В роскошном замке призрак обитал,

Охваченный безмолвною тоской,

И был сражен любовью наповал.

Закручен он осенней кутерьмой,

Он целовал пята теней,

Держал обет простой:

Чем тише он, тем ближе к ней.

Так думал, так ему казалось,

А в голове лишь образы кричали: «пей

До дна свирепую печаль»; кичались

Тем, что стройны формы их,

Что их черты, видны, а не невидимы, смеялись.

Жаль, их голос слишком тих,

И крик их рассекал не тьму, но свет

Лишь в сердце одного — удар под дых.

Так, те призраки внушали страх, «привет»

Их грозный все крушил внутри:

Взлелеяны надеждой, средь всех других примет

Там высились пестревшие цветы,

Но зловредные сомнения роились,

И пыталось их сгубить то воинство из тьмы.

В глазах ночи кроились,

Их вид вселял в иллюзию отвагу,

В глазах звезды молились

Облака до слез, и, вынув шпагу,

То, что привиделось, готово было защищать:

Защитник той не нужен был, однако.

И стены поджимали, и время побежало вспять,

И снова здесь те рвы, овраги, громы, драки,

Люди, споры — тошно. Глядь:

Бежать не получилось... И плащ во мраке,

И призрак на том месте, где стоять

положено — закован в страхи,

Кандалы на шее. Но будет прясть

Он новую судьбу, в молчании своем

Слова чужие будет в мысли красть.

Трагедия вот в чем:

Влюблен он был в тот замок,

В котором сам же заточен.