Получить на свой день рождение не подарок, а руку и сердце любимого человека — это что-то невероятное и похожее на сказку. И Бэкхён так идеально сыграл в тот день главного героя, что расплакался на крыльце дома, а по-доброму усмехающийся Чанёль натягивал кольцо на его тонкий пальчик. Оно идеально подходит по размеру, приятно блестит на свету и грело сердце все эти дни в ожидании, когда уже закончится последний курс, защита, и они наконец-то смогут провести свадьбу.   

Бён разглядывает украшение и сейчас, подперев рукой щеку. Уже почти ночь, а сон всё никак не идёт, поэтому он сидит перед ноутбуком, где уже прошла половина фильма. Тот должен был его как-то отвлечь, помочь скоротать время, но Бэк всё никак не перестанет мечтательно представлять себя в белом костюме и глупо улыбаться, водя подушечками пальцев по клавиатуре. Потом похлопает себя по щекам, чтобы собраться, и вновь сдастся во власть эмоциям, откинувшись на спинку. 

Мама, наверное, уже привыкла за этот месяц к иногда звучащим из его комнаты тихим пискам и разговорам с самим собой.      

— Всё-всё, ложусь, — хватает мышку и закрывает браузер с никому ненужным фильмом, что обрывается на половине фразы. Хлопает крышкой ноутбука и падает на мягкую постель, тут же переворачиваясь на спину и раскидывая руки в разные стороны. Завтра, точнее, уже сегодня, они смогут нормально встретиться после столь затяжного расставания.      

Непередаваемые чувства.

***

— Если бы я знал, что меня променяют на альфу, то не стал бы встречаться с тобой, — ворчит Лухан, комкая в руках несчастную салфетку от бургера. Бэкхён усмехается, потягивая молочный коктейль. Он не мог больше в одиночестве ждать заветное сообщение от Чанёля, поэтому вытащил друга в свет. А тот, как только услышал причину, нахохлился. — Будешь? — протягивает надкусанный бургер.  

— Ты же знаешь, что я всё равно осторожно отношусь к еде в общепите.

— Ну и зря. Ничего ж тебе не будет, проверено Пак Чанёлем три года назад, гарантия сто процентов.      

Бэкхён фыркает. Да уж, кто бы знал, что это перевернёт всю его жизнь с ног на голову. Пошатнулось буквально всё.      

— И когда моя принцесса наденет платье? — лукаво спрашивает Лу, приподнимая одну бровь. Всё же обижаться на Бэкхёна просто невозможно, он улыбается, кажется, целыми днями, светясь изнутри. — Вы назначили точную дату?      

— Я бы тоже хотел знать, когда ты в платье под венец выйдешь, — задумчиво тянет Бён и отпивает ещё коктейля. Хань фыркает, вытаскивая кусочек картошки фри. — Нет, дату не назначили. Мы сейчас в принципе мало общаемся. Жду, когда Ёль освободится и отдохнёт хоть немного. А там и обсудим. Сегодня как раз это и должно случиться. Я сразу же напишу тебе, — резко наклоняется ближе к Лухану, понижая голос, и тут же задорно смеётся, откидываясь на спинку жестковатого диванчика.      

— Да, ты прямо окрылён, — макает картошку в соус, удивлённо наблюдая за совсем нетипичным Бэкхёном. Такое ощущение, что его разрывает от счастья.      

— Сам не верю, — омега включает экран телефона, но тот привычно молчит о новых сообщениях. Однако это ничуть не меняет его настроения. — Вроде ничего не писал. Ай, — он весь вздрагивает, когда на плечо ложится чья-то рука. Омега испуганно поворачивает голову.      

— Напугала? — громко смеётся Гахён, присаживаясь рядом, когда Бён чуть придвигается к окну. — Ничего не говори, — стреляет недобрым взглядом в Ханя, что уже точно хотел что-то ответить по этому поводу. — Как успехи? Думали, что если закончили универ, то на старосту можно хер забить? — и вновь хохочет.      

— Вот ты вечно из ниоткуда появляешься, — тянет Лу, отвлекаясь от поедания фастфуда. — Такое ощущение, что следишь за нами.      

— Скажешь тоже! Просто все разбежались, даже на сообщения не отвечают. Думала, наемся с горя, а тут вы, — роется в небольшом рюкзачке, выуживая телефон и кошелёк. — Пойду закажу что-нибудь, — поправляет светло-розовые волосы и уходит, оставляя приятный цветочный аромат.      

— Да, Гахён идёт такой цвет, я уже даже не помню, как она выглядела брюнеткой, — спокойно произносит Лухан, отправляя последний кусок в рот и приступая к следующему блюду.      

На этой ноте они продолжают есть уже в тишине. Даже подошедшая Гахён странно их оглядела, но не стала начинать какую-либо тему. Всё же мозгу надо немного отдохнуть и понять, что вся эта ахинея закончилась хотя бы до трудоустройства. Их тишину прерывает слабое жужжание телефона Бэкхёна. Тот тут же хватает его и расплывается в широкой улыбке, сверкая глазами.      

— Мне пора идти, — усмехается, когда Гахён недовольно мычит, ведь ей придётся вставать и отвлекаться от трапезы.      

— Оставляет меня, что за безжалостный человек, — театрально вздыхает Лухан, замечая, как Бэкхён ещё больше улыбается.      

— Ничего, у тебя есть Гахён.      

— Она опять будет меня терроризировать рассказами про своих глупых знакомых, — возмущается ему вслед Лу, а Ли с Бёном вместе смеются.      

— Ну вот видишь, не соскучишься. Пока! — машет обоим рукой и выбегает из здания, хлопая дверью. Сегодня необычайно жарко, поэтому холодный стаканчик в руке приятно охлаждает кожу. Он шагает с такой скоростью, что даже не замечает, в какой момент появляется отдышка. Приостанавливается и гладит бок, что будто специально начинает покалывать. Однако желание поскорее увидеть Чанёль пересиливает, и омега продолжает шаг. Бэкхён ещё раз проверяет сообщение о месте встречи и в ожидании обхватывает коктейль двумя ладошками, закусывая губу.      

Шаг, ещё шаг. Останавливается, делая глубокий вдох-выдох.      

Альфа выключает экран и утирает пот со лба. Эта жара его добивает. Даже нормально не выспишься, потому что потеешь каждые пять минут. Уже прошла неделя после защиты, и он не может дальше продолжать тратить дни, поэтому собрался с силами и поднялся с дивана, чтобы, наконец, встретиться с Бэкхёном.

От одного представления его счастливого лица теплеет в груди.      

За эти всего лишь три года они изучили друг друга вдоль и поперёк. Если раньше Бэкхён казался таким тихим и вечно смущённым, то теперь Пак полностью прочувствовал его скрытый характер. Бён и злиться умеет, и раздражаться, и недовольно фыркать, морща нос. А ещё омега обидчивый, слишком обидчивый, оказывается. Отходит хоть и быстро, но терпеть больше нескольких суток старательное игнорирование — самое страшное в жизни альфы.      

И с этим страшным он, к сожалению, сталкивался несколько раз.      

Чанёль замечает омегу сразу же. Он, вытянувшись, стоит к нему спиной, рассматривая идущих навстречу людей. Как же трудно сдержаться и не сгрести его в охапку, только Бён вряд ли обрадуется такой неожиданности. Он никогда не сможет перестать бояться чужих людей. И как приятно осознавать, что ты совершенно не чужой в этом плане человек, а единственный, кто может дотрагиваться до этих мягких щёк и аккуратного носа губами.      

— Долго ждёшь? — сначала голосом показывает, что это он, после ждёт пару мгновений, чтобы омега успел переварить информацию и учуять его запах. Вот теперь можно аккуратно обвить его талию руками и прижать к груди спиной, чмокая в сладкие коралловые губы. Бэкхён повернулся с лёгкой улыбкой в идеально точный момент.      

— Нет, только пришёл, — проводит пальцами по тыльной стороне ладоней альфы и слегка обхватывает их. — Ну, Ёль, — смущённо приподнимает плечи, когда альфа ведёт носом по шее, сильнее прижимая к себе.      

Тот фыркает, но не отодвигается, продолжая втягивать сладчайший аромат яблок, по которому он безумно соскучился. И сейчас альфа в полной мере может себе позволить проводить с Бэкхёном круглые сутки. А скоро он сможет это делать ещё и полноправно, так как омега будет только его, как и он для него.      

— Я скучал по тебе, — разворачивает парня к себе лицом и вновь обнимает, нежно водя по спине руками.      

Омега кротко улыбается и ведёт носом по груди Пака, вдыхая терпкий запах вишни. Такой успокаивающий, родной и безумно любимый.      

— С твоей стороны, а с моей тем более много людей не будет, поэтому Шиён предложила местечко, где работает её знакомый. Мы там можем провести свадьбу, точнее, ужин в узком семейном кругу. Я хочу тебя сводить туда, чтобы показать. Мне понравилось.      

— Если тебе понравилось, то я уверен, что лучше места не найти.      

Если бы существовало слово, означающее куда больше, чем «люблю», то именно им можно описать то чувство, что испытывает сейчас альфа. Безумно обожает Бэкхёна, который касается губами кожи на шее Чанёля, отодвигаясь и радостно глядя на него.      

— Оно так подходит тебе, — берёт его ладошку Пак, рассматривая тонкое колечко на безымянном пальце. — А меня убеждали, что это слишком просто и тебе не понравится.      

— Мне неважно, какое оно, — тоже смотрит на свою руку омега, — главное, что ты подарил мне его, — он делает короткую паузу. — Пойдём?      

Чанёль переплетает их пальцы и шагает по направлению к небольшому ресторанчику на углу улицы. Бэкхён же не идёт следом, заставляя Пака остановиться. Тот вопросительно вскидывает брови, когда видит, что омега стягивает до ужаса доставшую уже перчатку с левой руки и вновь хватает его ладонь. Так куда лучше, так хотелось сделать уже столько раз.      

Бэкхён никак не может привыкнуть к этим ощущениям: такой горячей широкой ладони, которую он может держать без всякой глупой защиты.      

Доходят до места назначения они быстро. Ресторанчик, и правда, уютный и подходит для такого скромного семейного праздника. Бён рассматривает небольшой, отведённый под различные события, зал, проводит пальцами по мебели и присматривается к окружению, пока Чанёль беседует с альфой.      

— Примеры оформления мы можем вам прислать на электронный адрес, — всё равно пролистывает красочные фотографии, показывая их альфе. — Только нам нужно знать ваше мнение и предпочтения. Уже решили в каком цвете будете делать свадьбу?      

— Белый.      

— Зелёный.      

Произносят одновременно. Бэкхён выгибает бровь.      

— Зелёный?      

— Разве белый не слишком скучно? Зеленый смотрится очень красиво. Да и лето сейчас.      

— Но у нас не шикарная свадьба на миллиард гостей, чтобы делать тематическую свадьбу.      

— Я хочу, чтобы он для нас стал особенным, а не для кого-то. Не говори, что ты уже купил костюм, Бэк, — молчание. — Серьёзно? — усмехается Чанёль. — Мы же ещё ничего не обговаривали. Даже точную дату не утвердили, а ты уже вышел за меня? — говорит по-доброму, только Бён с каждой секундой всё больше и больше хмурится. — Ладно. На костюм ведь можно просто сделать какую-то вставку, так? Цветочек там.      

— Но я не хочу зелёный. Цвет свадьбы априори белый.      

— Вы лучше либо на почту, либо через Шиён напишите мне цвет, а там уже будем думать, — улыбается нервно альфа. — Хорошо?      

— Хорошо, — отвечает Чанёль, пропуская Бэкхёна вперёд. — Бэк…      

— Почему именно зелёный?      

— Он подходит тебе, — нежно берёт его ладошки в свои альфа. Гладит тонкую ткань перчаток на руках, и Бэкхён немного печально следит за его действиями. — Солнце, если ты хочешь, то будет тебе белый. Просто мне кажется, что такое оформление куда лучше будет смотреться. Оно будет выглядеть свежим, а не приевшимся и сливающимся белым, — Бён молчит, давая ясно понять, что даже не будет обдумывать иной вариант. — Ладно, я понял, — целует его в лоб альфа.      

— Ты расстроился, да? — поднимает взгляд омега и смотрит так жалостливо. Чанёль поражается его умению манипулировать им. Если Бэкхён скажет прыгнуть под поезд и так же посмотрит, то альфа непременно сделает это.      

— Очень, — решает подыграть Пак, грустно вздыхая.      

— А так? — кладёт ладошки ему на щеки и чуть сжимает. Приподнимается на носочках и чмокает в нос, слыша тихий смех.

— А так уже меньше, — счастливо отвечает Ёль, видя искреннюю улыбку.

***

— Посиди смирно ещё минуту, — усмехается женщина, продолжая сушить феном волосы сына и укладывать их. Бэкхён нервно елозит на стуле в нетерпении. — Ну, Хённи, — тянет она, выключая фен. — Твои волосы слишком непослушные, — отходит на пару шагов назад, рассматривая то, что получилось. Некоторые пряди всё равно выгнулись в свою привычную сторону, совсем не желая укладываться.      

— Не могу, ужасно волнуюсь, — вздыхает омега, крутя в руках первую попавшуюся вещь. Он сам не смотрит в зеркало, ожидая, когда мама закончит со всем. Да и боится он немного, вдруг разочаруется, если будет долго рассматривать себя.      

— Я так рада, что ты сегодня обретёшь семью. Такой взрослый у меня уже, — её голос дрожит, но женщина берёт себя в руки, не позволяя слезинке скатиться по щеке. Она и так вчера весь вечер проплакала от счастья.      

— Ну мам…      

— Мой самый красивый, — поворачивает его к узкому высокому зеркалу, и Бён смотрится в него, тяжело вздыхая. Поднимается со стула и одёргивает пиджак, вновь хмурясь. — Что-то не так?      

— Я выгляжу как цыплёнок.      

Женщина мягко смеётся, потому что сравнение идеальное. Со своими белоснежными непослушными волосами, опущенными внешними уголками глаз и коралловыми губами её сын похож на самого милого птенчика на свете.      

— Это хорошо или плохо? — лукаво прищуривает один глаз она и вытаскивает вилку из розетки, сворачивая провод.      

— Я даже не знаю.      

Дверь тихо приоткрывается, и обе омеги тут же устремляют взгляд на вошедшего Лухана с небольшим пакетиком.      

— Я тут принёс кое-что очень крутое!      

— Я даже знаю что… — вздыхает Бён.      

Лу вытаскивает шёлковые белоснежные перчатки с небольшими бантиками сверху у края и трясёт ими в воздухе так широко улыбаясь, что вот-вот его лицо треснет от бьющегося изнутри ликования и гордостью собой. Ведь он выбрал самые лучшие перчатки на свете. Бэкхён с сомнением принимает их и осматривает.      

— Они тебе подойдут, я точно уверен в этом. Ну же, надевай, — подталкивает омега, сцепляя руки в замок. Бён щурит глаза, но снимает свои привычные латексные, в которых до ужаса жарко, и надевает новые, приятные наощупь и такие невесомые, будто их и нет на руке. — Боже, это идеально. Миссис Бён, считайте меня профессионалом в мире перчаток.      

— Я уже, — женщина сверкает глазами, тоже радуясь, как идеально они смотрятся на Бэкхёне. — Они чудесные. Ты прямо как из сказки. Сегодня твой день, и ты выглядишь просто шикарно, — гладит его по плечу, и Бён невольно вновь смотрит на себя в зеркало.      

Лакированные ботинки с узким носком; сидящие точно по его ногам узкие брюки, что подчеркивают бёдра; белоснежный пиджак с такой же рубашкой; тонкие шёлковые перчатки; аккуратный бантик; уложенные волосы, что сливаются со всем этим образом и взволнованный взгляд. Омега сглатывает и делает глубокий вдох-выдох. Он впервые хочет сказать сам себе, насколько красивым выглядит.      

Понравится ли Чанёлю?

***

Шиён заливисто смеётся, сидя на диване, пока Бора пытается кое-как привести волосы Пака в адекватный вид. Из них четвертых только она лучше справится с этим заданием, однако её познаний всё равно не хватает для этого дела. Девушка чертыхается и бросает фен, сталкиваясь в зеркале с надеющимся на неё взглядом Чанёля.      

— Как сложно, а, — вздыхает она, вновь выливая чуть ли не всю пенку на ладонь. — Правда. Не хватает мне мозгов, чтобы воплотить то, что в голове, в жизнь, — растирает меж ладоней и хватает тёмные пряди, портя предыдущую попытку.      

— Да-а, тот второй вихрь был лучшим из всего, что ты делала, — Ли шуршит фантиком и закидывает карамельку в рот. — Как думаешь, Хён?      

— Может попросим кого-нибудь? Или поедем в адекватную парикмахерскую? — Гахён посматривает на часы на руках. — Часики тикают.      

— Надо было с самого начала так делать, — отвечает Чанёль. — Послушаешь вас. Не хватит времени всё равно на всяких профессионалов. Полчаса осталось, а пока доедем по этим пробкам… Да и зря волновать Бэка не хочется.      

— Он, поди, весь изнервничался, — печально вздыхает Бора, перелистывая на следующую фотографию самой классической причёски. Уже чисто физически не хватает времени на что-то виртуозное. — Я бы с ума сошла, тем более зная, что Шиён может что-то выкинуть своё.      

— Если я из-за вас опоздаю, то прибью точно, — цедит Чанёль, сжимая ручки кресла.      

— Угрозы пошли, — хихикает Гахён, продолжая копаться в телефоне. — Пока от Ханя ни слуху, ни духу, так что жить нам можно. Вот когда он затрубит, то всё. Остались-то только твои несчастные волосы по сути. Не волнуйся.      

— Да на них уже столько пенки, что они должны были засохнуть навечно в какой-то форме, — Чанёль хватает телефон и видит пару сообщений от Бэкхёна. Только это и успокаивает его от каких-то внезапных грубостей в сторону девушек. Он глупо улыбается, когда видит фотографии спящего Бёна и приписку:      

«Твой будущий муж сладко спит и ни о чем не переживает».      

Явно писал Лухан.      

И всё равно на всякие глупые устои, что им нельзя видеться до свадьбы. Если он хочет, то почему не может увидеть такого безумно красивого Бэкхёна, что так мило спит в салоне машины? Видимо, его уморила долгая дорога и ужасное волнение перед всем действом.      

«Если Бэк узнает, то убьёт тебя».      

«Он всё равно это узнает уже после свадьбы, так что я успею сбежать». Пишут ему в ответ и тут же выходят из сети.      

— Повезло тебе с омегой, — тепло улыбается Бора, наконец, расправляясь с волосами альфы. — Мне кажется, что Бэкхён идеально тебе подходит. Да и ты ему тоже.

— Согласна, — встревает Гахён, отрываясь от смешных видео в телефоне. — Ты у нас слишком хороший альфа, чтобы отдавать тебя какому-то несносному омеге. Как и Бэкхён. Я вообще не представляю другого человека, который бы смог сделать его счастливым. Даже если бы ты не мог его касаться, всё равно лучше кандидата не найти.      

— Задабриваете меня, да? — усмехается по-доброму Чанёль. Их слова греют душу, и он чувствует себя намного лучше.      

— Да, — смеются девушки в ответ.

***

Бэкхён нервно поглядывает на часы. Остаётся пять минут до начала, а вокруг абсолютная тишина. Он меряет шагами комнату, и только на двадцатый круг всё же усаживается в кресло, грузно выдыхая. Лухан и мама ушли в небольшой зал, только папа стоит за дверью в ожидании, когда его сын выйдет. И это так волнительно.      

Внутри аж щемит на мгновение и кажется, что если моргнешь, то тут же расплачешься. От того, как всё это тяжело в плане эмоций.      

— Тук-тук, ты готов? — альфа слабо улыбается, приоткрывая дверь и находит своего сына, нервно перебирающим пальцами и кусающим губы. — Переживаешь? — подходит ближе и присаживается рядом, приобнимая Бэкхёна за плечи. — Твоя мама в свой день свадьбы вообще убежала, говоря, что ей не нравится аромат своих же духов и день испорчен, — оба тихо смеются.      

— Она была беременна, ей можно.      

— Это точно. Я просто хотел сказать, что это волнительно, немного страшно, однако ты сделал правильный выбор. Именно сейчас, в этот момент времени — правильный. Я не говорю, что потом ты будешь жалеть, я просто хочу, чтобы ты не придумывал страшные сценарии сейчас. Сегодня ты должен только улыбаться, — чуть сильнее прижимает к себе и встаёт. — Идёшь?      

— Иду, — вкладывает ладошку в протянутую отцовскую.      

Тихая музыка, и высокие двери открываются, отчего Бэкхён перехватывает альфу под локоть и сжимает ткань пиджака, боясь поднять взгляд. Он уже чует слабый аромат вишни, что согревает изнутри. Первый шаг, второй, третий, и омега смотрит всё же на Пака, который в ответ улыбается одним уголком губ, склонив голову чуть влево. Смотрит с такой любовью и обожанием, что Бэкхён облизывает вмиг пересохшие губы и подходит ближе, отпуская локоть взрослого альфы.      

Становится ровно напротив и смущённо фыркает, не сдерживаясь. Неловко. Чанёль в ответ тоже тихо смеётся и подхватывает его ладони, сжимая тонкие пальцы.      

— Друзья, мы были приглашены сюда сегодня, чтобы разделить с Пак Чанёлем и Бён Бэкхёном этот важный момент в их жизни. В течение нескольких лет они были вместе, их любовь и понимание крепли и зрели с каждым днём, и сейчас они решили связать свои жизни в качестве мужа и мужа. Поскольку ни на что не было указано, что могло бы воспрепятствовать этому брачному союзу, я спрашиваю тебя Пак Чанёль, согласен ли ты взять в мужья Бён Бэкхёна? Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о нём, и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? Если это так, подтверди это словами: «Да, обещаю».      

Чанёль делает глубокий вдох, пристально смотря на Бэкхёна и улавливая его заметное волнение. Даже руки мелко дрожат в его крупных ладонях, отчего альфа сжимает эти тонкие пальчики сильнее.      

— Да, обещаю, — уверенно отвечает Пак, нежно улыбаясь.      

— Согласен ли ты, Бён Бэкхён, взять в мужья Пак Чанёля? Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о нём, и обещаешь ли ты хранить брачные узы, пока смерть не разлучит вас? Если это так, подтверди это словами: «Да, обещаю».      

— Да, обещаю, — уверенно отвечает омега, широко улыбаясь Чанёлю и сжимая его ладони в ответ.      — Вы можете обменяться кольцами.      

— А вот тут самый сок, — шепчет Пак, наклоняясь ближе к омеге. Тот удивлённо хлопает ресницами.      

— Какой же? — тоже шепчет, боясь разрушить эту тишину. Чанёль выпрямляется и кивает на дорожку, по которой шёл Бэкхён. Омега растерянно переводит взгляд.      

— У нас нет детей, который вынесли бы нам кольца. Пока нет, — подмигивает, заставляя омегу залиться краской. — Но есть другой член семьи, который идеально может сыграть роль ребёнка, — Бэкхён вопросительно смотрит, пытаясь переварить его слова, пока не прозвучало громкое: — Ко мне!      

Рекс, такой счастливый, семенит по залу, неся в зубах небольшую коробку, и сердце Бэкхёна готово остановиться в этот же момент. Он обессиленно выдыхает и заламывает брови, потому что готов расплакаться в сию же секунду от того, насколько это мило. Сжимает крепче ладони альфы, едва пересиливая себя не кинуться к нему в объятия.      

— Сидеть, — овчарка послушно выполняет команду. — Отдай.      

Пак разгибается и раскрывает бархатную коробочку, являя омеге новые кольца. Ещё лучше и красивее, чем то, с которым он сделал предложение. Они надевают друг другу их, не переставая глупо улыбаться. Такой важный момент, но почему-то оба не могут себе отказать быть сейчас совсем несерьёзными. И, прежде чем им позволяют, альфа притягивает омегу к себе, целуя его.      

Сминает такие сладкие, коралловые губы, вдыхает ещё глубже его запах и чувствует, как Бэкхён обнимает за шею, прижимая ближе к себе. Будто больше никого нет, кроме них. Миссис Бён утирает слёзы платочками, не переставая их доставать из коробочки, которую держит её муж. Лухан вместе с Гахён чокаются бокалами, которые тайно пронесли вместе с собой, за их счастье, а Шиён с Борой довольно улыбаются.      

— Я люблю тебя, — в самые губы шепчет альфа.      

— И я.

***

Бэкхён сидит посреди широкой кровати в их собственной квартирке, устало потирая глаза. Он очень вымотался за этот день, особенно вечером. Еда ещё больше увеличивает желание упасть и уснуть, только вот это будет очень несправедливо по отношению к Чанёлю, что сейчас в душе. Тот попросил подождать его, чтобы вместе лечь спать.      

Омега не глупый мальчик, чтобы не знать о первой брачной ночи и в принципе о том, что всё равно настанет день, когда они с Чанёлем отдадутся любви вместе. На этой мягкой, с воздушным покрывалом постели. Только это осознание, что всё может случиться буквально сегодня, почему-то заставляет бояться. Нервно водить руками по плечам и смотреть куда-то в темноту комнаты, уложив подбородок на колени.

До этого все течки Пак находился на расстоянии, либо очень близко, но ни разу не заходил дальше обычных поцелуев и тёплых объятий, чтобы немного успокоить омегу. Сколько альфа ещё сможет воздерживаться? Бэкхён мотает головой, отбрасывая глупые мысли. Ведь с таким вопросом они будто специально царапают душу изнутри своими совсем дурацкими догадками.      

Он переводит печальный взгляд на дверь и вздыхает. Та тут же раскрывается, и первое, что видит Чанёль — готового расплакаться омегу. Он вопросительно вскидывает брови и усаживается на край кровати. Притягивает его к себе, нежно водя руками по спине.      

— И почему ты грустишь, солнце?      

— Потому что глупый.      

Пак понимающе мычит, но тут же усмехается.      

— А почему глупый-то?      

— Не знаю, просто глупый, — он опускает плечи и выпутывается из его объятий, тут же перехватывая чужую ладонь и сжимая её своими ладошками. Потупляет взгляд в однотонное постельное бельё. Пак смотрит на него в ожидании, разглядывая каждую мелочь, которую можно увидеть сейчас, практически в кромешной темноте. Не выдерживает долгого молчания и свободной рукой приподнимает его голову за подбородок.      

— Ты прекрасно красив сегодня, — шепчет в самые губы ему Чанёль, аккуратно заправляя выбившуюся прядь за ухо. Бэкхён кротко выдыхает, не смотря ему в глаза. Отчего-то вмиг стало неловко, ещё и этот приглушённый свет. — И каждый день, — ведёт большим пальцем по щеке, минуя родинку над губой, нежно скользит взглядом по лицу омеги, стараясь разглядеть его эмоции. — Даже не посмотришь на меня? — усмехается уголком губ, когда замечает насколько растерян парень.      

А Бэкхён боится, что если посмотрит, то переступит ту черту, за которой страх и неизвестность. Он доверяет Чанёлю, всецело доверяет, но почему-то так тяжело становится в груди. Напряжение обволакивает всё тело, ладони потеют, а пальцы холодеют.      

— Эй, всё в порядке, я не заставляю тебя, — вновь тихо смеётся альфа, сгребая уже своего мужа вновь в объятия и укладывая подбородок ему на макушку. Бэкхён в ответ несильно сжимает его домашнюю футболку, нервно сглатывая.      

— Но ты же хочешь, — едва слышимо произносит омега.      

— Главное, чтобы ты хотел.      

— Я хочу, — тихо и скромно, куда-то в ткань одежды, но ужасно оглушающе для Чанёля.      

— Ты говоришь такое, но продолжаешь сжимать мою футболку, а твой аромат всё такой же с ноткой кислинки, — отодвигается альфа, нежно смотря на омегу. — Не думай, что это главное в жизни. Для меня важно, чтобы ты…      

Бэкхён так резко придвигается к лицу, что Чанёль не успевает заметить и понять, что тот целует его, продолжая натягивать ворот футболки. Он всё ещё боится, крепко жмурясь, но продолжает мягко сминать чужие губы, в ожидании ответа. И Пак отвечает. Обнимает его за талию, притягивает ближе и целует глубже, страстнее. Стараясь передать все свои чувства в этом неожиданном поцелуе, а омега будто этого и хотел, отстраняясь, жарко выдыхая ему в губы и приникая вновь.      

Широкой ладонью ведёт вверх по спине, точно по позвонкам, что ощутимы из-за худобы парня. Доходит до шеи и бережно подхватывает под затылком, надавливая всем телом и заставляя Бэкхёна опуститься на спину. Руки движутся уже по бокам, к низу широкой домашней футболки. Пальцы подцепляют её и тянут вверх.      

Бэкхён испуганно дёргается, что не укрывается от Чанёля.      

— Прости.      

— Нет, просто, — переводит дыхание, боясь, что сейчас всё закончится. Чего он очень не хотел. — Меня никто никогда не трогал, — сглатывает. — Везде. Только если мама в детстве и то в перчатках.      

Чанёль молчит, сверля его глупым взглядом, переваривая информацию. И понимание жаром отдаёт в груди, что альфа невольно широко улыбается, чмокая омегу в щёку, а дальше всё ближе и ближе к губам, и вновь втягивая Бэкхёна в поцелуй. Второй раз поднять футболку он позволяет, однако всё равно дёргается, когда ощущает чужие прикосновения.      

Кожа к коже. Мурашки по телу.      

Бэкхён словно фарфоровый, он такой нежный и волшебный, что звенит в ушах от подскочившего давления. Чанёль спускается на шею, выцеловывая каждый сантиметр его тела, слыша тяжёлое дыхание и чувствуя как чужие пальчики натягивают волосы на голове. Прикусывает кожу на ключице, и внутри всё язвит, чтобы прямо сейчас сделать Бэкхёна своим навсегда. Своим не только штампом в паспорте, а духовно связать.      

Тот же будто читает мысли альфы и второй рукой оттягивает ворот футболки, без слов позволяя ему поставить метку. И Чанёлю окончательно сносит крышу такая податливость, отчего он впивается зубами, чуть ли не рыча от удовольствия. Бэкхён мычит от боли, сильнее сжимая чужие волосы. Пак отодвигается внезапно, слизывая выступившие капельки крови, зацеловывая метку тут же, успокаивающе продолжая водить ладонями по оголённым бокам.      

— Ты не представляешь, как я люблю тебя, — жарко выдыхает в сгиб шеи, втягивая носом сладкий до умопомрачения аромат яблок. Он уже совсем не отдает кислостью, когда омега боялся. Сейчас он настолько приторный, что хочется Бэкхёна съесть всего и без остатка, взять его полностью, исцеловать так, чтобы ни единый миллиметр тела не остался без внимания.      

Стягивает футболку сквозь лёгкое сопротивление омеги. И вновь мурашки бегут по телу, так непривычно, до ужаса неизвестно. Чанёль ведёт по животу и выше, по груди, переходит на плечи и до самых пальцев.      

— Ты в любой момент можешь остановить меня.      

— Можно я…? — он смотрит точно на футболку Чанёля, и тот усмехается, отодвигаясь и поднимая руки вверх.      

— Вперёд.      

Бэкхён облизывает пересохшие губы и ведёт плечами, ощущая себя без одежды совсем беззащитным. Медленно тянется к чужой одежде и стягивает, еле как снимая её с альфы, что довольно улыбается. Его волосы забавно электризуются, и омега не сдерживает смешок.      

— На тебе слишком много одежды, — говорит Чанёль, смотря на штаны по самые пятки и носки на ногах даже в жаркую погоду. — Я не хочу, чтобы ты в нашем доме чувствовал себя некомфортно.

— Я не могу перестать так одеваться, — и сам улыбается со своих привычек. — Мне тяжело отвыкнуть от этого.      

— Просто знай, что я тебе не причиню зла, так проще отвязаться от страха.      

— Я знаю, я доверяю тебе, — нежно улыбается, позволяя опять себя завалить на спину и тихо засмеяться от щекотливого дыхания у уха. — У меня чувствительные уши, — стремительно краснеет, не переставая смеяться и елозить по кровати. Чанёль аккуратно прикусывает хрящик, целует за ушком и жарко дышит, заставляя Бэкхёна кипеть от нахлынувших эмоций. — И ты безнаказанно пользуешься этим.      

— Я хочу, чтобы ты расслабился, — целует в лоб и тянет за резинку хлопковые домашние штаны вниз, совсем сбивая омегу с толку. Отодвигается, снимая их полностью, подхватывая его ноги за лодыжки и целуя в коленку правой ноги. Поцелуями двигается выше, к внутренней стороне бедра, чувствуя, как Бэкхён вмиг напрягается. — Я всё не могу выкинуть из головы, что только я могу тебя касаться. Что до этого тебя никто не трогал. Что ты только мой.      

Бэкхён смотрит затуманенным взглядом, притихнув и прислушиваясь к своим ощущениям. Чанёль продолжает осыпать его бедра поцелуями, понимая, что омеге нужно привыкнуть. Ведёт носом по коже, добираясь до пупка и целует чуть ниже, замечая, как покрывается мурашками кожа. Дыхание омеги учащается, зрачки расширяются, он смотрит так тяжело, что это отдаёт внизу.      

— Солнце, ты просто чудесный, — стягивает последнюю вещь — нижнее бельё, заставляя парня смущённо свести колени. Гладит бедра и опускается ниже, начиная вновь выцеловывать его красные от смущения уши. Рукой же давит на колено, заставляя развести ножки, ведёт рукой к паху и давит пальцем на пульсирующую дырочку. — Расслабься, — в ответ тот сильнее зажимается, в испуге хватая его за запястье руки возле своей головы. Смотрит так пронзительно, что щемит сердце.      

— Ты… Это…      

В ответ Чанёль целует его в нос, в скулы, в губы, проникает языком, стараясь отвлечь. И вновь надавливает на вход, проталкивая палец на одну фалангу. Бэкхён жмурится, но отвечает на поцелуй, кладя ладони на сильные плечи альфы и притягивая его ближе к себе.      

Пак в нетерпении чуть приподнимается, не разрывая поцелуй, устраиваясь поудобнее, и толкает палец, полностью входя в омегу. Тот мычит от странных ощущений, сильнее сжимая чужие плечи. Альфа приставляет второй палец к дырочке, и Бэкхён всё же не сдерживается, разрывая их поцелуй и скользя взглядом вниз, стремительно краснея. Чанёль довольно ухмыляется, когда уже растягивает его, ощущая, как горит его кожа на плечах под натиском тонких пальцев.      

Бэкхён такой податливый и мокрый, его аромат становится ярче и насыщеннее, что сносит крышу. Чанёль едва держится на краю пропасти, потому что нельзя срываться. С омегой, с его омегой, он срываться не имеет права. Парень же запрокидывает голову, когда Пак прикусывает ключицу, продолжая растягивать его.      

Вдох-выдох.      

Альфа вытаскивает пальцы и выравнивается, доставая из кармана домашних штанов презерватив. Вскрывает упаковку зубами и загнанно дышит, когда поднимает взгляд и видит раскрасневшегося Бэкхёна. Его волосы разбросаны по подушке, щёки пылают огнём, а ноги всё также раскрыты, отчего Чанёль тяжело сглатывает, пристраиваясь.      

— Стой-стой-стой, — пихает его руками в грудь омега, в страхе округляя глаза. Пак пересиливает себя и поднимает на него затуманенный взгляд, что тут же проясняется. Бэкхён приподнимается на локтях, обнимая его за шею и прижимая к себе. — Я тебя люблю.      

Чанёль тихо смеётся, целуя его куда-то во влажные от стоящей духоты волосы.      

— Правда. Сильно, очень сильно, — закрывает глаза, утыкаясь носом ему в сгиб шеи.      

— Я тоже люблю тебя, солнце. Поэтому расслабься и получай удовольствие.      

Он укладывает омегу обратно на подушки и входит медленно, стараясь услышать каждый выдох омеги, каждое малейшее изменение в его запахе. Тот же молчит, не издаёт ни звука, лишь тяжело дыша альфе в ухо, иногда пропуская вдохи. Тихий стон, и Пак входит полностью, довольно улыбаясь уголком губ. Ждёт с минуту, давая Бэкхёну привыкнуть, успокоиться и принять то, что он чувствует.      

А потом выходит, чтобы вновь резко заполнить его, выбивая дух и громкий стон, которого омега пугается, прикрывая рот ладошкой.      

— Как красиво, не стесняйся, — жарко шепчет Пак, водя носом по щеке, вновь толкаясь в омегу.      

В какой момент Чанёль всё же даёт себе слабину, он не понимает. Только теперь Пак опирается около головы омеги, смотря ему в глаза и входит раз за разом, наблюдая, как ресницы трепещут от удовольствия, а пальцы сжимают тонкое покрывало и его запястье. Если бы Бэкхён мог видеть себя со стороны, он бы понял, почему Пак так безмерно любит его. Если бы он слышал со стороны, как сладко стонет и так до ужаса мило заламывает брови, то понял, почему Чанёль чуть ли не рычит, впиваясь ему в губы и ускоряясь.      

Бэкхён пропускает вдох и нечаянно прикусывает чужую губу, когда Пак сильнее сжимает его бёдра. Когда раз за разом входит под идеальным углом, заставляя всё внутри омеги трепетать. Ему кажется, что он умрёт прямо сейчас от такого дикого наслаждения, от такого нежного до одури, хоть и несдержанно вдалбливающего его в постель Чанёля. Внизу всё скручивается в тугой узел, и парень не контролирует себя, подмахивая бёдрами навстречу.      

Лишь бы быстрее. Ещё быстрее.      

Чанёль тихо рычит ему в губы, хватая его запястья и пригвождая их к воздушному одеялу. Он и сам на пределе, когда ощущает, как сжимает его омега. Двигается размашистее, слишком хищно сверкая глазами, когда встречается взглядом с Бэкхёном. Тот едва выдавливает из себя кривую улыбку, тут же не сдерживая громкий стон. Выпутывается еле как из крепких рук и обвивает чужую шею, притягивая к себе. Впиваясь в него страстным поцелуем.      

Кончают одновременно, мыча друг другу в губы, и продолжают медленно целоваться, едва не задыхаясь от переполняющих чувств. Бэкхён будто ощущает внутреннюю усталость альфы, обхватывает его лицо руками и разрешает лечь рядом, переворачиваясь на бок. Утыкается лбом ему в грудь и позволяет себя притянуть ближе за талию и укрыть одеялом. Он загнанно дышит и не до конца понимает произошедшее, ощущает только как горит в груди.

Сейчас он не чувствует себя беззащитным без одежды, потому что рядом Чанёль, который точно не даст его в обиду. Который вот так укроет от всех невзгод и будет тихо втягивать его аромат, убаюкивая в своих горячих руках. Бэкхён и сам устал, поэтому едва понимает, когда засыпает, чем заставляет Пака усмехнуться и чмокнуть в лоб, желая спокойных снов.      

А завтра утром Бэкхён будет заливисто смеяться с оставшихся на нём дурацких носков в разноцветные шарики, позволяя после всё же их снять и утянуть себя вновь в это сладостное наслаждение, забывая о назначенном времени, чтобы перевезти оставшиеся вещи.      

Они соберутся впопыхах, и Чанёль выбежит первым, забывая свой телефон. Вспомнит только на половине пути, отчего Бэкхён громко воскликнет:      

— Пак Чанёль!      

А в ответ услышит такое задорное и греющее сердце:      

— Пак Бэкхён!      

И смирится с забытой вещью, получая свой законный поцелуй и горячее признание в любви в чувствительное ушко.