Примечание
Сергей бездумно подходит к плите, включает газ и ставит сковородку. Он на автомате, словно робот, наливает в нее оливковое масло и начинает готовить стейк. Оно шипит, а брызги отлетают на его бледную кожу. Он никогда не любил готовку, особенно после того, как понял, что готовить больше некому.
Когда стейк достиг нормальной стадии обжарки, генерал выключил газ и вымученно улыбнулся. Он, забывая напрочь обо всём, хватает голой рукой ручку чугунной сковородки и мигом отпускает, прижимая ладонь к себе, а посуду вместе со своим обедом роняет на пол. Костенко быстро приходит в себя и мутным взглядом смотрит на ожог. Он совсем не такой, как остальные. От него ему почти не больно.
Оставляя за собой на кухне весь этот беспорядок, Костенко закрывает глаза и выходит из дома. В квартире ему душно и не комфортно. Машину ведёт по уже выученому маршруту и оказывается в месте, которое больше всего ненавидит. Ноги сами приводят его только к определённой могиле.
— Я снова здесь, Дима, — говорит он в пустоту и падает на колени рядом с могилой. — Прости, я опять не смог поесть.
Костенко уже не помнит, когда последний раз нормально ел. Вроде это было позавчера утром? Или то было три дня назад? Его колеги не могут понять, что с ним происходит. С чего это вдруг генерал-майор довёл себя до такого ужасного состояния?
Только здесь, возле него он может позволить себе плакать и кричать. Никому не по силам успокоить его, а смотреть на его терзания и подавно. Привыкнет, вернётся сам через время в прежнее состояние, думают все они, надеясь на лучшее.
Но Сергей успокаивается только тогда, когда подует со спины невесомый ветерок. И тогда генерал чувствует, будто его тёплая широкая ладонь легла ему на плечо и крепко держит, пока его слёзы не перестают течь по щекам.