Тени прошлого

В этом маленьком семейном ресторанчике в обед всегда было многолюдно – низкие цены и вкусная еда привлекали сотрудников фирм, расположенных в ближайших кварталах. Меню разнообразием похвастаться не могло, зато заказ приносили очень быстро и даже самые скромные чаевые всегда вызывали улыбку у дочек владельца.

Леннард Нэш по обыкновению сидел за столиком у окна и задумчиво ковырял вилкой тушеную говядину, разбирая ее на волокна и складывая в углу тарелки. Мужчине абсолютно не хотелось есть, его душевное состояние находилось на грани нормального, скорее он был очень подавлен. Для него этот день проходил под грифом «черной годовщины». Четыре года назад его бросил человек, любимый человек. Они не жили душа в душу, но и никаких поводов для стремительного разрыва Леннард не заметил, тем более потом, когда остался один. Да, конечно, у них было длительное затишье в постели, за полгода до разрыва они всего пару раз занимались петтингом.  

Он не видел обеспокоенных взглядов работников ресторанчика, которые моментально поняли, что с постоянным клиентом сегодня что-то не так: нет привычной аккуратности, собранности и плавности в движениях. Его темные волосы были в беспорядке, спадая на уши, а зеленые глаза выглядели потухшими, не выражавшими никакого интереса к происходящему вокруг. Леннарду даже казалось, что его печать Элизаме* зудит – кожу неприятно жгло под синими цветами альпийской аквилегии, они, словно змеи, подняли бутоны на тонких стеблях, вставая в боевую стойку. Разумеется, сама печать на руке не изменилась, но у мужчины складывалось именно такое впечатление.

Леннард сидел и прокручивал воспоминания четырехлетней давности. В тот день он пришел с работы пораньше, чтобы успеть собраться и поехать на выходные к родителям любовника. В отличие от его собственных родственников, чета Одли хорошо восприняла новость об ориентации сына и не стала рубить на корню все связи. Леннард думал, что пришел тогда домой первым, но ошибся. У двери стояли сумки, слишком большие и слишком много, а сам Перси находился на кухне у окна и смотрел на улицу. Он даже не обернулся, когда до его плеча дотронулись.

- Я ухожу, - почему-то бесцветный голос Перси болезненно ударил в самое сердце.

- Подожди, я сейчас соберусь.

- Нет, - казалось, Перси рубил словами не только душу, но и тело. – Я ухожу от тебя.  

- Что? – Леннард ошарашенно смотрел на затылок любовника.

На его вопрос не ответили, даже не повернулись, чтобы посмотреть в глаза и увидеть, как меняется выражение лица с растерянного на искаженное болью. Леннард глотал воздух, словно выброшенная на берег рыба, его ноги подкашивались, а тело похолодело. Он не мог поверить, что его Перси, его самый близкий и дорогой человек, оставляет его. Только не он.

- Одли? – едва слышно прошептал Леннард.

- У нас нет будущего. Я больше не могу быть с тобой. А ты сможешь прожить долгую и счастливую жизнь, - голос Перси был безжизненным, настолько безэмоциональным, что походил на автоответчик.  

- Не тебе решать, - зло выплюнул он.

- Возможно, но я решил.

Перси, наконец, повернулся и посмотрел в чужие глаза, отчего Леннарду стало только хуже. Взгляд оказался настолько же равнодушный, как и голос, в нем не было ничего, кроме безразличия, убивающего все крупицы надежды на разрешение ситуации. Он чувствовал, что это тупик, конец, полный разрыв. Быстро, без лишних сантиментов, как пластырь оторвать.

Медленно моргнув, Перси разорвал зрительный контакт. Ничего не сказав, он обогнул стоящего на пути мужчину и шагнул в сторону коридора, но уйти не смог. Леннард с силой сжал его предплечье, не позволяя двинуться с места.

- Я люблю тебя, - спокойно произнес Леннард, не пытаясь этой фразой повлиять на решение любовника. – Не буду ждать, но буду любить.

Перси вздрогнул, словно от удара, хотя так могло показаться со стороны, что на самом деле он испытывал, оставалось загадкой. Он не стал вырывать руку, просто потянул на себя и, дождавшись, когда ее отпустят, вышел в коридор, исчезая из поля зрения бывшего любовника и из его жизни.

Леннард опустился на стул в тот момент, когда захлопнулась входная дверь. Он бездумно сидел несколько часов, уставившись в одну точку. Внутри было пусто, ничего не хотелось, ничего не было нужно, только холодная отрешенность. Он бы даже не запомнил эту треклятую дату, если бы не наткнулся на вечерний блог новостей, скачанный по дороге домой, который гласил: «Сегодня днем был заключен брачный союз между наследником Высокого Дома Вампиров - Аластером Ламиа и одним из самых загадочных существ».  

Смех, которым разразился Леннард, был похож на истерический – громкий, бесконтрольный, бессмысленный. В то время как он прощался со своей любовью, кто-то ее подтверждал, начиная новую счастливую жизнь.

Эти воспоминание болью отозвались в груди мужчины, который отложив вилку в сторону, перестал ковырять несостоявшийся обед. Столько времени прошло, а чувства продолжали его терзать. Леннард не мог забыться в других отношениях, насладиться чужими объятьями так же полно, как это делал с Перси Одли.

Ждал ли он Перси? Нет. Любил ли он его? Да.  

Леннард выплыл из своих раздумий только тогда, когда за его стол на стул напротив сел человек. Он отметил, что светлая кофта и черный пиджак были из весьма дорогой ткани, да и пошиты качественно. Мужчина всегда обращал на одежду внимание, так как сам занимался производством достаточно известного и популярного бренда для солидных господ. Эта привычка редко приносила пользу, если только не нужно было вычислить потенциального партнера на больших мероприятиях. Но сейчас он смог отвлечься от гнетущих мыслей в попытке определить из чего именно сделана кофта.

Это действие настолько захватило Леннарда, что он запоздало понял, кто именно присел за его столик. Он с неким страхом и опаской изучал лицо мужчины: красивые правильные черты, заметные линии скул, серые глаза и светлые волосы, обрамляющие само лицо. За четыре года ничего не изменилось кроме длины волос, теперь они спадали чуть ниже, прикрывая шею.  

- Здравствуй, Леннард, - спокойно поздоровался Перси Одли.

Он промолчал. Впервые в жизни Леннард не хотел никак реагировать на чье бы то ни было приветствие. Он просто сложил ладони вместе и, переплетая пальцы, сел удобнее, всем своим видом показывая, что готов слушать. А еще Леннард заметил, что мужчина нервничает. Перси вообще редко показывал свое волнение, и сейчас его выдавал взгляд, который скользил по стенам, мебели, улице за окном и никак не мог зацепиться хоть за что-то.  

- Прости, - тихо начал Перси. – Прости.

Ему, видимо, требовалось несколько минут, чтобы продолжить. Он не собирался заканчивать говорить, однако слова давались Перси с ощутимым трудом.

- Не за то, что ушел тогда, наверное, это мой самый правильный поступок. Прости за то, что вернулся.  

Слушая и осматривая мужчину, Леннард не мог понять собственных эмоций. Он был рад увидеть Перси, но не подозревал, зачем тот пришел к нему, зачем снова врывается в его жизнь. За четыре года Перси Одли стал еще привлекательнее – более статный, солидный.

- Не хочу жить без тебя, Леннард. Я думал, тяжело будет только в начале, когда нужда ощущать тебя рядом была свежа и остра, но оказалось, что это не мимолетная привычка, а фундаментальная потребность. Я просыпаюсь ночью, потому что мне неудобно спать без твоей головы на пояснице, ем по воскресеньям на завтрак невкусную кукурузную кашу с пармезаном, и душ принимаю в той омерзительно холодной воде, которую ты так любишь. Я пытался жить без тебя, старался воспротивиться необоснованному стремлению делать так, как ты научил меня, но не могу. С каждым днем я все сильнее стремился соблюсти режим, который ты придумал для меня. Я даже прочел все книги твоего любимого писателя. Ты всегда говорил, что он знал больше, чем остальные люди его времени. И мне понравился Стивен Кинг, особенно его книги «Сияние» и «Под куполом». Я пью морковный сок и ем при помощи ножа и вилки, и постельное белье застилаю только синее, потому что ты так делал.  

Перси прервался. Он впервые посмотрел в глаза Леннарду с того момента, как сел напротив. В его взгляде не было страха, только тоска.

-  Я не сразу понял, что когда жил с тобой, несмотря на все твои заморочки и правила, то отдыхал душой. А сейчас я как робот исполняю все, чтобы поддерживать тело в максимально здоровом состоянии, - Перси громко сглотнул. – Я должен был уйти от тебя навсегда, это было бы лучше… для тебя.

- Почему?  

Единственное произнесенное Леннардом слово заставило мужчину вздрогнуть, настолько голос был сухим и безразличным.  

- За семь месяцев до того как я ушел, - он повторно сглотнул. – Помнишь, я попал в аварию? Это была масштабная авария на шоссе, впрочем, ты это и так знаешь. От удара о другую машину мою искорежило. Помимо всех ранений и повреждений, когда я выбирался, то порезал ладони. В одной из соседних машин пострадала семейная пара: женщина смогла выбраться, а ее муж потерял сознание и истекал кровью. Я помог вытащить его и до прибытия медиков зажимал рану на шее мужчины. Нас вместе забрали в больницу. Мне обработали раны в процедурной, а его увезли в реанимацию. Женщина дала свою визитку и сказала, что если мне что-то понадобится, то я могу обратиться к ним, ведь я помог в трудную минуту.

Леннард прекрасно знал эту историю, он уже неоднократно слышал ее и в более красочных подробностях, однако перебивать не стал. Не просто же так Перси начал именно с нее.

- После, я был очень рад, что у нас не было секса. Сначала я не блистал энтузиазмом, потом твое недомогание с почками. В общем, я счел это за знак. Через пять месяцев после аварии, меня отправляли в командировку и заставили пройти медицинское обследование. Когда я получил результаты, то не поверил и сдал анализы еще раз. Позвонил той женщине, которая дала свой номер и, она подтвердила, что ее муж действительно болен, - Перси закрыл глаза. - У меня ВИЧ-ОР*. Я пропустил стадию, на который болезнь можно было вылечить. Теперь, я могу ее только блокировать, но являюсь носителем. Мне повезло, что в моем роду не чисто человеческая кровь, потому я могу с минимальным ущербом для организма жить дальше. Но ты. Ты человек с чистой родословной, у тебя в гене нет никаких примесей, а значит, если ты заразишься, то… - он посмотрел на Леннарда. – Этот штамм ВИЧа не лечится. Один единственный штамм, от которого еще не разработали вакцины. Именно им я заразился. И я знал, что если расскажу тебе, то ты ни за что не отпустишь меня. А если ты начнешь медленно угасать, сжираемый болезнью, которой заразил тебя я… Прости.  

Плотно сжав губы, Перси замолчал. Именно сейчас он выглядел опустошённым и измученным, словно несколько суток шел по пустыне в поисках воды, и никак не мог ее отыскать, полностью смиряясь с предстоящей участью. Рассказ получился рваным, скомканным, но он смог полностью передать общий смысл, ответить на вопросы «почему» и «как», раскрыть наконец-то причину их неожиданного разрыва.

Леннард выглядел и чувствовал себя на удивление спокойно, слишком удовлетворенно. Его сердце не колотилось как ненормальное, наоборот, стучало размеренно, как перед сном, а мысли вообще не мучали уставшее сознание. Состояние мужчины было очень близким к медитации, которую некоторые просвещённые называли нирвана. К сожалению, Леннард пробыл в этом состоянии недолго, им постепенно начала завладевать злость, бурлящая и всепоглощающая сила. Желание вскочить, схватить Перси за грудки и врезать по лицу, было невероятно мощным.  

Только выработанный за годы самоконтроль помог Леннарду не сорваться и не ударить сидящего напротив мужчину. Он глубоко вздохнул и долго и протяженно выдохнул, проделав эту манипуляцию со своим организмом несколько раз. Леннард поднялся и, даже не удосуживаясь оплатить сегодняшний заказ, обошел стол.

- Пошли, - сухо кинул он через плечо, удаляясь из ресторанчика.

Шаги Перси отчетливо раздались за спиной мужчины, когда они вышли на парковку автомобилей. Обе дверцы захлопнулись одновременно, машина моментально тронулась с места, вливаясь в бурный поток городской дороги. Леннард не думал о работе, об оставленных срочных делах и важных звонках. Он хотел только одного – быстрее добраться до тихого и спокойного места, чтобы окончательно определиться с их дальнейшим будущим.  

Мысли и чувства Леннарда метались, они даже не перекатывались от одного края к другому, они резко прыгали: то он был безумно рад, настолько, что его сердце трепетало от восторга; то невыразимо разъярен, настолько, что пульс ощутимо бил в виски, а руки сжимали руль только для одной цели – не свернуть шею человеку, сидящему на пассажирском сидении. Он радовался, что его Перси вернулся, и тем более, что признался во всем. И при этом Леннард злился, что тот ушел от него, даже ничего не сказав, не обсудив вставшую перед ними проблему. В нем уживалось два абсолютно разных чувства – любовь к Перси и желание убить его.  

Путь от машины до квартиры показался Леннарду очень длинным, он не знал, чем бы себя занять, чтобы не смотреть на мужчину, куда деть руки, чтобы не прикоснуться к нему или не ударить. Когда дверь его дома захлопнулась за ними, скрывая от всего мира, он сорвался.

Леннард резко развернулся и с силой толкнул мужчину к стене, прижимая его собственным телом. Он обхватил чужое лицо ладонями, обжигая холодные щеки горячим прикосновением. Их губы соприкоснулись и застыли. Не было ни малейшей попытки, ни с чьей стороны, превратить требовательное касание в нечто, хотя бы отдаленно напоминавшее поцелуй. Леннард и Перси просто застыли в странной позе, не похожей на близость двух любящих друг друга людей. Это напоминало механический контакт, как проверка качества материала, принимаемого на металлолом.  

Отстранившись и зло посмотрев на мужчину, Леннард откинул руку назад и размашистым движением влепил Перси пощечину. Сгорая в плену праведного гнева, он хранил молчание, то ли в попытке успокоиться, то ли ожидая оплошности со стороны бывшего любовника. Как бы поступил он сам в подобной ситуации, Леннард думать не хотел, отгоняя непрошенные мысли, чтобы не умалить чужой вины. Несколько минут они простояли неподвижно. Леннард злился, хотел причинить боль, ударить в слабое место Перси.

– Думал ли ты, Одли, что после твоего ухода я могу столкнуться с той же проблемой, но получить ее от другого человека? Конечно, я не пошел бы в разгул, и ты это прекрасно знаешь, но мог найти партнера с такой же болезнью? И сейчас ты мог бы увидеть перед собой ослабленное тело, потухший взгляд, или вообще никого не увидеть. Ты эгоист от макушки до кончиков пальцев на ногах, ты самый ужасный человек, ты садист и мазохист одновременно. Ты… ты… я ненавижу тебя и так люблю, – обессиленно проговорил Леннард.

– Знаю, все знаю, – сдавшись, ответил Перси. – У меня было много времени все обдумать. И я понял, что лучше ты придумаешь еще тысячу правил, будешь контролировать каждый наш шаг и вздох, чем жить без тебя. Я согласен на все твои условия, если ты простишь меня за предательство и примешь обратно.

– Я обещал тебе, Одли, что не буду ждать. Возможно, тебе некуда возвращаться.  

– От тебя никем не пахнет, в квартире тоже только твой запах. Если ты забыл, Нэш, мое обоняние острее твоего.

– Это еще ни о чем не говорит. Я не сказал, что у меня кто-то есть. – Леннард прикрыл глаза ладонью и потер веки пальцами. – Ты ушел из-за болезни, испугавшись заразить меня и потерять. Теперь, через четыре года я сам могу не захотеть заразиться. Тогда ты не дал мне и одного шанса, хоть как-то повлиять на наши отношения. Сейчас ты врываешься в мою жизнь и хочешь все вернуть. Не слишком ли эгоистично, Одли?

– Слишком, – покорно согласился Перси. – Где-то глубоко, очень глубоко в душе есть надежда, что ты выгонишь меня и никогда больше не позволишь увидеть.  

– Ты ни капельки не изменился, – с долей облегчения заключил Леннард. – Мне нужно время, чтобы изучить данные и разработать еще тысячу правил, – спокойно проговорил он, разувшись и направившись на кухню. – Купить набор посуды и полотенец другого цвета, если это нужно, и еще фиг знает что…

Он замолчал, когда руки Перси остановили его в коридоре и обняли, обхватив поперек груди и живота, заключая в крепкие, почти забытые объятья. Мужчина за спиной Леннарда дрожал, пряча лицо в его волосах и горячо выдыхая, почти обжигая кожу.  

– Ленни, Ленни, Ленни, – задыхаясь, шептал Перси.  

В его отчаянной попытке произнести имя любовника, сквозила целая гамма чувств, в которой сложно было разобрать, какое из них преобладает над другими. Радость, боль, грусть, любовь и страх, все переплелось в одном тихом сбивчивом голосе.  

***

Смятое синее постельное белье казалось черным в сгущающихся сумерках. На нем два сплетенных воедино тела выделялись бледным пятном, словно луна на ясном ночном небе. Неспешные и осторожные ласки, плотное трение разгоряченной кожи, звуки тяжелого дыхания и влажных томительных поцелуев сводили мужчин с ума. Пальцы касались самых чувствительных мест, обводя и надавливая, сжимая и освобождая. Губы горели, позволяя редким стонам срываться с них, низ живота сводило в сладком спазме, мысли любовников сосредоточились только друг на друге.  

– Ленни, позволь сегодня дойти до конца, – просяще прошептал Перси.

– Нет, – протянул мужчина, соблазнительно выгибаясь, – ты еще не заслужил.

– Я могу сорваться и либо взять тебя, либо оседлать.

– Можешь, – еще слаще проговорил Леннард, – но не станешь.

– И в этом моя беда, – сдался Перси.  

Он нежно огладил ногу Леннарда, скользнул ладонью меж тел и обхватил оба члена, плотно сжав у основания. На его собственный был надет презерватив, что позволило Перси беспрепятственно наслаждаться близостью, не отвлекаясь на тревожные мысли о безопасности партнера. Он очертил языком чужое ухо, прошелся поцелуями вниз по шее на плечо и вернулся к лицу Леннарда, вовлекая в чувственный поцелуй. Движение руки становилось все быстрее, дыхание сбивчивее, а стоны раздавались чаще.  

Томительная истома слишком затянулась, чтобы они могли сдерживаться и дальше, тела уже скручивало от напряжения, в ожидании разрядки. Леннард запустил пальцы в волосы любовника и, с силой сжав их в кулаке, притянул ближе к себе, заставив мужчину прогнуться, чтобы продолжить движения рукой. Несколько резких скольжений по плоти, и он кончил первый, рвано толкаясь бедрами в ладонь Перси, который, словно этого и дожидаясь, с удовольствием заурчал. Ему потребовалась всего минута, чтобы последовать примеру Леннарда и со сладким стоном рухнуть на матрац.  

Они лежали, успокаиваясь после длительных ласк. Пошлые мысли начинали рассеиваться, заменяясь более обыденными, дыхание выравнивалось, пока тела остывали. Леннард перекатился на бок, укладывая голову на обнаженную поясницу мужчины, приняв самую удобную для себя позу. Он в задумчивости выводил пальцами на бедрах Перси витиеватый узор, заставляя того вздрагивать и фыркать.

– Ленни, щекотно, – сдавленно прошипел мужчина, старясь не двигаться и не скинуть с себя любовника.  

– Ничего не поделаешь. Терпи, – со смешком ответил Леннард.

Перси положил руки на подушки и обреченно опустил на них голову, приготовившись к очередной пытке, выбора у него все равно не было. После дня его возвращения Леннард больше ни разу не упрекнул его и не напомнил о разрыве. Как и ожидалось, он придумал еще множество правил, разработал целую систему безопасности, чтобы Перси не дергался из-за каждого пустяка.  

– Слышал, ты вчера разговаривал с отцом, – осторожно начал Перси.

– Разговаривал, но ничего не изменилось. Это был очередной формальный звонок, чтобы убедиться, что все живы и здоровы.

– Надеюсь, они простят тебя.

– Я тоже.  

Леннард звонко шлепнул любовника по обнаженной ягодице и поднялся с постели. Лениво потянувшись, он направился в душ и, прежде чем войти в ванную комнату, мужчина обернулся тихо спросив:

– Ты сменишь постельное белье? – получив утвердительный кивок в ответ, заговорил снова. – И чай завари, пожалуйста.

– Я сделаю все, что ты захочешь, Ленни, абсолютно все, – тихо проговорил Перси, когда за мужчиной закрылась дверь.

– А ты, видимо, забыл, насколько у меня острый слух, – рассмеялся Леннард из ванной комнаты.

– Нет, не забыл, – одними губами прошептал мужчина.

________________________________________________________

* ВИЧ-ОР – штамм, придуманный автором.

* Печать Элизаме – татуировка любви, клеймо похоти, печать страсти.

Каждое человекоподобное существо рождается с небольшой татуировкой на руке. Бледное нежно выбитое клеймо искусно обвивает запястье. Тонкая плеть создает неровное кольцо спящего цветка. Нежные листики и бутоны, аккуратно разместившись на коже, ждут своего часа. Спящая печать Элизаме подтверждает невинность своего владельца.

Когда человек лишается девственности, клеймо изменяется, маленькие бутончики распускаются, создавая неповторимый рисунок, переливаясь симфонией красок, украшая запястье изысканным эскизом.

Но случается так, что татуировка реагирует не совсем обычно. В том случае, если во время первого секса партнер сможет доставить неземное наслаждение в совокупности с моральным экстазом, моментом счастья, печать распускается пышным букетом, усыпая руки роскошными цветками. Вьюн, ласково кружась по коже, своим ярким пятном вызывает зависть и восхищение у других людей.

Бывает и такое, что печать становится уродливым плющом, который ужасными засохшими ветками извивается, запуская свои когти глубоко в кожу, распространяясь до локтя. Подобное случается, если владелец метки попадает в страшные обстоятельства и лишается невинности насильно, испытывая физические и душевные муки. А клеймо несчастья остается на всю жизнь.

Также татуировка любви реагирует на сильное возбуждение и сексуальное влечение, начиная пульсировать, сильнее затягиваться вокруг запястья и расцветать дополнительными бутонами.

Печать Элизаме вызывает бурю эмоций в зависимости от ситуации. Хороших или плохих - каждый решает сам. Родители могут быть спокойны, видя спящее клеймо своей дочери; друзья - посмеиваться над двадцатилетним парнем, наблюдая подобную ситуацию, или восхищаться другом в четырнадцать, у которого уже красуются бордовые маргаритки.