы. Где-то между знакомыми и подругами. Скорее всего и не вспомнят, как лето закончится.
Хотя Лаура и хотела бы. И переписываться с Лоттой долго и обо всем, и кидать мемы, смешные только потому, что скинуты они в два часа ночи, и смотреть вместе фильмы, и просто болтать по скайпу… и, может (и об этом думала она совсем несмело), даже обмениваться сердечками посреди переписки. И каким-нибудь глупым «моя хорошая».
Рядом с Лоттой о таком мечталось само.
Она была похожа на принцессу, не меньше. Сбежавшую от дракона и спрятавшейся в едва ли трехзведочном отеле на берегу моря.
А Лаура ведь не рыцарь. Она так, второстепенная персонажка где-то на фоне, которая признается в любви и исчезнет во вспышке света.
Только мечтать ей и остается.
— Ты когда-то наблюдала за звёздами?
У Лотты талант будто: заводить разговор из ниоткуда, о чем-то совершенно отвлеченном, но все ещё важном.
И Лаура готова была отдать душу и все сбережения из конверта в комоде за эти разговоры.
— Ещё с детства! Даже телескоп свой был. Маленький. Я же хотела тогда, ну. Космонавткой стать. Все-все про космос знала.
— Все-все?
Лотта улыбалась и смотрела на Лауру вполоборота — так, что сердце ёкнуло, и наверняка она сейчас покраснела — всегда краснеет, так ужасно и глупо, — и даже не заметила, как начала тараторить:
— Ну не совсем уж все, но очень много! У меня же столько книг в детстве было, энциклопедии всякие, от космоса не оторвать было! Каждый вечер за ужином что-то новое рассказывала, и меня же все слушали, представляешь!
— А почему не поступила?
Лаура осеклась.
И сразу же ссутулившись, бросила в бетон под ногами:
— Деньги.
Лотта молчала, наверное, с минуту.
— Мне жаль, — наконец ответила она.
— А, — Лаура отмахнулась. Хотела сказать что-то о том, что в космосе она бы Лотту не встретила, но опять подумала, что её за такое засмеют. — А ты… кем хотела стать?
— Докторкой. И до сих пор хочу.
А потом засмеялась.
Тихо и так коротко, что Лаура даже подумала, будто ей послышалось.
— А ещё хотела быть космической принцессой, но это когда совсем была маленькая.
— Но ты похожа на принцессу.
— Вот как?
Она даже не заметила, как это вырвалось. И покраснела ещё сильнее.
— Ну ты и правда… внеземная.
Раньше это работало лучше.
Но Лотта засмеялась опять — коротко, тихо и очаровательно:
— Возможно. Мне нравится.
Лаура не дышала — смотрела только на нее, счастливую, с желтыми бликами от горящих ещё где-то сверху окон. На короткие волосы и улыбку, оставшуюся ямочками на бледных щеках.
На Лотту, которую она, кажется, прежде не видела такой веселой.
Она отвернулась, смутившись вдруг ещё сильнее — скрыла за кудрями красные щеки, — и заметила расчертившую небо полоску.
Счастливая Лотта сразу всплыла перед глазами, когда она зажмурилась, чтобы загадать желание.
Может, рыцарью в сияющих доспехах ей никогда и не стать. И победительницей дракона — тоже. И может, она никогда так и не выберется из той второстепенной тени, но —
хотя бы одно лето провести рядом с принцессой.
Этого желать она ещё может.
— Загадала?
Лотта продолжала улыбаться.
Лаура кивнула и скинула кудри со лба.
— Ага! А ты?..
— И я.
— Как думаешь, сбудется?
Лотта пожала плечами.
— Это… зависит от того, работаешь ли ты тут все лето.
Лаура перестала дышать. Запахнула зачем-то ветровку, хлопнула пару раз глазами, спросила сдавленно:
— Что? — и тут же добавила тихо: — ещё и весь сентябрь…
А Лотта вдруг перестала улыбаться.
И отвернулась к небу.
— Я не хочу торопиться и не хочу торопить тебя, так что… давай скажем, что мне понравилось проводить с тобой эти ночи. Не хочешь…
Она замялась.
Лаура смотрела на то, как она закусывает губу и как стучит пальцами по чугунному поручню, и не верила. Не могла поверить.
—…сходить куда-нибудь? Завтра после твоей смены.
— То есть это свидание?
— Если ты хочешь — да.
— Хочу.